Глава 21
Мы встретились в странный период моей жизни

Нельсон стащил с лица треснувшую противогазную маску, от которой все равно не было никакого толка, и швырнул ее на пол, где валялся труп одноглазого ублюдка. В голове мелькнула мысль, что во второй раз он мочит лидера банды говнюков именно в этом переходе.

Возникло даже что-то, отдаленно напоминавшее чувство удовлетворения. В этот раз вопрос решен кардинально, гранату урод не уронит, в спину не выстрелит. Хотя, может быть, это было бы самым простым финалом.

Тогда не пришлось бы принимать еще один бой. А объяснять Карине, почему он не может пойти с ней – это тоже своего рода схватка, ничуть не легче той, в которой мародер только что одержал победу.

Нель прошел мимо валявшегося на бетонном полу автомата, даже не удостоив его взглядом. Для задуманного хватит и пистолета, тем более, что их у мародера два.

В носу свербело. Запахи крови, дерьма, разорванных кишок и сгоревшего пороха смешивались между собой. Но этот запах мародеру нравился, тем более, что сегодня это был тот самый дух победы, о котором с таким воодушевлением говорил подполковник Килгор.

Хотя у остальных эта вонь не вызывала такого опьяняющего чувства. Парень из-под мэрии, которому едва ли исполнилось восемнадцать, блевал, сидя на корточках. Нельсон равнодушно подумал, что его не могло бы вырвать, даже если бы он засунул два пальца в рот и надавил на корень языка. Уж слишком давно он не ел.

И слишком давно не было слышно ментала. Ни ехидных усмешек, ни советов по делу. И это было плохо, потому что означало, что слияние подходит к концу. А мародер даже не понимал, он управляет своим телом, или уже тварь.

Он поднял руку в перчатке и крепко ущипнул себя за мочку уха. Получилось плохо, потому что не ногтями, но прикосновение он почувствовал. Значит, пока что тело подчинялось мародеру.

Но все хуже и хуже. Дико хотелось спать.

Что-то такое мародер и предвидел. Что он заснет и уже не проснется, а тело его перейдет под контроль мерзкого порождения обезумевшей природы.

Нель поднялся по лестнице, покидая полуразрушенный переход, который стал братской могилой для пришедших в город военных и людей, пытавшихся защитить его. Хотя их наверняка похоронят, ведь кто-то остался в живых.

Мародер вышел на поверхность и понял, что никто никого хоронить не будет. Потому что слишком мало осталось защитников. Десятка три граждан Конфедерации, которые оказывали помощь раненым, да стоявший обособленно отряд жителей бункера. У них потери были не столь высокими, тем более, что не все еще успели собраться.

Мимо мародера прошел тот самый парень, что блевал. Он выглядел бледным, пошатывался, но, видимо, хотел быстрее дойти до своих. Настолько торопился, что даже забыл надеть противогаз, так и вышел.

А, может быть, боялся блевануть еще раз.

Нельсон наткнулся взглядом на желтые глаза, в которых невооруженным взглядом была видна надежда. Опустил взгляд чуть ниже и увидел, как девушка, заметив Нельсона, облегченно вздохнула. И не почувствовал абсолютно ничего.

Он увидел, как Карина уверенным шагом пошла к нему, на ходу распахивая руки для объятий, и как Илья и двое его подчиненных, что остались в живых, неслышными тенями двинулись следом. Посмотрел на блондина и понял, что тот помнит об уговоре и готов исполнить свою часть.

Последние метры, разделявшие их, Карина преодолела бегом, не удержалась. Крепко обняла Нельсона, уткнувшись стеклом противогаза ему в грудь, и прошептала:

– Столько людей погибло…

– Да, – ответил Нель пару секунд спустя, хотя их смерть и не вызывала в нем никаких эмоций.

– Но мы победили, – продолжила девушка. – И ты жив. И я больше никогда не отпущу тебя. Мы всегда будем вместе.

Нельсон прикоснулся к ее шлему рукой. Хотел бы погладить по волосам, но они были закрыты прорезиненной тканью защитного костюма. Но ведь он всегда мог сделать это мысленно.

Так мародер и сделал, и его затопило эмоциями Карины. Счастьем вперемешку с горечью потери, потому что многие из тех, кто погиб сегодня, были ее друзьями с самого детства, поддерживали ее и помогали.

И только в этот момент мародер все понял.

Ментал не испытывал эмоций. Именно они и интересовали его в людях, именно для этого мутанты и играли с проходящими мимо, ради забавы заставляя их переживать самые тяжелые моменты прошлого и убивать себя самыми жестокими способами.

Вселившись в Нельсона, тварь переняла от него что-то, научилась чувствовать ярость и даже какое-то время скорбела по своему брату. А потом испытывала восторг от мысли о грядущем превращении. Питалась эмоциями и воспоминаниями Неля, потихоньку подтачивая его, лишая человечности.

Ведь людей делает людьми именно возможность испытывать простые и привычные чувства: благодарность, скорбь, надежду, печаль, тоску, любовь и ненависть, ярость, боль утраты, радость, отвращение, влечение, страсть…

И все это время Нельсон жил, зубами цеплялся за жизнь, так как чувствовал, что все еще способен чувствовать.

А сейчас он потерял эту способность, превратившись в бездушную куклу, и чтобы испытывать что-то, ему приходилось даже красть эти эмоции у других. В этом и была сущность «высшего существа», как сам себя называл ментал.

– Нет, – проговорил мародер, разрывая связь с разумом Карины. – Мы не можем быть вместе.

Он оторвал от себя ее руки и сделал шаг назад. Кивнул Илье, который остановился в паре шагов от девушки, готовый в любой момент исполнить просьбу Неля.

Из глаз девушки брызнули слезы, губа задрожала. Она посмотрела в глаза мародера и протяжно проговорила:

– Почему?

Нель вздохнул.

– Помнишь, исламисты вели нас по мосту через Мелекеску? Мы еще оторвались от них, и ты не могла понять, как. Там, в церкви, жили два мутанта, они играли с путниками, будто с куклами, а потом убивали. Может быть, помнишь, что было, когда мы шли через тот мост в первый раз?

– Я… – девушка всхлипнула. – Я вспомнила… Я видела, как убила отца… Как задушила его во сне веревкой и забрала его пистолет… А я ведь до сих пор люблю папу… Просто он не должен был так поступать с мамой…

Слезы потекли по щекам Карины, а Нель смотрел на нее, понимая, что должен чувствовать хоть что-то. Но был при этом абсолютно равнодушен.

– Твари договорились со мной. Выбора не было, я впустил их к себе в голову, и они поселились в моем мозгу, за что дали нам возможность слегка оторваться от исламистов. Потом одного из них убило, а второй стал прорастать в мое тело, постепенно меняя меня. Я не могу пойти с тобой, Карина, я – мутант.

Мутант. Теперь он мог с полной уверенностью называть себя так.

Тварью, отродьем. И не вкладывать в эти слова смысл, который вкладывал раньше. Потому что испытывать эту гамму эмоций он тоже был не способен.

– Ну и что, что мутант? – спросила девушка громко и с неожиданной силой, резко перестав плакать. На секунду Нелю показалось, что у нее и слезы на щеках высохли. – Ну и что, что мутант? Мы придумаем что-нибудь, вырежем эту тварь из твоего тела, мозг же на томограмме был нормальный.

– Я заставил вашего врача соврать, – ответил мародер. – Не хотел, чтобы ты узнала раньше времени. Чтобы вместо того, чтобы спасать город, ты бросилась спасать меня, тем более, что это безнадежно.

Девушка замолчала на полуслове, задумавшись. Посмотрела на Нельсона, глубоко вздохнула, раздумывая, что сказать:

– Но ведь мы можем хотя бы провести последние дни вместе, – проговорила она. – Почему нет? Ведь ты, может быть, проживешь еще сколько-то, ведь ты контролируешь эту тварь, она не опасна? – она стала сбиваться. – Но ведь мы любим друг друга, Нельсон.

Мужчина посмотрел на нее и медленно покачал головой.

– Я ничего не чувствую.

– Что? – не веря своим ушам, спросила девушка.

– Я вообще ничего не чувствую, – сделав ударение на втором слове, повторил Нельсон. – Совсем ничего. Ни ярости, ни отвращения, ни ненависти. Ни любви.

– Быть не может… – ошарашенно проговорила Карина. – Этого не может быть… Мы ведь… Вместе… И…

Нель кивнул Илье. Секунду спустя парень подошел к девушке и мягко потянул ее назад. Карина начала сопротивляться, причем достаточно интенсивно, поэтому к блондину присоединился один из его товарищей по рейдгруппе. И хоть девчонка была крепкой, она не могла противостоять сразу двум парням, и они стали медленно оттаскивать ее от Нельсона.

– Спасибо, – сказал мародер, обращаясь к Илье.

– Ты же все равно не чувствуешь благодарности, – ответил парень.

Мужчина не мог не согласиться с его словами, поэтому промолчал, только пожал плечами.

Снова посмотрел на поле боя. Конфедераты эвакуировали раненых в «Тридцатый комплекс». Если им хватит мозгов доставить их в бункер и пригласить туда врачей из «Медгородка», наверное, многих можно будет спасти. Но Нельсон этого уже не увидит.

Он развернулся и двинулся, куда глаза глядят.

Мародер остановился у развалин остановки, рядом с которой валялась искореженная табличка. Несмотря на то, что металл пролежал двадцать лет под радиоактивными и токсичными дождями и снегами, на пластике можно было прочитать надпись: «КАМАЗ-ДИЗЕЛЬ».

Нель помнил эти места. До войны здесь было столько деревьев, что летом из-за зарослей самого завода двигателей не было видно. Видимо, специально сажали, в то же время, когда и строили промзону.

Сейчас деревья были повалены, сухие стволы давно гнили на земле, а вместо завода было поле из бетонной крошки. Ударная волна прошла здесь, разрушив все подчистую.

Нельсон уже давно снял и бросил на землю радиометр, который мигал лампочкой, предупреждая о запредельном уровне радиационного фона. Его это не раздражало, просто больше не было смысла таскать с собой прибор, который все равно очень скоро взбесится и сломается. Не рассчитан он на работу в таких условиях, что с него взять?

Мародер осмотрелся, попытался обнаружить в своей душе хоть какие-то эмоции по поводу открывающегося вокруг пейзажа, но не смог. Разве что ему хотелось бы назвать эту картину постиндустриальной. Потому что это был настоящий финал индустриальной эпохи, из которой Россия так и не успела выйти.

Нельсон расстегнул кобуру на бедре, вынул из него трофейный револьвер. Зачем-то взвел курок, хоть можно было обойтись и без этого. Задумчиво посмотрел на оружие в своей руке и засунул ствол револьвера в рот. Нужно было подводить черту, ведь все равно он уже сделал все, что мог.

– Ты уверен, что стоит это делать? – раздался из-за спины знакомый голос.

Нель обернулся и увидел себя.

Не просто похожего человека, а именно себя, только с карими глазами, без уродующих лицо шрамов, и в новом, с иголочки, защитном комплекте.

– Умирать – это больно, – сказал ментал, зачем-то принявший его облик.

– Я знаю, – ответил Нель, вынув ствол изо рта, и криво усмехнулся, хотя и не испытывал веселья. – Я умирал уже, наверное, сотню раз. Ты сам заставлял меня чувствовать это: в меня стреляли, резали ножом. Меня заживо жрали мутанты. И раньше, когда терял близких, тоже умирал. Мать, отца, брата, всех родственников. Марину, Колю. А теперь я ничего не чувствую.

– Я понимаю тебя, – в голосе твари была слышна грусть. – Раньше я тоже ничего не чувствовал, зато теперь… Теперь я действительно живой, теперь я – человек, хоть и в твоем теле. Зачем тебе гробить его?

– Не хочу, чтобы кусок нервной ткани использовал мое тело, как ему вздумается, – ответил мародер и провел языком по пересохшим губам.

Риск вдохнуть горячую частицу, а потом умереть от острой лучевой болезни стремился к единице. Но мародер не собирался выходить из развалин промзоны Автограда живым, а мутанта, кажется, это не волновало.

Может быть, монстр мог как-то сопротивляться радиации, раз уж был способен управлять захваченным телом на клеточном уровне. Смог бы вырастить капсулу из соединительной ткани вокруг радиоактивной частицы, как здоровый организм ограничивает области, пораженные туберкулезными бактериями.

– Да, желания у тебя остались, – кивнул второй Нельсон, и мародер удивился, насколько же похоже мутант копирует его жесты и мимику. – И воля. А в остальном мы поменялись местами… Еще немного и ты останешься только голосом в моей голове. Забавно, да?

Действительно, никто не смог бы отличить настоящего мародера от ментала под его личиной. Тем более, что память у них была одна на двоих.

Нельсон покачал головой и вновь засунул ствол револьвера в рот. Взведенный спусковой крючок поддался совсем легкому нажатию, в горло ударил мощный запах пороховых газов.

Мародер чувствовал, что время для него остановилось. В глазах резко потемнело, боль затопила сознание от горизонта до горизонта. Тупоголовая пистолетная пуля медленно преодолевала препятствия в виде костей черепа мародера. Ощущения были такими, будто Нель взял дрель, включил ее и принялся сверлить свое нёбо.

И он закричал, понимая, что пытка никогда не закончится.

И резко вынырнул из небытия, увидев над собой ночное небо. Сквозь плотный слой облаков не проникал свет Луны, а тем более – звезд. И голова была вроде бы целой.

Нельсон взял в руку револьвер и увидел, что курок все еще взведен. Он не выстрелил.

Ментал в очередной раз издевался, показывая Нельсону картинки. Это было в духе твари, тем более, как успел осознать сам мародер, многие черты характера мутант заимствовал непосредственно у своего носителя. А мужчина еще до Войны славился среди своих друзей весьма извращенным чувством юмора.

– Ну и ублюдок же ты, – сказал Нель.

– Он не выстрелит, – криво усмехнулся ментал. – Я знал, что ты решишь застрелиться именно из него, и поменял патроны. А потом заставил тебя забыть об этом.

– Ты лжешь, – ответил мародер. – Ничего и нигде ты не менял.

Выбросив вперёд руку с зажатым в ней револьвером, мужчина нажал на спуск. Пистолет достаточно сильно лягнул его в ладонь, по ушам ударил звук выстрела, что явилось подтверждением того, что слова ментала были всего лишь нелепым блефом.

На землю упало тело девушки. Из ее рта, пачкая круглые щечки, потекла кровь, из раны на груди полезли крупные пузыри. На ветру, бродившем по развалинам промзоны, развевались длинные волосы.

Нельсон лишь усмехнулся. Ментал продолжал показывать дешёвые трюки, которые были для него всего лишь напрасной тратой сил и абсолютно не имели смысла.

Карина корчилась в муках, пытаясь вдохнуть, ее лицо посинело. Воздух попадал в грудную полость через рану, а выйти уже не мог, постепенно сдавливая лёгкие и сердце.

Ментал смог даже это украсть из его памяти.

– Заканчивай свою клоунаду, – проговорил Нель, отворачиваясь, и снова вставляя пистолет себе в рот. – У меня больше нет желания смотреть на это.

– А на меня?

Мародер считал, что давно забыл этот голос, но, видимо, воспоминания по-прежнему жили в каком-то уголке памяти. Мужчина повернулся, заранее зная, кого увидит, и встретился с обвиняющим взглядом своей бывшей жены.

Это снова была она. По абсолютно голому телу Марины бегали мурашки, нежный пушок на предплечьях стоял дыбом от холода, небольшая грудь задорно торчала. Кудрявые волосы живописно развевались на ветру.

Каждый раз, когда мародер видел ее во сне или в галлюцинации, он долго не мог оправиться от чувства потери. Но сегодня память мародера была лишь инструментом в руках ментала.

На секунду в душе Нельсона проснулся страх. Что, если он не сможет убить себя?

Что, если ментал вновь покажет ему галлюцинацию и окончательно перехватит управление его телом?

И что тварь тогда станет делать?

Однако это редуцированное чувство очень скоро испарилось. Мародер знал, что так надо, и что для него это – единственный выход из сложившейся ситуации.

Он нажал на спуск.

Терпкий запах пороха вновь ударил в самое горло, вышибая из глаз слезы, а пуля раздробила мозг на тысячу кусочков. Боль оказалась лишь короткой вспышкой, и душа рванулась вверх, оставив внизу лишь бренное тело.

Мародер не чувствовал веса, он летел над развалинами промзоны, с каждой секундой поднимаясь все выше, надеясь достигнуть космоса. На периферии сознания проснулось опасение, что он врежется в свинцовый полог из облаков, которым бог решил накрыть пропитанную радиацией землю, как накрывали свинцово-бетонным саркофагом то, что осталось от чернобыльского реактора.

Но облака не оказали никакого сопротивления, и через несколько секунд Нель уже видел вечную черноту, разгоняемую светом звезд и Луны.

Он сдвинул ствол револьвера языком чуть в сторону, и сказал:

– Хватит уже, в этот раз совсем не смешно.

– Правда? – послышался удивленный голос ментала. – А вот мне забавно.

Зрение снова стало подчиняться мародеру, и он вновь оказался на коленях, посреди руин и поваленных деревьев. Глубоко вдохнул прохладный воздух, в котором не было ни единой крупицы пороховой гари.

– Ты не сможешь спустить курок, – сказал ментал, который вновь принял облик мародера. – Я тебе не позволю.

Нельсон немедленно попытался нажать на спусковой крючок, но не смог. Палец не слушался, он был намертво заблокирован волей твари. Можно было сделать это левой рукой, но Нельсон даже не стал пытаться. Все равно монстр мог контролировать и ее.

– Я не сдамся, – ответил мародер.

– Куда ты денешься? – мутант усмехнулся. – И все же я тебя не понимаю. Неужели смерть для тебя – лучший выход? Неужели ты считаешь, что бесследно исчезнуть для тебя будет предпочтительнее, чем дать начало чему-то большему?

– Чему большему-то? – лицо мародера искривилось.

– Тому, что я смогу сделать с человечеством с помощью твоего тела. Вы – жалкие, забитые людишки, живете под землей и боитесь высунуться наружу. Но, если ты сдашься, ваши потомки будут снова управлять землей. Мутанты либо вымрут сами через пару поколений, либо станут скотом и дичью для нового поколения людей.

– А твои потомки будут управлять этим поколением, верно? Думаешь, у тебя получится впихнуть по менталу в голову каждого человека?

Нелю было трудно говорить со стволом револьвера во рту, его речь превратилась в неразборчивое бормотание. Но, в принципе, говорить не было смысла, ведь не существовало никакого «второго» мародера, а ментал не слушал его, а читал мысли. Просто так было привычнее.

– Ты же сам понимаешь, насколько мы уникальны. То, что случилось с нами абсолютно случайно, не может повториться. Это как сотворение вселенной. Может быть, это случилось по чьей-то воле, я не знаю… Не думал, что тот, кто сотворил вселенную, дает вам второй шанс?

Нельсон покачал головой.

– Я же знал, что ты веришь в Бога.

– Верю, – не стал отрицать мародер. – Только вот бог для нас – не добрый дедушка, сидящий на небесах. Меня всегда веселило, что люди воспринимают высшее существо, как своего папочку. Только вот верующие вечно что-то клянчат у него, будто у доброго отца, а атеисты, наоборот, проклинают, как злого отчима. Он дал нам свободу воли – великий дар и великое же проклятие.

– И проблема в том… – начал ментал, дав Нельсону возможность продолжить.

– …что ты хочешь отобрать мою свободу, – лицо мародера скривилось. – И знаешь… Не созданию отбирать свободу у создателя. А тебя, как ни крути, сотворили люди.

Нельсон представил, как это выглядит со стороны.

Посреди развалин стоит человек с револьвером во рту и уговаривает сам себя не кончать жизнь самоубийством. И тут же приводит доводы, почему стоит это сделать. Апофеоз безумия, наверное, перед самой Войной все человечество выглядело именно так.

Пора ставить точку.

Мародер вновь попытался нажать на спусковой крючок, но монстр по-прежнему не давал ему такой возможности. Тогда Нель резким движением левой руки выхватил из второй кобуры Ярыгин прижал его к виску и выстрелил.

Голова вспыхнула болью, и не прошло и секунды, как мир погас.

Привет всем, кто добрался до этой страницы. Я рад, ведь это значит, что вы прочитали вторую и последнюю часть приключений (или злоключений) мародера по имени Нельсон. Счастлив быть вашим проводником через руины Автограда.

У меня двойственное отношение к этому тексту. «На другой стороне» – вроде как и прямое продолжение первого «Перехода». Наверное, я бы назвал его вторым томом. Но это еще и совсем другая история, рассказанная будто другим человеком, с иначе расставленными акцентами. И в этом нет ничего странного. С момента написания «Перехода» произошло столько всего, что иногда даже страшно становится. Вроде прошло-то три года, а ведь был и написанный в соавторстве с Юрой Уленговым «Новый рассвет» и сольная, веселая и раздолбайская «Черная кровь».

И мир вокруг прежним не остался. А, может быть, изменился я, точнее, мое восприятие. Да и было несколько любопытных ситуаций, для выхода из которых приходилось делать выбор. Тот самый моральный выбор, за который так любят компьютерные ролевые игры.

Правда, последствия выбора роликом в концовке не ограничиваются. Обычно за ошибки приходится расплачиваться. И концовка в жизни не всегда получается «хорошей». Но, так или иначе, остаётся только сделать выводы и жить дальше, стараясь больше не совершать ошибок. Потому что и с контрольной точки тоже не загрузишься.

На людей стал смотреть вообще по-другому. Теперь до последнего воздерживаюсь от дискуссий, хоть в интернете, хоть за кухонным столом. И если с кухонными собеседниками все ясно, то в интернете люди с каждым годом становятся злее. На Западе для именования таких даже новый термин придумали – «toxic». Токсичные, то бишь, люди. Промолчать не могут, по любому поводу нужно высказать свое мнение, особенно если оно неодобрительное.

И вот, проводя время в наблюдениях, понял, что добрее надо быть к окружающим. Что я и сам токсичен, и нужно избавляться от этого: развивать в себе терпение, рассудительность. Может быть, тогда и того будущего, которое мы с коллегами описываем, не наступит. Хотя теперь-то мне кажется, что правы были не мы, а авторы киберпанка, но это уже тема для отдельного сочинения.

Хочу пожелать всем читателям быть добрее и терпеливее. И спасибо вам.