Пенье птиц лучше будильника и уж совсем не напоминает о Барсуме. Я с удовольствием потянулся, вдыхая запах кофе, и подумал, успею ли быстренько искупнуться перед завтраком. День был не хуже вчерашнего: прозрачный, голубой, солнце только что встало, и я чувствовал, что готов уложить до завтрака парочку драконов. Тех что поменьше, разумеется.

Я зевнул и вскочил на ноги. Чудесная палатка Стар исчезла, и черная шкатулка была наполовину уложена – размером она уже не превышала кабинетный рояль. Стар стояла на коленях перед костром и уговаривала кофе вскипеть поскорее. В это утро она явно изображала пещерную женщину, одетую в шкуру, весьма красивую, но менее впечатляющую, чем ее собственная кожа. Может, это была шкура оцелота. А может, меха от Дюпона.

– Привет, принцесса! – произнес я. – А что у нас на завтрак? И где наш повар?

– Завтрак будет позже. А сейчас могу предложить тебе чашечку кофе – очень черного и очень горячего. От него злее будешь. А Руфо уже начал разговаривать с Игли. – Она налила мне кофе в бумажный стаканчик.

Я выпил полстакана, обжег рот и сплюнул кофе на землю. Кофе существует пяти убывающих по качеству сортов: «Кофе», «Ява», «Джамок», «Джо» и «Средство для чистки канализационных труб». Этот был явно не выше четвертого сорта.

И тут я остолбенел, увидев Руфо и его компанию – я бы сказал, очень оживленную компанию. На краю нашей речной террасы кто-то, видать, разгрузил целый Ноев ковчег. Там были все, кто угодно, – от антилопы до яка, причем большинство с большими желтыми зубами.

Руфо стоял примерно футах в десяти от их передовых пикетов, и ровно напротив него находился самый крупный и безобразный субъект. Тут-то стаканчик в моих руках и расклеился; горячий кофе обжег мне пальцы.

– Хочешь еще? – спросила Стар.

Я подул на пальцы:

– Нет, спасибо. А это и есть Игли?

– Только тот, что в центре, которого дразнит Руфо. Остальные-то просто явились поглазеть на забаву, так что насчет них можешь не беспокоиться.

– Но они кажутся мне очень голодными.

– Крупные по большей части травоядны, как дьявол Кювье. Вон те львы-переростки сожрут нас, если Игли выиграет дело. Но только в том случае. Наша главная проблема – Игли.

Я принялся внимательно разглядывать Игли. Он был похож на отпрыска человека из Данди – лба всего ничего, зато челюсть – ого! В нем сочетались самые непривлекательные черты великанов и людоедов из «Красной книги сказок». С детства терпеть не могу эту книгу.

В общем он был человекообразен, если применять этот термин в расширительном смысле. По росту он превосходил меня на пару футов, а по весу – фунтов на триста-четыреста. Я, пожалуй, имел перед ним преимущество только в благообразности. Волосы на Игли росли пучками, вроде как на заброшенном газоне, и вы сразу же понимали, даже не получив специального извещения, что он в жизни не пользовался дезодорантом для мужественных мужчин. Узлы его мышц свивались в клубки, а ногти явно никогда не подстригались.

– Стар, – спросил я, – а что мы не поделили с Игли?

– Ты должен убить его, милорд.

Я снова пригляделся к Игли.

– А нельзя ли нам договориться о мирном сосуществовании? Ну там взаимная инспекция, культурный обмен и так далее?

Она покачала головой:

– Для этого он слишком глуп. Он явился сюда, чтобы перекрыть нам дорогу в долину, и кто-то должен умереть – или он, или мы.

Я перевел дух:

– Принцесса, я принял решение. Человек, который повинуется всем законам без исключения, еще более глуп, чем тот, который их постоянно нарушает. Пожалуй, не стоит беспокоиться, нарушим мы или нет местный Закон Салливана. Мне нужны огнемет, базука, несколько гранат и самая крупнокалиберная винтовка из нашего арсенала. Покажи, где их взять.

Стар поворошила угли.

– Мой герой, – медленно заговорила она, – я искренне сожалею, но… все не так просто. Ты заметил, что вчера вечером, когда мы курили за столом, Руфо зажигал нам сигареты от свечей? Он не пользовался даже зажигалкой.

– Э-э… нет. Я не обратил внимания.

– Закон против огнестрельного оружия и взрывчатых веществ не из тех, что существуют у вас на Земле. Он иной. Здесь их применение просто физически невозможно. Иначе их бы обратили против нас.

– Ты хочешь сказать, что они тут просто не сработают?

– Не сработают. Лучше сказать, на них тут наложено заклятие.

– Стар! Посмотри мне в глаза. Ты, может быть, веришь в заклятия. Я – нет. И готов поставить семь против двух, что автомат Томпсона в них тоже не верит. Я хочу устроить проверку. Помоги мне распаковаться.

В первый раз за все время разговора она показалась мне встревоженной.

– О милорд! Умоляю тебя – не делай этого!

– Почему?

– Даже попытка может привести к катастрофе. Верь мне, я знаю о бедах, опасностях и законах этого мира больше, чем ты. Верь мне, я не желаю тебе зла, и, более того, вся моя жизнь и благополучие полностью зависят от тебя. Пожалуйста, верь мне!

Невозможно не поверить Стар, когда она говорит всерьез. Я сказал задумчиво:

– Может, ты и права, иначе этот тип таскал бы на боку в качестве личного оружия шестидюймовую мортиру. Ладно, Стар. Тогда у меня есть идея получше. Почему бы нам не вернуться обратно тем же путем и не пожить в тех местах, где мы ловили форель? За пять лет мы создадим там приличную ферму, а через десять, когда о нас разнесется молва, откроем небольшой мотель с бассейном для нудистов и шикарным газоном.

Она даже не улыбнулась:

– Милорд Оскар, назад пути нет.

– Это еще почему? Да я его с закрытыми глазами найду.

– Они и там отыщут нас. Не Игли, а множество подобных ему отправят найти нас и убить.

Я снова вздохнул:

– Что ж, так значит так. К тому же говорят, что открывать мотель вдали от шоссе – верный проигрыш. Слушай, в этом арсенале есть хороший боевой топор. Может быть, мне удастся отрубить Игли ноги прежде, чем он меня заметит.

Она снова покачала головой. Я спросил:

– А теперь в чем дело? Что, я должен драться с ним, надев на одну ногу ведро? Я думал, все режущее и рубящее, все приводимое в действие моими собственными мышцами вроде бы разрешено?

– Разрешено, милорд, но оно не сработает.

– Это как?!

– Игли нельзя убить. Понимаешь? Он на самом деле не живой. Он создан, сконструирован, сделан неуязвимым и предназначен только для одной цели. Мечи, ножи и даже топоры против него бессильны. Они отскакивают. Я видела это своими глазами.

– Ты хочешь сказать, что он робот?

– Нет, если под этим подразумевать провода, шестеренки и печатные схемы. Голем – уже ближе. Игли – имитация жизни. В некотором смысле это лучше, чем жизнь, поскольку нет способа – во всяком случае, известного мне способа – его убить. Но в то же время и хуже, так как Игли очень глуп и плохо сбалансирован. У него куча самомнения и ни капли здравого смысла. Руфо играет на этом в настоящую минуту, стараясь разозлить его до такой степени, чтобы он потерял всякую способность соображать.

– Вот как! Господи! Надо поблагодарить Руфо. Большущее ему спасибо. Принцесса, так что же все-таки я должен сделать?

Она всплеснула руками, как будто это само собой разумелось:

– Когда ты будешь готов, я отключу защиту и ты его убьешь.

– Но ты же только что сказала…

Я замолчал. Когда расформировали французский Иностранный легион, то для нас, романтиков, почти не осталось приятных легких заданий. С этим справился бы Амбопа. И Конан. Или Хок Карс. Да еще Дон Кихот, поскольку Игли был ростом с ветряную мельницу.

– Ладно, принцесса, давай начинать. А можно мне хотя бы поплевать на ладони? Или тут и это запрещено?

Она улыбнулась, но ямочки на щеках не появились, и ответила серьезно:

– Милорд Оскар, мы все поплюем на ладони. Руфо и я будем сражаться с тобой бок о бок. Мы или победим, или умрем.

Мы пошли и присоединились к Руфо. Тот показывал Игли ослиные уши и вопил:

– А кто твой отец, Игли?! Мать твоя – мусорная корзина, а вот кто твой отец? Нет, вы только гляньте на него! У него пупка нет! А-а-а!

Игли ответствовал:

– А твоя мать лает на прохожих! Твоя сестра выдает фишки на кассе в магазине! – Однако отвечал он, как мне показалось, без особого энтузиазма. Было очевидно, что замечание насчет пупка попало в цель – пупка у него действительно не было. Что вполне естественно.

Все сказанное выше – это не совсем то, что они говорили, за исключением реплики о пупке. Жаль, что нельзя привести весь разговор в оригинале, так как в невианском языке оскорбления – высокое искусство, по меньшей мере равное поэзии. Вершиной литературного мастерства считается обратиться к врагу (публично) в сложной поэтической форме, например в виде секстины, где каждое слово источает жгучий яд.

Руфо издевательски закудахтал:

– Сделай себе пупок, Игли. Ткни пальцем в брюхо, вот тебе и пупок! Тебя оставили под дождем, и ты размок и расползся. Тебя же просто забыли доделать, Игли! Ты зовешь эту хреновину носом?

Мне Руфо сказал по-английски:

– Вам его каким, босс? Прожаренным или с кровью?

– Позабавься с ним еще немножко, пока я подумаю. По-английски он не понимает?

– Ни слова!

– Ладно. Как близко я могу к нему подойти, чтобы он меня не сграбастал?

– Как угодно близко, пока работает защита. Но, босс, послушайте, мне не следует давать вам советы, однако, когда мы ввяжемся в драку, не позволяйте ему схватить вас за яйца.

– Постараюсь.

– Будьте осторожны. – Руфо отвернулся от меня и заорал: – А-а-а! Игли ковыряет в носу и жрет козявки! – И добавил уже мне: – Она отличный доктор, но тем не менее будьте осторожны.

– Хорошо.

Я остановился совсем рядом с невидимым барьером и стал присматриваться к Игли. Он окинул меня злобным взглядом и свирепо зарычал, а я в ответ показал ему нос и обложил его на сочном крепком жаргоне Бронкса. Ветер дул в мою сторону, и было ясно, что Игли ни разу не мылся за последние тридцать-сорок лет. От него воняло хуже, чем от мужской раздевалки в бассейне.

Это подало мне мысль.

– Стар, а этот херувимчик умеет плавать?

Она удивилась:

– Честно говоря, не знаю.

– Может быть, его на это не запрограммировали? А ты хорошо плаваешь, Руфо?

Руфо даже обиделся:

– А вы испытайте меня, попробуйте! Я и рыбу могу поучить, как надо плавать. Эй, Игли! Расскажи нам, почему с тобой даже свиньи не хотят целоваться!

Стар плавала как тюлень, мой стиль несколько напоминал движения парома, но держаться на воде я мог.

– Стар, эту штуковину убить нельзя, но ведь он дышит! Стало быть, у него кислородный обмен, даже если он работает на керосине. Ежели нам удастся сунуть его головой под воду на достаточно долгое время, гарантирую, что огонь погаснет.

Ее глаза стали большими-большими.

– Милорд Оскар… мой рыцарь… я не ошиблась в тебе.

– Только предупреждаю, это будет еще та работенка. Руфо, ты играешь в водное поло?

– Я сам его изобрел!

Мне оставалось надеяться, что он не лжет. Я тоже играл в поло. Один раз. Как и вываливание в дегте и перьях, это испытание довольно любопытное, но одного раза вполне достаточно на всю жизнь.

– Руфо, ты можешь заманить нашего общего друга к самому обрыву? Я так понимаю, что линия защиты совпадает с чертой, вдоль которой расположилась его пернатая и меховая свита? Если это так, то мы можем заманить Игли почти до бугра над обрывом, который нависает прямо над глубоким омутом – тем самым, где ты, Стар, пыталась меня вчера утопить.

– Это легко, – отозвался Руфо. – Мы побежим, а он двинет за нами.

– Я бы хотел, чтобы он бежал как можно быстрее. Стар, сколько времени надо, чтобы снять защиту?

– Могу сделать это мгновенно.

– О’кей! Тогда вот наш план: Руфо, заставь Игли гнаться за тобой, причем как можно быстрее. Потом свернешь в сторону и помчишься к тому бугру, вернее, к той его точке, которая ближе всего к реке. Стар, когда Руфо это проделает, снимай барьер, снимай сразу, не дожидаясь моей команды. Руфо, ты прыгнешь в воду и поплывешь изо всех сил, не давая Игли тебя схватить. Если нам повезет и Игли будет бежать достаточно быстро, то такая огромная и тяжелая скотина обязательно рухнет вниз, независимо от того, хочет он этого или нет. Я побегу рядом, чуть-чуть от него отставая. Если Игли попробует затормозить, я сделаю ему подножку и сшибу в воду. А там уж мы все сыграем в водное поло.

– Я водного поло даже не видела, – с сомнением сказала Стар.

– Не важно, судьи тут не будет. Все дело в том, чтобы мы втроем прыгнули в воду, навалились на Игли, погрузили его голову под воду и держали ее там как можно дольше, в то же время помогая друг другу пресекать попытки Игли сунуть туда наши головы. Поскольку он огромен и тяжел, а мы, предположительно, плаваем лучше, Игли окажется в затруднительном положении, мы же будем продолжать свое дело до тех пор, пока он полностью не выдохнется. Главное – не давать ему дышать. А потом для полной уверенности привяжем к нему камни и пустим на дно – живого или мертвого. Вопросы есть?

Руфо ухмыльнулся, словно горгулья:

– Вот будет забава так забава!

Оба этих пессимиста, видимо, пришли к выводу, что план сработает, а поэтому пришлось начинать. Руфо проорал такую оскорбительную ложь насчет личных привычек Игли, что даже в «Олимпия пресс» сочли бы нужным подвергнуть подобное сообщение цензуре, а затем предложил Игли догнать его, Руфо, выдвинув в качестве премии за победу нечто чудовищно неприличное.

Игли потребовалось немалое время, чтобы привести свою тушу в движение, однако, когда это произошло, он оказался быстрее Руфо и далеко оставил за собой свою свиту из напуганных птиц и животных. Я бегаю хорошо, но мне с трудом удалось занять нужную позицию сбоку и чуть позади великана. Я надеялся, что Стар не снимет защиту, если поймет, что на суше Игли может догнать Руфо.

Однако Стар сняла барьер в ту же секунду, когда Руфо добежал до условленной линии, и он, достигнув берега, сделал великолепнейший прыжок в воду, ни на йоту не замедлив бега, как и планировалось.

Все остальное пошло наперекосяк.

Я думаю, что Игли был слишком глуп, чтобы сразу же оценить исчезновение барьера. Он еще несколько мгновений бежал в прежнем направлении уже после того, как Руфо круто свернул к берегу, а когда сам сделал левый поворот, оказалось, что скорость потеряна и никаких препятствий для торможения не существует.

Я кинулся на него, схватил его за ноги запрещенным приемом, так что Игли рухнул, но… не в воду. А у меня обе руки оказались заполнены сопротивляющимся и весьма вонючим големом.

Тут мне на помощь пришла свирепая, как дикая кошка, Стар, а затем подоспел и промокший Руфо.

Позиция создалась почти тупиковая, стало ясно, что, если битва затянется, мы ее проиграем. Игли по весу превосходил нас всех троих, вместе взятых, он, казалось, состоял из одних мышц, дурного запаха, когтей и зубов. Мы обогатились синяками, ссадинами и ранами, тогда как Игли не понес никакого видимого ущерба. О, конечно, он вопил, как фонограмма в фильме ужасов, когда кто-нибудь из нас начинал рвать ему ухо или ломать палец, но мы ему серьезного вреда причинить не могли, а он нам еще как мог. И не было никаких шансов спихнуть эту тушу в воду.

Я начал сражение с захвата колен Игли и продолжал долгое время цепляться за его ноги, тогда как Стар, повиснув на одной его руке, старалась согнуть ее и опустить вниз, а Руфо делал попытки проделать то же самое с другой рукой. Но ситуация менялась – Игли извивался, как гремучая змея с перебитым хребтом, и непрерывно выдирал то одну руку, то другую и все время норовил вцепиться в нас зубами. Мы оказывались в самых невозможных позах: я, например, повис на его мозолистой ступне и пытался ее вывернуть, притом мои глаза смотрели прямо в открытую пасть Игли, широкую, как медвежий капкан, но значительно менее привлекательную. Зубы его явно нуждались в чистке.

И тогда я сунул большой палец его ноги прямо в эту пасть.

Игли завизжал, а я продолжал засовывать эту ногу ему в глотку так, что там вскоре не осталось места для визга. Я пихал ее все глубже. Когда Игли проглотил свою левую ногу до колена, он освободил правую руку от хватки Стар и попробовал вытащить ею свою проглоченную ногу, но тут я ухватил его за запястье.

– Помогай! – крикнул я Стар. – Запихивай!

Она поняла и принялась вместе со мной заламывать ему руку. Рука ушла в глотку по локоть, а нога – по бедро. Тут к нам присоединился Руфо, который согнул левую руку Игли и тоже засунул ее в широкую пасть великана. Теперь Игли уже не мог бороться так отчаянно, как раньше, – возможно, он начал задыхаться, а потому отправить туда же большой палец правой ноги было уже делом чистой техники: Руфо оттягивал вверх его волосатые ноздри, я давил коленом на подбородок, а Стар засовывала ногу.

Мы продолжали скармливать его самому себе по дюйму зараз, ни на мгновение не ослабляя усилий. Игли все еще извивался и пытался освободиться, но мы продолжали его упихивать так, что вскоре и бедра, и вонючие подмышки были уже близки к исчезновению.

Это походило на то, как катают снежный ком, только наоборот: чем больше его катали, тем меньше он становился, тем сильнее растягивалась его пасть – ничего мерзее я в жизни не видел. Вскоре Игли уменьшился до размеров мяча для занятий лечебной физкультурой, потом до футбольного, бейсбольного, а я все катал его между ладонями, все уплотнял… мяч для гольфа… горошина… и наконец не осталось ничего, кроме жирной грязи у меня на пальцах.

Руфо глубоко втянул воздух:

– Думаю, это научит его не брать в рот ноги в присутствии старших. Кто будет завтракать?

– Сначала хотелось бы помыть руки, – сказал я.

Мы искупались, потратив уйму мыла, потом Стар занялась нашими ранами, а Руфо – ее, под ее же руководством. Руфо был прав: Стар – первоклассный доктор. Мази, которыми она пользовалась, не жгли, разрезы мгновенно стягивались, повязки не нуждались в смене и отпадали сами, когда в них исчезала надобность, а шрамы сходили бесследно.

У Руфо был сильный укус – Игли вырвал у него из левой ягодицы мяса на сорокацентовый гамбургер, но, когда Стар закончила обрабатывать рану, Руфо уже мог сидеть и укус его нисколько не тревожил.

Руфо попотчевал нас золотистыми блинчиками и жирными немецкими сардельками, а также несколькими галлонами хорошего кофе. Уже миновал полдень, когда Стар снова отключила защиту и мы начали спуск с плато.