Глава двадцать шестая. Инан

Холодный воздух наполняет мои легкие. Я вернулся. Мой сон кажется явью. Еще секунду назад я сидел под изображением Ори, а теперь стою среди танцующих тростников.

– Сработало, – недоверчиво выдыхаю я и провожу рукой по серо-зеленым стеблям. Горизонт все еще теряется во мгле, по небу плывут облака, но кое-что изменилось. В прошлый раз поля казались бескрайними. Теперь поникшие тростники окружают меня кольцом.

Я трогаю еще один стебель, дивясь тому, насколько реалистично выглядят бороздки на их поверхности. Пути отступления и варианты атаки проносятся у меня в уме, хотя мое тело странно расслаблено. Чувствую себя как дома. Это не просто облегчение от того, что не нужно сдерживать магию. Такое чувство, будто я снова дышу. Во сне разлит покой, как будто из всех краев Ориши этот мне всех роднее…

Соберись, Инан. Я тянусь за пешкой, но не могу ее найти, и трясу головой, чтобы избавиться от предательских мыслей. Это не мой дом. Здесь нет покоя. Это – сердце моего проклятия. Если я достигну цели, все это исчезнет.

Убей ее. Уничтожь магию. Долг взывает ко мне. Не хочу подчиняться, но у меня нет выбора. Нужно следовать плану.

Лицо девчонки встает у меня перед глазами. Тростники расступаются от порыва ветра. Она материализуется подобно этим облакам в небе. Ее тело обретает устойчивые очертания, по коже струится синий дымок.

Я задерживаю дыхание, отсчитывая секунды. Когда туман рассеивается, я готов встретиться с девушкой. Ее обсидиановая фигура оживает. Она стоит спиной ко мне. Ее волосы теперь не такие, как раньше. Они не прямые, а вьются и белыми волнами падают ей на спину.

Она оборачивается, такая изящная и грациозная. Но когда ее серебряные глаза встречаются с моими, я вижу в них знакомый мятежный огонь.

– Вижу, ты покрасил волосы. – Она указывает на мою прядь и усмехается. – Нужно добавить цвета. Муху все еще видно.

Проклятье. Прошло только три часа с тех пор, как я нанес краску. Я неосознанно касаюсь пряди. Девчонка расплывается в улыбке.

– Вообще-то, я рада, что ты позвал меня, маленький принц. Сгораю от любопытства: тебя вырастил тот же ублюдок, что и Амари, но она и червяка не убьет. Расскажи, как ты превратился в чудовище?

Покой оставляет мой сон.

– Дура, – шепчу я сквозь зубы, – как смеешь ты оскорблять короля?

– Вижу, тебе понравился храм, маленький принц. Что ты почувствовал, увидев бойню, которую учинил твой отец? Гордишься им? Вдохновлен? Может, тебе не терпится сделать то же самое?

Воспоминания Лекана о других сентаро наполняют мой разум. Озорство в глазах бегущего мальчишки, затем руины и осколки камней, которыми оборвалась его жизнь.

Где-то в глубине души я молился, чтобы это не было делом рук отца.

Чувство вины поражает меня, как меч, вонзившийся в грудь Лекана.

Нельзя забывать, что стоит на кону. Долг превыше всего.

– Эти люди умерли, чтобы Ориша могла жить.

– Неужели? – Зели делает шаг вперед и с издевкой произносит: – Я вижу тень сожаления? Неужто у маленького принца нежное сердце?

– Ты ничего не знаешь! – Я трясу головой. – Ты ослеплена яростью. Мой отец раньше защищал вас, поддерживал магов!

Девчонка фыркает. От ее насмешки я вскипаю.

– Твои люди убили его семью! – кричу я. – Вы сами спровоцировали Рейд!

Она отшатывается, словно от удара.

– Так это я виновата, что солдаты твоего отца ворвались к нам домой и забрали мою мать?

Воспоминание о темнокожей женщине встает перед ней так ясно, что передается мне. Как и у девчонки, у женщины полные губы, высокие скулы и дерзость в глазах. Впрочем, глаза у нее другие – не серебряные, а черные, как ночь.

Это воспоминание пробуждает в Зели темные силы. Ненависть.

– Жду не дождусь, – еле слышно выдыхает она, – когда он узнает, кем ты стал. Посмотрим на твою храбрость, когда отец повернется против тебя.

Я вздрагиваю. Она ошибается. Отец был готов простить измену Амари. Когда с магией будет покончено, он помилует и меня.

– Этого не случится. – Я пытаюсь казаться уверенным. – Я – его сын, и ничто этого не изменит.

– Ты прав, – с ухмылкой говорит она. – Конечно, он позволит тебе жить.

Она поворачивается и скрывается в тростниках, а моя уверенность тает от ее насмешек. Вспоминаю сталь во взгляде отца и начинаю задыхаться. «Долг превыше всего», – слышу я его ровный, бесчувственный голос. Ориша для него – на первом месте.

Даже если это означает мою смерть…

Девчонка вздыхает. Я напрягаюсь и оборачиваюсь, всматриваясь в волнующиеся тростники.

– В чем дело? – спрашиваю я. Неужели я призвал дух отца?

Но ничего не происходит. Не появляется никакой новой тени, по крайней мере, человеческой. Девчонка идет к белому горизонту, и тростники у ее ног расцветают. Они поднимаются, тянутся к солнцу. Она делает еще один осторожный шаг, и зеленое море расступается.

– Во имя неба, что это? – как волна, набегающая на песок, тростники прорастают сквозь горизонт, отодвигая белую границу сна. Во мне пульсирует жар. Моя магия… Она как-то ей управляет.

– Не двигайся! – приказываю я.

Но девчонка срывается с места и бежит навстречу туману. Пейзаж сна подчиняется ее капризу, разрастается и оживает по ее воле. Она уносится вдаль, а тростники у ее ног превращаются в белые папоротники, высокие деревья. Они тянутся к небу, скрывая солнце зубчатыми листьями.

– Прекрати! – кричу я и бегу по новому, рожденному ею миру. От магии, текущей в моей груди, кружится голова.

Несмотря на мои крики, девчонка только прибавляет шагу. Мягкая грязь под ее ногами превращается в камень. Она останавливается, лишь оказавшись на краю высокого утеса.

– О боги, – выдыхает она, глядя на огромный водопад, созданный ее прикосновением. Бурля и пенясь, он ниспадает огромной белой стеной в синее мерцающее озеро, похожее на сапфиры моей матери.

Я изумленно смотрю на нее. Голова все еще гудит от колдовской силы, будто я выпил целую бутылку рома. На краю утеса из трещины в камне выглядывает изумрудная трава. На берегу озера сквозь туман проступает маленькая роща.

– Как, во имя небес, ты это сделала? – спрашиваю я. Новый мир прекрасен, не могу этого отрицать.

Девчонка не отвечает. Вместо этого она снимает одежду, с криком прыгает с утеса и ныряет, подняв тучу брызг. Я смотрю вниз. Она выныривает, вода струится по коже. Впервые с тех пор как мы встретились, она улыбается. В ее глазах – восторг.

Но прежде чем я успеваю что-то понять, передо мной всплывает другая картина, так что я успеваю ее отогнать. В ушах звенит смех Амари, следом несутся окрики матери…

Сестра хихикает и несется прочь, расплескивая по плитам воду из ванны. За ней бежит армия нянек и служанок, но им не под силу остановить целеустремленную кроху. Раз уж юная принцесса решила удрать, этому никто не сможет помешать.

Она не остановится, пока не получит желаемое.

Не помню другого случая, когда Амари смеялась так сильно, что пускала носом воду. После того как я ее ранил, она не доверяла мне – приберегала смех для Бинты.

Воспоминание всплывает, когда я вижу, как купается предсказательница, но чем дольше я смотрю, тем меньше думаю о сестре. Девчонка сбрасывает рубашку. Дыхание замирает у меня в груди. Вода блестит на ее темной коже.

Отвернись. Я отвлекаюсь на трещины в камне. Женщины отвлекают, сказал бы отец. Ты должен думать о троне.

Просто быть рядом с ней, нагой – уже искушение, угроза нерушимому закону, запрещающему союзы магов и косидан. Я это знаю и все же поднимаю глаза, не в силах на нее не смотреть.

Это уловка, думаю я. Очередной трюк, чтобы забраться ко мне в голову. Но когда она вновь выныривает, я не могу найти слов.

Если это уловка, она сработала.

– Ты серьезно? – выдавливаю я. Пытаюсь не замечать прекрасных изгибов тела под водной пеленой.

Она смотрит вверх, прищурившись, будто только что вспомнила, что я существую.

– Прости, маленький принц. Я не видела столько воды с тех пор, как ты сжег мой дом.

Это заставляет меня вновь вспомнить крики жителей Илорин. Пытаюсь раздавить свое чувство вины, как жука. Ложь. Это ее вина. Она помогла Амари украсть свиток.

– Ты безумна. – Я скрещиваю руки на груди. «Отвернись!» – говорю я себе, но продолжаю смотреть.

– Если бы чашка воды стоила золотой, ты сделал бы то же самое.

Золотой за чашку? Я размышляю, когда она скрывается под водой. Даже для короны это слишком дорого. Нигде не стали бы мириться с такими ценами. Даже в…

Ибеджи.

Мои глаза округляются. Я слышал о нечистых на руку стражниках, что управляют городком посреди пустыни. Они достаточно наглы, чтобы взвинтить цены, особенно когда воды мало. Я сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не улыбнуться. Она попалась и даже не знает об этом.

Закрываю глаза, чтобы покинуть сон, но воспоминание об улыбке Амари останавливает меня.

– Моя сестра, – перекрикиваю я рев водопада. – Она в порядке?

Девчонка награждает меня долгим взглядом. Я не жду ответа, но что-то вспыхивает в ее глазах.

– Она боится, – наконец говорит она. – И страшно должно быть не только ей. Ты теперь муха, маленький принц.

Ее глаза темнеют:

– Ты тоже должен бояться.

Спертый воздух наполняет легкие. Тяжелый, густой и жаркий.

Открываю глаза и вижу над головой изображение Ори. Я вернулся.

– Наконец-то. – Я улыбаюсь. Скоро все кончится. Когда поймаю ее со свитком, магия навсегда умрет.

Пот струится по спине, пока я продумываю план действий. Скоро ли построят мост? Как быстро мы доберемся до Ибеджи?

Я вскакиваю на ноги и беру факел. Надо найти Каэю. Только обернувшись, я понимаю, что она уже здесь. Стоит с обнаженным мечом, направленным мне в сердце.

– Каэя?

Ее ореховые глаза распахнуты от потрясения. Она колеблется, острие меча чуть заметно дрожит в ее руках, но затем адмирал устремляет его прямо мне в грудь.

– Что это было?

– Что именно?

– Не начинай, – шипит она. – Ты бредил. Твоя голова… сияла!

Слова девчонки эхом звучат в моей голове. Ты теперь муха, маленький принц. Ты тоже должен бояться.

– Каэя, опусти меч.

Она сомневается. Смотрит на мои волосы. Прядь… Должно быть, она снова видна.

– Это не то, что ты думаешь.

– Я знаю, что видела! – Пот бежит по ее лицу, собираясь над верхней губой. Держа меч, она решительно подступает ко мне. Я вжимаюсь в стену.

– Каэя, это же я, Инан. Я бы никогда не навредил тебе.

– Как давно? – выдыхает она. – Как давно ты стал… магом?

Она выплевывает это слово, как проклятие. Так, словно я – мерзкое подобие Лекана, а не юноша, которого она знала с рождения, солдат, которого годами тренировала.

– Девчонка заразила меня. Это не навсегда…

– Ты лжешь! – Она презрительно скалится. – Ты… Ты помогаешь ей?

– Нет, я искал следы! – Делаю шаг вперед. – Я знаю, где она…

– Не подходи! – кричит Каэя. Я замираю, подняв руки. Она не узнает меня.

В ее глазах только кромешный ужас.

– Я на твоей стороне, – шепчу я. – И так было всегда. В Илорин я почувствовал, что девчонка направилась на юг, в Сокото понял, что она была у того купца…

Я сглатываю. Сердце колотится, как безумное, – Каэя подходит ближе.

– Я не враг, Каэя. Я один могу ее выследить!

Каэя смотрит на меня. Клинок дрожит в руке.

– Это я, Инан. Принц Ориши. Наследник престола Сарана.

Услышав имя отца, Каэя замирает. Ее меч падает на землю. Слава небесам. Мои ноги дрожат, и я в изнеможении прислоняюсь к стене.

Каэя сжимает голову руками, а затем смотрит на меня:

– Поэтому ты вел себя так странно всю эту неделю?

Я киваю, сердце по-прежнему выпрыгивает из груди.

– Хотел рассказать, но боялся, что ты так отреагируешь.

– Прости. – Она прислоняется к стене. – Но после того, что сотворила та муха, я должна была убедиться. Если ты один из них… – Ее взгляд скользит к моей пряди. – Нужно было удостовериться, что ты на нашей стороне.

– Всегда. – Я сжимаю отцовскую пешку. – Я никогда не колебался и сделаю все, чтобы магия умерла. Хочу спасти Оришу.

Каэя изучает меня, ища подвоха:

– Где теперь эта муха?

– В Ибеджи, – вырывается у меня. – Я уверен.

– Хорошо! – Каэя встает и убирает меч в ножны. – Я пришла, чтобы сказать, что мост построен. Если они в Ибеджи, я соберу людей и выеду ночью.

– Ты соберешь людей?

– А ты немедленно вернешься во дворец, – продолжает она. – Когда король узнает об этом…

Жду не дождусь, – вновь слышу я голос девчонки, – когда он узнает, кем ты стал. Посмотрим на твою храбрость, когда отец повернется против тебя.

– Нет! – кричу. – Я нужен тебе. Ты не сможешь выследить их без моих способностей.

– Способностей? Твоих слабостей, Инан. В любой момент ты можешь предать нас или навредить себе. Что будет, если правда откроется? Подумай, как отнесется к этому король!

– Так нельзя. – Я тянусь к ней. – Он не поймет!

Каэя смотрит в коридор. Она бледнеет и пятится.

– Инан, я должна…

– Ты подчиняешься мне. Я приказываю тебе остановиться!

Но Каэя срывается с места и бежит по темным залам. Я догоняю и сбиваю ее с ног, прижимая к полу.

– Каэя, пожалуйста, просто… О!

Она бьет локтем мне в грудь, и я начинаю задыхаться. Освободившись от моей хватки, адмирал поднимается на четвереньки и ползет к лестнице.

– На помощь! – Ее отчаянный крик разносится по храму.

– Хватит, Каэя! – Никто не должен узнать о том, кем я стал.

– Он один из них! – кричит она. – Был с ними все время…

– Каэя!

– Остановите его! Инан – ма…

Каэя замирает, словно наталкивается на незримую стену. Ее голос обрывается, а тело дрожит. Бирюзовое облачко, вырвавшись из моей ладони, обвивает голову адмирала, парализуя ее точно так же, как магия Лекана тогда. Ее разум пытается освободиться от моей хватки, борется с силой, которой я не знал прежде.

Нет… Я гляжу на свои трясущиеся руки. Не знаю, чей страх сейчас бежит у меня по венам. Я действительно один из них. Один из тех монстров, за которыми должен охотиться.

Каэя корчится и задыхается. Моя магия выходит из-под контроля. Сдавленный крик вырывается из горла адмирала:

– Пусти!

– Я не знаю, как! – кричу я, и страх петлей обвивает мне горло. Храм усиливает мои способности. Чем больше стараюсь подавить магию, тем сильнее она становится.

Крики Каэи становятся громче. Ее глаза наливаются кровью. Кровь течет из ушей, сбегает по шее.

Мысли в голове сменяют одна другую. Все мои планы рассыпаются в пыль. Этого не исправить. Прежде она боялась меня, теперь ненавидит.

– Пожалуйста… – Я пытаюсь остановить это, но не выходит. Нужно подчинить ее. Она обязана меня выслушать. Я – ее будущий король…

Судорожный стон срывается с губ Каэи. Ее глаза закатываются. Бирюзовый свет, связывавший ее, исчезает, и безжизненное тело падает на землю.

– Каэя! – Я подбегаю к ней, прижимаю пальцы к ее шее, но пульс едва прощупывается. Через пару секунд он исчезает.

– Нет! – кричу я, как будто это вернет ее к жизни. Кровь сочится из ее глаз, носа, рта.

– Прости. – Я глотаю слезы. Пытаюсь вытереть ей лицо, но только пачкаю его еще больше. Грудь сжимается, когда я чувствую биение ее крови.

– Прости меня, – перед глазами все плывет. – Мне жаль. Мне так жаль.

– Муха, – выдыхает Каэя.

Все кончено. Ее тело застывает, жизнь окончательно уходит из ореховых глаз.

Не знаю, сколько я сижу над телом адмирала. Струйки крови стекают от головы к бирюзовым кристаллам – знаку моего проклятия. Кристаллы блестят, запах железа и вина наполняет мои ноздри. Вижу воспоминания Каэи.

День, когда она встретила моего отца, то, как она утешала его, когда маги убили его семью. Поцелуй, которым они обменивались среди теней тронного зала, пока Эбеле истекал кровью у их ног.

Мужчина, целовавший Каэю, мне не знаком. Он – король, которого я никогда не встречал. Для него она значила больше, чем солнце.

И я убил ее.

Вздрогнув, отталкиваю от себя труп и отползаю в сторону, в ужасе от кровавого зрелища. Загоняю магию так глубоко внутрь, что аше пульсирует в груди, острая, как меч, который я вонзил в спину Каэи.

Отец не узнает. Это останется чудовищной тайной. Может, он простил бы мое превращение, но никогда не простит ее смерти.

Спустя столько лет магия снова убила его любовь.

Я отступаю назад. Снова, шаг за шагом, и в конце концов бегу от кошмарной ошибки. Остается только один путь.

В Ибеджи.