– Что ты, Федя, притих? Занимаешься?

– Занимаюсь, бабушка, занимаюсь…

– Это чем же, Федь, занимаешься?

– Вот хочу оторвать этой мухе крылышки, но одно смущает меня… Как ты думаешь, бабушка, это будет очень ей неприятно?

– А ты, Федь, себя на ее место поставь.

– Я пытаюсь! Ты же видишь, под банкой она пока у меня, ожидает участи. Просто я волнуюсь за нее, бабушка. Тревожно на сердце. Потому что пока она с крыльями, может запросто от меня из форточки вылететь, и сама понимаешь, бабушка, что на улице всякое с ней может случиться…

А без крылышек она будет домашняя, у меня под присмотром, бабушка, ничего плохого с ней уже не случится! Будет сытая ползать по подоконнику в безопасности, примерно как я вот, бабушка, у тебя…

И еще один вопрос у меня к тебе возник, бабушка:

– Можно я пойду один во дворе погуляю все-таки или нет?

Ты сегодня, похоже, не с той ноги встала, бабушка… У тебя какая та нога, с какой ты посговорчивее встаешь?

Один раз в неделю поливает бабушка кактус! Он несчастный при ней, как в пустыне. Ничего хорошего от переселенья в столицу не видит.

Был бы он Анчар, как у Пушкина, я бы понял бабушкину жестокость…

– Федя… ты зачем же кактус мне загубил?! Потоп устроил… посмотри, на пол натекло!

– Где я загубил его тебе, бабушка?

– А вон, завалился, бедный, иголки осыпались…

– Это просто много выпил он на радостях, бабушка… с непривычки. Просто он от жизни добра никогда прежде не видывал, при тебе. Околючился, изверился…

Не печалься, бабушка! Он хотя бы умер счастливым…

– У меня две новости к тебе, бабушка… и обе хорошие. Ты лежи, лежи пока, бабушка, отдыхай…

– Федя, я не место уступаю тебе, а посуду помыть хочу.

– А нечего уже мыть, бабушка. Я помыл ее уже… Понимаешь?..

Хорошую песню мы прослушали только что по радио «маньяк» с бабушкой. Навернулись думы…

– Не «маньяк», а «Маяк», Федь.

– Ну маяк…

– Вот куда, как ты думаешь, детство уходит, бабушка?

– В разговоры ненужные уходит, Федя, за завтраком.

– Разговор этот нужный, бабушка, потому что лично я думаю, в рост уходит оно.

… Эта вот твоя каша манная, этот творог, морковка с яблоком тертая делают задолго до старости из человека счастливого – несчастного человека!

Жестоко растить из ребенка взрослого, сама должна понимать…

– Ешь, философ, в зоопарк опоздаем.

– В зоопарк не опоздаем мы, бабушка. Зоопарк на месте стоит. Его сложно даже при твоей отсталой конструкции не догнать.

– Будешь есть, Федя, ты, или, может быть, нас с тобой до завтра зоопарк подождет?

– Буду есть.

…Но хотел бы вернуться с тобой впоследствии, скажем, в зоопарке уже или в троллейбусе, к нашему прерванному задолго до этого разговору…

Ну, так вот.

Вот, допустим, бабушка, будешь ты меня кормить одной своей манной кашей с котлетами, творогом. А ведь что посеешь, то и пожнешь, бабушка! Что же вырастет из меня у тебя, кабачок?

– Ты к чему, не пойму я, Федя, никак, это клонишь?

– А к тому клоню, бабушка, что не так-то просто на кабачковой икре, пюре, котлетах и сырниках из человека вырастить человека!