Глава сороковая. Зели

Не знаю, как долго лежу в грязи – десять минут или десять дней.

От холода, который я прежде не испытвала, я продрогла до костей. Или это от страха остаться одной…

Не понимаю, кто были те люди в масках? Зачем напали на нас? Они действовали так быстро, что мы не смогли бы от них ускользнуть.

Осознание наполняет рот горечью. Даже самая быстрая из масок не сравнится с Найлой. Если бы мы уехали, только завидев Инана, эти люди не смогли бы подкрасться к нам. Амари и мой брат были бы в безопасности. Но я не послушалась Тзайна, и он заплатил за это.

Он всегда расплачивается за меня.

Когда я побежала за стражниками, уводившими маму, он терпел их побои, чтобы оттащить меня прочь. Когда спасла Амари из Лагоса, ему пришлось оставить дом, команду и прошлое. Когда решила сразиться с Инаном, враги похитили его, а не меня. Он всегда платит за мои ошибки.

Вставай, звучит голос у меня в голове, суровее, чем когда-либо. Отправляйся за Тзайном и Амари и верни их.

Кем бы ни были люди в масках, они совершили роковую ошибку. Я прослежу, чтобы она оказалась последней в их жизни.

Хотя тело будто налито свинцом, я поднимаюсь на ноги и направляюсь к Инану и незнакомцу в маске.

Инан опирается на бревно, с бледным от напряжения лицом держась за сердце. Увидев меня, он кладет руку на меч, но не нападает. Какой бы огонь ни пылал внутри него во время нашей схватки, теперь он погас, оставив после себя лишь пепел. Под глазами у принца пролегли темные круги. Он исхудал и кажется меньше, чем прежде. Кости выпирают на бледной коже.

Он борется… Осознание этого наполняет меня страхом. Он подавляет магию, снова ослабляет себя. Зачем? Я гляжу на него в смятении. Почему он высвободил меня из сети и не атаковал вновь?

Это не имеет значения, резкий голос в голове обрывает мои мысли. Какой бы ни была причина, я все еще жива.

И если буду медлить, брат умрет.

Я отворачиваюсь от Инана и наступаю ногой на грудь мальчишке в маске. Часть меня жаждет снять ее, но будет легче, если я не увижу его лица. Он казался великаном, когда тащил меня по лесу, но теперь его тощее тело выглядит таким хрупким и слабым.

– Куда вы забрали их? – спрашиваю я.

Парень шевелится, но молчит.

Неправильный выбор.

Я поднимаю посох и бью его по руке, ломая кости. От дикого крика мальчишки Инан вскидывает голову, приходя в себя.

– Отвечай! – рычу я. – Куда вы их забрали?

– Я не… Ааа! – Крики становятся громче, но этого мало. Хочу, чтобы он выл от ужаса. Хочу увидеть, как он истечет кровью.

Отбрасываю посох и вынимаю из-за пояса кинжал. Кинжал Тзайна…

Воспоминание о том, как он вложил мне его в руку у ворот Лагоса, пробивается сквозь мою боль. На всякий случай, сказал он тогда.

На случай, если я навлеку на него беду.

– Говори! – Мои глаза, должно быть, пылают яростью. – Где Амари? Где мой брат? Где ваш лагерь?

Первый удар наношу осознанно. Разрезаю руку, чтобы он заговорил. Но когда начинает течь кровь, меня охватывает бешенство, которое не получается сдержать.

Второй удар наношу быстро, третий – молниеносно. Темная ярость выплескивается наружу, я бью снова и снова, вымещая на нем свою боль.

– Где они? – Я погружаю лезвие в плоть, не видя ничего вокруг. Мама исчезает во тьме. За ней – опутанное сетью тело Тзайна.

– Отвечай! – визжу я, вновь вонзая кинжал. – Куда вы забрали его? Где мой брат?

– Эй!

Голос доносится сверху, но я едва его слышу. Они забрали магию, забрали маму, но Тзайна не получат.

– Я убью тебя! – подношу лезвие к сердцу мальчишки и замахиваюсь. – Убью…

– Зели, нет!