Глава восемьдесят первая. Инан
Девушки, которую я обнимал в своем сне, больше нет.
Вместо нее передо мной разъяренное чудовище, оскаливающее смертоносные клыки.
Две черные тени вырываются из рук Зели, бросаясь вперед, как ядовитые змеи. Жаждая крови, они пронзают тела стражников.
Что-то меняется в ее серебряном взгляде, когда она смотрит на меня и видит солнечный камень в моей руке. Едва успеваю вытащить меч, когда первая тень атакует.
Острая, словно сабля, она врезается в мой клинок, выставленный в защиту, и отлетает назад. Вторая движется слишком быстро, мне не успеть блокировать удар…
– Принц Инан!
Стражник бросается ко мне, закрывая собой. Тень пронзает его тело насквозь, и, издавая последний хрип, он рассыпается в прах.
Небо!
В ужасе я отступаю. Духи готовятся к новой атаке. Я бегу, но Зели догоняет. Чувствую, что происходит в ее душе: она вскипает, как море в шторм.
Даже с помощью солнечного камня мне не под силу ее остановить. И никому не под силу.
Я – покойник, умер, едва тело ее отца упало на землю.
Небеса. Я проглатываю слезы, ощущая горе Зели – оно такое сильное, что, кажется, может расколоть землю. Он должен был остаться в живых. А я должен был спасти ее. Сдержать обещание, сделать Оришу лучше…
Соберись, Инан. Делаю глубокий вдох и считаю до десяти. Нельзя сдаваться. Нам все еще угрожает магия, и только я могу помешать ей.
Бегу по ритуальной площадке к статуе Ори, представляя, что нас ждет. Если Зели проведет ритуал, то сотрет короля с лица земли. Ориша сгорит. Я не дам этому случиться. Неважно, какой ценой, мой план остается прежним: забрать камень и свиток.
Уничтожить колдовство.
Изо всех сил швыряю солнечный камень на пол. Ради небес, разбейся! Но, целый и невредимый, он катится дальше. Значит, уничтожить можно только свиток.
Выхватываю его из кармана и стараюсь затеряться среди сражающихся солдат. Зели пытается поймать камень. Сейчас или никогда. В голове звучат давние слова отца: «Свиток можно уничтожить только с помощью магии».
Что если использовать мою?
Направляю всю свою энергию на свиток, потеряв из виду Зели. Бирюзовое облачко охватывает старый пергамент. Запах шалфея и мяты наполняет ноздри, принося с собой странное воспоминание.
Бойня в храме отдаляется. Я в сознании сентаро. Вижу женщин, чью кожу украшают изящные белые узоры. Они поют на непонятном мне языке.
Воспоминание длится всего секунду, а затем я понимаю: ничего не вышло. Моя магия здесь бесполезна. Свиток остается целым.
– На помощь!
Оборачиваюсь на крик. Духи Зели пронзают моих стражников, словно стрелы. Солдаты отступают, но тьма пожирает их. Не успевая даже упасть, они рассыпаются в прах. В этот миг все становится на свои места. Ответ у меня перед глазами.
Возможно, если бы я был поджигателем, то смог бы сжечь пергамент, но сила проводника здесь не поможет. Свиток – всего лишь вещь, без разума, который можно контролировать, и тела, что можно обездвижить. Моя магия не уничтожит его.
Другое дело – магия Зели.
Никогда еще не видел такой силы. Зловещая и коварная, она разрушает все на своем пути, бушуя в святилище, как торнадо. Ее черные стрелы поражают с быстротой копий, пронзают доспехи, рвут плоть. Те, кому не повезло с ними встретиться, превращаются в пыль.
Если все получится, свиток тоже исчезнет.
Делаю глубокий вдох – возможно, последний в моей жизни. Смертоносные стрелы Зели насквозь пронзают в живот четырех солдат, оставляя там зияющие дыры. Спустя секунду от них остается только горстка пепла.
Когда Зели разрывает других солдат, я выбегаю вперед.
– Это ты виновата! – наполняет храм мой крик.
Зели замирает. Не думаю, что когда-нибудь буду ненавидеть себя сильнее, чем теперь, но мне нужно, чтобы ей было больно. Речь теперь не о нас. Да и «нас» никогда не было.
– Твой отец мог бы жить! – кричу я. Это граница, которую не стоило нарушать. Но мне нужна ее ярость, ее смертоносный удар.
– Не смей о нем говорить! – Глаза Зели пылают яростью. В них – горе, ненависть и гнев. Мне жаль, но я вынужден закончить начатое.
– Не надо было приходить сюда. Я бы забрал его в Лагос!
Тени пляшут вокруг нее, словно ветер, превращающийся в торнадо.
Она совсем рядом.
Мне конец.
– Если бы ты доверилась, была со мной заодно, он все еще был бы жив. Твой отец, – я нервно сглатываю, – Мама Агба…
Тени бросаются ко мне, быстрые, словно молнии. В последний момент прижимаю свиток к груди, и она понимает свою ошибку, видит ловушку, в которую я ее заманил.
Кричит и отдергивает руки, но уже слишком поздно.
Тени пронзают пергамент.
– Нет! – Крик Зели отражается от стен купола. В воздухе кружит пепел, оставшийся от свитка. Тени, что вырывались из ее рук, слабеют и исчезают.
Получилось…
Не могу поверить. Все кончено. Я победил.
Ориша наконец спасена.
Магия уничтожена.
– Сын!
Отец бежит ко мне с улыбкой на лице, которой я еще не видел. Пытаюсь улыбнуться в ответ, как вдруг за ним появляется стражник. Заносит меч, чтобы ударить в спину. Мятежник?
Нет.
Один из наемников.
– Отец! – кричу я.
Не раздумывая, собираю силы, оставшиеся от прикосновения к солнечному камню. Синяя энергия слетает с рук.
Как и в Шандомбле, она овладевает разумом наемника, и он застывает на месте. Мысленно приказываю не шевелиться, пока один из моих стражников не пронзает его мечом в сердце.
Отец спасен. Но при виде моей силы он каменеет.
– Это не то, что ты думаешь…
Отец отстраняется, словно я – чудовище, которому нельзя доверять. Его губы кривятся от отвращения. От его взгляда кровь стынет в жилах.
– Неважно. Меня заразили, но это поправимо, – говорю так быстро, что слова сливаются. – Я сделал это. Уничтожил магию.
Отец носком сапога переворачивает наемника и достает бирюзовый кристалл, запутавшийся у того в волосах. Некоторое время смотрит на камень в своей ладони. Затем его лицо искажается, когда он понимает: этот кристалл такой же, как тот, в крепости.
Снятый с трупа Каэи.
Взгляд отца пылает гневом. Он сжимает рукоять меча.
– Постой…
И пронзает меня клинком.
Вижу его глаза, налитые кровью. Обхватываю острие меча, но не могу его вытащить.
– Отец, прости меня…
Он резко выдергивает меч с приглушенным криком. Ноги подгибаются, и я падаю на колени, зажимая рану.
Что-то горячее льется у меня из-под пальцев. Кровь.
Он вновь поднимает меч, чтобы нанести последний удар. В его взгляде нет любви. Нет гордости, что была там еще секунду назад.
Только страх и ненависть, как те, что были в глазах Каэи. Я чужой.
Но ведь я ведь пожертвовал всем, чтобы быть его сыном.
– Отец, пожалуйста! – хочу попросить прощения, но не могу дышать.
Все на секунду меркнет, и меня наполняет боль Зели, которая смешивается с моей, напоминая о том, что я сделал. Разбил надежды магов, убил ее отца…
Я пожертвовал слишком многим, чтобы так умереть. Все то горе, что причинил другим, – ради него. Дрожащей рукой тянусь к нему, сквозь пелену вижу: она вся в крови. Это не может закончиться так.
Но не успеваю я коснуться его, как отец наступает на мою руку железным сапогом, ломая кисть. Его темные глаза злобно щурятся.
– Ты мне не сын.
