Глава восемьдесят третья. Амари

Первые дети отца были любимыми, но хрупкими и слабыми. Когда родились мы с Инаном, он не позволил нам стать такими.

Годами заставлял нас с братом биться на мечах и драться, внимательно наблюдая за нами, никогда не смягчаясь, сколько бы мы ни плакали. Каждая новая битва была возможностью исправить ошибки, воскресить первую семью. Он думал, если мы станем достаточно сильными, то ни один меч не коснется нас, ни один маг не сможет нас сжечь. Мы сражались ради его одобрения, причиняли друг другу боль ради любви, которую ни один из нас так и не заслужил.

Сражались на мечах потому, что боялись поднять их против него.

Теперь, когда я поднимаю клинок к его полным ярости глазам, вижу мать, и Тзайна, и милую Бинту. Всех, кто пытался бороться, каждого невинного, которого он лишил жизни.

– Ты растил меня, чтобы сражаться с чудовищами, – говорю я, подступая к нему с мечом. – Но прошло много времени, прежде чем я поняла, что настоящий монстр – это ты.

Бросаюсь вперед, используя элемент неожиданности, которому меня обучили. Не могу играть с ним честно, иначе битва закончится не в мою пользу.

Он поднимает меч, чтобы отразить удар, но я меняю направление движения. Лезвие скользит в опасной близости от его шеи. Он уклоняется, но я нападаю вновь. Бей, Амари. Борись!

Взмахиваю мечом, прочертив в воздухе полукруг, и раню его в бедро. От боли он пятится, не готовый встретиться с моим мечом снова. Я уже не та маленькая девочка, которую он знал. Я – принцесса. Королева.

Леонэра.

Бросаюсь вперед, блокируя один из отцовских выпадов, направленный мне в сердце. Его удары безжалостны, теперь врасплох его уже не застать. Звон и лязг наших клинков, кажется, выделяется на фоне общего шума. Еще несколько стражников сбегают вниз по ступеням. Убив солдат на ритуальной площадке, Роэн и его люди отражают новую атаку. Пока они сражаются, Тзайн бежит ко мне через зал.

– Амари…

– Уходи! – приказываю я ему, отражая клинок отца. Тзайн мне здесь не помощник. Только не в поединке, к которому я готовилась всю жизнь. Это наше с королем дело. Только один из нас останется в живых.

Отец оступается. В этот миг появляется возможность прервать этот бесконечный танец.

Давай же. Кровь стучит в ушах, когда я бросаюсь вперед с занесенным клинком. Но в последний момент меня охватывают сомнения, я отвожу лезвие, и наши клинки скрещиваются у него над головой.

Проклятье. Я не могу его убить. Сделав это, я окажусь ничуть не лучше него. Но если я оставлю его в живых, Ориша не перенесет повторения Рейда.

И все же я не могу вонзить меч ему в сердце.

Отец отводит клинок назад. Время бежит как песок.

Прежде, чем я успеваю повернуться, отец взмахивает мечом, и клинок скользит по моей спине.

– Амари!

Крик Тзайна кажется таким далеким, когда я прислоняюсь к священной колонне. Кожа на спине горит, пылает в агонии, напоминая о ране, нанесенной мне в детстве Инаном.

Вены вздуваются на шее отца, когда он рвется вперед, занося меч для смертельного удара. Он не колеблется при мысли убить собственную дочь. Он уже все решил.

Теперь мой черед решать.

Уклоняюсь от клинка, и лезвие задевает колонну, оставив насечку на камне. Прежде чем отец успевает опомниться, я без колебаний вонзаю в него меч.

Его глаза округляются.

Горячая кровь хлещет из раны в сердце и заливает руки. Он задыхается, алая струя бежит изо рта, заливая каменный пол.

Руки трясутся, а слезы застилают глаза, но я вонзаю лезвие глубже.

– Не беспокойся, – шепчу ему, когда его взгляд стекленеет. – Я буду править лучше тебя.