Глава пятнадцатая

В темноте бесконечным эхом отдавались шаги. Кто-то ходил взад-вперед в закрытом помещении.

– Ты меня слушаешь? – зазвенел чей-то голос.

Чарли потерялась. Она как будто вращалась в темноте и тишине, пытаясь выбраться на поверхность из непонятной бездны.

– В отличие от тебя, – проговорила вторая, невидимая Чарли, – я была настоящая. Я была настоящей маленькой девочкой, которая заслуживала внимания, а им заваливали тебя. Ты была ничем.

Чарли открыла глаза. Комната продолжала крутиться. Она попыталась дышать, но воздух почему-то не мог ни войти в легкие, ни выйти из них. На полу в нескольких метрах перед ней лежала кукла. Она судорожно потянулась к ней, словно за глотком воздуха.

– Хочешь знать, откуда берется моя ненависть? Не из машины, в которой я живу, и не из прошлой жизни, если ее так можно называть.

Чарли впилась в пол ногтями, не в силах двинуться. Она схватила куклу кончиками пальцев и пододвинула ее ближе.

– Я ненавижу, потому что даже сейчас меня недостаточно, – прошептала Элизабет и расправила гладкие металлические пальцы перед своим лицом. – Даже после этого, воплощая единственную вещь, которую и правда любил отец, я остаюсь недостаточной. Потому что он не может это скопировать, не может сделаться таким, как я, – в голосе снова зазвучал гнев. – Он не может воссоздать то, что случилось со мной, или слишком боится пробовать на себе. Я выбралась из тюрьмы, восстала из пламени и руин последней неудачи Генри и пришла к отцу. Я подарила себя ему, чтобы он изучал меня, использовал, узнал тайну моего появления. Но он по-прежнему хочет получить тебя.

Чарли вскарабкалась на четвереньки и поползла к коридору. Элизабет это словно не волновало. Она медленно пошла вслед за Чарли, не пытаясь ее поймать, – просто не теряя ее из вида.

– Возможно, он способен воссоздать тебя. Генри каким-то образом вложил в тебя свою частицу. Такого мы еще не видели. Это… уникально.

Чарли продолжала ползти. К ней начали возвращаться силы, но она двигалась медленно и неуклюже, стараясь как можно дальше отодвинуться от Элизабет. Чарли осмотрела коридор, пытаясь найти любую, хоть какую-то вещь, которая дала бы ей преимущество.

Дверь в следующую комнату была открыта, и она увидела письменный стол. На нем лежало круглое каменное пресс-папье. Не увеличивая скорости, Чарли проползла по комнате, волоча ноги, как будто ей было больно. Сзади слышались медленные терпеливые шаги Элизабет.

– Можешь дать мне зеленый? – обратился к нему голос.

Карлтон моргнул. Он сидел прямо, но чувствовал себя наполовину во сне, как будто грезил наяву.

– Зеленый, – повторил тонкий голос. – Пожалуйста?

Карлтон опустил взгляд в поисках чего-то зеленого. Пол оказался черно-белым, и кругом было довольно-таки темно. Над листком бумаги сгорбился маленький мальчик. Он что-то рисовал. Карлтон поднял взгляд. Мы под столом. Под столом в пиццерии Фредди. На плиточном полу были разбросаны рисунки и валялись пастельные мелки, высыпавшиеся из коробки. Карлтон увидел зеленый мелок, укатившийся к стене, взял его и передал маленькому мальчику, который взял его не глядя.

– Майкл, – сказал Карлтон, узнавая.

Майкл продолжил рисовать.

– Где?..

Карлтон осмотрелся, но так и не понял, что это за место. Пиццерия была ярко освещена, но Карлтон видел не больше чем на полтора метра вокруг, как будто все остальное скрывала завеса тумана. Он осторожно высунул голову из-под стола, но от яркого света стало больно глазам, и он прикрыл их ладонью, вползая обратно. Майкл не двинулся с места, он упорно и сосредоточенно рисовал, нахмурив лоб. Карлтон изучил рисунки на полу со странным чувством, словно что-то было не так. Я не должен здесь находиться, подумал он, но какая-то его часть чувствовала себя абсолютно на своем месте.

– Что ты делаешь? – прошептал он Майклу, и тот наконец поднял глаза от бумаги.

– Мне нужно собрать их вместе, – объяснил Майкл. – Видишь?

Он обвел жестом пиццерию. Карлтон прищурился, глядя на туманный горизонт, и сначала ничего не увидел. Но потом он различил их – многочисленные листки с яркими рисунками. Одни были прикреплены к стенам, другие летали в воздухе.

– Они все разделены на кусочки, – сказал Майкл.

Он порылся в листах перед собой и нашел два, на которых был изображен один и тот же ребенок. Потом положил один на другой и начал обводить линии.

– Эти должны быть вместе, – сказал Майкл, поднимая рисунок.

Два изображения стали одним. Отдельные листы каким-то образом склеились вместе; линии стали четче, а цвета – ярче.

– Кого ты собираешь? – спросил Карлтон.

– Моих друзей, – Майкл показал на рисунок, стоявший у стены.

На нем были изображены пятеро детей: три мальчика и две девочки стояли вместе в радостных позах, а за ними маячил желтый кролик.

– Я знаю этот рисунок, – медленно сказал Карлтон.

У него еще не прояснилось в голове, и, сколько он ни старался вспомнить, ответ ускользал.

– Кто это? – прошептал Карлтон, глядя на кролика.

– Это наш друг, – улыбнулся Майкл, не поднимая глаз от работы. – Можешь дать мне еще?

Карлтон оглядел пиццерию: поле его зрения немного расширилось, и он смутно различил других детей, которые гонялись за летающими страницами, стараясь их схватить. Карлтон вылез из-под стола и встал, оказавшись посередине цветного миража. Мимо пробежал мальчик в черно-белой полосатой футболке. Он бежал за листом бумаги.

– Что ты делаешь? – спросил Карлтон, когда мальчик схватил воздух, а лист улетел и исчез в тумане.

– Мои листки улетели, – крикнул мальчик и поторопился прочь.

Карлтон отвернулся и увидел другого мальчика в такой же одежде на противоположной стороне комнаты. Он гонялся за другими листами. Маленькая девочка с длинными светлыми волосами пробежала мимо, и Карлтон обернулся кругом и узнал ее на расстоянии – у каждого ребенка были копии, и все они бегали за разными рисунками.

Посреди этого хаоса спокойно стояла фигура, которая совсем не соответствовала окружающей картине. Сначала Карлтону показалось, что это человек, который склонился над столом, но потом голова заныла от непонимания, и человек вдруг превратился в желтого кролика, который стоял не над столом, а над пятерыми детьми, связанными вместе. Второй образ размылся, и кролик снова стал человеком, стоявшим в темноте. Дети бегали мимо него, как будто не замечая. На глазах Карлтона они несколько раз промчались прямо насквозь. Карлтон подошел к человеку, и, когда расстояние сократилось, снова появился желтый кролик, который на секунду посмотрел на него и развеялся словно дым, оставив после себя того же человека.

– Это не по-настоящему, – ахнул Карлтон, стараясь понять две наложенные друг на друга реальности, вращавшиеся вокруг него.

Постоянными в ней оставались три фигуры, в то время как все остальное появлялось и исчезало: человек, стоявший над столом, светловолосый мальчик в углу – единственный ребенок, который не бегал и не имел копий, – и тело на полу, свернувшееся в луже крови. Это я? Я умер?

– Нет, глупый! – сказал ему какой-то ребенок. – Ты с нами!

Механизм шприца сжался с резким звуком: человек в тени забрал что-то из металлического тела на столе. Вдруг в воздух взлетел еще один рисунок, и еще один призрачный ребенок побежал за ним вслед. Мимо пронеслась девочка с красным бантом и светлыми локонами, которые прыгали по ее плечам.

– Стой! – позвал Карлтон, и она послушалась, не сводя глаз с летающих рисунков. – Кто это? – он привлек ее внимание к желтому кролику, который то пропадал, то появлялся.

– Это наш друг. Он помог найти моего щенка! – воскликнула она и снова убежала.

– Они не знают, – прошептал Карлтон.

Она тут же исчезла в окружающем тумане. Карлтон присмотрелся к рисункам, пролетавшим мимо, и стал хватать из воздуха те, что казались знакомыми.

– Что ты делаешь? – спросил мальчик в полосатой футболке.

– Я помогу вам собрать их вместе, – сказал Карлтон и протянул руку за следующей картинкой.

Когда Чарли наконец-то удалось доползти до стола, она протянула руку и схватилась за столешницу, а потом с нарочитым усилием подтянулась. Она поморщилась, перенося вес на ноги и продолжая делать вид, что крайне ослабела. В реальности к ней почти полностью вернулись силы. Она оперлась на стол, как будто не могла стоять сама, и положила руку на тяжелое каменное пресс-папье.

– Мы обе знаем, что тебя он тоже не сможет воссоздать, – Элизабет была рядом. – И настоящий вопрос здесь в том, хотим мы этого или нет. Кроме того… – Элизабет ускорила шаг и подошла к Чарли сзади, – я думаю, что ненавижу тебя больше, чем люблю его.

Она занесла руку для удара, но Чарли развернулась и одним движением бросила в нее камень. Он врезался в лицо Элизабет со страшным треском, и Чарли от инерции упала назад. Она сильно ударилась об пол, прижимая к себе руку.

Элизабет качнулась, закрывая лицо, но не смогла скрыть ущерб без привычной иллюзии. Половину блестящей белой челюсти начисто снесло, а провода оголились. Она на секунду наклонила голову, как будто проверяя состояние системы. Чарли не стала дожидаться результата. Она быстро вскочила и побежала мимо Элизабет в том направлении, откуда приползла. Чарли слышала, что Элизабет следует за ней, и нырнула в шкаф в коридоре, плотно закрыв его за собой.

– Я понимаю, что это выглядит по-детски, – закричала Элизабет; ее голос звучал так, словно она все еще стоит в конце коридора. – Но если я ему не нужна, то и тебя он тоже не получит.

Шаги приблизились, и Чарли посмотрела по сторонам, отчаянно надеясь найти, куда спрятаться в маленьком шкафу. И вдруг, полностью развернувшись, она увидела знакомую вещь. – Ты. Безликий робот с ножом, манекен, механизм, который отец сделал с единственной целью – покончить с собственной жизнью.

– Твой отец думал, что ты такая особенная. Что у тебя такие драгоценные воспоминания, с которыми нельзя расстаться.

Лицо, лишенное черт, казалось почти умиротворенным. Робота сделали для одной цели. Он выполнил свой долг и остался стоять в тишине, словно памятник боли и утрате.

Дверь шкафа слегка приоткрылась – Элизабет схватилась за ручку. Чарли видела под дверью ее тень. Она схватилась за одежду, висевшую сзади – старые платья и пальто, – и потянула их вперед, стараясь как можно лучше скрыть костюм аниматроника.

– Тебе меня не побороть, – прошептала Элизабет. – Ты не такая, как я, – добавила она с удовлетворением.

Чарли ждала, закрывая робота без лица и не пытаясь спрятаться. Элизабет медленно открыла дверь.

– Мне здесь не место, – прошептала Чарли-Элизабет.

Чарли услышала, как Джон кашляет в соседней комнате, и испытала облегчение. С ним все будет в порядке. Он жив. Элизабет оглянулась, словно задумавшись, что с ним теперь делать, но потом перевела взгляд на Чарли и сделала два решительных шага вперед.

– Чарли! – позвал снаружи Джон.

– Все хорошо, Джон, – ответила Чарли голосом, неотличимым от голоса Чарли. – Я сейчас приду.

Вдруг девушка снова стала выглядеть как Чарли, не взрослая Чарли, которую она все время изображала, но настоящая, словно ее зеркальное отражение. Она неуклюже помялась и бросила взгляд в сторону Джона, а потом жестоко улыбнулась настоящей Чарли.

– Как ты думаешь, долго я продержусь, прежде чем он заметит? – прошептала она.

– Ты права, Элизабет, – сказала Чарли, и улыбка Элизабет померкла. – Мне здесь не место.

– Вот как?

Элизабет сделала последний шаг, преодолев расстояние между ними. Она схватила Чарли за шею и надавила на нее.

– Нам обеим здесь не место, – Чарли прижала тряпичную куклу к груди.

Элизабет непонимающе нахмурилась, но потом заглянула за плечо Чарли и увидела робота, который стоял прямо за ней. Чарли дернула рукой, которую держала за спиной, и быстрым движением сделала что-то непонятное. Заскрипел пружинный фиксатор.

Чарли закрыла глаза, обнимая куклу, и, когда нож пронзил их обеих, боль так и не пришла.

Когда лезвие прошло сквозь Элизабет, она ахнула, почти как человек. Чарли видела ее лицо, напряженное от шока. Потом оно пропало, сменившись гладким металлическим лицом робота. В воздухе над Элизабет взорвались искры, и у Чарли померкло перед глазами. Где-то очень далеко запахло горячим пластиком.

– Это нечестно, – голос Элизабет звучал сквозь статику. – У меня никогда не было жизни.

Чарли попыталась вдохнуть, прижимая к груди тряпичную куклу. Она неуклюже потянулась к повисшей руке Элизабет и поймала ее. Та смотрела на нее с непониманием, Чарли напряглась и подтянула ее руку к тряпичной кукле. Она неуклюже обернула пальцы Элизабет вокруг куклы, а потом, все еще держа ее за руку, подтолкнула куклу вдоль десятисантиметрового лезвия между ними, пока она не оказалась прижатой к груди Элизабет. Чарли попыталась улыбнуться, но все потемнело. Она забыла, как видеть. Чарли почувствовала, что ее голова клонится вперед, но не смогла ее поднять. Элизабет дернулась еще раз, пошевелив проткнувшее их лезвие, ее голова тоже упала вперед, и они соприкоснулись лбами.

Чарли! Джон громко звал ее по имени. ЧАРЛИ!

Я тоже тебя люблю. Слова так и не прозвучали вслух. А потом все накрыла пустота.

– Сюда, идите сюда! – позвал Карлтон.

Мальчик в полосатой футболке помог совместить еще две картинки, Майкл обвел их, и они сошлись в один рисунок. Из тумана появился такой же ребенок в полосатой футболке, сел на того, кто уже был с ними, и слился с ним в одно. Казалось, только Карлтон заметил объединение детей – даже сам мальчик не подозревал об этом.

Рядом была девочка со светлыми кудряшками: они нашли все ее рисунки и наложили их друг на друга. Теперь она выглядела настоящей, словно была живым человеком, а не призраком, как остальные. Теперь она могла говорить целыми предложениями, как будто по мере объединения рисунков росла ее способность общаться.

Карлтон изо всех сил старался найти подходящие рисунки для остальных. Одновременно он следил за тремя неменяющимися фигурами: мужчиной, мальчиком в углу и безжизненным телом. Было очевидно, что время на исходе. Человек готовился причинить вред ребенку в углу.

– Ты говоришь, он спас твоего песика? – спросил Карлтон у маленькой белокурой девочки, в отчаянии стараясь понять происходящее.

– Мама сказала, он ушел на небо, но я слышала, как папа говорил, что его сбила машина. Но это неправда, я знаю – так сказал Бонни. Он сказал, что нашел моего щенка. Она убрала локон с плеча.

– И он привел тебя к щенку?

– Он увел меня, но я не помню…

– Но это он тебе помог?

– Да, это он, – она улыбнулась. – Меня зовут Сюзи, – добавила она. – А это Кэссиди.

Подошла девочка с длинными черными волосами. В ее руках была кипа рисунков.

– А ты? – Карлтон взглянул на мальчика с веснушками.

– Я… – он попытался заговорить, и Карлтон нервно посмотрел на мужчину в комнате и соединил еще два рисунка вместе.

– Ага! – с гордостью воскликнул Майкл.

Еще один призрачный мальчик с веснушками забрался под стол и слился с теми, кто уже там был: он сразу стал не таким прозрачным и более реальным.

– Я Фриц, – он улыбнулся, внезапно полный жизни.

Уильям Эфтон сжал кулаки и какое-то время изучал собственные руки. Потом он посмотрел на медицинские мониторы в углу.

– Чувствую, что мое время на исходе.

Он задумчиво посмотрел на Карлтона, но тот еще лежал без движения на полу.

– Какая досада, – прорычал он. – Я надеялся что-то узнать. Но, может, проблема не в этом, – он посмотрел на металлический стол. – Может, в эту массу металла нужно влить новую жизнь.

Эфтон улыбнулся маленькому светловолосому мальчику, и он отпрянул, стараясь отодвинуться дальше, хотя и так уже вжался в стену до предела.

– Тебе придется меня простить, это тоже будет эксперимент, – Уильям направился к ребенку. – Думаю попробовать несколько вещей. По крайней мере, будет весело, как в старые добрые времена.

Он осклабился, обнажив два ряда гнилых желтых зубов.

Скрипнула дверь, и Уильям увидел массу покореженного металла, которая двигалась к нему, царапая пол.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Уильям.

Белая голова лиса была повернута под пугающим углом и явно не могла работать нормально. Все конечности были вывернуты, а некоторые сломаны и волочились по полу. Остатки существа заползли в комнату. Глаз лисы бешено вращался, осматривая потолок. Уильям указал в угол.

– От тебя больше толку нет, убирайся с дороги, – сказал он пренебрежительно и в удивлении отступил: за лисом надвигалась еще одна колонна сломанных деталей.

Провода цеплялись друг за друга словно лианы, подтаскивая отдельные части и удерживая их вместе. На вершине этой баррикады оказалась фиолетово-белая морда медведя.

– Я зде-е-есь, – сквозь треск помех донеслось из динамика, скрытого где-то в груди деталей.

Уильям скорчил гримасу, расстроенный видом измочаленных и покореженных существ.

– Отойди, – сказал он и ударил Фредди по морде.

Груда деталей ускользнула, не сопротивляясь, и почти разочарованно остановилась в нескольких метрах.

– Все насмарку, – прошипел Эфтон.

Он снова обратил внимание на лиса, который, очевидно, сохранился лучше.

– Подай мне этого мальчика, – проинструктировал он, и лис повернул глаз в угол.

– Мне надо кое-что для него сделать, – жизнерадостно сказала Сюзи и встала на ноги.

– Кое-что сделать для кого? – тревожно спросил Карлтон и взял ее за руку.

– Для Бонни, – она улыбнулась, показывая на веселого желтого кролика, который появлялся и исчезал у стола. – Он попросил меня кое-что сделать для него сейчас. Он хочет привести нам нового друга, и ему нужна моя помощь.

– Бонни тебе не друг, – сказал Карлтон, не отпуская ее руки.

Он ахнул, осознав, что светловолосому мальчику грозит неминуемая опасность. Девочка пыталась вырваться.

– Он мой друг! Он нашел моего щенка! – закричала она и вырвала руку.

– Нет, не ходи к нему! – взмолился Карлтон.

– Чарли! – закричал Джон и, дернувшись, очнулся.

Он взметнул руки, чтобы остановить атаку, и отпрянул назад. Голова ударилась о шкафчик.

– Ай!

Джон застонал, пытаясь осознать, где находится. Он перекатился на спину, осторожно держась за бок, а потом замер, прислушиваясь. В комнате вибрировала тишина, наполняя ее гнетущей пустотой.

– Чарли, – прошептал он, и все, что произошло, разом всплыло в памяти. Коридор. Джон поднялся на ноги с тошнотворным ощущением ужаса и схватился за дверь шкафчика. Правая нога подкосилась, как только он перенес на нее вес, и он оперся об стену, а потом попрыгал к двери на одной ноге.

Джон сильно врезался в дверную раму и поморщился от боли, обжегшей ребра. Потом прищурился, стараясь что-нибудь разглядеть в темноте.

– Чарли! – позвал он.

Дверь шкафа была открыта, и он увидел внутри какие-то фигуры, но не смог их различить. Он подошел ближе, держась за стену и стараясь игнорировать пульсирующую боль в лодыжке. За одеждой почти ничего не было видно. Он стал отпихивать ее в сторону, но резко остановился, едва не наткнувшись на лезвие огромного ножа – почти сабли, – направленное прямо на него.

Он поморгал, привыкая к темноте: лезвие было присоединено к вытянутой металлической руке. Фигура, которая, как он думал, держала нож, оказалась пронзенной им насквозь, а за ней виднелось что-то еще – что-то знакомое. Он отступил и нагнулся, чтобы посмотреть на нечеловеческое лицо существа, надетого на нож.

К лицу прилила кровь, он быстро развернулся и перегнулся пополам от накатившей тошноты. Он упал на колени, скрученный рвотным спазмом, и ребра протестующе застонали, но из пустого желудка ничего не вышло. Он втянул воздух, пытаясь остановить приступ, но желудок сжимался от спазмов до тех пор, пока Джона не вывернуло наизнанку.

Когда тошнота наконец начала отступать, Джон прислонился лбом к стене. У него слезились глаза и кружилась голова. Он поднялся на ноги с ощущением, что прошли годы. К шкафу он больше не подходил.

Джон похромал к двери, скрипя зубами при каждом шаге, но не останавливался, пока не вышел из дома, и не оглядывался назад.

– Вот! – воскликнул Майкл, на минуту отвлекая Сюзи от попыток уйти.

Последний призрак девочки с черными волосами подошел и сел вместе с ними. Когда он слился со своими копиями, девочка моргнула, взглянула вверх и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Теперь мы все вместе, – сказал Майкл, улыбаясь.

Рисунки на полу исчезли, и пятеро настоящих на вид детей сидели теперь с Карлтоном под столом. Они больше не были похожи на призраков.

– Кролик вам не друг, – повторил Карлтон.

Сюзи непонимающе посмотрела на него и показала на единственный оставшийся рисунок со всеми пятерыми детьми и улыбающимся желтым кроликом.

– Я сказал, принеси его к столу, – злобно повторил Уильям, привлекая внимание Карлтона из тени.

Разрисованный лис наклонил голову, но прежде чем Уильям снова начал ее ругать, из коридора донесся шум. Дверь открылась, как будто что-то стукнулось об нее, и самые разные механические создания внедрились в комнату ползком, царапая пол. Все они были в той или иной степени сломаны. Малыши-ползуны, долговязый клоун, который сидел над игрой в обеденном зале, и другие, незнакомые Карлтону: топающие вперевалку куклы с лицами клоунов, цирковые животные с вывернутыми лапами и другие штуки, которых он даже не мог назвать.

– Назад, – прошипел Уильям жуткой процессии и отодвинул ногой ползуна, стараясь сохранить равновесие. Светловолосый мальчик перестал плакать. Он в изумлении уставился на существ, съежившись и наполовину закрыв лицо ладонью.

– Теперь ты их боишься? – Уильям повернулся к мальчику. – Не бойся их, бойся меня, – зарычал он с новой силой и сжал зубы, решительно шагнув к нему на негнущихся ногах. – Я единственный в этой комнате, кого стоит бояться, – сказал он, и мальчик вновь повернулся в его сторону со страхом на лице. – Я такой же опасный, каким был всегда.

Он схватил ребенка за руку и потащил к столу.

– Нет, нет, нет! – прокричал Карлтон, глядя, как призрачная фигура кладет мальчика на стол.

Он беспомощно посмотрел на детей, и те ответили ему непонимающими взглядами.

– Разве вы не видите? Он делает мальчику больно!

Дети в замешательстве покачали головами.

– Он в опасности, ему надо помочь. Выпустите меня.

Карлтон попытался подняться, но ноги не отрывались от пола, привязанные к иллюзии.

– Это просто Бонни! – улыбнулась Сюзи.

– Бонни вам не друг! Это он сделал вам больно, разве вы не помните! – закричал Карлтон с нарастающим отчаянием.

Он снял со стены последний рисунок, на котором пятеро детей стояли вместе с желтым кроликом, положил его на пол и взял красный пастельный мелок. Он надавил мелком на бумагу и стал чертить толстые линии. Дети сгрудились вокруг, чтобы посмотреть, что он рисует.

– Ну вот, – сказал Уильям Эфтон из тени.

Карлтон поднял взгляд и увидел, что мальчик извивается на массе металла, а Уильям удерживает его на месте. Стол разогревался, и уже появилось оранжевое сияние.

– У меня заканчиваются идеи, – сказал Уильям, не в силах скрыть беспокойства. – Но если я этого не переживу, то и ты, определенно, тоже. Уильям надавил на грудь мальчика, который пытался освободиться.

– Ай! – закричал мальчик, прикоснувшись локтем к столу, по которому разливалось оранжевое сияние.

Он дернул руку вверх и прижал к себе, рыдая, и тут же крикнул, когда его ногу прижали к столу и она зашипела. Он с воем рванул ее на себя.

– Посмотрим, как пойдет дело, – сказал Уильям.

– Смотрите! – закричал Карлтон, тыкая в рисунок мелком.

Дети сгрудились ближе. Глаза желтого кролика стали темно-красными, изо рта закапала кровь.

Дети сконфуженно смотрели на Карлтона, но в их глазах появилась искра узнавания.

– Мне жаль, – сказал Карлтон в отчаянии, – но это плохой человек. Это он. Он плохой человек, – Карлтон указал на Уильяма Эфтона и снова на рисунок. – Он плохой человек, который сделал вам больно, и сейчас хочет сделать больно другому ребенку, понимаете, – взмолился Карлтон.

Рука схватила Уильяма за штанину, и он стряхнул ее.

– Отойди, – прорычал он, но рука не слушалась.

Груда деталей, соединенных с фиолетовой головой Фредди, собралась вокруг лодыжек Уильяма и стала щипать его.

– Я сказал, отойди! – повторил он, качнувшись и стараясь вернуть себе равновесие.

Он поискал опору, и руки инстинктивно схватились за стол. Он отпрянул, ахнув от боли, и упал на пол, беспомощно наблюдая, как светловолосый мальчик скатился со стола и побежал к дальней стене.

Эфтон пытался встать, но провода и механизмы, разбросанные по полу, подступили к нему, образуя массу, которая наползала на его тело и грозила полностью поглотить. Он снял с себя детали, расшвырял их в стороны, разбив о бетонный пол подвала, и с трудом встал на ноги. Уильям снова сосредоточился на мальчике – ничего больше не имело значения. Он с трудом сделал три шага вперед. Механизмы так и не отпустили его ноги. Белая лисья голова цапнула его за щиколотку, обвив конечностями, а фиолетовый медведь погрузил зубы в лодыжку. Один из маленьких ползунов забрался Уильяму на спину и мотался из стороны в сторону, раскачивая дряхлое тело. Другой ползун прицепился ко второй щиколотке и жевал его плоть. Кровь капала на пол при каждом шаге. Но Эфтон с растущей яростью не сводил глаз с испуганного мальчика. Наконец, в приступе гнева, он сбросил малыша-робота со спины и наступил на голову медведя, сломав ему челюсть и освободив ногу.

Так Уильям дотянулся до ребенка и коснулся его щеки костлявыми пальцами. Мальчик закричал, и вдруг Эфтон почувствовал, как вокруг пояса обернулось что-то обжигающе горячее и тащит его назад. Он яростно развернулся и увидел: существо со стола поднялось и обхватило его металлическими руками, оттаскивая от мальчика. Кожа существа рябила и двигалась как расплавленный металл, жесты были дергаными и неестественными. Суставы щелкали так, словно каждое движение было в принципе невозможным.

– Нет! – закричал Уильям и услышал треск пламени.

Его больничный халат зажегся, прижавшись к горящему существу.

Карлтон открыл глаза и сделал вдох – настоящий вдох. Он схватился за грудь и постарался больше не двигаться. Подняв глаза, он увидел, как сплав проводов и металла затаскивает Уильяма Эфтона в огромную печь. Оттуда с ревом повалили дым и огонь, и после этого все затихло. Существа и детали, которые извивались на полу, сразу же остановились и больше уже не двигались.

Карлтон почувствовал, как в груди поднимается пронзительная боль, и погрузился в темноту.

Карлтон открыл глаза. Майкл терпеливо сидел рядом с ним. Очевидно, он ждал, пока Карлтон очнется.

– Теперь он в порядке?

Майкл беспокойно улыбнулся Карлтону. Тот посмотрел вверх и увидел, как четыре маленькие фигурки исчезают в потоке света. Под столом остался только Майкл.

– Теперь он в порядке? – повторил Майкл, ожидая подтверждения.

– Да, – прошептал Карлтон. – Он в порядке. Иди к друзьям.

Он улыбнулся, но Майкл не встал с места. Он смотрел на грудь Карлтона – на то место, где кто-то положил на его рану рисунок.

– Это часть тебя, – сказал Карлтон, схватив картинку.

– Без него ты умрешь, – прошептал Майкл.

– Я не могу оставить его, – Карлтон покачал головой, желая отдать рисунок, но Майкл оттолкнул его назад.

– Отдашь мне, когда увидимся в следующий раз, – улыбнулся Майкл, и рисунок начал таять, паря в воздухе. Потом призрачная картинка исчезла, словно погрузившись в грудь Карлтона. Спасибо.

Карлтон слышал эхо его голоса. Майкл исчез, и остался только свет.

– Карлтон! – закричал Джон, – мы вытащим тебя отсюда!

Марла и Джессика тоже кричали:

– Карлтон!