Мисс Холмс
Тревожный допрос

На следующее утро я получила загадочное сообщение от мисс Стокер, написанное на бумаге от «Фергус и Фенрик»:

Помимо того что мисс Стокер, похоже, не знала грамматики, ее почерк отвлекал внимание обилием «девичьих» завитушек. Когда я получила записку, едва занимался рассвет, и я решила, что возвращение домой кружным путем будет разумной тратой времени, что позволит мне освежиться и удержит от того, чтобы оказаться на пороге дома Кортвиллей в неурочный час.

Я попыталась уговорить Дилана сопровождать меня, но он предпочел остаться в маленькой темной комнате со своим так называемым «телефоном».

– Мне нужно найти способ зарядить его, – заявил он, глядя на меня затравленными голубыми глазами. Его лицо было подсвечено устройством. – Я включаю его, только когда нахожусь в этой комнате. Но он все равно садится.

– Что ж, отлично, – согласилась я.

Я точно не знала, что он имел в виду, но у меня не было лишнего времени, чтобы изучить этот вопрос. Я волновалась за молодого человека. С одной стороны, я понимала, что ему необходимо вернуться домой. Дилан хотел быть именно в том месте, где совершил свое путешествие во времени, надеясь, что произойдет чудо и он вернется назад. Но, с другой стороны, я подозревала, что, держа себя в вынужденной изоляции, он лишь приносит себе больше страданий. Прежде чем оставить его в сыром подземелье, я довольно эмоционально поделилась с ним своим мнением. Кажется, Дилану было все равно. Он просто продолжал смотреть на свой светящийся прибор.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как оставить его там. Пять дней я провела в Британском музее в добровольном изгнании и теперь обнаружила, что смена обстановки действует освежающе. Сегодня солнце решило порадовать мир своим присутствием, и даже через одежду я чувствовала приветливое тепло его лучей. В какой-то момент я подумала о том, чтобы снять перчатки или отогнуть поля шляпы, чтобы почувствовать солнце на своей коже. Сложив зонтик, я положила его на плечо, вместо того чтобы скрываться под его тенью.

Сейчас, пока я ждала мисс Стокер на крыльце резиденции Кортвиллей, величественного особняка внушительных размеров, расположенного в элитном районе Сент-Джеймс, который находился не более чем в двух кварталах от Косгроув-террас и Грентворт-хаус, где жила мисс Стокер, мне еще больше захотелось помочь Дилану. И не просто вернуться в свое время, но и принять его нынешнее положение, пока он не сможет отправиться домой.

Дверь распахнулась. Я ожидала увидеть дворецкого, но вместо этого оказалась лицом к лицу с инспектором Лаквортом.

Проклятье.

– Мисс Холмс, – проговорил он недоброжелательным тоном, – почему я не удивлен, что увидел вас здесь?

Это явно был не вопрос.

Тронув свою шляпку и убедившись, что она все еще на месте, я переступила порог и поставила зонтик на механизированную стойку, отправив его в раскрытые механические когти. Словно просыпаясь, устройство издало слабый стон, а затем латунные пальцы сомкнулись над моим зонтом. «Хранитель зонтиков» повернулся и положил его в аккуратную ячейку в стене, где в других таких же ячейках уже находились зонтики от дождя и от солнца и трости.

– Доброе утро, инспектор Лакворт. Вижу, на завтрак у вас были копченая рыба и сосиски, – добавила я, заметив остатки еды на его воротнике. – Возможно, вам стоит задуматься о том, чтобы отрегулировать свою механизированную ногу. Тогда бедро не будет так болеть. А еще вам нужно как можно скорее заменить лампу слева от зеркала.

Он уставился на меня, а я медленно прошла мимо него в холл, ориентируясь на тихие голоса, доносившиеся из гостиной. Снаружи стоял дворецкий, которого я и ожидала увидеть у дверей.

– Мисс Холмс, – представилась я ему, отдавая свою визитную карточку. – Меня ожидают.

Дворецкий кивнул и открыл дверь.

Перед тем как войти, я на секунду остановилась и поправила прическу, перчатки и шляпку. Почему я внезапно начала нервничать? Ведь я выглядела опрятно и была одета соответствующим образом.

На мне были юбка-полонез солнечного желтого цвета в цветочек, из-под турнюра которой выглядывали золотая, голубая и зеленая нижние юбки с оборками, а также облегающий корсаж с баской бледно-голубого цвета с желтыми, зелеными и белыми ленточками, которые делали ансамбль ярким и летним, подчеркивая мои золотисто-каштановые волосы и карие глаза. Мне не дано выглядеть так же элегантно и стильно, как мисс Адлер или Эвалайн Стокер (зато никто из них не мог составить мне конкуренцию по части носа), но, по крайней мере, на мне была одежда, подходящая для визита в дом Кортвиллей. Виконт и леди Фонтли принадлежали к высшему обществу, а последняя, как сказала нам мисс Адлер, была близким другом принцессы Александры.

Едва войдя в комнату, я сразу осмотрела помещение и присутствующих.

Мисс Стокер сидела на стуле. Она была в отвратительной мужской одежде. Ее черные вьющиеся волосы небрежно спадали на плечи. Я заметила выпуклости от пистолета, а также множества других приспособлений, спрятанных под одеждой. На сапогах виднелись засохшая грязь и мусор. Она выглядела раздраженной и обеспокоенной, а увидев меня, тут же вскочила на ноги.

– О, вы пришли, – произнесла она, спеша ко мне. – Долго же вы. Я уже собираюсь уходить.

Прежде чем я успела ответить, она извинилась и выскользнула из комнаты, явно довольная тем, что может уйти, а я осталась в комнате.

Леди Фонтли сидела на диване, разговаривая с двумя женщинами, одна из которых была леди Косгроув-Питт, а другая – леди Винесс, жена влиятельного члена парламента, который не раз обращался к моему отцу за помощью. Кажется, они успокаивали обезумевшую мать. Однако я не совсем понимала, почему нужно ее успокаивать, раз дочь жива и вернулась домой.

Лилли Кортвилль действительно находилась дома и была в безопасности. И, кажется, ее успокаивал не кто иной, как инспектор Эмброуз Грейлинг.

Это была очень трогательная картина: бледная и слабая Лилли сидела, откинувшись назад, на маленьком шезлонге, а Грейлинг держал ее за руку и серьезно что-то говорил, сидя на стуле, который поставил так близко, что он касался обивки ее кресла. Я мысленно цокнула языком. Оба они были без перчаток, и если бы инспектор сел ближе, то, полагаю, оказался бы у нее на коленях.

Я презрительно фыркнула. Если инспектор Грейлинг, представитель рабочего класса, предположил, что у него может быть шанс с такой девушкой, как мисс Лилли Кортвилль, дочерью виконта, то он точно ошибался.

Хотя… Мой взгляд скользнул в сторону леди Косгроув-Питт. Она состояла в браке с одним из самых влиятельных мужчин Англии. Возможно, его шансы были не такими уж ничтожными. Леди Косгроув-Питт подняла голову и кивнула в знак приветствия.

– Леди Фонтли, – обратилась я к матери Лилли, делая реверанс. – Я мисс Мина Холмс.

Как мне объяснить свое присутствие здесь? В конце концов, мое участие, а также мисс Стокер в этом деле должно было оставаться в тайне. Я не могла объявить на всю комнату о цели своего визита.

– Мисс Холмс, рада с вами познакомиться, – произнесла леди Фонтли, взяв меня за руку. – Спасибо, что пришли. Ваше присутствие очень важно для меня и моей семьи. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома.

Мое вторжение было воспринято так легко, что я невольно моргнула от удивления, но потом подумала, что мисс Стокер, должно быть, уже как-то его объяснила. Возможно, мисс Адлер или сама принцесса Александра проинформировали лорда и леди Фонтли о нашей причастности к произошедшему, хотя мы и сами должны были хранить все в тайне.

– Благодарю вас, миледи, – ответила я. – Я рада, что ваша дочь наконец вернулась домой.

Меня представили леди Винесс. Затем я посмотрела на леди Косгроув-Питт:

– Приношу свои извинения, что на прошлой неделе покинула «Бал Роз», ничего не сказав. Я намеревалась попрощаться, но в тот момент вы были заняты, и я не стала вас отвлекать.

На самом деле после мучительных переживаний, связанных с «Обществом Сехмет», мне хотелось как можно быстрее уйти, пока никто не заметил, что мои волосы растрепаны, а подол платья разорван. Я видела леди Изабеллу на балконе, выходящем в бальный зал, но она вела серьезную беседу с другой женщиной.

– Конечно, мисс Холмс, – откликнулась леди Изабелла, и ее серые глаза засветились теплом. – Это я должна извиниться за то, что вы не имели возможности попрощаться. Надеюсь, вам понравился бал и мы с лордом Косгроув-Питтом увидим вас на следующих наших мероприятиях.

– Я получила истинное наслаждение. Благодарю вас. А сейчас, прошу меня извинить, я поздороваюсь с Лилли.

Когда я подошла к полулежащей на шезлонге девушке, Грейлинг сразу поднял глаза:

– Мисс Холмс.

– Инспектор Грейлинг, – откликнулась я, сопротивляясь желанию прокомментировать то, что он не встал, чтобы приветствовать меня. – Надеюсь, у вас не случится судорог из-за той позы, в которой сидите. Здравствуйте, мисс Кортвилль. Меня зовут мисс Мина Холмс. Я очень рада, что вы теперь дома и в безопасности.

Я посмотрела на девушку и едва смогла сдержать дрожь. Ее лицо – очень миловидное, можно даже сказать, потрясающе красивое – было все в синяках и ссадинах. В зеленых глазах читались боль и смятение. Кто-то, очевидно, помог ей умыться, расчесал и уложил волосы, но если не обращать внимания на эти поверхностные детали, становилось ясно, что она все еще находится в шоке из-за пережитого.

– Спасибо, – откликнулась она тихим голосом и указала на пустой стул, который стоял не так близко к шезлонгу.

Усевшись, я заметила, что Грейлинг отпустил ее руку и откинулся на спинку стула. Я немного растерялась, потому что мне нужно было поговорить с мисс Кортвилль об «Обществе Сехмет», но не хотелось делать это в его присутствии и тем более чтобы меня услышали остальные.

К моему удивлению, Лилли Кортвилль заговорила сама:

– Я рассказывала инспектору Грейлингу, что произошло.

– Прошу вас, продолжайте, – подбодрила ее я. – Я хотела бы послушать.

– Мисс Кортвилль объясняла, что она ехала в наемном экипаже по пути в… Куда, мисс Кортвилль? – спросил Грейлинг.

Он потянулся в карман своего шерстяного пальто, которое было вычищено и застегнуто на все пуговицы, и достал небольшую записную книжку и перьевую авторучку.

Я сделала некоторые выводы.

Очень чисто выбрит, без порезов, без остатков мыла: недавно заточенное лезвие бритвы.

Корешок билета на метрополитен, пятна темной смазки на сапоге и испачканный ноготь мизинца: опустился до того, что начал пользоваться общественным транспортом, вероятно, его пароцикл не работал должным образом.

– Я собиралась посетить лекцию, салон, – начала мисс Кортвилль.

Я тут же оживилась, почувствовав жгучий интерес, потому что Анх имела прямое отношение к «Обществу Сехмет» и к встрече ее салона.

– Какова была тема встречи? – спросила я. – И прошу, напомните: в какой день это произошло?

– Это случилось двадцать пятого апреля, а салон был просто вечерним собранием друзей. Нам нравится обсуждать аспекты египетской культуры. Я наняла кэб, потому что не хотела, чтобы моя мать узнала, что я ушла. Честно говоря, я убежала из дома, пока она была в театре.

Тут Лилли взглянула на леди Фонтли и начала ерзать на шезлонге, а ее руки задрожали над одеялом.

– Но я так и не добралась до салона. Колесо кэба сломалось: должно быть, оно наехало на большой камень или попало в яму. В любом случае колесо нужно было ремонтировать, и мне пришлось выйти.

Причудливый пишущий инструмент Грейлинга с большим резервуаром в виде пузыря с чернилами сверху оживленно забегал по странице его записной книжки.

– Я была на третьем уровне и чувствовала себя в полной безопасности, поэтому решила прогуляться и немного подышать свежим воздухом. Кэб я оставила на Флит-стрит. Там же находился маленький магазинчик необычных кружев, где я хотела подождать следующий экипаж. Но именно там все и пошло не так.

Глядя на свои пальцы, которые сжимали вязаный плед, Лилли продолжила:

– Кто-то за мной следил. Кэба нигде видно не было, поэтому я продолжала идти, пытаясь его отыскать. Я все еще слышала шаги позади меня. Начало темнеть, и я почти бежала, уже даже не понимая, где нахожусь. Следующее, что я поняла, – я прошла мимо собора Святого Павла и двигалась вниз, к собору Святой Троицы. Я махала нескольким кэбам, но они не остановились. Луна виднелась над крышами прямо впереди меня, но света от нее почти не было. А затем появились они. Их было трое.

Мисс Кортвилль всхлипнула, перестав теребить одеяло. Руки ее задрожали.

– Они… схватили меня и отвели к этому человеку. Пл… Плохому Луи. Не знаю, куда он меня забрал, но это было ужасно. Там было темно, грязно и страшно. Я… не хочу говорить о том, что произошло.

Когда ее слова стихли, я поняла, что в тот момент она снова переживала ужас своего заключения. Я могла только представить, что с ней делали, какую боль она испытала. Мое практичное «я» смягчилось от сочувствия. Лилли Кортвилль продолжила:

– Он держал меня там неделю за неделей.

Я откинулась на стуле и начала размышлять. Ее рассказ породил множество вопросов и эмоций, ко многим из которых на тот момент я была не готова. Как минимум – почему она лгала?

Ручка Грейлинга повисла над страницей записной книжки, и, когда девушка закончила говорить, инспектор сделал паузу, а затем положил свой писчий инструмент на колени.

– Вы пережили мучительный опыт, мисс Кортвилль, – проговорил он таким добрым голосом, какого я от него никогда не слышала. – Возможно, вам хотелось бы немного отдохнуть. Мы можем поговорить снова, когда вам станет лучше.

«Мы» в последнем предложении, очевидно, включало и меня, и я оторопела от его самоуверенности.

Только я хотела поправить его, сказав о своих намерениях (если бы я хотела продолжить допрос девушки, я бы это сделала), как дверь в гостиную вдруг открылась.

В комнате появился инспектор Лакворт и махнул рукой своему напарнику. Грейлинг кивнул, а затем посмотрел на меня.

– Инспектор Лакворт попросил отдать одежду, которая была на мисс Кортвилль, когда ее похитили. Возможно, вы захотите изучить ее, мисс Холмс?

– Да, я хотела бы.

Осмотр одежды мог подтвердить мои подозрения, что она во многом лгала о пережитом. Я также догадалась, почему Грейлинг предложил мне это: чтобы не оставлять наедине с мисс Кортвилль, ведь я могла продолжить допрос без него. Я не питала иллюзий, что меня по какой-то причине включили в расследование.

– Прошу нас извинить, мисс Кортвилль, – произнес инспектор и встал.

Он спрятал свою записную книжку и, прежде чем убрать ручку в карман, надел на нее колпачок.

Когда мы вышли в коридор, дверь позади нас закрылась, и Грейлинг, Лакворт и я остались одни.

– Горничная вытаскивает платье и остальные вещи из мусора. Они не предполагали, что мы захотим их осмотреть. Там вместо одежды будет сплошное кровавое, простите меня, месиво. Вы узнали что-нибудь у девушки? – спросил старший инспектор своего напарника.

– Мисс Кортвилль поведала мне свою историю, – ответил Грейлинг, когда они отошли в другой конец зала и нашли нишу, в которой можно было поговорить наедине.

Я последовала за ними, хотя меня не приглашали.

Когда я присоединилась к инспекторам, Грейлинг бросил на меня короткий взгляд и вытащил записную книжку, чтобы пересмотреть заметки.

– Она отправилась сделать кое-какие покупки после того, как колесо ее кэба сломалось и потребовало ремонта, а потом заблудилась. Мисс Кортвилль решила, что ее кто-то преследует, и попыталась скрыться. Убегая, она снова потерялась в неспокойном районе Лондона, недалеко от собора Святого Павла. Затем ее похитили трое мужчин и держали в плену в трущобах Уайтчепела почти четыре недели. Довольно печальная история, – закончил он, закрывая книжку.

– Она солгала. – Я не могла дождаться, чтобы сказать им об этом. – Было несколько…

– Конечно, она солгала, – перебил Грейлинг и недовольно на меня посмотрел. – Очевидно, что мисс Кортвилль пережила настоящий ужас, и каждый задается вопросом, сможет ли она когда-нибудь полностью восстановиться. Но ее история пронизана ложью. Она утверждает, что на улице Вергранд видела несколько кэбов, которые пыталась остановить. Однако в тот день улица была закрыта из-за затопленного канализационного канала. На всех уровнях Вергранд движения не было.

Я фыркнула.

– Я поняла, что мисс Кортвилль лжет, в тот момент, когда она упомянула кружевной магазин на Флит-стрит. Там нет такого магазина. Их нет даже в ближайших кварталах. Кроме того, она утверждала, что луна была над крышами и почти не давала света, но 25 апреля было…

– Полнолуние при необычно ясном небе, – продолжил за меня Грейлинг.

– Не только это. В тот вечер луна поднялась на западе, поэтому, если бы Лилли шла от Святого Павла в сторону Вергранд-стрит, как она утверждала, луна находилась бы позади нее, высоко над крышами.

Мы пристально смотрели друг на друга: я – решительно сжав губы, а Грейлинг – в своей надменной манере, сверху вниз. Меня раздражало, что он был намного выше меня и мог смотреть таким образом.

Лакворт, который наблюдал за нашей безмолвной стычкой, наконец заговорил:

– Почему девчонка лжет?

– У меня есть несколько теорий, – выпалила я, прежде чем Грейлинг успел что-то произнести.

– Пожалуйста, оставьте их при себе, – сказал шотландец.

– Я буду расследовать это дело, опираясь на них. Доброго дня, инспекторы.

– Мисс Холмс, – произнес Грейлинг, прежде чем вернуться в гостиную, – напомню, что это очень опасное дело. Две девушки были найдены мертвыми, а третья… пережила тяжелейший опыт. Вы – гражданский человек и совсем не приспособлены для того, чтобы…

– Спасибо за беспокойство, инспектор Грейлинг. Я подумаю об этом. Когда вы закончите, я хотела бы осмотреть ее одежду.

Лакворт открыл было рот, но я добавила:

– Пожалуйста, помните, что я расследую дело по просьбе ее… вместе с мисс Адлер. Поскольку она работает под покровительством короны, у вас нет полномочий препятствовать моей работе. Хорошего дня, инспекторы.

Когда я шла по коридору, мне показалось, что я услышала скрежет зубов Грейлинга, и мне захотелось улыбнуться. Теперь я должна была найти возможность поговорить с Лилли Кортвилль наедине. Если бы я только могла вытащить ее из гостиной или убрать оттуда ее мать и друзей матери! Я подозревала, что Лилли не хотела говорить об «Обществе Сехмет», поэтому придумала причудливую историю о том, как попала в Уайтчепел.

Но почему она решила держать это в секрете? Может, она боится возмездия со стороны самих членов общества, включая Анх, если раскроет их существование? Или она хочет сохранить тайну по другой причине? Это имело смысл только в том случае, если мои подозрения верны. Я предполагала, что Анх пыталась использовать силу Сехмет.

Мне повезло: вернувшись в гостиную, я обнаружила, что леди Косгроув-Питт и леди Винесс собрались уходить. Леди Фонтли их провожала (по-видимому, чтобы пообщаться с ними наедине), что дало мне возможность поговорить с Лилли. Не теряя времени, я снова села на стул рядом с ее шезлонгом, и она открыла глаза.

– Лилли, – произнесла я, – я здесь, чтобы вам помочь, но мне нужна правда. Вы можете доверять мне. Мне известно об «Обществе Сехмет», и я хочу знать, что произошло с вами на самом деле. Мы должны успеть поговорить, пока никто не вернулся.

Ее веки дрогнули, и на мгновение я подумала, что она проигнорирует мою просьбу. Но затем она пристально на меня посмотрела и проговорила:

– Она пыталось убить меня.

– Кто пытался вас убить? Когда?

– Анх. Она пыталась меня убить. Анх хочет воскресить Сехмет и опять за мной вернется, я это знаю. И снова попытается убить меня.

– Лилли, я здесь, потому что принцесса попросила меня вам помочь. Вы можете доверять мне, поэтому, пожалуйста, расскажите все об «Обществе Сехмет» и Анх. Быстрее, пока остальные не вернулись.

– «Общество Сехмет» начинало свою деятельность как салон, о котором я и говорила. Там мы обсуждали египтологию. Так как общество было тайным, мы использовали медальоны в форме жуков, чтобы идентифицировать тех, кто принадлежит к группе. Это был повод выйти из дома без матерей, без необходимости быть идеальными и демонстрировать себя потенциальным мужьям. Потом стало еще интереснее: захватывающие приключения и ночные экскурсии… Мы делали вещи, которые никогда не смогли бы сделать, если бы наши родители об этом знали.

Я поймала себя на том, что киваю. Все было именно так, как говорила Анх в своей речи на прошлой неделе, и я поняла, насколько привлекательно все это звучало для девушек, у которых не было свободы.

– Со временем Анх начала обращать наше внимание на то, насколько мы ограничены, и говорить о том, что, если женщины победят в парламенте, все будет иначе.

– Как движение суфражисток?

– Нет. Анх не говорила о голосовании женщин или правах женщин. Она говорила о том, чтобы взять под контроль парламент и вернуться во времена Клеопатры или королевы Елизаветы, когда правительство контролировалось сильным женским монархом. Она говорила о том, как можно получить мужей, которых мы хотим, а не тех, кого хотят наши родители. Как привлечь внимание человека, которого мы желаем, и как заставить его заметить нас. Это было именно то, чего я хотела. Меня не волновала сила. Я… просто хотела… его.

Ее слова оборвались слабым всхлипом. Она закрыла глаза, и на мгновение я посочувствовала ей, хотя и не могла представить себя на ее месте. Красивая девушка, такая как Лилли Кортвилль, богатая дочь виконта, могла выбрать любого из молодых людей. И она уже была помолвлена с сэром Родни Гриблсом. Зачем ей помощь Анх? Она хотела выйти замуж за кого-то другого, не за сэра Родни?

– А теперь он больше не захочет меня, – прошептала Лилли, и ее бледная рука обхватила белую шею.

– Кто?

Кто этот молодой человек, которого она так желала, что стала участницей подобного культа? Кто бы он ни был, она воображала, что влюблена в него. Какими глупыми могут быть влюбленные женщины! Именно поэтому Холмс никогда не опустится до таких низких, иррациональных эмоций.

На мой вопрос девушка покачала головой, и я увидела слезу, сверкнувшую в уголке глаза.

– Джемми. Мой дорогой Джемми. Он работает на «Общество», но он любит меня. Он хочет быть со мной, но Анх никогда не позволит ему уйти. Мы планировали побег.

Женщины все еще разговаривали в передней, я слышала их голоса. Но наверняка они скоро закончат.

– Лилли, вы можете рассказать мне больше об Анх?

Она сглотнула, и по звуку я поняла, что в горле у нее пересохло. Я помогла ей сесть и выпить чашечку чая. Я очень нервничала, потому что она медлила.

Мисс Кортвилль собралась с силами:

– По мере того как общество расширялось и в нем появлялось все больше девушек, некоторым из нас предложили доказать свою преданность Анх.

– А Анх пытается воскресить Сехмет, – подсказала я, чтобы направить ее рассказ в нужное мне русло. – Как? Это как-то связано с орудиями Сехмет?

– Как вы узнали о них?

– Я была незваным гостем на собрании «Общества» на прошлой неделе, поэтому немного о них узнала. Прошу вас продолжать, Лилли. Я слышу, как входная дверь открылась. Ваша мать сейчас вернется.

– Те из нас, кто доказал свою верность, были переведены во «Внутренний круг». Нас было четверо, – продолжила она, и наконец ее речь стала быстрее. – Каждому из нас предназначалось одно из орудий. Моим был наруч.

– Мэйлин Ходжворт и Эллисон Мартиндэйл тоже были членами «Внутреннего круга», – догадалась я. – Плюс вы. А кто был четвертым?

Лилли кивком подтвердила мои выводы.

– Да. Четвертая погибла в результате аварии вместе со своими родителями. Это случилось до того, как ее отправили добыть свое орудие. Ее звали Гертруда Бейингер. Насколько мне известно, ей не нашли замены.

– Каким образом вы должны были достать орудие, которое вам предназначалось? Из того, что мне известно, эти атрибуты являются легендой. Если бы они действительно существовали, то, вероятно, были бы захоронены или иным образом спрятаны в песках Египта.

– Анх изучала легенду по древним рукописям и свиткам в течение многих лет и узнала о местонахождении всех орудий, за исключением одного. Два из них находились в частных коллекциях, а одно – в музее. Мы должны были доказать свою преданность и добыть его. Мы, в свою очередь, получили бы большие привилегии и силу, когда Сехмет воскреснет.

Как можно быть такой легковерной? Воскрешать египетскую богиню, ища ее предполагаемые личные вещи в Лондоне? Я услышала, как закрылась входная дверь.

– Вы достали наруч?

– Я украла его, пока владельцы были на континенте.

– У кого?

Лилли покачала головой:

– Этого я вам не скажу. Не хочу, чтобы меня обвинили в совершении преступления. Это единственное, что я сделала неправильно. Ну почему я была настолько глупой, чтобы ввязаться во все это?! О, Джемми!

Она уже почти плакала, и я попыталась ее успокоить, предложив еще одну чашку чая.

Лилли сделала глоток, который, казалось, длился вечно. Опустив чашку, она продолжила:

– Я достала наруч и на следующий день принесла его Анх. Ей нужно было подготовить орудие, прежде чем ввести меня во внутреннее святилище. «Общество» планировало собраться для церемонии двадцать пятого апреля. Мы должны были встретиться там, как всегда, где встречались каждую неделю, и…

– Вы пошли? – Я почувствовала, как мои пальцы вцепились в подлокотники стула. – Что произошло?

– Я добралась до места, и Джемми встретил меня у двери. Он велел мне бежать, прятаться, потому что Анх собиралась меня убить. Мы попытались сбежать, но они были там…

Она всхлипывала, снова переживая испытанный ужас.

– Я не знаю, что случилось с Джемми, но я бежала и бежала… а потом осознала, что заблудилась. И тогда меня нашли м-мужчины. И отвели меня к П-Плохому Луи…

– Где встречается «Общество»?

Шаги раздавались уже за дверью.

– И когда? Скажите мне, быстрее!

– «У Витчерелла», в девять…

Она замолчала, когда дверь в гостиную открылась.

Вошла леди Фонтли и подошла к нам:

– Мисс Холмс, я хочу поблагодарить вас за то, что вы пришли, но моей дочери нужно отдохнуть. Я уверена, вы понимаете.

Я знала, что у меня нет выбора и мне придется уйти, поэтому кивнула:

– Да, конечно.

Я многое узнала, но догадывалась, что оставалось гораздо больше того, о чем мисс Кортвилль мне не рассказала.

Как я ни старалась поймать ее взгляд, мне это не удалось. Лилли Кортвилль отвернулась и явно не хотела или не могла продолжать наш разговор.

Бедная девушка. Я обязательно вернусь в другое время, но сначала мне нужно посетить ломбард «У Витчерелла», чтобы узнать немного больше о планах Анх. Стало ясно, что «Общество Сехмет» собирается каждую неделю в один и тот же день. Двадцать пятого апреля был вторник.

И сегодня вторник.