Часть вторая,
в которой мы сталкиваемся с великим множеством разнообразных драконов и еще большим количеством разнообразных проблем

Конечно, в данном повествовании я многое пропускаю. Кое-что из пропущенного уже описано в других книгах (например, на страницах «Вокруг света в поисках драконов»), а кое-что – просто никому не интересно.

К последней категории я отнесу и некоторые нюансы трудностей, с которыми мы столкнулись по прибытии в Ва-Хин, один из огромных городов, завоеванных Йеланем. Вопреки расхожему мнению, чтобы отправиться в кругосветную экспедицию, нужно не просто раздобыть корабль и проложить курс на карте. Нужно позаботиться о визах. Нужно преодолеть множество бюрократических препон, когда оные визы не присланы вовремя, истекают слишком быстро либо не вызывают у принимающей стороны никаких чувств, кроме откровенного недоумения. Путь экспедиции могут преградить политика и экономика. Говоря вкратце, вы можете очень надолго увязнуть в трясине тесных и душных кабинетов, пытаясь получить разрешение быть там, где вы есть.

К счастью для меня, драконья доля этих хлопот легла на плечи Тома. И дело было не только в том, что он куда более терпелив: главное – он был мужчиной и потому куда лучше разбирался в вопросах неразрешимых бюрократических неувязок. Как правило, традиционная отстраненность женского пола от множества дел меня ничуть не радует, но, честно говоря, в данном случае я с великой радостью оставила все это крючкотворство ему.

Вдобавок Том куда лучше, чем я, понимал оппонирующих ему джентльменов. Именно он подметил в их поведении странность, каковой ни за что не разглядела бы я.

– По-моему, им известно, кто мы такие, – сказал он в конце очередного дня, проведенного на берегу без всякого толку.

Мой день прошел в научных изысканиях, голова моя была забита драконами, и я недоуменно заморгала, глядя на него.

– То есть? Наши имена значатся в документах и написаны вполне разборчиво.

Том покачал головой, открыл было рот для ответа, но оглянулся вокруг и промолчал. Дело было на палубе: запираться в гробу, заменявшем мне каюту, без крайней необходимости я ничуть не желала. Между тем повсюду вокруг сновали матросы, и подслушать нас мог любой. Том подхватил меня под локоть и повел на нос: там можно было поговорить хотя бы в относительном уединении.

Едва удалившись от посторонних ушей, он зашептал:

– По-моему, наши имена им знакомы.

Бульварные газетенки действительно создали мне на родине весьма дурную репутацию, но чтобы подобные материи волновали кого-то здесь, на другом краю света? Абсурд!

– Неоткуда им нас знать.

– Так ли? – возразил Том. – Изабелла, мы в Ва-Хине. И прибыли для изучения драконов.

Стоило мне понять, о чем речь, челюсть отвисла сама собой. Несколько лет тому назад, перед самым отъездом в Эригу, маркиз Кэнланский похитил результаты наших исследований, касавшихся сохранения драконьей кости и возможных методов синтеза подобного ей материала. Доказательств – по крайней мере, столь веских, чтобы рискнуть предъявить ему обвинение – мы так и не нашли, а если бы и нашли, что толку? Сделанного не воротишь. Нуждаясь в живых деньгах, сей благородный дворянин продал информацию компании под названием «Ва-Ренская ассоциация грузоперевозок», располагавшейся здесь, в этом самом городе.

С годами обида ничуть не утратила горечи.

– Допустим, мы здесь – ну и что? – сказала я. – Они получили, что хотели. Зачем мешать нам спокойно заниматься исследованиями?

– Если бы они были уверены, что мы прибыли только ради этого, то и не препятствовали бы. Однако представьте себя на их месте. А вдруг наша экспедиция – прикрытие для чего-то еще?

– Для чего, например? Для шпионажа в пользу Ее Королевского Высочества? – Дипломатическая миссия принцессы еще не достигла Йеланя, а визита в Ва-Хин и вовсе не планировалось, но где же видано, чтобы подобные соображения могли помешать досужим фантазиям легковозбудимых умов? Однако скорее они опасались чего-то, связанного исключительно с нами самими. – Или для того, чтоб, в свою очередь, похитить эти записки у них? Бессмысленно: за это время они могли сделать сколько угодно копий.

Усталое, обветренное лицо Тома даже не дрогнуло. Взгляд его оставался мрачным и холодным, как сталь.

– Например, саботаж. Диверсия.

Не в силах сдержаться, я громко расхохоталась, чем привлекла любопытные взгляды ближайших матросов.

– Если бы я могла! Насколько же нужно переоценить меня, чтобы так опасаться?

– Полагаю, здесь идет в ход соображение «береженого бог бережет», – сказал Том. Голос его звучал так сухо, будто вот-вот мог вспыхнуть, как трут. – Даже если мы не помышляем ни о чем подобном, что они выгадают, позволив нам бродить по Йеланю в поисках драконов? Ничего. Вот они и приняли меры, чтобы воспрепятствовать нам, – тут он умолк, вздохнул и пригладил обеими руками волосы, растрепанные ветром с моря. – По крайней мере, я так думаю. Слишком уж много всякой бюрократической…

По-видимому, термин, которым собирался воспользоваться Том, должен был оказаться весьма и весьма непристойным, однако он вовремя сдержал язык.

– Слишком много для того, чтобы это оказалось случайностью, – сказала я, тоже вздохнув. – Что ж, ладно. Как нам это обойти?

– Деньги, – скривился Том. – Разве не таков обычай всех бюрократов мира? Им либо просто велели отказать нам, но не заплатили за это, либо заплатили, но маловато. Один из них довольно прозрачно намекал, что склонен принять взятку.

Если им в самом деле заплатили, текущие расценки на недопущение в Йелань ширландцев, очевидно, превышали все разумные пределы, а ведь нам предстояло заплатить еще больше! Сумма оказалась ужасающей.

– Это… не пойдет на пользу нашим финансам, – сказала я, сидя в каюте и тупо глядя в расходную книгу.

– Либо заплатить, – откликнулся Том, – либо отказаться от посещения Йеланя полностью. Либо попросить Экинитоса спустить шлюпку, высадить нас на каком-нибудь безлюдном берегу и надеяться, что никому не придет в голову проверять наши документы.

Я ни на минуту не сомневалась, что Экинитос согласится, однако отнюдь не желала рисковать попасть под арест в чужой стране. Помимо всего прочего, это послужило бы серьезным конфузом для дипломатической миссии принцессы Мириам, коей предстояло в скором времени прибыть в Йелань, а я и без того была в немилости у чиновников Его Величества.

– Значит, заплатим, – решила я.

О последствиях можно было подумать и позже. Если что, попробую торговать собственными рисунками на рыночной площади.

Том передал взятку нужным чиновникам, и мы наконец-то обзавелись вожделенными штампами. После всех этих треволнений я действительно была вовсе не прочь отыскать «Ва-Ренскую ассоциацию грузоперевозок» и посмотреть, не удастся ли чем-нибудь насолить им. Однако здравый смысл возобладал. Вышеупомянутое нежелание попасть под арест, не говоря уж о том, что я понятия не имела, где их искать… Одним словом, мы, как всегда, посвятили все силы и всё время драконам.

Первым делом я прошлась по книжным лавкам Ва-Хина и отыскала книгу о йеланской системе классификации драконов, во многом отличной от нашей. По крайней мере, она оказалась именно тем, что я рассчитывала найти: внутри обнаружилось множество превосходных ксилографий с изображениями драконов. Вдобавок меня сопровождал один из матросов с «Василиска», немного умевший читать по-йелански. Лингвист из меня, как я уже не раз говорила, никудышный, и йеланской письменности я одолеть не смогла. Запоминать иероглифы было несложно, однако разум наотрез отказывался увязывать эти знаки со звуком и значением.

Зачем же, спросите вы, было утруждаться поисками книги, которую я не могла прочесть? Затем, что по возвращении домой я намеревалась заказать ее перевод на ширландский. Да, верно, с точки зрения моих соображений о таксономии, к тому времени она должна была порядком устареть, но обстоятельства сложились так, что я сумела получить перевод намного раньше, чем рассчитывала. Однако об этом речь пойдет позже.

Изучить всех обитающих в Йелане драконов я даже не мечтала. Их попросту слишком много – от подземных «хок цун лен» до водяных «кау лен» и крылатых «бэ лен», не говоря уж о множестве драконообразных: «лен ма» (что означает «драконова лошадь»), или животном под названием «хун», о коем рассказывали, будто у него две головы, или «па сяо», охотящемся даже на слонов… По примеру ряда натуралистов, от Квань Янь-сена, жившего в сорок девятом столетии, до нашего современника Халида ибн Абира, на их изучение можно потратить всю жизнь.

Моя основная цель была проста: понаблюдать собственными глазами одного или нескольких дайцзинских драконов. Обитатели этого континента, представляющие собою одну из главных ветвей драконьего родового древа, совершенно непохожи на антиопейских, и никакие книги не могли бы дать мне столько же, сколько наблюдения. Я знала, что большинство дайцзинских драконов бескрылы (отчего Эджуорт и отказал им в праве именоваться «драконами настоящими») и любят воду. Еще мне было известно, что в Йелане им нередко поклоняются, хоть и не в той же манере, какая приписывалась драконианам. Воспоминания о койяхуакском кетцалькоатле были еще свежи в памяти; теперь мне очень хотелось понаблюдать за представителями местных видов и посмотреть, не возникнет ли мыслей об их вероятном родстве.

Конечно, для этого их первым делом следовало отыскать (пожалуй, самая досадная из моих рабочих проблем). На сей раз под рукой не случилось гостеприимного царя, который мог бы снабдить нас проводником, и посему мы были вынуждены нанимать проводника сами; эта задача тоже легла на плечи Тома, а я тем временем рыскала по книжным лавкам в поисках вышеупомянутой книги.

В тот день, когда я вернулась на борт с победой, ко мне со всех ног примчался Джейк. За ним по пятам бежала Эбби. Я предпочла бы снять комнаты в отеле, как мы поступили в Намикитлане, но расходы на взятку означали, что мне придется поупражняться в экономии и остаться на «Василиске». Поэтому я уютно устроилась на носу и приготовилась внимательно изучить ксилографии на страницах своего нового приобретения, и тут Джейк резко остановился рядом.

– Мама! Мама! Пойдем, посмотрим на драконовых черепах!

– На кого? – переспросила я, боюсь, не проявив должной сообразительности.

– На драконовых черепах! Один человек говорит: их тут уйма – у берега, совсем недалеко. И он сказал, что с ними можно поплавать! Пожалуйста, пойдем? Пожалуйста!

Казалось, от возбуждения сын вот-вот выпрыгнет из собственной кожи. Тут за его спиной прижимая руку к корсету, остановилась запыхавшаяся Эбби.

– Бежал бегом… через весь порт, – пожаловалась она, едва переводя дух.

Ну, как тут было отказать? Впервые в жизни Джейк проявил такой интерес к чему-то, связанному с драконами! Очевидно, причина его интереса заключалась в том, что черепахи эти – морские, а не сухопутные, но… дареному дракону в зубы не смотрят.

Конечно, если допустить, что упомянутые драконовы черепахи существуют на самом деле… Прочесть купленной книги я не могла, но, полистав ее, обнаружила ксилографию с изображением существа, действительно напоминавшего водяного дракона в черепашьем панцире. Сей факт еще ничего не гарантировал: в той же книге наличествовало и изображение хуна с двумя головами, а это – сущий вздор (у этих существ просто имеется утолщение на кончике хвоста, каковое и принимали за вторую голову при скудном освещении или в стрессовых обстоятельствах). Однако вопрос заслуживал рассмотрения.

Наведя справки в порту, я выяснила, что неподалеку на побережье действительно имеется место, где можно найти «драконовых черепах» или «лен ку»; место это вполне закономерно называлось Черепашьей бухтой. Попутно выяснилось, что жир этих животных считается изысканным деликатесом, а охота на них, благодаря их доверчивости и медлительности, предельно проста. Единственной причиной тому, что они до сих пор встречаются в данной местности, были усилия местных жителей: те создали для черепах превосходные условия и всячески оберегали сей вид от полного локального исчезновения.

Том все еще был занят поисками проводника во внутренние земли, а Экинитос – торговлей, дабы наша экспедиция не осталась без морских сухарей и пресной воды. Посему я наняла небольшую джонку для себя, Эбби с Джейком и Элизальде, моряка из Керксо, помогавшего мне в поисках книги. Он служил нам переводчиком, и здесь вполне уместно отметить, что без него мы оказались бы совершенно беспомощны.

«Василиск» в любом случае не смог бы доставить нас к цели. Черепашья бухта – просто потрясающее место: здесь море вдается в сушу, образуя небольшой залив, сплошь испещренный скалистыми островками, поросшими буйной зеленью. Как следствие, эти воды очень опасны для любого судна с осадкой более двух метров, особенно если рулевой с ними незнаком.

При помощи Элизальде я познакомилась с местной легендой, гласившей, что все эти острова – тела драконовых черепах, либо спящих, либо умерших и окаменевших. Однако даже те рыбаки, что придерживались второй версии, уверяли: без жертвоприношений в виде благовоний и амулетов лен ку могут обидеться, сняться с мест и уплыть в море, забрав все богатства бухты с собой.

Последнее соображение нам подчеркнули особо: местные жители настаивали на том, что мы должны принести надлежащие жертвы, прежде чем нам будет позволено поплавать среди драконовых черепах. Я подтолкнула Джейка вперед, веля ему слушаться. В ответ он поднял на меня недоуменный взгляд.

– Разве ты со мной не пойдешь?

– Не сомневаюсь, ты прекрасно сумеешь рассказать мне обо всем, – ответила я.

– Но… это же драконы!

– Возможно, драконы. А может, просто черепахи с головой странной формы.

Джейк уверенно кивнул, будто все это только подтверждало его мнение.

– Точно. Поэтому тебе и нужно взглянуть самой!

Вздохнув, я опустилась на корточки и понизила голос. Пожалуй, из всех окружающих по-ширландски понимали только Эбби с Элизальде, но все же мне не хотелось оповещать о своих заботах весь мир.

– Джейк, я не могу пойти с тобой. Я не взяла купального костюма.

Сын изумленно наморщил лоб. Он рос в Пастеруэе и Фальчестере, а в те времена мы не могли позволить себе отдыха на морском побережье.

– О чем ты? Какого костюма?

– Для морских купаний леди надевают специальные костюмы. Чтобы не выглядеть… непристойно, когда ткань намокает.

Вы вправе усомниться в серьезности моего объяснения, учитывая, что в тот момент я сидела на корточках у берега моря, одетая в мужские брюки. Тем не менее я говорила совершенно искренне: брюки в высшей степени практичны (в брюках ходили даже местные женщины, надевая поверх длинные блузы), но вымокнуть в них до нитки – это уже совсем другое дело. В Эриге такое время от времени бывало, но только случайно, или когда у меня не было иного выхода. Кроме того, когда все вокруг расхаживают в одних набедренных повязках, приличия становятся вещью весьма и весьма относительной.

– Кому какое дело? – сказал Джейк, по-детски беззаботно пожав плечами. – Никто ведь не увидит. Только Эбби.

– И Элизальде, – напомнила я. – И все жители Черепашьей бухты.

Скорее всего, я никогда не увижу никого из них снова, однако мне вовсе не хотелось, чтобы они долгие годы судачили о бесстыдстве заезжей иностранки, отправившейся купаться в мужском платье.

Но Джейк моих рассуждений не понимал.

– Ну и что? Там же драконовы черепахи! Разве ты не за этим приехала? Разве не в этом весь смысл нашего кругосветного путешествия?

Да, тут он был прав. Вдобавок, как ни мечтала я вдохновить сына пойти по моим стопам и сделаться натуралистом, отправлять его наблюдать драконовых черепах за меня было бы отнюдь не самым научным методом исследования. Тогда отчего же мне так не хотелось в воду?

И снова читатель вполне может не поверить моим словам, однако причина стояла прямо передо мной. Сын… Джейк знал, что я – натуралистка, и, как таковая, делаю многое, считающееся на родине социально неприемлемым. И, несомненно, слышал определенную долю ходивших обо мне сплетен: покончить с подобными вещами попросту невозможно, сколько их ни опровергай. Однако сколь бы скандально я ни вела себя во время прежних экспедиций, мне – странно, но факт! – очень не хотелось вести себя тем же образом на глазах сына. Лучшая половина моего «я» утверждала, что мне не хочется служить ему дурным примером. Другая, более эгоистичная – подсказывала, что мне не хочется упасть в его глазах.

Какой же матерью я предпочитаю быть? Из тех, что близко не подойдут к воде без купального костюма (в те времена состоявшего из необъятных панталон и накидки длиной по колено, сшитых из жесткой ткани, не липнущей к телу даже в мокром виде)? Или же той, что сделает все, ради чего приехала сюда через полмира?

– Хорошо, – сказала я. – Идем. Поплаваем с драконами.

Мы заплатили двум местным женщинам за позволение воспользоваться их подводными очками, в коих они ныряли за жемчугом. Защитив глаза толстыми стеклянными линзами, я смогла ясно видеть под водой – и оказалась в совершенно ином мире.

Внизу, подо мною, простерлось дно моря. Узкие расщелины меж островков круто шли в глубину. По краям расщелин колыхались леса водорослей, в их зарослях сновали стайки серебристых рыб. Солнечные лучи сделались видимыми, пронзили воду мириадами сверкающих копий. А я плыла над всем этим, и мне казалось, что я лечу – уверена, мои читатели поймут, каким это было счастьем!

Джейк стал моим инструктором и научил меня всему, что узнал от Сухайла: как нырять в глубину, как зажимать нос и продувать уши, снижая давление на барабанные перепонки… В воде я сильно уступала сыну – Джейк обладал большим (и, к тому же, совсем недавним) опытом, а кроме этого был много моложе и куда меньше моего обременен тканью: он плавал в одних кальсонах, тогда как мне пришлось плавать во всей одежде. Однако для того, чтобы полюбоваться драконовыми черепахами, вовсе не требовалось быть чемпионкой по плаванию: они не только огромны, но и практически не боятся людей.

С виду они действительно более всего похожи на гигантских водяных черепах. Длина одного лишь их панциря нередко превышает два метра, а уж когда они расправляют ласты, пловец чувствует себя просто карликом в сравнении с ними. Однако название «драконова черепаха» происходит от свойственной им формы головы, очень напоминающей головы дайцзинских драконов: выдающаяся вперед квадратная морда, широкие кожные складки, отходящие от нижней челюсти, и длинные усики-вибриссы, развевающиеся в воде, когда черепаха плывет.

Яйца драконовы черепахи откладывают на суше. Как мне рассказывали, в такие моменты они трогательно неуклюжи: тащить по земле огромное тело при помощи ласт нелегко. Зато в воде они безмятежны и грациозны, гребут легко, меняют курс одним небрежным взмахом ласта. Зависнув в воде над одной из них, я наблюдала, как ловко она плывет над дном извилистой расщелины меж двух высоких скал, и едва не забывала поднимать голову, чтобы глотнуть воздуха. (На свете существуют специальные полые трубки, через которые можно дышать, не поднимая головы над водой, однако в этом районе Йеланя они были не в ходу, а мне не хватило опыта, чтобы запастись столь полезной вещью заранее.)

Когда я разглядела все, что только могла, ко мне подплыл Джейк.

– Можно? Ну, пожалуйста!

– Разумеется, – ответила я, и сын нырнул.

Мы не спешили с этим маневром, опасаясь, что лен ку испугается и уплывет. Так оно и вышло, но прежде Джейк успел спуститься к ней и ухватиться за панцирь.

Медленные движения черепахи тут же сделались куда более деловитыми, и она устремилась прочь – по моим оценкам, со скоростью двух, а то и трех метров в секунду. Не так уж быстро в сравнении с лошадиным галопом, но все же в воде это выглядело весьма впечатляюще – особенно если учесть, что верхом на этой огромной драконовой черепахе несся мой собственный сын.

Опасаясь потерять его среди островков, я поплыла следом, но в самом скором времени Джейк отпустил черепаху и устремился наверх.

– Мама! Ты видела?! – в восторге завопил он, с плеском вынырнув из воды.

– Видела, – ответила я, после чего Джейк добрых десять минут не давал мне и рта раскрыть, пока не описал свое приключение во всех подробностях несколько раз кряду.

Я еще никогда в жизни не видела сына столь возбужденным. Жалел он только о том, что не сумел продержаться подольше: как обнаружилось, когда лен ку пустилась в бегство, внезапное ускорение слегка напугало Джейка, заставив его выпустить часть воздуха. Ему тут же захотелось попробовать еще раз, но к этому времени черепаха скрылась, а я, несмотря на тропическую жару, начала мерзнуть. Мы с Джейком вернулись в рыбачью лодку, а затем и на берег, где Эбби успела раздобыть для нас пару одеял. Как же я была рада возможности согреться и скрыть от посторонних глаз свой жалкий вид!

Как только я несколько обсохла, мы отправились в деревню и отыскали среди хижин под черепичными крышами ту, где несколько местных рыбаков разделывали тушу драконовой черепахи. К нашему приходу разделка была почти завершена, однако мне удалось осмотреть ласты и панцирь и (благодаря неоценимой помощи Элизальде) убедиться, что после смерти животного ни его кости, ни панцирь не разлагаются. Более того, население данного региона пускало в дело почти все части тела лен ку, а из костей их даже вытачивали иглы (но не рыболовные крючки: согласно местным поверьям, такое применение костей драконовых черепах нанесло бы этим животным немалую обиду). Пластины разъятого панциря вываривали, полировали и использовали таким же образом, как панцири обычных черепах; благодаря характерной крапчатой сине-зеленой расцветке, они высоко ценились по всему Йеланю в качестве материала для гребней, заколок и прочих дамских украшений.

Конечно, мне очень хотелось бы осмотреть тушу до того, как ее разделают вдоль и поперек, но жители бухты охотились на драконовых черепах не каждый день, а времени у нас было не так уж много. Посему мы от души поблагодарили рыбаков, распрощались с деревней и вернулись в Ва-Хин.

Ва-Хин издавна был крупным многонациональным портом. Он привлекал торговцев со всего Дайцзина задолго до того, как был захвачен Йеланем, и, хотя этот захват возмущает местных жителей-хингезцев (вынужденных носить косицы на йеланский манер, не говоря уж об иных переменах жизненного уклада) до сих пор, никто не может отрицать, что под контролем Йеланя здешняя экономика процветает. С палубы «Василиска» были видны дома и улицы большого города, затопившего чашу неглубокой прибрежной долины, словно море оранжевых крыш, тесно сомкнувшихся над небольшими двориками и узкими переулками, населенное гуще любого другого города в мире. С точки зрения географии Ва-Хин не так уж велик, но может похвастать богатыми купцами и великими храмами, промышленными компаниями и оживленными рынками, двумя университетами и сильным военным флотом.

Кроме этого, как во всех крупных городах, имеется здесь и свое «дно» – социальная прослойка, существующая и действующая на грани, если не за гранью, закона. В мое отсутствие один из людей этого сорта обратился к Тому с весьма необычным предложением.

– Он решил, что я прибыл охотиться на драконов, – сказал Том, дождавшись моего возвращения (кстати заметить, довольно позднего).

Усталая и вместе с тем восхищенная всем увиденным за день, я не вполне уловила его мысль.

– Я была бы не против исследовать труп… но мне казалось, драконья охота здесь запрещена законом?

В Йелане драконы символизируют императорскую власть, а это значит, что императорам Йеланя не по нраву, когда в драконов стреляют простые люди. Слишком уж это выходит символично.

Том кивнул.

– Да, законным это предложение назвать нельзя. Но, судя по всему, сейчас драконья охота – законная или нет – приносит серьезные деньги.

Туман в голове разом рассеялся. Я едва не вскочила с бочонка, на котором сидела.

– Что? Спортивная охота?!

Я еще не забыла мсье Велюа, охотника на крупную дичь, с которым нам довелось столкнуться в Эриге.

– Судя по предлагаемым суммам, вряд ли. К тому же, феномен, скорее, локальный: большинство охотников – не зарубежные гости, а йеланцы. Но наблюдается он уже так давно, что тип сей решил, будто я прослышал об этом бизнесе и тоже желаю урвать свою долю.

Если речь о барышах…

Я тихо, но от души выругалась.

– Драконья кость.

Мрачные складки в уголках рта Тома можно было различить даже в тусклом свете луны пополам с отдаленным заревом огней над доками.

– Думаю, да. Но я не стал торопиться с ответом. Не хотел ничего обещать этому типу до разговора с вами.

Я велела себе вдуматься во все это, невзирая на тугой холодный ком, образовавшийся в животе.

– Кто располагает методикой консервации, мы уже знаем. Однако хорошо бы убедиться, что останки убитых драконов отправляются именно к ним…

Тут мне в голову пришло еще кое-что. Я прищелкнула пальцами.

– Если охота затевается ради драконьей кости, охотников должны сопровождать и химики, иначе кость деградирует до полной непригодности. Как вы думаете, не работает ли обратившийся к вам человек на «Ва-Ренскую ассоциацию грузоперевозок»?

– Нет, он показался мне обычным авантюристом, охочим до легкой наживы. Но это вполне правдоподобно: если уж перед нами золотая лихорадка с драконьей костью вместо золота, к ней живо пристроятся прохвосты всех мастей, не знающие и знать не желающие, что творят.

Как бы мне ни хотелось, чтоб Том ошибался, я понимала: он прав. Все это вполне могло оказаться началом того, чего я опасалась с тех самых пор, как мы впервые узнали об открытии Гаэтано Росси – повального истребления драконов ради их кости с последствиями потенциально катастрофическими.

Протирая усталые глаза, я подумала, что торопиться с выводами не стоит. Достоверных свидетельств «золотой лихорадки» мы не имели. Пока мы знали одно: некий житель Ва-Хина полагает, что может заработать, сопровождая заезжих ширландцев на драконью охоту. Однако вопрос заслуживал дальнейшего рассмотрения.

– Вот интересно, удосужились ли они хотя бы подумать о возможности синтеза, – саркастически усмехнувшись, прошептал Том.

– Формула в их распоряжении уже не один год, – заметила я, стараясь сохранять оптимизм. – Если бы они все это время активно добывали драконью кость, мы бы узнали об этом намного раньше. Возможно, вначале пробовали синтез.

Ни один из нас не высказал вслух того, о чем подумали оба: если они действительно пробовали, у них, по всей видимости, ничего не вышло. Как до сих пор не вышло ничего у Фредерика Кембла. Если уж такое множество усилий не принесло ответа… Если синтез все-таки невозможен…

Все это отнюдь не улучшило моего настроения – тем более что я очень устала за день.

– Думаю, предложение этого человека не следует отвергать, – сказала я Тому. – Как бы то ни было, нам пригодится некто, знающий, где отыскать драконов. А остальное… с этим разберемся позже.

Новый знакомец Тома более всего напоминал белку – маленькую, полную неиссякаемой энергии белку. Полностью доверять ему не стоило: такой рекомендации не заслуживает ни один человек, предлагающий устроить нелегальную охоту на драконов. Однако ненадежность его, как, криво усмехнувшись, выразился Том, находилась «в пределах допуска» – фраза, подхваченная нами от Натали и ее друзей-инженеров. Означало сие, что этот тип не намерен причинять нам вреда, или же вероятность этого настолько мала, что мы можем позволить себе рискнуть.

Отчасти риск минимизировался тем фактом, что мы не собирались охотиться на драконов. Мы с Томом подозревали, что наплыв охотников неминуемо повлечет за собой столь же (если не более) масштабный наплыв государственных чиновников или солдат, пытающихся положить охоте конец, а нежелание угодить в тюрьму, о коем я уже упоминала, подразумевало, что нам не стоит пачкать рук ни в чем предосудительнее чернил.

Посему мы выступили в поход, вооруженные лишь биноклями да блокнотами, не взяв с собой ни одного ружья, ни даже ножей длиннее раскрытой ладони, и, в случае домогательств властей, могли абсолютно честно утверждать, что охотиться на драконов не имеем не только желания, но и возможности.

На сей раз в поле шли только я, Том, Элизальде и наш проводник по имени Кхуэн. Не вполне уверенная в нашей безопасности, я вовсе не хотела, чтобы в случае ареста в сеть угодил и сын либо его многострадальная гувернантка. Отсутствовать мы намеревались три недели; тем временем «Василиск» должен был покинуть порт по другим делам и вернуться за нами в Ва-Хин в середине вентиса.

Те из вас, кто прочел предыдущие тома моих мемуаров, могут подметить здесь одну странность. Среди нас четверых не было ни одной женщины, кроме меня. Конечно, то же самое имело место в Выштране, но там со мною был муж. В Эриге меня постоянно, если не считать вынужденной разлуки после событий у Великого порога, сопровождала компаньонка, Натали. Еще ни разу в жизни я столь демонстративно не отправлялась шататься по горам и долам без спутника, хранящего мою добродетель.

Решение сие не отличалось разумностью. В то время я еще ни о чем не знала (почту мы получали крайне нерегулярно: ей приходилось ждать нас там, куда мы вскоре должны прибыть, либо гнаться за нами из порта в порт), но мои письма и статьи о наших намикитланских деяниях уже породили на родине волну различных пересудов.

Слухи о моем вольном поведении (особенно о взаимоотношениях с Томом) преследовали меня по пятам с самой поездки в Байембе. В конце концов, мы с Томом держались накоротке и даже обращались друг к другу по имени, и кое у кого просто в голове не укладывалось, будто мы можем быть просто друзьями и коллегами. (Или, скорее, будто подобные отношения между мужчиной и женщиной вообще возможны.) Со временем я привыкла не принимать эти шепотки близко к сердцу – в основном оттого, что не имела заслуживающих внимания альтернатив. Начни я настаивать на их абсурдности и беспочвенности, это лишь придало бы уверенности тем, кто предпочитал думать обо мне дурно.

Но чем дольше жевать мясо, тем меньше в нем пикантной остроты, и потому разнообразные сплетники вскоре принялись связывать меня с любым мужчиной, с коим судьба сводила меня более чем на пять минут. Дома то было ассорти из джентльменов, посещавших мои собрания по атмерам; теперь же, когда я отправилась в новую экспедицию, в сети сии угодил Дион Экинитос, а за ним, как оказалось, и Сухайл.

Я слишком уж восторженно отзывалась о нем в очерках для «Уинфилд Курьер» (хотя, возможно, любая восторженность – это слишком, если речь идет о постороннем мужчине). Этот-то факт, вкупе с моими письмами различным корреспондентам, и заронил в головы светских сплетников мысль, будто наши отношения в Намикитлане были отнюдь не невинны. Описывая же для «Уинфилд Курьер» экскурсию в глубь Йеланя, я не догадалась умолчать о том, что моими спутниками были Том (предположительно, мой давний любовник), Элизальде (моряк, а значит – развратен и похотлив) и Кхуэн (этот, будучи иностранцем, придавал сему менажу экзотическую остроту). Воспламененные фантазиями о моей «интрижке» с симпатичным ахиатским путешественником, желтые газетенки на родине не замедлили обвинить меня во всех мыслимых грехах и объявить безнадежно падшей.

Однако тогда, удаляясь от побережья, я ничего этого не знала. Путь наш лежал вовсе не через глушь: повсюду, куда дотягивается власть Йеланя, тянутся и знаменитые йеланские дороги, содержащиеся в превосходном состоянии. Мы ночевали в придорожных гостиницах, а когда они кончились – в домах радушных туземцев. И всякий раз у меня была отдельная комната либо постель в комнате, занимаемой другими женщинами. Ни разу за это время я не делила ночлега с Томом и остальными, что бы впоследствии ни утверждали слухи. Но я была незамужней, путешествовала без провожатых, и этого было более чем достаточно для сплетен.

Изначально мы не планировали забираться в глубь страны так далеко. Кхуэн думал отвести нас в деревню неподалеку, где мы могли бы провести в наблюдениях недели две и вернуться в Ва-Хин к приходу «Василиска». Но, когда мы прибыли на место, деревенский староста с немалым сожалением сообщил нам, что драконов в окрестностях нет, и рекомендовал отправиться в соседний городок – еще день пути в глубину материка. Там мы столкнулись с той же самой историей, и двигались дальше и дальше, пока не достигли последней черты: заехав еще дальше, мы не успели бы вернуться в Ва-Хин к назначенному сроку.

Догадываясь, в чем причина сих затруднений, мы с Томом снова и снова заверяли Кхуэна, что не виним его в неудачах – в самом деле, ведь это не он истребил всех драконов поблизости. Но всякий раз, слыша, что драконов не найти и здесь, я все сильнее и сильнее падала духом. Неудивительно: я провела больше недели в пути, на местном языке знала не более двух десятков слов, а между тем все вокруг свидетельствовало о поголовном истреблении драконов ради их кости… Если бы я только могла по собственному хотению перенестись домой, в Фальчестер, и аннулировать экспедицию на «Василиске» целиком и полностью, наверное, так бы и сделала.

Однако это было невозможно, и посему наша группа продолжала двигаться вперед. Мы приближались к подножью Анканских гор, а на их склонах, как уверяли местные жители, можно было найти драконов.

– Еще два дня, – сказала я Тому.

– Опоздаем вернуться в срок, – со вздохом напомнил он.

– Экинитос и сам может задержаться в пути, – возразила я. – Ветры и штормы не слишком-то предсказуемы. А если и нет, не станет же он поднимать шум из-за пары дней – тем более что в противном случае все наши усилия пропадут даром.

(По крайней мере, я от души на это надеялась и сомнений предпочла не выказывать.)

Тому, как и мне, ничуть не хотелось, чтобы наша экскурсия завершилась неудачей.

– Ладно. Еще два дня, – согласился он, и мы отправились дальше.

Я очень рада, что мы рискнули продлить вылазку на эти два дня – и не только из-за того, что сумела узнать о драконах Йеланя. По пути нам удалось узнать и многое другое, хотя в то время меня это вовсе не обрадовало.

Но прежде всего – о драконах. В горах мы обнаружили двух представителей обширной группы, называемой в Йелане «ти лен» или «земные драконы» (в отличие от «тьен лен», то есть, «драконов небесных», умеющих летать). О точной классификации этой разновидности ведутся споры и по сей день. Здесь я не стану углубляться в детали этих дискуссий, отмечу лишь, что обнаруженных нами животных местные жители называли «те лен». Будучи написано по-йелански, это название содержит компонент, уподобляющий их горным демонам. Однако, называя данных животных кем-нибудь вроде «горных драконодемонов», я внушила бы вам в корне неверные впечатления об их природе, и посему остановлюсь на йеланском «те лен»: читатели, знакомые с йеланской письменностью настолько, чтобы понять отсылку к горным демонам, несомненно, знают и о том, что вкладывать в нее слишком многое не стоит.

В этих созданиях нет ни капли демонического; сверхъестественный ореол в глазах столкнувшегося с ними человека, – не более чем следствие их царственного вида и несомненной опасности. Великолепная чешуя в волнистую, переливчатую черно-серую полосу служит им превосходным камуфляжем в горных реках, в коих они проводят большую часть жизни. (Большая часть йеланских драконов – водяные или двоякодышащие.) Подобно большинству своих родичей, они обладают длинными, похожими на бакенбарды усиками, очень похожими на усики, наблюдаемые у морских змеев, и короткой «бородкой» под нижней челюстью, но, в отличие от большинства, лишены рогов, столь характерных для дайцзинской ветви драконьего генеалогического древа.

От большинства собратьев их отличает и еще одно: обнаруженные нами особи представляли собой постоянную пару. Это я могу утверждать с полной уверенностью, так как нам посчастливилось наблюдать их за спариванием (редкая удача: живут эти создания долго и размножаются нечасто). Боюсь, выражать вслух восторг, в который привела меня сия удача, не слишком-то пристойно – как бы редактор не сомлел от описания этаких материй вне чисто научного контекста (как-никак, более отстраненный тон способен придать нездоровому обыкновению натуралистов подглядывать за интимной жизнью других существ определенный флер респектабельности). Но зрелище было просто грандиозным: они танцевали посреди реки, тела их сплетались, взвивались в воздух подобно телу морского змея, атаковавшего «Василиск». В ответ на наши расспросы местные жители подтвердили, что эти две особи делят меж собой реку и спариваются не в первый раз, а их потомки в поисках жилья мигрируют в другие места. Обычно драконы живут поодиночке, исключения – чаще всего небольшие стаи, связанные кровным родством, либо детеныши, держащиеся при одном из родителей, пока не дорастут до самостоятельной жизни. Те лен – одни из немногих, живущих парами всю жизнь.

Поначалу это открытие привело меня в восторг, но по мере дальнейших наблюдений восторг сменился унынием. Одной из причин были мысли об отсутствии драконов, с коим мы столкнулись в пути, но утверждать, будто и прочие причины имели характер исключительно научный, я вовсе не вправе.

Спаривание драконов напомнило мне о потомстве, отчего я заскучала по сыну. С тех ранних дней, когда я видеть его не могла, не говоря уж о полном отсутствии интереса к его воспитанию, мы с Джейком стали гораздо ближе друг к другу, а это путешествие, как я и надеялась, сблизило нас еще сильнее (хотя без некоторых трудностей тут не обошлось). Но делать было нечего – оставалось только надеяться, что в Ва-Хине он радуется жизни и не доставляет Эбби чрезмерных хлопот.

А еще… Еще я обнаружила, что завидую драконьему семейству.

Сейчас, написанные на бумаге, эти слова кажутся абсурдом. Я восхищаюсь драконами и посвятила их изучению всю жизнь, однако мне никогда не хотелось стать одним из них. (А эта пара даже не принадлежала к драконам летающим, чьим крыльям я могла бы позавидовать.) И все же, глядя на пару те лен, греющихся на залитом солнцем берегу, я была поражена их теплой дружбой – возможно, воображаемой, но тем не менее… Нет, они не читали вдвоем свежий номер научного журнала и не занимались ничем иным, ассоциировавшимся для меня с семейным счастьем, однако они были супружеской парой и, по свидетельствам местных жителей, прожили вместе многие годы… Когда-то то же самое было и у меня, но мое счастье оказалось недолгим. А суждено ли мне испытать его вновь… в то время я этого еще не знала.

Возможно, дело было и в том, что мы не могли задержаться. Отлучка наша уже затянулась, и далее мешкать с возвращением, рискуя навлечь на себя гнев капитана, не стоило. Однако, если бы даже мы загодя выделили на изучение этих те лен целый месяц, то и тогда не смогли бы воспользоваться им.

– Кто-то идет, – сказал Том.

– Элизальде? – спросила я, обшаривая взглядом крутой склон в поисках надежного пути наверх (отправившись бродить по окрестностям в поисках драконов, мы оставили Элизальде с Кхуэном в деревне).

Ответил Том не сразу, и напряжение в его голосе заставило меня отвлечься от поисков.

– Да. Но он не один.

Чтобы развернуться, не утратив ненадежной опоры под ногой, потребовалось время. Однако, покончив с сим маневром, я тут же увидела, что встревожило Тома. К нам направлялся наш переводчик в окружении отряда из дюжины человек в мундирах с высоким воротом.

Йеланские солдаты…

– Мы ничего дурного не сделали, – сказала я, но прозвучало это не слишком уверенно.

Меня одолевали скверные предчувствия. Да, мы не сделали ничего дурного, насколько нам было известно. Между тем преступить закон в чужой стране проще простого – исключительно по неведению, каковое далеко не всякий согласится счесть достаточным основанием для снисхождения.

Каким бы ни обещал быть предстоящий разговор, вести его на крутой каменистой осыпи, рискуя сорваться вниз при любом неосторожном вздохе, было ни к чему. К тому времени, как мы с Томом выбрались на ровное место, Элизальде с солдатами подошли к нам.

– Что происходит? – спросил Том.

Стоило Элизальде раскрыть рот для ответа, двое солдат шагнули вперед, сорвали с наших спин рюкзаки и без церемоний вытряхнули их содержимое на землю.

– Хотят знать, что вы здесь делаете. Ничего такого не говорили, но, сдается мне, думают, будто вы охотитесь на драконов.

Это до некоторой степени успокаивало. Подобные затруднения я представляла себе загодя и посему не оказалась захвачена врасплох.

– Пусть убедятся сами, – со сдержанным раздражением сказала я, глядя, как солдаты копаются в наших блокнотах и прочем снаряжении. – Никакого оружия при нас нет.

Солдаты видели это, но сей факт их, похоже, ничуть не впечатлил. Один из них повелительно прорычал что-то, обращаясь к Элизальде.

– Требует документы, – объяснил наш спутник.

Документы лежали у нас в карманах. Достав купленные столь дорогой ценой визы, мы с Томом подали их одному из солдат, а тот передал бумаги другому – по-видимому, своему командиру. Взглянув на них, этот тип раздраженно швырнул бумаги наземь. Второй приказ, отданный Элизальде, привел его в замешательство. После недолгой дискуссии наш переводчик повернулся к нам:

– Ему нужны ваши бумаги насчет драконов.

Я озадаченно наморщила лоб.

– Блокноты с записями? Вот они, на земле.

Еще не закончив фразы, я догадалась, что командир отряда имел в виду вовсе не это. Однако возникшая пауза позволила Тому, отнюдь не желавшему, чтобы наши капиталовложения оказались унесены ветром в горы и канули в небытие, шагнуть вперед и подобрать визы. Это спровоцировало новые крики, и только после того, как они стихли, Элизальде смог сказать:

– По-моему, он имеет в виду разрешение.

– Разрешение на изучение драконов? Никто не говорил нам, что на это нужно разрешение.

В иных обстоятельствах я тут же заподозрила бы в этом всемирно известный бюрократический трюк, призванный вынудить несведущего иностранца заплатить за некий документ, придуманный бюрократом минуту назад. Однако в тот миг обстоятельства были особыми, и думала я совсем о другом. Расправив плечи, я взглянула в глаза командира.

– Он говорит о разрешении на их убийство. Не так ли?

Мой испытующий взгляд командиру отнюдь не понравился. А может быть, он понимал по-ширландски: я и сама прибегала к подобной уловке, притворяясь, будто совершенно не знаю языка, дабы украдкой подслушать чужую беседу. (Да, это невежливо, однако порой совершенно необходимо.) При посредстве Элизальде он принялся осыпать нас градом вопросов касательно наших целей и нашего прошлого. Оставалось одно: держать ухо востро и не проговориться невзначай, что для въезда в страну нам пришлось дать взятку.

Впрочем, даже признайся мы в подкупе, разницы не было бы никакой. Конечный результат оказался практически тем же: нам разрешили собрать пожитки, после чего отвели под конвоем вниз, в деревню, за Кхуэном и оставленной на его попечение частью снаряжения. Далее нам надлежало – на сей счет командир отряда выразился предельно ясно – незамедлительно, нигде не задерживаясь и не отклоняясь в сторону, вернуться в Ва-Хин.

На этом бы все и закончилось, и мы бы мирно уехали восвояси, если бы не одна вещь.

Готовясь к отъезду, я обратила внимание на троих солдат, разговаривавших с тем самым местным стариком, что указал нам дорогу к драконам. Те же самые жесты: палец направлен вверх по склону, затем рисует в воздухе дугу, означающую речную излучину. Солдаты кивнули, вскинули на плечи винтовки и деловито направились в сторону реки.

– Изабелла, – предостерегающе сказал Том, но поздно: я уже мчалась к их командиру.

По всей вероятности, он не знал по-ширландски ни слова, но в тот момент для меня это не значило ничего. Слова рвались с языка сами собой:

– Так вот зачем вы явились! Чтобы убить этих драконов! Не вы ли истребили всех драконов там, внизу? А теперь пришли сюда – сгубить и эту пару…

Тут меня догнал Том. Отринув приличия, он обнял меня за талию и остановил мой порыв. Я рванулась прочь, и тогда он свободной рукой ухватил меня за запястье. Думаю, он пытался утихомирить меня и словами, но из-за собственного крика я их не слышала.

– Они же только что спаривались, идиот! – кричала я. – Самка, скорее всего, беременна! Если убить ее, новое поколение не родится; вы жжете целый лес ради того, чтоб раздобыть пару поленьев! Не смейте стрелять их, не смейте!

Слова, сказанные мною далее, я опущу. Пристойных среди них было немного, другие же представляли собою плачевный побочный результат нескольких месяцев, проведенных среди моряков (в скобках замечу: все, что рассказывают о красочности их языка, – чистая правда). Том силой поволок меня прочь, а Элизальде с Кхуэном рассыпались в извинениях: по-видимому, ни один из них не сомневался, что в завершение моей тирады нас всех пристрелят на месте. Не знаю, что сказал им командир: Том так спешил уволочь меня из деревни, что не захватил даже наших вещей, положившись на то, что оставленное заберут спутники.

Так они и сделали, и вчетвером мы двинулись обратно в Ва-Хин.

Хотелось бы мне похвастать хитроумным планом спасения те лен от явившихся по их души солдат! Нет, убивать солдат я бы не стала, а попытка, так сказать, отговорить их потерпела крах, но, может быть, мне удалось бы найти способ спугнуть драконье семейство, заставив зверей убраться подальше – по крайней мере, до тех пор, пока охотники не отступятся и не уйдут…

Ничего этого я не сделала. Я пыталась что-то придумать, но, как ни ломала голову, подходящего метода отыскать не смогла. К несчастью, все это происходило не в Выштране и не в Мулине. На этот раз я просто не успела ни ознакомиться с местностью, ни досконально разобраться в повадках самих драконов. Нехватка информации не оставляла ни единого шанса на успех. Здесь я была чужой, да еще иностранкой, а в Ва-Хине моего возвращения – живой и здоровой, не угодившей под пулю и не попавшей под арест вдали от дома – ждал сын.

Некоторые из читателей могут счесть мое негодование лицемерием. В конце концов, разве мы с Томом не убивали драконов в процессе исследований? Разве не я совсем недавно сидела верхом на трупе морского змея, по колено в воде пополам с его кровью? Однако в то время я, как и сейчас, была убеждена: застрелить одно или двух животных ради новых знаний об их живых собратьях – совсем не то, что истребить многих ради сиюминутной выгоды. Первое повышает вероятность гармоничного сосуществования драконов и людей. Второе же… кое-какие его плоды я уже видела.

Остаток дня прошел в молчании. Когда же мы остановились для ночлега, Том заговорил:

– Солдаты… Подрабатывают тайком, в свободное время? Или за всем этим стоит йеланское правительство?

– Я полагала, йеланское правительство должно оберегать драконов, – заметила я.

Том недоуменно покачал головой.

– Я тоже.

Скрепя сердце, я оглянулась назад, в сторону гор. По всей вероятности, один из наших те лен, а то и оба, были уже мертвы…

– Верните мне джунгли Мулина, – вздохнула я. – Уж лучше зараза и дикие звери, чем алчность и цинизм цивилизации!

«Будь осторожен в своих желаниях, ибо…» Том был столь любезен, что не сказал этого вслух. К несчастью, мое желание – в полном соответствии с сей поговоркой – сбылось, что отразилось не только на мне самой, но и на окружающих.