Из тетради Фединой: о людях жалких
– А вот знаешь что, бабушка, знаешь что?!
– Нет, не знаю, Федя, пока…
– А вот то, что не по душе мне, бабушка, эта тетя Галина твоя Константиновна! Уж ни так, ни сяк, ни в какую…
– Это за что же, Федя, ей от тебя такая немилость?
– А она какая-то, знаешь, бабушка, как горчица к пятке прилипла. Сядет тут, на прилавочке, говорит с тобой, говорит…
Ходит к нам, наповадилась! Только время наше теряет… Как бы нам ее с тобой, бабушка, от калитки нашей отвадить?
– А ты скажи ей, Федя, в следующий раз: вы мне, тетя Галя, не нравитесь. Что вы ходите к нам, наповадились, только время наше теряете. Вы к нам с бабушкой больше не приходите…
– А можно так, бабушка?
– Можно, Федь, почему нельзя?
– А она, ты думаешь, не обидится?
– А ты сам-то как, Федя, думаешь?
– Я вот думаю, бабушка… Ладно уж. Потерплю.
Только всякому терпению человеческому приходит конец.
Я, наверно, скажу ей все-таки, бабушка. Я скажу!
– А вчера она, Федь, пирожками нас угостила…
– Эти, с творогом?! Кто же, бабушка, людей пирожками с творогом угощает?
– Вот скажи ей, Федя, чтобы в следующий раз пирожками с яблоками тебя угостила. Что тебе, Федь, с творогом не понравились…
– А можно так?
– А чего же, Федя, нельзя, язык-то кто держит?
– А не знаю, кто держит язык мой, бабушка. Ну ее. Пусть приходит.
Может, молча она догадается больше к нам не ходить?
Уж стоял-стоял вчера рядом, молчал-молчал! Достоял до вечера самого. А она говорит, говорит…
Ходит, ходит…
Уж по скрипу калитки душа опускается. Всё, идет…
Пирожков с творогом нарочно, что ли, она столько печет, ищет повод, наверное, поздороваться. Ведь не может человек не почувствовать такое мое ледяное терпение?! Ведь смотрю! Из всех сил смотрю!
– Вот как будто поговорить ей, кроме нас с тобой, бабушка, не с кем!
– А ей, может, Федя, и не с кем, кроме нас с тобой, поговорить…
– Одинокая она, что ли, хуже нас?
– Да какие же мы, Федя, с тобой одинокие друг у друга…
– Здравствуй, Феденька, а где бабушка?
– Она в город уехала.
– Я тогда попозже зайду…
– Нет, входите, теть Галь Константиновна. Я и сам сейчас один-одинешенек на участке.
Строит дом сосед наш Бабурин. Человек рукастый. На четыре нижних комнаты дом. Со вторым этажом, с балконом!
– Нам бы, бабушка, такой дом!
– Да зачем нам, Федя, такой? Двое нас всего. Хватит нам.
– А у этого, у Бабурина, сколько всех?
– Да один он, Федя…
– А ему одному зачем тогда, бабушка, такой дом?
– А не знаю, Федя, зачем… из надежды.
– Жалко что-то, бабушка, всех…
– Жалко, Федь, как не жалко, трудно люди живут.
– Да еще умирают, бабушка! Жалкие люди…
