Глава 6
Линнувиэль, как никогда в жизни, устал ждать рассвета. Всего за одну бесконечно долгую ночь он неожиданно понял, что хваленого спокойствия и невозмутимости (раньше он искренне полагал, что обладает ими в полной мере) в его бессмертной душе нет и в помине. Казалось, его целиком затопили неопределенность, несвойственная ему неуверенность, смутная тревога и стремительно набирающее силу отчаяние.
Всего за несколько часов, которые показались Линнувиэлю настоящей вечностью, эльф весь извертелся на жестком топчане в безуспешных попытках уснуть. Измял белоснежную простыню, искусал все губы и построил десятки, если не сотни предположений о том, что будет делать, если завтра ничего не получится. Он не имел права вернуться ни с чем, не мог подвести владыку и оставить свой народ погибать, а значит, должен, просто должен что-нибудь сделать…
Ну, хватит! Молодой хранитель раздраженно откинул покрывало и резким движением сел, с силой сжимая гудящие виски.
«Нет, это просто невероятно! – злился он. – Во что я превращаюсь? Всего-то день пробыл в Серых пределах, и на тебе – нервы оказались ни к Торку. Самому стыдно признать, но поделать тут ничего нельзя: не идет сон, хоть ты тресни. Даже магия не помогает… ах да, она же здесь не работает. И на душе на редкость погано – сил больше нет лежать и тупо пялиться в потолок, пытаясь отыскать там ответы на вопросы. Наверное, это все от мерзкого ощущения, что от тебя ничего не зависит? Или же от напряжения, что с каждой минутой становится все сильнее? А может, от издевательского мурлыканья под окнами, от которого уже мороз продирает до самых костей? Похоже, эта хмера – на редкость злорадная скотина, раз ходит вокруг фонтана кругами и нарочно изводит нас этими звуками. Нет, шуметь не шумит, но время от времени так проникновенно урчит, что в голову сам собой закрадывается вопрос: а не голодное ли это бурчание у нее в животе?»
Линнувиэль тяжело вздохнул, спустил ноги на прохладный пол и, подняв глаза, вдруг изумленно уставился на два крупных изумруда, сверкнувших у противоположной стены.
– И ты тоже? – невесело спросил Сартас, понимающе усмехнувшись.
Хранитель со стыдом опустил голову, но при этом вдруг почувствовал и странное облегчение. Кажется, не только его грызет червячок неуверенности. Вернее, не червячок, а здоровенный питон. Если уж советник владыки не может уснуть, то остальным и вовсе можно расслабиться.
Сартас бесшумно поднялся.
– Пойду подышу, а то торчать тут уже невозможно.
Линнувиэль проводил его долгим взором, несколько минут посидел в прежней позе, раздумывая над собственным будущим. Затем все-таки махнул рукой на сон, который, похоже, сегодня решил игнорировать все его попытки задремать, и шагнул следом за собратом. Торк с ним, будь что будет. Но если он еще хоть одну минуту продолжит думать над словами молодого лорда, точно сойдет с ума.
Открыв дверь, Линнувиэль несколько секунд ошеломленно таращился на небольшую площадь у фонтана, после чего вдруг обессиленно опустился прямо на пыльную ступеньку, странно содрогнулся и беззвучно, но совершенно искренне… рассмеялся.
– Потрясающе!
Пятеро темных эльфов, в одинаковых позах застывших на бортиках фонтана, обернулись на звук и смущенно кашлянули.
– Доброй ночи, Линнувиэль.
Атталис, Аззар, Корвин, Маликон… они были здесь все! Кроме, пожалуй, леди Мирены, но та, если и не спит, вряд ли захочет толкаться возле фонтана вместе с попутчиками – больно гордая. Зато остальные…
Хранитель расхохотался с новой силой, вынужденно признавая за Стражами полную победу и собственное сокрушительное поражение. Нет, это просто невероятно, чтобы они вдруг потеряли покой, плюнули на сон, выбрались на ночной двор и теперь ровным рядком сидели на каменном бортике, таращась на звезды и считая часы до утра! Это ж надо было так довести их за какой-то жалкий день?! Ох, что бы сказал отец?!
Линнувиэль, отсмеявшись, со злым восхищением покачал головой, отдавая должное дерзким человечкам и признавая за ними право на существование. А затем услышал странный звук и заинтересованно повернул голову. Кажется, шумят у ворот? Но кто? Неужели кому-то еще не спится? Или Стражам более привычен ночной образ жизни?
Поскольку все равно заняться было нечем, эльф гибким движением поднялся и легким шагом двинулся к узкой горловине, полагая увидеть там что угодно: от свирепой хмеры до банальной потасовки между Дикими псами. Но когда протиснулся на задний двор, то ошеломленно замер: на широкой площадке, уставленной каменными колоннами и тумбами, с азартом носились трое Стражей. Один – совсем еще мальчишка, а двое других – постарше и посолиднее. Но они с такой поразительной легкостью перескакивали с одной колонны на другую, что это казалось невозможным. Одни. В полнейшей темноте. На бешеной скорости, на которой можно запросто убиться. На высоте почти в два человеческих роста от земли! А эти ненормальные скачут и скачут! И, похоже, неплохо себя чувствуют!
Босые, с подвернутыми до колен штанами, обнаженные по пояс, они посверкивали в свете звезд загорелыми телами, на которых, что удивительно, не выступило ни капли пота. Так, будто они вовсе не устали, хотя явно прыгали здесь не первую минуту. Невероятно, до чего пластичным может стать человеческое тело при определенных условиях. Сколько силы оно может обрести, какую потрясающую реакцию!
– С ума сойти, – шепотом согласился незаметно подошедший Атталис, тоже неотрывно следящий за Стражами. – Никогда не думал, что такое возможно.
Линнувиэль молча кивнул.
– Ловко, – тихонько восхитился невероятным зрелищем и Аззар, протиснувшись следом за другом. – Интересно знать, кто их этому научил?
– Торк знает… говорят, что пределы сильно меняют смертных.
– Амулет Изиара?
– Возможно.
Проворные Стражи тем временем ненадолго прекратили бег по тумбам.
– Ну что, Прыгун, сдаешься? – оскалился один из них – крупный молодой мужчина с густыми русыми волосами и эмблемой Сторожей на правом предплечье.
Второй, застыв рядом с ним в позе припавшего перед прыжком зверя, негромко хмыкнул. Такой же ладно сложенный, с развитым торсом и отлично обрисованными мышцами рук, что характерно для опытного и искусного лучника.
Страж помоложе остановился напротив этих двоих и, внимательно оглядев соперников, непримиримо тряхнул копной рыжеватых волос.
– Перебьетесь. Сейчас передохну и прыгну.
– Ну-ну. Такое расстояние даже Кузнечику не одолеть, даже с его опытом, а ты моложе его вдвое.
– Отец просто ногу подвернул, – хмуро возразил юноша. – Он еще попробует повторить. А дети должны идти дальше своих родителей. То, что не сделал тогда он, смогу я.
– Давай-давай, хвастун, а мы посмотрим, – ехидно предложил первый Сторож, поднимаясь во весь свой немаленький рост. – Ты ведь вполне размялся, чтобы нас поразить? А что? Никого вокруг нет, остроухие за твоей спиной не в счет. Папка не узнает, Седой – тоже…
Перворожденные неловко помялись, потому что говорливый Страж на них не только не взглянул, а даже кивнуть в качестве приветствия не соизволил. Так, спокойно зафиксировал их появление и тут же забыл, как о чем-то несущественном. Вроде не оскорбил и не унизил, но ощущение его фраза оставила скверное. А что с этим ощущением делать, эльфы еще не определились.
В этот момент молодой Страж неожиданно решился: он быстро присел на одной из низко расположенных колонн, опустил руки чуть ли не до пяток, сгруппировался, напряженно смерил расстояние от себя до одной из дальних площадок… причем расположенной выше его уровня чуть не в полтора раза… А затем примерился и все-таки прыгнул. На два десятка шагов!
Аззар беззвучно ахнул, когда тренированное тело белой молнией промелькнуло во тьме. Успел поразиться про себя набранной пареньком скорости, мысленно посочувствовал, потому что то, что задумал сопляк, было по определению невозможно… и внезапно вздрогнул от удара. Казалось, Прыгун всем телом налетел на каменный столб в добрых три обхвата. Это на такой-то высоте и скорости! Да его же размазать должно тонким слоем по всей поверхности!
Корвин и Маликон, которые, конечно, тоже уже были здесь, с непроницаемыми лицами переглянулись, Линнувиэль непроизвольно поморщился, а мальчишка…
– Ха! – торжествующим шепотом вскрикнул он, выпрямляясь на дрожащих от напряжения ногах. – А вы говорили!
Эльфы пораженно застыли. Допрыгнул! Торк возьми, действительно сумел! Одним невероятным, гигантским, поразительно быстрым скачком, да еще так, что площадка под ним до сих пор вибрировала от удара! Да разве такое способен сотворить человек?! Простой смертный, едва перешагнувший порог совершеннолетия?! Бездна, на что же тогда способны взрослые Стражи?!
В этот момент массивная колонна без видимых причин снова дрогнула, покрылась ветвистыми трещинами от верхушки до основания и, издав протяжный хруст, начала некрасиво заваливаться набок. Прыгун ошарашенно уставился себе под ноги, силясь осознать случившееся, затем его лицо исказилось, побледнело. А в следующую секунду разваливающаяся прямо на глазах громадина все-таки рухнула вниз, от души вдарив крупными осколками по вымощенному каменными плитами полу, погребла под собой пацана и заволокла все происходящее густым облаком желтоватой пыли.
– Прыгун! – горестно простонал один из подбивших мальчишку на безумие Стражей. – Да что ж такое-то?! Два дня тому назад Кузнечик такую же испоганил, теперь вот ты… Знаешь, что с тобой Седой сделает?!
– Сами виноваты! – неприязненно буркнул невредимый Прыгун, выходя из пыльной завесы и с отвращением отряхиваясь от каменной крошки. – Чего заладили: «Не сможешь, не сможешь…» А вот смог! Кто ж знал, что она такая непрочная?
– Ты бы ее еще башкой своей протаранил!
– А чего я-то?! Может, скажешь, специально?!
– А разве нет?! Не мог поаккуратнее?!
– Вот не мог! Думаешь, просто было?!
– А думаешь, тебе оставят голову на месте, когда увидят это?!
Стражи обреченно переглянулись, но тут из темноты вынырнула еще одна массивная тень и многозначительно сверкнула крупными желтыми глазами. При виде нее эльфы, опомнившись, слаженно отступили, сгрудились возле стены и на всякий случай сжали рукояти своих родовых мечей. А Стражи и вовсе скисли.
– Ну вот, еще и Карраш явился… – уныло отмахнулся от самца один из Стражей. – Теперь вся застава узнает, чья это работа. Ну, Прыгун… умеешь же ты испортить хороший день! Сперва остроухие приперлись, потом Седой отчитал почем зря, теперь еще и ты…
– Так и знал, что от эльфов одни неприятности, – вздохнул второй и неприветливо покосился на удивительно молчаливый «источник бед». – Эй, зубастый, ты за ними, что ли, следишь?
Хмера довольно облизнулась.
– О-о-о… Слушай, а если мы дадим тебе сожрать парочку остроухих, ты не расскажешь малышу, кто тут наследил? – вдруг ненормально оживились Стражи. – Смотри, какие они ладные, сочные… а один и вовсе маг! Такая закуска пропадает зря! Соглашайся! И нам хорошо, и тебе приятно. А?
Карраш незримой тенью скользнул к перворожденным, не дав им возможности улизнуть обратно к фонтану, после чего внимательно обнюхал, заглянул в каждое побледневшее и напрягшееся лицо, шумно дохнул на обомлевшего от всего происходящего хранителя…
– Я невкусный, – сообщил зверюге Линнувиэль, стараясь, чтобы голос не дрожал. – И не забывай: нас не велено трогать. А если станет плохо, сам будешь виноват: от эльфов нередко случается изжога.
– Какой грамотный эльф! – вполголоса восхитился Прыгун.
Карраш тихонько кашлянул, поморщился, как от дурного запаха, и, воинственно задрав хвост, с важным видом отошел в сторонку, откуда снова кашлянул. Да так выразительно, что молодой хранитель вдруг заподозрил, что наглая скотина над ними издевается.
– Не вышло, – грустно переглянулись Стражи. – Ты ему не понравился, а жаль. Похоже, придется все это убирать самим. Эй, чудовище, может, ты хоть с мусором поможешь?
Хмера насмешливо фыркнула: мол, еще чего!
– А за кусок мяса?
Желтый глаз оценивающе прищурился и плотоядно сверкнул.
– Большой кусок, – поспешно поправил товарищей Прыгун. – О-о-очень большой – там от вчерашней саламандры осталось. Я думал испытать кое-что на полигоне, но раз такие дела – пожертвую от чистого сердца. Давай так: ты разбираешься с камнями, а я тебя кормлю. Идет?
Карраш задумчиво оглядел картину разрушений, почесал кончиком хвоста левое ухо, окинул эльфов еще более задумчивым взглядом, после которого те окончательно убедились, что зверюга не только хитра, но и дьявольски разумна… а потом благожелательно кивнул. Затем все так же неторопливо подошел к самому крупному обломку величиной со свою голову, брезгливо обнюхал и небрежно шлепнул когтистой лапой, одним ударом превратив громадный камень в пыль. Деловито прошествовал к следующему осколку, тоже ударил. Потом еще к одному… через несколько минут на полигоне не осталось обломков крупнее детской головы, зато грязи, кажется, стало еще больше. Но Стражей это ничуть не смутило: отправив Прыгуна за обещанной наградой, они выволокли откуда-то большие ведра, шустро смели остатки каменной громады, с поразительной скоростью уволокли все это добро в темноту, а потом радостно отряхнули руки.
– Живем, мужики! Авось никто не заметит!
– Во! – пропыхтел Прыгун, вытаскивая из кухни огромный кусок слегка обветренного мяса. Тащил с трудом, потому как угощение оказалось величиной с него самого. Но все-таки дотащил, с гордостью плюхнул перед носом Карраша и широко улыбнулся. – Твое целиком и полностью! Как обещал!
Зверь счастливо заурчал, одним движением подхватил тушу, словно та ничего не весила, звучно сомкнул громадные челюсти и быстрее молнии пропал во тьме. А Стражи довольно переглянулись и с чистой совестью отправились по комнатам, расположенным здесь же, внутри гигантской скалы, в которой было так много удобных пустот, давно превратившихся в неплохое жилье.
Только после этого эльфы перевели дух и смогли наконец вернуться в домики, чтобы поразмыслить в тишине, полюбоваться на бесподобный фонтан и подыскать нужные аргументы, способные убедить молодого лорда вернуться.
Долгожданное утро ознаменовалось для них еще большей нервозностью. У коновязи ждали оседланные лошади. На наружной стене царила тишина, и тем громче показался неожиданный грохот внутри одного из строений. За ним последовали приглушенный, но явно раздраженный рык какого-то крупного зверя и отчаянное дребезжание опрокинутого ведра, перемежающееся с проклятиями и искусной руганью аж на трех языках.
Перворожденные, уставшие за эту ночь больше, чем когда-либо, притащились к воротам в состоянии, близком к отчаянию. Поутру их добросовестно разбудили, дали полчаса на сборы, недвусмысленно указали на выход и оставили тревожно озираться в ожидании решения лорда Торриэля. Именно в тот момент, когда сгустившееся в воздухе напряжение достигло апогея, и раздался оглушительный грохот, заставивший остроухих подпрыгнуть от неожиданности. Более того, памятуя о том, что где-то поблизости бродит как минимум одна хмера, они сгрудились вокруг такой же издергавшейся леди и ощетинились оружием, надеясь, что неведомая зверюга не надумает закусить своевременно пригнанными к завтраку эльфами.
То, что это – именно зверюга, причем наверняка хищная, было ясно: ни одно разумное существо не умеет так реветь и метаться внутри хрупкого каменного строения подобно бешеной медведице, грозя развалить его на куски. От одного звука приближающегося монстра леди Мирена приглушенно пискнула и втянула голову в плечи, благодаря небо за то, что больше не рискнула напялить платье, а облачилась в дорожный костюм. Потому что только это обстоятельство не дало ей сейчас запутаться в тяжелых парчовых складках, прячась за широкими спинами мужчин, которые заслонили ее драгоценную персону своими широкими спинами.
В тот же миг ворота ближайшего сарая с грохотом распахнулись, и оттуда, сверкая хищными желтыми глазами, выскочил хрипящий жеребец – громадный, черный как ночь, полный дикой неукротимой силы. Правда, оседланный и уже взнузданный. Он стремглав выскочил на свет и, не заметив обомлевших эльфов, заметался по двору, пугая готовых к дороге лошадей, громко всхрапывая и высекая искры крепкими копытами.
– Ирташ, хватит! – с досадой раздалось из-за спины, и следом за недовольным вороным из сарая вышел самый обыкновенный подросток, отряхивая запыленную полу короткой черной куртки. Невысокий, в изящных сапожках, нелепой вязаной шапочке на макушке, из-под которой торчали густые каштановые вихры; с удивительно правильными чертами лица, пронзительными голубыми глазами и звонким голосом. – Не в первый раз, в самом-то деле! Чего ты взвился?!
Жеребец наконец возмущенно фыркнул и остановился, позволив обомлевшим эльфам рассмотреть крохотную белую звездочку на лбу.
– Ну и что? – не понял пацан, бесстрашно остановившись в двух шагах от зверя и деловито заложив руки за широкий кожаный пояс, где покачивалась пара метательных ножей. – Чего тебе не нравится? Седло мешает? Так я сейчас поправлю.
Ирташ гневно заржал и яростно ударил копытом о землю, на что мальчишка покачал головой и, приблизившись уже вплотную, ласково погладил бархатные ноздри.
– Да перестань, все отлично. Смотри, какой красивый получился. И грива шелковая, и хвостик замечательный, и вообще, для новичка все вышло замечательно. Ты у меня такой молодец, такой умничка… – заворковал мальчишка, неустанно поглаживая всхрапывающего зверя. – Ну, вот и успокоился. То, что копыта стучат, – это нормально. Не надо пугаться, не в лес же идем. Карраш тоже сперва нервничал, а потом ему даже понравилось. И вообще, мы уже не раз это делали, ничего трудного здесь нет. Немного попрактиковаться, и будет полный порядок. Вот так, хороший мальчик…
«Мальчик», возвышающийся над хрупкой фигуркой на добрую сажень, в последний раз шумно вздохнул и потерся мордой о чужое плечо. А пацан со знанием дела проверил высоту стремян, всунул палец под подпругу, убедившись, что она не позволит всаднику сползти на бок в самый неподходящий момент. Ласково чмокнул слегка обалдевшего скакуна в лоб и, неожиданно обернувшись, сердито рявкнул:
– Карраш, обжора ненасытный! Сколько можно есть?! А ну, марш сюда, помоги своему мальчику привыкнуть!
Из того же сарая донесся звучный хруст, словно чьи-то гигантские челюсти торопливо перемалывали такую же великанскую кость. Затем – недовольное ворчание, грохот копыт, после чего перед перворожденными показался еще один вороной – такой же могучий и полный диковатой силы, с абсолютно ненормальными желтыми радужками и хищной усмешкой. Тоже – оседланный, в простой сбруе, с каким-то матерчатым свертком, притороченным вдоль правого бока. И был он настолько огромным, что Линнувиэль едва не попятился. А Карраш, загадочно сверкнув глазами, грациозно подбежал к Ирташу и требовательно фыркнул.
– Гаррканец! – ахнул Корвин, моментально разглядев габариты зверя и характерный гребешок над переносицей.
Эльф восхищенно прищелкнул языком: отличный зверь! Просто превосходный. Но откуда он тут взялся? Маликон, тоже правильно определивший породу, согласно кивнул, а Аззар, не сдержавшись, даже тихонько присвистнул:
– Кажется, Стражам неплохо платят!
– Хочешь записаться в добровольцы? – поддел его командир.
– Упаси владыка!
В этот момент в сторону перворожденных обернулись сразу три головы: Карраш с Ирташем, который отличался от отца лишь более скромными размерами и трогательной звездочкой на лбу, дружно фыркнули, а Белка (конечно же это была Белка!) выразительно поморщилась.
«Торк! Целых семеро остроухих, один из которых маг! Хранитель, чтоб его жуки забодали! И все как один таращатся, будто больше делать нечего!» – Она окинула скучившихся эльфов внимательным взглядом, поджала губы, но быстро отвернулась.
– Карраш, покажи мальчику, как надо двигаться, а я, пожалуй, проверю, как там моя сумка поживает. Не то, чует мое сердце, один из наших шутников обязательно подложит туда какую-нибудь пакость.
Карраш согласно кивнул и, подтолкнув Ирташа носом, принялся кружить по пустому двору, красиво выбрасывая точеные ноги и всем видом демонстрируя, как должен двигаться правильный мимикр в чужом теле. Ирташ, в свою очередь, озадаченно пожевал губами, которым немного мешала узда, но быстро уловил суть и попробовал сам. То есть попросту скопировал движения отца до последней черточки, как умел чуть ли не с рождения. Наконец поймал нужный ритм и, окончательно успокоившись, начал выписывать круги самостоятельно. Тут главное – равновесие, гармония движений. Главное, не сбиться с шага, потому что к иноходи еще привыкнуть надо, а к копытам – тем более. Да и седло…
Ирташ покосился в сторону Белки и, поймав одобрительный взгляд, воспрянул духом.
– Умница, – подтвердила она, внимательно следя за ним со стороны. – Даром что первый раз под седлом. Но, если не уверен, я могу поехать на тебе, а наш ушастик, так и быть, возьмет Карраша.
– Ну уж нет! – запротестовал Таррэн, выходя из соседних дверей вместе со Шранком и с двумя приличными мешками в одной руке. – Никаких больше экспериментов! Мне совершенно не нужно, чтобы тебя уронили на полном скаку. Держи свою сумку, я проверил: пакостей внутри нет.
Эльф бросил увесистый баул, на что Белка, без труда его поймав, широко улыбнулась, а затем, легко нацепив подзабытую личину Белика, хитро прищурилась.
– Спасибо. Но неужели считаешь, что будет лучше, если с Ирташа вдруг свалишься ты? Не надо мне в дороге стукнутого эльфа. Хватит тех пришибленных, что до сих пор до своих коней не дошагали. Ха! Шранк, ты действительно едешь с нами?
Темные эльфы ошарашенно взглянули на «ушастика», который непростительно мягко обращался с каким-то сопляком, непонимающе потрясли головами, потому что не могли представить, чтобы высокого лорда кто-то вздумал назвать стукнутым, и наконец сдулись. Оказались выбиты из колеи настолько сильно, что на время даже упустили из виду тот неоспоримый факт, что царственный сородич все же смилостивился и, кажется, решил удовлетворить просьбу умирающего владыки. Собирается вернуться в Темный лес. Иными словами, они сумели чем-то зацепить его непримиримую натуру. А когда сообразили, что это действительно правда, то не смогли даже как следует обрадоваться, поскольку внезапно осознали другое: дерзкий низкорослый сопляк тоже будет в числе попутчиков. Да с ним – еще и воевода, который, выведя из конюшни третьего, совершенного обычного и тоже оседланного скакуна, неожиданно усмехнулся:
– Думаешь, я тебя одного отпущу? Тем более вместе с остроухими? Даже не мечтай: я подозреваю, что до места назначения они вполне могут добраться в урезанном, так сказать, составе. Загнутся во цвете лет от твоего сарказма или удавятся от безысходности. Кстати, мне нравится твоя шапочка! Мужики вчера все жалованье проспорили, пытаясь угадать, в каком виде ты поедешь и поедешь ли вообще.
– Размечтался! – дерзко отозвалась Белка. – Так я вас одних и оставлю! Развлекаться без меня? В компании этих смазливых мордашек и в полной свободе? Чтоб никакого контроля и ни одной твердой руки? Нет уж!
Шранк притворно вздохнул.
– Жаль… Таррэн, ты готов к мучениям?
Эльф улыбнулся, с нескрываемой нежностью провожая глазами свою единственную на все времена пару, только рядом с которой чувствовал себя спокойным. Мучения? Жить без нее – вот настоящее мучение. А раз она решила ехать, то он потерпит даже ехидную натуру Белика. Тем более что рядом с темными это действительно необходимо.
– Готов, конечно.
– Зато я не готов, – буркнула Гончая, с преувеличенно громким топотом направившись в сторону кузни. – Сейчас вернусь, погодите малость. Я тут одну штуку важную хотел сделать…
Линнувиэль, почувствовав острую резь в груди, запоздало сообразил, что все это время не дышал, тщетно пытаясь поверить в свое везение. Он поспешно сделал вдох, выдох и, наконец опомнившись, коротко поклонился молодому лорду, который только что спас ему жизнь.
– Мой лорд…
– Мое имя – Таррэн, не забывайте, – спокойно повторил лорд, подходя и внимательно оглядывая шестерых сородичей, за спинами которых пряталась слегка растерявшаяся эльфийка. – А вам представляться нет нужды: я хорошо помню советников своего отца и его доверенных лиц. Корвин, Маликон и… Линнувиэль, я не ошибся? Помнится, ты был слишком молод, чтобы стать хранителем в то время, когда я… гм, уходил. Хорошо, что у старейшин хватило ума отправить сюда именно тебя: с остальными я не стал бы даже разговаривать. Сартас, мое уважение…
– Рад, что вы откликнулись на нашу просьбу, мой лорд, – почтительно наклонил голову эльф.
– Только на разговор, не больше.
– Нам этого вполне достаточно.
Таррэн кивнул и отошел к появившимся во дворе Урантару со Стрижом, о чем-то тихо заговорил, а слегка взбудораженные эльфы снова оказались предоставлены сами себе. Впрочем, им еще следовало проверить подпруги и седла, осмотреть копыта у скакунов, чтобы не пропустить ничего важного. Хоть и глупо подозревать Стражей в мелких пакостях, но чем Торк не шутит! Вряд ли они упустят случай поизмываться над чужаками, если те вдруг оплошают. Так что перворожденные, слегка обеспокоившись, слаженно шагнули к воротам, а молодой хранитель непроизвольно задержался.
Странно, но этим утром наследник трона выглядел удивительно спокойным, будто и не было вчерашней вспышки, от которой пробрало даже бывалых Стражей. Будто не рвалось от напряжения пространство вокруг него, не сгорали в невидимом пламени мелкие пылинки и не казалось, что он вот-вот взорвется или натворит чего похуже. Очень странно. Нынче в зеленых глазах Таррэна светились лишь умиротворение и безмятежность. Красивое лицо было поразительно расслабленным, да и улыбался он так непринужденно, словно уезжал в соседний Бекровель на пару дней, а не собирался на трудный разговор с гневливым владыкой эльфов. Голос ровный, мягкий, бархатистый. Радужки совершенно чистые и горят безупречным изумрудным светом, неотрывно следя за дверью маленькой кузни…
Линнувиэль неожиданно задумался о причинах столь резких перемен в состоянии лорда. Но долго размышлять ему не дали: со стороны кузни вдруг послышался страшный грохот, похожий на то, как будто на каменный пол кто-то умудрился сбросить груду железа. Затем что-то оглушительно звякнуло и задребезжало, следом послышались новый шум, непонятная возня и приглушенный вопль. В низкую деревянную дверь бахнуло чем-то твердым, а затем она с отвратительным скрежетом распахнулась и смачно впечаталась в стену.
– Уф! – с невыразимым облегчением выдохнула Белка, поспешно выскочив наружу, захлопнув дверь за собой и предусмотрительно подперев спиной хлипкую створку. – Это ж надо… из-за какого-то пустяка…
– Ах ты, зараза! – бешено взревел внутри сочный бас. – Куда?! А ну, стоять, кому сказал!
От мощного удара дверь содрогнулась, но, что удивительно, выдержала. А Белка, торопливо зашарив глазами по двору, уперлась спиной сильнее и утерла рукавом влажный лоб.
– Вот и поговорили, вот и уладили…
– Хмера двуногая! Наглая сволочь!
– Да ты что, Крикунчик? Я ж ненадолго уезжаю. Чего ты расстраиваешься? Пару неделек погуляю, развеюсь, а потом вернусь. Было бы из-за чего переживать…
– У-у-убью! – взвыл на одной ноте невидимый гном, с новой силой обрушившись на несчастную дверь и едва не отбросив Гончую в сторону.
– Карраш, принеси мне какое-нибудь бревнышко! – обеспокоенно крикнула Белка. – А то у него опять плохое настроение. Вишь, как расстроился, что долго меня не увидит? Прямо удавить готов, лишь бы я никуда не уезжал! Он так меня любит…
– Я тебе щас покажу… Я тебе щас как дам!
– Карраш, скорее!
Мимикр проворно юркнул за ближайший угол, завозился, захрустел чем-то твердым. Наконец, с грохотом выволок на свет огромный кусок свежеструганого бруса, который, похоже, просто откусил и без особых усилий поволок к хозяйке. Прямо в зубах.
– Малыш, чего вы опять не поделили? – удивленно вскинул брови Таррэн.
– Ни-че-го… – пропыхтела она, одной рукой умело подпирая дверь, а второй торопливо засовывая что-то маленькое во внутренний карман куртки. – Малость не сошлись во мнениях насчет оружия… Подумаешь, ничего особенного… Подарок вот мой обсудили… ну, который он хотел бы сделать мне по возвращении, но… знаешь ли, так вдруг захотелось узнать пораньше…
Стражи понимающе переглянулись и многозначительно присвистнули.
– И что ты оттуда спер? – как всегда первым догадался Урантар.
– Что за гнусные намеки?! Чего сразу я-то?! Откуда ж мне знать, куда этот ворчун задевал свой перстень?!
– Это который золотой, с красным камушком? – подозрительно серьезно уточнил Стриж.
– Ага. Он самый. – Белка с довольным видом оглядела мощную распорку, что не позволяла вспыльчивому бородачу выбраться наружу, небрежно отряхнула ладони и, безмятежно посвистывая, направилась прочь. – Ну вот. Как же славно, что Вейна вчера наложила на эту дверку заклятие дополнительной прочности. Да, Каррашик? Я целую ночь не спал – все гадал, выйдет или нет, но, как видишь, у нас отлично получилось: теперь с ней даже Крикун не справится.
– Гм… малыш, а зачем она наложила это заклятие? – с трудом сдерживая смех, поинтересовался Таррэн, прислушиваясь к тому, как безуспешно беснуется внутри и изрыгает проклятия старый гном.
Белка, воровато оглянувшись по сторонам, шаркнула ножкой.
– Ну… знаешь, мне всегда было интересно установить границы его силы. Вот я и попросил нашу красавицу поучаствовать в… небольшой проказе. Так, а чего мы стоим-то? – Гончая невинно хлопнула ресницами. – Я уже готов. Готовее некуда. Прямо весь в нетерпении. И вообще, надо поспешить, пока не стемнело. Что, уже никуда не торопимся?
– Ну, Бел, только вернись! – внятно процедил взбешенный гном из-за закрытой двери и, в последний раз треснув по проклятой деревяшке, затих.
– Вернусь, вернусь. Даже не сомневайся, мой бородатый друг. Так вернусь, что ты еще пожалеешь, что я вообще уезжал!
– Р-р-р!
– Пока-пока! Целу-у-ую!
– Белик, зараза наглая!..
Стражи обменялись хитрыми усмешками, а коварная Гончая одним ловким движением запрыгнула на спину Карраша и как-то чересчур поспешно направила его в сторону ворот.
– Литу-у-ур! Эй, Литур, ты опять спишь? – звонко крикнула она по дороге, запрокинув голову. – Открывай ворота, пока мы их на фиг не снесли! Не видишь, что ли, тут у нас пр-р-роцессия! Почти делегация! О как!
Из-за ближайшего зубца осторожно высунулась взлохмаченная физиономия, в которой перворожденные признали давешнего Стража, ночью азартно подбивавшего Прыгуна на подвиг. Внимательно оглядев двор, он приметил обоих мимикров, уже несущих на спине важных всадников. Сразу сообразил, что Ирташ еще не слишком уверенно чувствует себя с Таррэном на спине, но очень старается, умело подражая отцу. Затем увидел эльфов, поспешно взбирающихся на своих породистых, изящных, но мелковатых лошадок, и мысленно вздохнул. Значит, все-таки решились…
– Чего вопишь с утра пораньше? – настороженно спросил он. – Давно все открыто. Езжай себе, куда хочешь. Никто не держит.
– Да? А чего ты вниз не спустился? Проводить, платочком помахать…
– Я тебе и отсюда помашу. Даже скупую слезу пущу, если захочешь.
Белка вдруг подозрительно нахмурилась.
– Ох, что-то ты больно смирный сегодня. Ни словечка наперекор, не грубишь, не хамишь… О-о-о, кажется, я начинаю догадываться, по чьей вине у нас развалилась вторая за неделю колонна… И Кузнечик тут явно ни при чем. Ну-ка, спустись на минутку.
– Не-не-не, – вдруг попятился Страж. – Мне и здесь хорошо. Да и тебе тоже пора: эльфы, вон, измаялись все. Нехорошо заставлять гостей ждать. И вообще, с чего ты взял, что я имею отношение к той колонне? Знать ничего не знаю, видеть не видел… спал полночи как убитый!
– М-да? А где ты был до того, как уснул?
– Э-э-э… Да здесь, неподалеку… А что не так?
Перворожденные перехватили предупреждающий взгляд и дружно ухмыльнулись: кажется, и они узнали тот наглый голос, что давеча так славно опустил их на входе. Уж не Литур ли там был? Но если так, то отчего он опасается говорливого и чрезмерно наглого пацана?
– Ладно, – совсем ласково пропела Белка. – Оставим этот вопрос на потом. Но учти, друг мой: если к моему возвращению на том же самом месте не будет стоять новая колонна, мы с тобой душевно побеседуем. И я честно скажу Вейне, по чьей вине ваши дети пару месяцев назад оказались… сам знаешь, где и с кем.
– Белик! Нет!
– Да-да, так и будет. Даю слово.
– Ты… ты просто монстр! – под многочисленные смешки взвыл Литур, потрясая свысока внушительным кулаком, но вниз благоразумно не спускаясь. – Ты хоть знаешь об этом?! Куда там Траш и Ракше! Настоящий, коварный, двуликий… и я только сейчас это понял! Эй, ты куда собрался? Не надо сюда подниматься – эльфы уже заждались!
Завидев, что Гончая спрыгнула на землю и целеустремленно двинулась в его сторону, вожак Сторожей не на шутку всполошился.
– Стой! Нет! Не смей ко мне приближаться!.. Друзья, простите, но мне придется вас ненадолго покинуть… Ладно, будет тебе колонна, слышишь?! Я все исправлю, только никаких откровений перед Вейной! Знаешь, что она со мной сделает?!
– Конечно, знаю, – хитро улыбнулась Белка, возвращаясь с полдороги и забираясь обратно на спину Карраша. – Так мы договорились?
– Да! Торк тебя побери! Таррэн, как ты его только терпишь?! Это же… других слов просто нет! Чудовище!
Белка кокетливо улыбнулась и весело подмигнула голубым глазом.
– Зато какое симпатичное. Правда, Таррэн?
Невидимые Стражи грянули сверху дружным хохотом, заглушив даже протестующий вопль Литура. Сзади ехидно заулыбались Стриж и временный воевода, так же ехидно хмыкнул Шранк, дружно фыркнули Карраш и Ирташ, а ничего не соображающие эльфы озадаченно переглянулись.
Ну и шутки у этих смертных. Кажется, понятные только им самим. Поди разбери, где они смеются, а где совершенно серьезны! Единственное, что абсолютно ясно, – это самое «чудовище» тоже собралось в поход. Иными словами, будет мешаться им всю дорогу. Дерзить, хамить, доставать всех без исключения. Делать всевозможные гадости, старательно испытывать чужое терпение и вообще… вести себя самым нахальным образом. Причем высокий лорд, похоже, ничуть не против. И зачем ему это надо? Везти с собой эту неисправимую язву через все обитаемые земли?!
Таррэн, без труда прочитав написанные на лицах сородичей мысли, неслышно рассмеялся и, нагнав свою Гончую, первым покинул заставу. А когда поймал ее лукавый взгляд, неожиданно почувствовал, что копившееся с вечера напряжение начинает потихоньку отпускать и стремительно таять в бездонной глубине теплых голубых глаз.
