ГЛАВА 1. ВНЕДРЕНИЕ
– Сорок Шестой, включайся! Ну! Да очнись же, твою мать! – что-то, очень похожее на разряд электротока, вырвало меня из небытия.
Первая мысль: «Живой! Все-таки живой! Повезло». Облегчение, ликование граничило с шоком, от которого едва снова не потерял сознание. Или это от ран? Покалечило-то меня должно быть изрядно.
Кое-как справившись с дурнотой, открыл глаза, подсознательно готовясь увидеть больничную палату.
Как бы не так! Я лежал на кровати в какой-то незнакомой комнате. Помещение выглядело странным донельзя. Окна отсутствовали как класс. Лампы тоже. Казалось, что свет испускал сам потолок. Неяркий такой, приглушенный, но, несомненно, электрический. Стены и пол были обиты чуть ли не листами металла, стали там или еще чего. Хотя может это пластик такой – под металл. Швы сочленений с заклепками виднелись довольно отчетливо. И все явно не новое – с потеками, пятнами ржавчины и царапинами. В общем, грубоватый дизайн – не для жилого помещения, и уж тем более не для больницы, где я, по идее, должен был очнуться, раз уж довелось чудом выжить в том огненно-гвоздяном кошмаре.
Кроме кровати мебели никакой нет, разве что потайные шкафы запрятаны в стенных панелях. Входная дверь закрыта. Выглядит прочной, будто сейфовой. Естественно, тоже металлическая на вид.
В помещении кроме меня никого.
Больше ничего путного сходу заметить не удалось. Все это я охватил одним взглядом, и картинка, как обычно, отпечаталась в памяти с фотографической точностью.
Вновь раздался знакомый уже мужской голос:
– Ну, наконец-то! Включился, Сорок Шестой. Молоток! Не подвел.
Я искренне разделял его радость. Настоящее чудо – выжить после такого взрыва.
Человек, наверняка, врач. Или, судя по молодому голосу, интерн. Странно только, почему мы с ним общаемся на расстоянии. Разве он не должен сейчас суетиться рядом с постелью больного, подключать всякие там капельницы и датчики?
А как там незнакомка? Жива? Надеюсь, да, ведь все летящие в нас гвозди я принял на себя. Или не все?
Попытался спросить, но голосовые связки не послушались, и тела своего я тоже не ощутил. Парализован?! При взрыве повредил себе позвоночник?!
Только не это!!!
В панике выпучил глаза и захрипел, пытаясь выдавить хоть звук.
– Э, Сорок Шестой, ты полегче, – недовольно заговорил невидимый врач. – Настройки себе сорвешь. Да успокойся, ты. Сейчас кое-что подрегулирую, и будешь ходить и говорить.
Уф, не парализован. Прямо камень с души. Только сильно раздражало, что он упорно звал меня Сорок Шестым. Мог бы не полениться и посмотреть моё имя, оно в студенческом билете чёрным по белому написано. А билет в момент взрыва находился при мне – в кармане джинсов, я ж как раз в универ ехал. Только этому интерну недоделанному явно в лом. Вон даже не удосужился лично зайти к пациенту, предпочитает сидеть… ну, где он там сидит… Кстати, через какое устройство мы с ним общаемся, никак не пойму. Динамиков вроде не видно. В любом случае, мог бы и подойти ко мне лично. Молодой совсем, а пациентов уже за людей не считает, по номерам нас зовёт. Видать, я у него уже сорок шестой. Вот ведь «свезло» – достался мне лентяй и, наверняка, двоечник.
Пока эти мысли крутились в голове, я машинально пытался пошевелить рукой или ногой.
И у меня получилось! Я вновь почувствовал свое тело. Правда, был некий дискомфорт в ощущениях…
– Так, настройка завершена, – вновь объявился врач. – Громила, попробуй встать.
Громила? Хм… Никто меня так никогда не называл. Звучит приятно! Моё негативное отношение к коновалу слегка поуменьшилось.
Я постарался расправить плечи, выкатить грудь колесом. Получилось не очень – меня ощутимо шатало. И все-таки удалось подняться на ноги. Дискомфорт усилился. Я беспокойно завертел головой, рассматривая руки и ноги. Потом принялся ощупывать себя целиком, постепенно осознавая страшную правду: тело не мое! Чужое. Незнакомое. Полуголое в одних плавках и… чернокожее! Чернее некуда. Как смоль. Даже у негров не бывает такой совершенной черноты! Моя кожа словно соткана из мрака, только осязаемого и лоснящегося, будто смазанного маслом. Абсолютно не человеческая!
Получается, никакого невидимого врача нет, как и странной комнаты. Они существуют только в моем воспаленном сознании. Это бред. Предсмертный бред. На самом деле я лежу сейчас в агонии в покореженном после взрыва вагоне среди трупов и вижу сон наяву. Или меня все-таки спасли, отвезли в больницу – нормальную, а не как эта! – и теперь я в глубокой коме, а больное сознание подсовывает мне ирреальные галлюцинации.
От таких мыслей ноги подкосились, я сполз прямо на пол. Растекся амебой. В переносном смысле, конечно. Мое несуществующее невозможное тело оставалось непривычно накачанным и мускулистым. И черным. С огромными пудовыми кулаками, бицепсами, трицепсами и другими цепсами.
– Э, Сорок Шестой. Ты чего там уселся? – проявил недовольство невидимый собеседник. – А ну-ка вставай. Сейчас адреналина подкачаю…
Я ощутил прилив сил, словно и впрямь получил инъекцию адреналина.
– Так должно быть лучше. Теперь давай поднимайся, – не унимался голос.
Я не стал торопиться. Прежде надо осмыслить ситуацию.
Если на самом деле я в коме, то надо скорее очнуться. А если это предсмертный бред, то… пусть продолжается. Возвращаться в кровавую реальность не хотелось. Лучше тихо-мирно отойти в мир иной, ощущая себя небывало сильным, здоровым, способным рукой подковы гнуть.
Захотелось поиграть внезапно обретенными мускулами, пока ещё есть время. Ну-ка, ну-ка…
Присмотрелся к ножкам кровати. С виду массивные, металлические, да еще и намертво привинчены к полу. Эх, силушка богатырская! Разгуляй рука, раззудись плечо. Ухватившись обеими руками за нижний край кровати, напрягся изо всех сил, зарычал и… оторвал ножки от пола вместе с болтами. С мясом из пола выдрал. Круто! Во мы чего могём!
– С адреналином я переборщил, – тут же прокомментировал голос мой поступок. – Надо чуть убавить. А в целом неплохо, Сорок Шестой. Общее физическое развитие в пределах нормы. Теперь давай-ка проверим уровень твоего интеллекта. Проведем короткий тест-драйв.
Нет, ну совсем эта галлюцинация оборзела. То, что он ни разу не врач, а это не больница, я больше не сомневался. Разве что психушка.
– Слышь, ты. Хочешь драйва, вон в боксеры иди, – мой ответ прозвучал довольно резко. – Там на ринге тебя и оттестят, и отдрайвят. А меня тестировать не надо. Лучше скажи, кто ты? Где я? И что со мной?
От моего ответа он завис конкретно. Пару минут царило молчание.
– Кажись, оцифровка сбойнула. Или баг проскочил. Вот ведь непруха, – проигнорировав мои вопросы, себе под нос пробормотал он. – Попробуем перенастроить. Усилить пси-нагрузку...
– Э! – забеспокоился я. Слово «пси» мне очень не понравилось. Этот невидимый гад явно собирался как-то влиять на мозг. На мой между прочим. – Не вздумай! Себя перенастраива…
Слова застряли в горле. Голова налилась свинцом, а язык стал чужим и непослушным.
– Назови свой класс, – резко потребовал голос.
«В школе? “Б”. Но это почти пять лет назад было», – хотел ответить я, но мой рот вдруг сам собой произнес:
– Класс Грабитель.
Незнакомец повеселел – в голосе появились нотки облегчения:
– Порядковый номер?
– Восемнадцать сорок шесть, – ответ вновь сорвался с губ без моего согласия. Да что ж это такое?!
– Специализация?
– Громила.
– Имя?
– Негатив.
Да почему Негатив-то?! Сроду меня так не называли. Я ведь помню свое имя.
– Ро… м-м-ма… Мель… ник… ов…
Почему-то собственное имя выговаривалось с трудом. А вот «Негатив», напротив, я произнес легко и без запинки. Как и класс до этого. Во мне сейчас словно жили два разных человека: настоящий я и этот самый Негатив со специализацией Громила из класса Грабителей. Ну, уж хрен вам! Раздвоению личности – бой!
– Роман Мельников, – уже тверже повторил я не столько для голоса, сколько для себя самого. – Специализация а… теплотехника.
В последний момент прикусил язык. Чуть не сболтнул свою настоящую профессию. Хотя формально я физик-теплотехник – в перспективе, как только универ закончу. А кем в свободное время подрабатываю, его не касается. О моей тайной профессии и в реальной-то жизни мало кто знает…
Но невидимому собеседнику и теплотехника хватило за глаза.
– Твою мать! – простонал он. – Всё-таки сбой. Пипец! Придётся удалять. Пять косарей псу под хвост.
Я ощутил тревогу:
– Э! Чего ты там собрался удалять?
– Не чего, а кого, – на этот раз снизошел до ответа он. – Ты глючный, а значит, подлежишь стиранию.
Прозвучало обыденно, но очень и очень страшно. Почему-то я сразу поверил – действительно удалит! Сотрет из жизни раз и навсегда! Это таинственное «удаление» пугало больше любой, самой лютой, смерти.
Стало жутко. Мурашки побежали по коже, а кончики пальцев рук стали ледяными. Я нервно кашлянул и торопливо заговорил:
– Погоди! Куда ты торопишься, – второй раз за один день расставаться с жизнью ох как не хотелось. Даже с такой странной. Но в этой комнате я чувствовал себя в ловушке и был полностью в его руках. Непонятным образом он мог воздействовать на меня – накачивать адреналином или, напротив, лишать сил. А то и вообще стереть. Надо попробовать выбраться отсюда. Я бочком стал подбираться к двери, прикидывая, заперта она или нет. Если да, то смогу ли вынести её, причём желательно одним ударом, чтобы этот конь педальный не успел помешать. Одновременно принялся заговаривать ему зубы. – Знаешь золотое правило? Не стоит идти на крайние меры, если остальные ещё не испробованы. И вообще, всегда надо давать людям второй шанс.
– Ну, во-первых, все другие меры я попробовал, – желчно откликнулся голос. – Настройки менял, пси-поле усиливал. Безрезультатно, раз мы с тобой все еще разговариваем. А во-вторых, ты не человек, а шотхолл. При оцифровке вообще не должен был сохранить личность. Только матрицу. Но ты же и так это знаешь, – спохватился он. – При подписании контракта подробно рассказывают, как все происходит. Предоставляют полную информацию.
– Может и так, только я не подписывал никакого контракта.
– Гонишь, – не поверил неизвестный. – Всё ты подписывал. Иначе не оказался бы здесь. Так что извини, приятель…
Он явно начал что-то делать. Хотя понятно что – удалять меня! Уничтожать. Я вдруг отчётливо понял, что на сей раз исчезну уже навсегда – окончательно и бесповоротно.
Паника ударила по нервам. Бежать! До двери оставалось шагов пять. Отбросив осторожность, рванул к ней со всех ног.
Не успел.
Он срезал меня в шаге от спасения. Ноги подкосились, я кулем рухнул на пол, словно вдруг безмерно устал.
Дверь была так близко и в тоже время недосягаема. Из последних сил я пополз к ней.
– Она не открывается. Это лишь антураж, – лишил меня последней надежды голос палача.
Ловушка захлопнулась. Мне конец.
– Не делай этого… Не надо, – мой язык ворочался с трудом. – Ты станешь убийцей…
– Не стану, ведь ты и так уже не живой, – резко возразил он и пообещал: – Не бойся, это будет быстро.
Меня вдруг стало крутить и мутить. Казалось, что я разделился на фрагменты, как в пазле. И эти кусочки начали перемешиваться, меняться местами, стираться.
Нет! Не хочу! Как же достучаться до него?! Как убедить, что я живой?..
В угасающей памяти вспышкой молнии промелькнули выдержки из учебника по психиатрии: «Обращение по имени помогает расположить к себе пациента, создать доверительный настрой». И еще: «При обострении попробуйте переключить внимание пациента, заинтересуйте его другой проблемой, не связанной с манией».
Вообще, это у меня такая особенность: фотографическая память. Я запоминаю людей, пейзажи, ситуации, книги от корки до корки и потом могу мгновенно вспомнить требуемую информацию, вплоть до последней запятой или морщинки в уголках губ. Именно из-за этой уникальной способности, а еще наблюдательности и склонности к анализу меня, двадцатидвухлетнего пацана, привлекли серьезные дяденьки в строгих костюмах к работе в качестве… хм… короче привлекли. Одно из тех предложений, от которых невозможно отказаться. Я не жалуюсь. Башляют много, а связанный с работой риск можно и потерпеть.
Но это там, в реальной жизни. А здесь, в этом страшном непонятном месте, меня вот-вот убьют. Теперь уже окончательно и безвозвратно.
Сознание продолжало медленно гаснуть. Меня словно пропускали через мясорубку, дробя на пиксели и биты, а потом затягивали в воронку без конца и края, мерзкую и жгучую.
Остался последний шанс побороться за жизнь.
Как там сказано? Обращаться по имени. Переключить внимание. Заинтересовать. Если мой «стиратель» нормальный человек, не психопат, не профессиональный убийца, то может сработать.
– Скажи… своё… имя… напоследок… – я с неимоверным трудом выталкивал из себя слова, борясь с подступающей мглой, без всякой уверенности быть услышанным. Но пока во мне теплится хоть искорка сознания, буду бороться. Не сдамся! – Слышишь?.. Эй!.. Меня зовут… Рома… А тебя?.. Я имею… право знать… кто… меня… убил…
– Ты и так уже мертв! Мертв! – как заклинание выкрикнул он, но процедуру удаления прекратил. Мне чуть-чуть полегчало, хотя силы не вернулись, и двигаться я по-прежнему не мог. Зато сознание прояснилось, осталась, правда, пульсирующая боль в висках.
– Так как тебя зовут, камрад?
– Виталий, – неохотно пробурчал он, нервно покашлял и вновь заговорил. Теперь в его голосе прозвучало виноватое сочувствие: – Слышь, как там тебя… Рома. Чисто по-человечески я понимаю, как тебе не хочется снова… М-да… Но ты же и не должен был очнуться. Оцифровка не сохраняет личность, только матрицу. Чистый разум, освобожденный от всех предыдущих воспоминаний. Не понимаю, что пошло не так. Со мной подобное впервые. Но в инструкциях есть четкое указание… Ты пойми, таким глючным я не могу отпустить тебя в игру, иначе пойду под суд за нарушение закона о неприкосновенности личности. А в реальном мире ты уже труп. Тебе некуда деваться. Остаётся только… хм… удаление. Так по всем инструкциям положено!
Я проигнорировал «труп» – это явно не про меня, что-то он путает, – и ухватился за соломинку:
– Виталик, а ты наплюй на инструкции и вспомни про пять косарей, которые можешь потерять, если сотрешь меня. – Переключили внимание? Теперь попробуем заинтересовать. Нечем? А блеф на что? – Я могу принести и еще денег. Много, – как именно, пока замнем, я и сам не знаю, – Слушай, Виталь, давай заключим сделку. Ты отпускаешь меня… Куда там ты сказал, в игру, – да хоть к черту в пасть, сейчас главное выбраться отсюда. – Получаешь свои деньги, а я молчу о том, что глючный. Всем представляюсь Негативом, Громилой, Мясником, да хоть Некрофилом! Кем скажешь, мне по фиг.
– Ну, Некрофилом не надо. И вообще, переименовать персонаж несложно, – рассеянно откликнулся Виталий. Он явно думал о чем-то другом. – Имя я назначал сам только что во время твоей оцифровки. Вот с расой и классом сложнее – они уже вбиты в сценарий игры. А с именем проблем нет. Можно изменить. Правда, Роман Мельников для сеттинга не слишком подходит. Ты ведь по сценарию не человек, а ирриец. Будет как-то так: Ром Мел.
– Годится. – Хоть горшком назови. Главное, что мы уже перешли от вопроса удаления к вопросу внедрения меня в игру. Он и сам не заметил, как стал плясать под мою дудку. Отлично! Теперь главное не спугнуть. – Так что это за игра такая, расскажи.
– А ты не знаешь? – удивился он. – Ты же подписывал контракт.
Опять снова-здорово! Да не подписывал я ничего!
– Наверное, при этой… как ее там… оцифровке часть памяти все-таки стерлась, – слукавил я. – Так что расскажи все по новой.
– Игра называется «Oneshot: Beyond» (*«Убить одним выстрелом: За пределом»), – неохотно начал Виталий. – Что еще… Трудно рассказывать о том, о чем и так всем известно.
– Игра, какого рода: страйкбольная по сценарию?
– Естественно нет, – он удивился. – Компьютерная, ролевая, он-лайн РПГ, с открытым миром.
– Ага. Я буду игроком? Геймером?
Вопрос показался ему невероятно смешным.
– Игроком! Ну, ты и жжешь! Ребятам бы рассказать, жаль нельзя! Ты, Рома, физически не можешь быть геймером, потому что ты – шотхолл, грубо говоря, компьютерный код, пойми это, наконец.
Я посмотрел на свои черные бицепсы, на выдранную из пола кровать. Не знаю, верить ему или нет, но пока другого объяснения моей новой внешности и этой комнате, не находилось. Если, конечно, оставить в стороне версию с психбольницей и моим помешательством. Очень сбивало ощущение реальности происходящего. Я уже практически свыкся с новым телом, первоначальный дискомфорт прошел, оно стало по-настоящему моим.
– А ты кто по жизни? Админ? Разработчик? – после паузы спросил я.
– Не совсем. Я оцифровщик. Принимаю шотхоллов, таких, как ты, вернее вашу матрицу, оцифровываю, даю имя, тестирую, внедряю в память персонажа легенду.
– Что-то вроде ложных воспоминаний? – уточнил я.
– Ага. Так называемая история персонажа. Если бы не сбой, ты искренне считал бы себя членом банды Потрошителей, боевиком-громилой по прозвищу Негатив.
– А почему такая странная кликуха? – удивился я.
– В зеркало посмотри, сам поймешь, – предложил Виталий. – Вон ту панель открой. Слева, рядом с кроватью. Там шкаф.
Как я и думал, это не просто стены. Только есть одна проблемка.
– Виталь, да ты шутишь? Я шевельнуться не могу, не то, что встать.
– Сейчас сможешь, – пообещал оцифровщик.
И правда, слабость быстро пошла на убыль. Открыв шкаф, увидел стопку шмоток и пистолет странноватого вида. Брать это все без разрешения моего тюремщика не стал. Посмотрел на себя в зеркало, и едва не отшатнулся.
Что тут сказать… Шок был силен. Нет, я уже смирился с тем, что тело не мое. И ожидал увидеть чужое лицо. Но не такое же!
Выглядел я довольно брутально. Зверская, но в то же время смазливая физиономия. Черная, смоляная, отливающая антрацитовым блеском кожа. Желтые глаза хищника. И абсолютно белые волосы. Не седые, а именно белые. Как снег. У людей такого цвета в принципе не бывает. И впрямь, словно негатив человека – белое и черное в моей внешности поменялось местами. Был бы светлокожим с темными волосами, за человека сошел. А так… Одно слово – негатив.
– Для иррийцев такая внешность типична, – подал голос Виталик. – Вообще, они вымирающая раса. Планету Иррий полностью уничтожили во время Третьей Галактической войны. Тогда ты… твой персонаж… был ребенком, попал в числе беженцев на Аланию вместе с матерью. Она погибла во время погрома. Его устроили местные жители. Не хотели кормить лишние рты. Тогда на Алании царил голод, и доведенные до крайности аланийцы…
– …пошли громить лагерь беженцев. Наш лагерь, – эхом подхватил я. Чужое прошлое оживало в памяти, перемешиваясь с моим собственным. Как наяву увидел озверевшие хари человекоподобных аланийцев с торчащими изо рта кабаньими клыками и костяными гребнями вдоль хребтов. В руках нападавшие держали кувалды, плазмопилы, тесаки, изредка пистолеты. Более серьезного оружия у них не было. Но у нас… то есть беженцев не имелось и такого. Как и мужчин дееспособного возраста, которые могли бы дать серьезный отпор. Только старики, женщины и дети. Наше сопротивление быстро подавили, и началась бойня. Кровь, трупы, крики, горящие павильоны из легкого пластика, которые служили нам временными домами.
А в это же самое время иррийские мужчины и мой отец… то есть отец Негатива… в том числе отчаянно сражались в составе Шестой отдельной космической десантной роты, пытаясь сдержать продвижение армады Шостарей вглубь нашей Галактики. Иррийские «ястребки» стояли сотней против тысяч шостарских кораблей, погибали один за другим, но сдерживали врага, не давая ему обрушиться на беззащитные внутренние планеты вроде той же Алании. Потом подошла объединенная флотилия Звездного Содружества Млечного Пути и разгромила армию Шостарей. Но к тому времени последняя иррийская рота перестала существовать.
А я, то есть Негатив, при погроме выжил чудом – нападающие не заметили четырехлетнего ребенка среди груды трупов. Потом были разные планеты и банды, пока, наконец, я… вернее, Негатив… тьфу ты, совсем запутался… не нанялся к Сэму Упырю – главарю мелкой шайки с напыщенным названием Потрошители, промышляющей на обитаемой станции-городе со странным названием Бродвей.
В моей карьере были убийства с отягчающими, грабежи. И вообще, как выяснилось, я тот еще тип – безжалостный и свирепый. Короче, именно таких персонажей с удовольствием убивают положительные герои, зарабатывая скиллы и удовлетворяя свою жажду мировой справедливости.
Я помотал головой, очищая сознание от чужих и в то же время до жути реальных воспоминаний.
– Вспомнил? – проницательно заметил Виталий.
– Угу. Сценарий кто писал? Ты?
– Нет, конечно. У нас сценаристов полный штат. Я лишь выбираю из перечня подходящую легенду и накладываю на шотхолла. А что, пробрало? – понимающе ухмыльнулся он.
– Особенно та часть с погромом, – честно признался я. – Сильно. Я аж сам себя пожалел.
– Ну, так. На том и стоим. Мощно. Достоверно. Без халтуры. Недаром игра стала культовой. Держится на первом месте в рейтинге популярности уже седьмой год… Или восьмой? Хм… Первый запуск был в пятьсот сорок восьмом, сейчас у нас пятьсот пятьдесят пятый, так что да, восемь лет.
– Это ты время в игре называешь? – не въехал я. – Пятьсот пятьдесят пятый год – текущая игровая дата?
– Ты чего, Рома? Это реальная дата. Сейчас у нас по календарю 2 августа 2555 года.
Наверное, мой мозг уже оказался неспособным удивляться очередным финтам происходящего, так что информацию я воспринял со спартанским спокойствием. Будущее так будущее. Подумаешь!
– Ты это забыл? – насторожился Виталий и для себя под нос добавил: – Может, оцифровка прошла не так уж и плохо. Часть твоей личности определенно стерта. Надо попробовать еще с дельта-каналом поиграть…
– Виталик, уймись. Хватит уже меня перенастраивать, – разозлился я. – Пойми ты, дурья башка, в таком виде, как сейчас, тебе от меня больше пользы. И денег, – вновь на удачу выстрелил я. И, кажется, попал в точку.
– Возможно, – протянул он. – Если будешь поддерживать со мной связь, я смогу заключать на тебя пари… Хотя стремновато, конечно. Если наш сговор всплывет, я тюрьмой не отделаюсь. На пари крутятся серьезные бабки и крутые игроки, такие покалечат на раз…
Чувствовалось, что жадность в нем борется с осторожностью. Надо помочь товарищу сделать правильный выбор – для меня правильный, поскольку вопрос о моем удалении-сохранение, судя по всему, еще окончательно не решен. Им – не решен. Я-то сразу сделал свой выбор: хочу жить пусть даже и в виде персонажа компьютерной игры!
– Скажи, Виталик, если шотхолл не такой, как я, а нормальный, со стертой личностью, с ним можно сговориться?
– Нет, конечно, – фыркнул оцифровщик так, будто я сказал глупейшую глупость. – Такой перс не понимает, что находится в игре. Для него это настоящая жизнь. Реальность. А меня он забудет, как только покинет тестировочную.
Вероятно, так Виталий обозвал ту комнату, где я сейчас нахожусь.
– А я забуду? – во мне вновь проснулась острая тревога. – Еще одно стирание личности?
– Ага, тебя сотрешь, как же. Ты ж мне назло при любой оцифровке уцелеешь. Чтоб я спокойно по ночам спать не мог, – кисло пошутил Виталий и серьезно пояснил: – Когда я заканчиваю тестировать шотхолла, перед тем, как ввести его в игру, стираю последний блок воспоминаний – то, что происходило в этой комнате. А тебя не трону. Наоборот, ты должен помнить наш разговор.
– Логично. Тогда не парься насчет сговора. Нас не спалят просто потому, что никому и в голову не придет такой вариант. Сам же сказал, с шотхоллом договориться невозможно. Кстати, так что это за зверь такой шотхолл. Объясни.
– Тебе ж при подписании договора все рассказали, – вновь завел старую шарманку он, а потом махнул рукой: – Да ладно, объясню, если забыл. Смотри. В игре все персы делятся на две большие группы: геймеры и НПС (*НПС от английского NPC –non-player character –управляемые компьютером персонажи, с которыми игрок может торговать, разговаривать, сражаться, получать у них задания или взаимодействовать иным образом; их еще называют неписями, ботами или мобами).
– Это я знаю.
– Сам же спросил, – судя по голосу, он нахмурился. – Могу и не рассказывать.
– Извини. Давай дальше.
– Только больше не перебивай. Терпеть этого не могу. – А Виталий-то, оказывается, с характером. – Непись или бот, как ты знаешь, по сути, компьютерная программа с определенным алгоритмом действий. Ее несложно обыграть – если просчитать этот самый алгоритм. Сильным игрокам не интересно сражаться с ботами, они быстро бросают игру и переходят в новую.
– Поэтому и придумали он-лайн, – не удержался я. – Там геймеры играют с геймерами. Непредсказуемость полнейшая.
– Ага. Только часто бывает, что в какой-то момент геймеров в игре очень мало или нет совсем. И ты часами вынужден ждать, пока соберется комплект игроков. Или играть команда на команду в четко оговоренное время, что не всем удобно.
– Пожалуй, – вынужден был согласиться я.
– Проблему решили шотхоллы – что-то вроде искусственного интеллекта, созданного на основе матрицы мозга конкретного человека. Каждая такая матрица уникальна и по-своему непредсказуема. Это уже не просчитываемые боты, шотхоллы поинтереснее будут. По сути, шотхолл – это геймер, который всегда он-лайн. У него полная свобода действий, естественно в пределах сюжета. Никаких стандартных заложенных фраз и запрограммированного поведения, как у бота. Поступки шотхолла зависят только от особенностей характера человека, который послужил матрицей. Он может развиваться, повышать уровни, прокачиваться. Брать задания, как геймер, зарабатывать лефты, покупать или добывать снарягу.
Заложенная в меня память вновь ожила и любезно подсказала, что лефтами называется игровая валюта «Ваншота», в котором мне отныне придется жить.
– Если шотхолл продержится достаточно долго, то становится опытным, прокачанным и очень опасным, – продолжал Виталий. – Для него игра – это реальная жизнь, борьба за выживание. Понимаешь? Некоторых из них обыграть – та еще задача. Вот и у нас в «Ваншоте» постоянно есть пара-тройка таких очень сильных шотхоллов, прорвавшихся в боссы. Геймер, который их побеждает, становится легендой. Бешеная слава, интервью, поклонницы, – короче практически всё, как у известных актеров. – Да и деньги немалые – таких победителей частенько приглашают сниматься в рекламе, в ток-шоу, некоторые становятся ведущими популярных программ. Короче, геймерам есть за что бороться.
– Ну, читер, положим, победит кого угодно.
– Кто?! – Виталий прямо обалдел от моих слов. – Ты чего, Ромка, с черной звезды прилетел? Или с Юпитера упал?
– Из прошлого я, понятно тебе?
– Хорошая шутка, – хохотнул он. – Какие читеры, Рома? Их уже нет давно. Остались у вас, в вашем уголовном прошлом. Сто лет назад каждый второй читерил, я об этом читал. Играть стало совсем невозможно. И разработчики игр потребовали ввести в Уголовный Кодекс новый закон. Теперь за читерство срок полагается. От года до трех.
О как! Я лишь завистливо вздохнул. Вот это цивилизация! За такое им и стирание личности простить можно. Почти.
– Давай дальше про оцифровку. Люди на это идут добровольно или их… того?
– Только добровольно. Ну, ты же знаешь, не можешь не знать. Реклама на всех углах висит. «Заключайте контракт на оцифровку и получайте деньги», – процитировал он.
– Погоди. Ведь это смерть личности. Не думаю, что много желающих.
– Ошибаешься, их тьма тьмущая. Каждый бы не отказался, только отбор довольно жесткий. Не всякий мозг подходит в качестве матрицы. Пойми ты, подписавшего контракт не убивают тут же на месте, а ждут, пока он скопытится сам – в аварии, от старости, от болезни или несчастного случая, вот как ты.
Хм… Ну, несчастным случаем я бы теракт не назвал. Но спорить не будем.
– В итоге получается выгодно всем, – продолжал Виталий. – Разработчики получают усложненные непредсказуемые боты, а тот, кто заключает контракт, деньги. Причем мани ты забираешь сразу, а оцифровка наступает только после смерти, когда тебе уже все равно. Уйму молодежи устраивает подобный вариант. Они вечно без денег сидят. А тут бабосы просто с неба падают на халяву.
– И много платят?
– Всем по-разному в зависимости от уровня ай кью. Только какая разница – много или мало. Это ж халява. Как выигрыш в лотерею.
– М-да… И много шотхоллов в игре?
– Зависит от бюджета. Шотхолл – удовольствие не из дешевых. К примеру, наш «Ваншот» – топовая игра, охватила весь мир. Настоящее безумие. Миллионы геймеров, фанклубы, книжки пишут, фильмы снимают. Короче, на нее не поскупились. В рекламу немеряно вбухали. Лучшие разработчики, сценаристы. До фига локаций. Миссии каждый день новые. Есть интересный, но стремный функционал типа «Слепого снайпера», «Темной стороны» или невыполнимых миссий. Много полезных навыков и достижений, прикольных ачивок. Только с достижениями из ТОПа-10 поосторожнее, там везде подвох, за исключением «Ваншотных ударов» и «Песочных часов»… Почти все персонажи в игре – геймеры или шотхоллы. Из ботов в основном массовка: бармены, проститутки в баре, работяги, фермеры. Еще бойцы и солдаты типа «пушечного мяса». Кстати, ботов опознать легко: если у них спросишь что-то не по сценарию, они впадут в ступор или ответят невпопад.
– А как понять, что передо мной геймер?
– Тебе никак. Для тебя всё происходящее реальность. Как и для остальных шотхоллов.
– А геймеры могут распознать, кто перед ними?
– Напрямую нет. Только через чат. Там в поиске можно набрать ник интересующего персонажа. Если есть такой, значит, игрок. Если нет – шотхолл. Им в чат доступ закрыт.
– Ясно. А чем еще шотхоллы отличаются от геймеров?
– Ну, главное это то, что они могут выйти из игры, а вы нет. И еще у вас всего одна жизнь. Погибнешь хоть раз, респауна не будет.
Я приуныл. Веселая перспектива, нечего сказать. Долго ли я продержусь в незнакомой игре без права на ошибку?..
– А почему так, Виталий? Насколько я понял, шолхолл – ценный кадр. Их приток ограничен. Так не лучше ли использовать нас многократно?
– Конечно лучше, только пока не получается. При гибели персонажа самопроизвольно стирается его матрица. Пока данный процесс остановить не удается. Как и скопировать одну и ту же матрицу на двух разных шотхоллов.
– Ладно, что еще мне стоит узнать?
– На шотхоллов геймеры постоянно получают задания, поскольку вы сплошь отрицательные персонажи: всякие лидеры мафии, бунтовщики, захватчики, пираты и прочие бяки. Причем ваше местоположение игрокам отлично известно. При получении соответствующего задания идет наводка на цель.
– Что-то типа подсказок: добраться до планеты Зажопинск, войти в бар «Пипец» и грохнуть бяку по имени Ром Мел?
– Угадал, – хмыкнул оцифровщик. – В радиусе десяти метров ты будешь отражаться у них на экранах красной точкой.
– А они у меня? – промелькнула неприятная догадка.
– Не отражаются, – подтвердил Виталий. – Ты не узнаешь, кто пришел за тобой, до тех пор, пока он или она не атакует.
Значит, внезапность на стороне противника. А мне придется уйти в глухую защиту и не расслабляться ни на миг. Для них-то это игра, а для меня жизнь! Как выяснилось, единственная. И ее ох как неохота терять…
– А хорошие новости для меня есть? – хмуро поинтересовался я.
– Да. Ты можешь дорасти до босса.
– Босс – это типа главный злодей? – по аналогии с нашими играми прикинул я.
– Ага.
– И что в нем хорошего?
– Боссы – это персонажи от пятидесятого ранга и выше. Справиться с ними могут только игроки равных уровней. А таких раз-два и обчелся.
– И каковы мои шансы взобраться на вершину злодейства?
– Один на тысячу, – честно признался Виталий.
– Начну я с первого уровня?
– С третьего. Начальный уровень шотхолла определяется его матрицей. Грубо говоря, чем умнее мозг, тем выше ему присваивают начальный уровень. У тебя самый высший из возможных для новичка – третий.
Хм… Оценили, значит. При других обстоятельствах сказал бы спасибо за комплимент, но сейчас что-то не хочется.
– Виталь, а насколько реальна игра? В смысле есть-пить-спать там надо?
– А как же. Абсолютное погружение. Голод, жажда, усталость. У геймеров и шотхоллов все пять чувств, присущих человеку: зрение, слух, обоняние, осязание, вкус. Когда будешь есть бифштекс, насладишься вкусом и ароматом мяса по полной. Или если присунешь какой-нибудь девчонке, тоже впечатлений получишь полный набор.
– Там и такое возможно?
– Естественно. Да треть геймеров обоего пола только за трахом туда и ходит! У тебя на Бродвее есть район Красных фонарей. Наведайся при случае. Кстати, особенно рекомендую бетианок, – он мечтательно причмокнул, вспоминая о чем-то своем.
– А боль? – вырвал я его из сладких грез.
– Что, боль?
– Ну, боль чувствуется? При ранениях там или ожогах?
– Геймеры – нет, не чувствуют. Только легкий дискомфорт, вкус крови во рту или небольшое жжение на коже. Может ухудшиться слух и зрение, – он замолчал, не продолжая. Но было понятно и так. Геймеры – боль не чувствуют, а шотхоллы – еще как.
Все же решил уточнить:
– Для нас боль в полном объеме?
Виталий замялся:
– Не могу сказать точно. Видишь ли, среди шотхоллов никто никогда не проводил опрос, чего они там чувствуют. Но твои нервные окончания подключены к матрице полностью.
Понятно.
– Тебе пора выходить, – заторопился Виталий.
– Погоди! У меня еще куча вопросов.
– Поздно. Время, отпущенное на тест-драйв, почти истекло. Задержка вызовет подозрение. Остальное узнаешь по ходу дела. Память твоего персонажа подскажет, я загрузил в нее много полезной информации по игре. Не задавливай своего перса полностью, позволь ему слиться с тобой, это поможет. Твой Ром Мел – сильный, хорошо обученный в физическом плане боец. Развивай его.
– Одеться-то хоть можно? – я кивнул на шкаф с оружием и барахлом.
– Обязательно. И пистолет возьми. При твоем уровне это единственно-возможное огнестрельное оружие. Правда, холодное – любое. В «Ваншоте» с этим строго – выбор амуниции напрямую зависит от ранга персонажа.
– Фигово, – поморщился я. – Шанс выжить для «единицы» или «тройки» стремится к нулю.
– Ну, во-первых, в игре далеко не все решает мощь оружия. «Ваншот» это тебе не тупая стрелялка-бродилка. Тут думать надо. Зарабатывать репутацию и лефты, получать достижения. Как в жизни, – возразил Виталий. – А во-вторых, геймер за реальные деньги может купить себе «кит» (*кит – от англ. Kit, комплект – наборы дополнительных навыков) – право носить броню и стрелять из оружия любого уровня, хоть сотого. Правда, на ограниченный срок. Ты пойми, игра создана не для шотхоллов – для геймеров. Чтоб им было интересно, и они не скупились на бабло. В «Ваншоте» вообще очень много платных услуг. Но это все мелочи, – спохватился Виталий.
Кому как.
– Давай о главном, – продолжал он. – Как мы будем держать с тобой связь… если ты выживешь, конечно.
Слушая, я облачился в серо-голубой поношенный комбинезон с множеством разнокалиберных карманов и грубоватые тяжелые ботинки типа берцев. Ощутил легкий запах свежести, который обычно идет от свежевыстиранных вещей, почувствовал прикосновение ткани к коже.
Что ж, Виталий прав – органы чувств работают, как в реале.
Пока я одевался, перед глазами возникла ненавязчивая надпись: «Комбез, уровень 3, защита от радиации 0, от взрыва +1, от ножевого удара +5, от выстрела +1, вес 1».
Довольно слабенько, как по мне. Так себе бронька. А что у нас с оружием?
Я нацепил кобуру с пистолетом. «Урон 16, дальнобойность 56, вес 1,5, модификации отсутствуют». М-да, не густо. Слабее меня сейчас, похоже, только кактус.
Попробовал быстро извлечь оружие. Получилось. Рефлексы персонажа и впрямь были на высоте. С новым телом я вполне освоился.
В шкафу обнаружились два ножа. Привычным отточенным движением вогнал один из них в чехол на поясе, а второй поменьше на голени.
Виталий, тем временем, продолжал инструктаж:
– Встречаемся в игре. Я сам найду тебя. Мой ник – Лирик. Все имена уникальны, так что другого перса с таким именем нет.
– А почему Лирик? Как-то слишком поэтично, нет?
– Это от фамилии Лирков. А насчет поэзии… Знаешь, в «Ваншоте» на сегодняшний момент самый страшный геймер носит ник Философ. Он приходит в игру, чтобы убивать. Наслаждается этим. Настоящий мясник. Постарайся не попадаться у него на пути.
– Ага. А если он возьмет на меня задание?
– Не возьмет. У вас калибры слишком разные. Он хайлевел (*хайлевел – игрок высокого уровня) аж пятидесятого уровня. Ты ему не интересен. Так что, если сам не полезешь…
– Не полезу. Че я псих, что ли?
– Надеюсь, нет. – Виталий помолчал. – Ну, всё. Удачи тебе, Ром Мел. И постарайся не погибнуть в первый же момент.
В его голосе была какая-то настораживающая интонация. Словно он о чем-то не договаривал. О чем-то очень важном для меня. Я ощутил тревогу.
– Виталь, не темни.
Но он уже не слушал. Голос стал сухим и официальным:
– Обратный отсчет пошел. Через три секунды тебя выкинет в игру. Три…
В моей голове зароились сотни вопросов, которые я так и не успел задать, мысли перескакивали с одной на другую. Я никак не мог сосредоточиться на главном.
– Два…
Меня охватил реальный мандраж. Поджилки тряслись. Под ложечкой засосало. Неизвестность пугала до чертиков. Да еще какая-то мысль не давала покоя. Вернее, даже не мысль – тень…
– Один!
* * *
Комната исчезла мгновенно. Теперь я оказался в баре. Или в клубе. Короче, явно питейном заведении.
«Стрип-клуб “Бриззер”, – услужливо подсказала память моего персонажа. – Любимое место тусовки Потрошителей, как и других бандитских групп».
Кстати, о Потрошителях. Я… или мой персонаж… сразу узнал нанявшего меня главаря Сэма Упыря, Слеера двенадцатого, довольно высокого для «Ваншота», уровня.
(*Слеер – от анг. Slayer, убийца – развитие класса Бандит, специализация Киллер, присваивается персонажам от 11 до 30 уровня).
Лично мы с ним раньше не встречались, найм шел через посредника – вспомогательного бота, который помогал внедрить нового шотхолла в игру. Посредник показал мою фотку Упырю, а его рожу мне в память заложили вместе со сценарием.
Главарь Потрошителей сидел за стойкой бара вместе с двумя организмами бандитской наружности. Один человек, другой… хм… не совсем. Человекоподобный, но весь какой-то бугристый, словно состоял из шаров разного калибра. «Это драторианец», – подсказала внедренная память.
Все трое о чем-то разговаривали, пили, смеялись.
В клубе было темно, шумно, душно, многолюдно. Тяжелый хорроркор (*хорроркор – разновидность музыкального жанра), запущенный на максимальную громкость, долбил по ушам. Цветные лучи от прожекторов шарили по лицам, разрывая полутьму, то и дело слепя глаза. Искусственный декоративный дым красивыми языками растекался по залу.
В первый момент я застыл в растерянности, оглушенный мгновенным переходом и агрессивной музыкой. Но моя способность «фотографировать» окружающее не подвела. Я инстинктивно запоминал всех находящихся в клубе посетителей; снующих с подносами обнаженных до неприличия официанток; прочую обслугу типа барменов, охранников. Сцену с шестом, где весьма профессионально извивалась полуголая девица, по виду землянка, японка – стройная и очень аппетитная. Фиксировал в памяти полутемные уголки немаленького зала, куда не добивал свет прожекторов. Танцплощадку с пьяными, вопящими, дергающимися не в такт с музыкой особями всевозможных рас и полов. Входную дверь и дверь в служебные помещения, коридор, ведущий к туалетам, лестницу на второй этаж, где находились траходромы, которые прятались под пристойными названиями вип-кабинеты.
Я вглядывался в лица и фигуры, пытаясь понять, кто из них бот, кто шотхолл, а кто геймер. Вон тот бармен, похоже, бот – можно заметить некоторую заученную неестественность в движениях.
А в целом реализм в игре прямо зашкаливал. Вот что значат технологии будущего!
Тем временем, Упырь углядел меня, узнал и замахал руками, приглашая присоединиться. На автомате приблизился к ним. Одна половина меня явно обрадовалась при виде будущих сослуживцев. Мой персонаж хоть и являлся новичком в банде Потрошителей, но априори считал их своими в доску, товарищами, подельниками. А настоящий я будто впал в ступор, оставаясь в пассивной роли наблюдателя.
– С прибытием, брат, – Упырь протянул мне руку. – Парни, знакомьтесь, наш новый боец. Как тебя звать-то?
– Рома Мель… эм… Ром Мел. – Вот блин! Чуть сразу не спалился, едва не назвал им настоящее имя.
– Керр, – глухим грудным голосом представился драторианец.
«Класс Бандит, специализация Киллер, восьмой уровень». Характеристики персонажей появлялись перед глазами сами собой, причем на краю зрения – слева вверху словно открывалось дополнительное боковое окошко, что совсем не мешало видеть окружающее. Немного привычки, и подсказки я перестану замечать. Будет казаться, что инфа идет прямо в мозг – по крайней мере, так пообещал Виталий.
– Никола Швец, – амбал поперек себя шире человеческой расы отсалютовал мне стаканом с чем-то горячительным.
«Класс Бандит, специализация Громила, как и я, только уже пятого уровня».
И они все шотхоллы, как пить дать, уж больно естественно себя ведут. Значит, раньше были живыми людьми – врачами, студентами, менеджерами, – а теперь не помнят об этом…
– Садись, Мел, выпей с нами. За знакомство! – Упырь подвинул ко мне стакан с чем-то ядовито зеленым и вроде как дымящимся.
Я хотел отказаться от подозрительной жидкости, попросить пива или на худой конец водки, но моя рука уже схватила стопку и опрокинула ее в рот.
Ух ты! Пищевод обожгло, будто кислотой. Как ни странно, ощущения показались привычными. Кажется, я такое пил не раз, и оно мне нравилось. По телу растеклось приятное тепло, голова слегка захмелела.
Упырь сделал знак бармену: повторить.
Мы с Керром тоже подставили свои опустевшие стаканы, а Швец с дружеской подковыркой спросил:
– И каким ветром иррийца занесло в Потрошители? Вы ж все красавчики, как на подбор. Тебе, вон, на сцене выступать, баб услаждать, а не тесаком махать.
Понятно. Небольшая проверка на вшивость.
Я принял вызов:
– А давай помашемся, один на один. Кто проиграет, тот… вот к шесту и пойдёт. Покажет стриптиз. Что? Сыкотно? Штанишки намочил?
Ответить он не успел – внезапно голову главаря срезало с плеч, будто невидимой косой. Башка Упыря с удивленно раскрытыми глазами плюхнулась на стойку, покатилась, щедро окропляя столешницу красными брызгами, смахнула по пути бутылку и упала под ноги равнодушному бармену. Тот и глазом не повел, будто отрубленные головы так и сыплются пачками с его стойки каждый день. Ну, точно бот – с запрограммированной реакцией на происходящее.
Тело Упыря осталось сидеть, фонтанируя кровью.
Почти сразу вскрикнул и повалился навзничь Керр. В его груди чернела выжженная дырища.
Я инстинктивно отпрянул в сторону. Вовремя! Меня задело лишь краем – плечо обожгло резкой болью. Перед глазами возникла полоска ХП (*ХП – от англ. Hit Points, очки прочности – единицы здоровья или единицы жизни персонажа). Изначально зеленая, теперь она стала до половины красной. В реальной жизни от такого попадания рука бы уже повисла бесполезной плетью, а тут ничего подобного – ранение вызвало общую слабость и потерю части навыков вроде точности стрельбы и реакции. Даже боль почти сразу утихла. И на том спасибо.
«Ничего не сделал, только вошел! – всплыла в памяти строчка из старой комедии. – Сволочи! Даже осмотреться не дали! И аптечки у меня нет!»
Внезапно пришло осознание: Виталик все знал! Ему было известно, что на нашу банду у кого-то заказ, и что исполнитель уже вышел на след! Естественно, знал, он же внедрял меня в готовый сценарий игры и был в курсе текущей ситуации. Недаром ведь сказал напоследок: «Постарайся не погибнуть в первый же момент».
Вот козел! Не мог предупредить что ли? Но сейчас не до него. Надо спасать свою шкуру.
Перекатившись в сторону, выхватил из кобуры пистолет, укрылся за выступом барной стойки и постарался понять, откуда идет атака. Перед глазами на маленьком боковом экранчике вспыхнула враждебная красная точка… нет, две! Ребята работают в паре? Вот это я вляпался.
Тем временем в зале начался дурдом. Посетители и сотрудники разбегались, прятались по углам, стреляли, дрались бутылками и ножами. Теперь все выступали против всех. Неведомые игроки разворошили адский муравейник. На экранчике заметно прибавилось красных точек. Среди них совсем потерялись те две, которые пришли именно за Потрошителями. Поди теперь их найди.
Среди массы красных и серых – нейтральных вроде бота-бармена – точек на экранчике горела всего одна дружественная зеленая. Неужто Швец? Уцелел, бродяга! Сейчас для меня он казался самым родным и близким человеком на свете, единственным другом, почти братом. Не знаю, чье это было восприятие – мое или внедренного персонажа. Да и неважно.
Мне с моего места Николу видно не было. Судя по зеленой точке, он занял позицию под лестницей на второй этаж. Надо бы пробиться к нему, вдвоем будет легче, к тому же вдруг у него есть аптечка.
Я выскочил из укрытия, срезал выстрелом озверевшего трехглазого рингуанца первого уровня, который пытался отрубить мне руку огромным тесаком. Перед внутренним взором замелькали очки: «Опыт +1, Стрельба +1». Я зафиксировал в памяти, а вникать не стал – не до того.
Краем глаза заметил, как от пули щекастого тынянина упал на пол один из охранников-людей. Как чудовищное оружие неизвестного врага разрезало пополам стриптизершу-бота у шеста. Очень похоже была скошена голова Упыря. «Это “Пробойник”», – подсказала внедренная память персонажа, – силовое ружье пятнадцатого уровня».
(*«Пробойник» – силовое ружье 15 уровня. Стреляет одним зарядом, потом перезарядка, зато убойность зашкаливает).
Ну, просто супер! Значит, среди тех, кто получил задание на Потрошителей, есть как минимум одна «пятнашка». И это против наших со Швецом «тройки» и «пятерки»! Никакой справедливости.
Метили явно не в девушку, а в меня, но в царившей суете прицельно стрелять было неимоверно сложно. Все носились как взбесившиеся белки, уничтожая друг друга с помощью кастетов, пистолетов, дробовиков, плазмобоев и хрен знает чего еще.
Новая вспышка боли – по моей лопатке скользнул нож незнакомого парня пятого уровня человеческой расы, оставляя глубокую царапину. ХП уменьшился еще, к счастью ненамного. Противник зашел со спины, и я его заметил не сразу. Но новый удар уже не прошел. Блокировал руку нападающего, провел болевой, развернул кисть врага и с силой вогнал ему меж ребер его же собственный клинок. Отточенным движением провернул нож в ране, привычно ощущая предсмертные спазмы пробитого сердца.
Теперь очков мне начислили побольше: «Опыт +5. Ближний бой +10». Интересно, за что такая щедрость? За нож или за уровень противника? Ладно, потом разберемся.
Я резко развернулся с трупом в руках, используя его как щит. И очень вовремя – мертвое тело недавнего противника приняло на себя несколько пуль и удар плазмомета, который мгновенно превратил его в куски обугленного мяса. Я отделался легкими ожогами и убавившейся линией жизни еще на несколько хелсов (* хелсы – очки жизни). Теперь полоска оставалась зеленой меньше, чем на четверть. Жизнь таяла на глазах, а вместе с ней и навыки. Сил заметно уменьшилось, навалилась усталость, пистолет ходил ходуном в моих руках.
Аптечка! Мне срочно нужна аптечка!
Наверняка у лежащих вокруг трупов они были, но обыскать хоть кого-то не имелось ни малейшей возможности.
Тем временем, зеленая точка Швеца переместилась в мою сторону, но снова затормозила. Я расстрелял из пистолета еще двух врагов, продвинулся на пару шагов вперед и тут заметил Потрошителя. Никола рубился с дхарианином седьмого уровня – свирепым громилой из расы рептилоидов. Мне понадобилось аж пять выстрелов в упор в спину громилы, чтобы поставить точку в этом скоротечном бое. Зато и очков прибавилось изрядно. Впрочем, мертвому они мне будут не нужны…
– Уходим, Мел! Выберемся через окно одного из траходромов. Там невысоко, спрыгнем запросто, – Швец кивнул на лестницу на второй этаж.
Я мигом просчитал ситуацию и отрицательно качнул головой. Не дойдем. Подстрелят. На ступеньках будем, как на ладони. Бежать быстро не сможем – жизненные силы истощены у обоих. У меня оставалось восемь хелсов, а у Николы всего три. Наши движения были замедлены, а руки дрожали. Причем Швецу приходилось еще хуже, чем мне. Его жизнь висела на волоске в самом прямом смысле. А она ведь у него всего одна. Как и у меня. Воскрешения ни для кого из нас не будет…
– Погоди, Ник. Прикрой меня, – я наклонился над мертвым дхарианином. Что тут у нас? Недоступный мне плазмобой седьмого уровня, кастет. Сплошной мусор, не пригодится. А вот галеты, флягу с водой возьмем. И аптечку, к несчастью всего одну.
Застонал Швец, словив очередную пулю. Пошатнулся, осел на пол рядом со мной. Убит?! Уф, живой. Даже сознания до конца не потерял. Правда, мутный взор Потрошителя фокусировался с трудом. Наверняка, перед его глазами все двоилось, а звуки слышались искаженно, будто проигрывались на замедленной скорости. У него осталось всего два хелса. Из сильного бойца он мигом превратился в беззащитную цель.
А на нас бежал подстреливший его мудила в форме охранника и размахивал разряженным, к счастью для нас, дробовиком как дубиной. Не вставая, я выстрелил в суку из пистолета, вернее попытался. Пустой магазин известил о себе щелчком затворной задержки. Ах, ты ж гадство! Как не вовремя! Выхватил из чехла на голени нож, метнул в охранника. Промах! Ухудшившиеся навыки сыграли со мной злую шутку.
Враг подбежал почти вплотную. Занес для удара дробовик, метя мне в голову.
Я еле успел вскочить, впихнуть в руки Швеца драгоценную аптечку, прорычать:
– Лечись! Ну! – и подставить под удар дробовика плазмобой дхарианина – такой мощный и одновременно бесполезный. Да, стрелять из подобного оружия мне не хватает уровня, зато дубина из него получилась отменная.
Дробовик и плазмобой столкнулись. Охранник оказался пятого уровня и тоже весь израненный, как и я. Его ХП был всего лишь на один хелс больше моего. Мы стояли, сцепившись импровизированными дубинами, рычали и напрягали мускулы, стараясь передавить друг друга.
Внезапно противник выпучил глаза и обмяк под моим натиском. Плазмобой со всей дури врезался ему в лоб. Впопыхах я не сразу сообразил, что ударил уже труп. Оказывается, Швец успел полностью вылечиться и вогнать в спину врагу нож по самую рукоять.
– Туда! – я указал на коридор к туалетам, где имелся запасной выход.
Мы побежали по опустевшему коридору.
Основное мочилово велось в зале. Да и оно уже сходило на убыль. Все, кто смог и хотел – удрали, остальные добивали проигравших, подбирали трофеи, аптечки и зализывали раны.
Я был уверен, что самое страшное позади. Мы выбрались, обманули смерть, ускользнули.
И тут мне прилетело.
Не знаю, что именно, но внезапно спине стало горячо и нестерпимо больно. В голове зашумело, колени подкосились.
Дальнейшее запомнил плоховато. Сознание постоянно ускользало. Вроде меня куда-то тащили, периодически громко матерясь рычащим басом Швеца, опускали на пол и вступали в короткие потасовки.
В себя пришел в безлюдном переулке. Надо мной склонился Никола с бинтами в руках.
– Где раздобыл? – поинтересовался я.
– Трофей, – устало отозвался он. Его линия ХП вновь наполовину стала красной. Видимо те потасовки не прошли бесследно.
Бинты были слабее аптечки и полностью восстановить мое здоровье не смогли. И все же мне заметно полегчало. Беспамятство отступило, и руки больше не дрожали.
– Ну, что, домой? – Швец встал.
Я хотел было возразить: «Туда нельзя. Те двое пятнадцатого уровня с «Пробойником» наверняка живы и ищут нас». Но не стал. У геймеров на цель идет наводка постоянно, так что от них не спрятаться. Найдут хоть дома, хоть в любой норе, где мы решим затихариться.
– Домой, – кивнул я. Может, там есть запас аптечек и патронов. Тогда сумеем вылечиться и вооружиться. Да и жрать охота.
– Слышь, Мел, – Швец потоптался на месте и высказал наболевшее: – Как же теперь, а? Без Упыря? Без Керра? Я один за всех не потяну.
– Ты не один.
– Ну, так-то да. Ты, Мел, боец хороший, хоть и «тройка» всего, я сам только что видал. Но то в бою. А жить-то дальше как? Делать что?
Я лишь плечами пожал. Откуда я знаю, что! Наверное, то же, что и раньше – грабить-убивать.
Лично меня больше волновал другой вопрос. Пугал прямо-таки до дрожи. Те двое с пробойниками. У них задание: уничтожить банду Потрошителей, и они вряд ли отстанут. Сегодня нам повезло, геймеры неправильно выбрали место для атаки – напали в людном месте, только поэтому в суматохе мы сумели сбежать. А в целом, действовали они грамотно. Атаковали внезапно, сперва ликвидировали двух самых опасных бойцов – Упыря и Керра, а нас со Швецом оставили на закуску и упустили. Или позволили уйти намерено, желая поиграть, как кошка с мышкой?
В любом случае, встреча с ними явно не последняя. Может, вторую попытку они предпримут и не сразу. Сперва выйдут из игры, отдохнут, потусуются с друзьями, нальются пивом, натрахаются. Сходят на работу или учебу. Женятся или разведутся. Переделают еще сотню недоступных мне отныне земных дел. Но рано или поздно они обязательно вернутся и доведут начатое до конца. Они же геймеры, я сам был таким, я знаю. А против «пятнашек» в открытом бою у нас с Ником шансов нет. Пока нет. Но даже если каким-то чудом мы и сумеем победить, они воскреснут. И вернутся. Для них происходящее – это просто игра. Азартная, увлекательная и безопасная. Для нас же все всерьез.
Борьба за выживание – не больше, но и не меньше…
