Так началась новая глава моей жизни. Я наконец-то перелистнула «депрессию».

Через 3 месяца ко мне постепенно вернулось мое базовое эмоциональное состояние. И я четко увидела, что, когда я одна или с друзьями, мне хорошо. Когда я с Мэйсоном, я, с одной стороны, испытываю удовлетворение какой-то глубинной потребности, с другой – общение с ним меня травмирует.

Наши отношения тоже были в депрессии, но если я могла вылечить себя от нее, то чтобы спасти отношения, нужно было, чтобы этого хотели мы оба. А Мэйсона все устраивало.

Я считала, что отношения не развиваются в основном по вине его родителей. Его семья религиозных католиков не хотела впускать меня, пока я не приму их религию. А без маминого одобрения он не мог сделать мне предложение.

Он несколько раз спрашивал меня о том, готова ли я принять его религию, но зная, как много значит православие для моих бабушки и мамы, я чувствовала, что, если сделаю это, предам их и себя. Мне было 23 года, и я заканчивала вуз. Ему было уже 36 лет. За две недели до выпускного меня осенило: если за четыре года мы так и не стали парой и никаких действий для этого он не предпринимает, то вряд ли что-то поменяется.

Вот тогда я встала перед большим выбором: пытаться поменять отношения или окончательно выйти из них. И то и другое было для меня непосильной задачей.

Но судьба помогла мне. В разгар моих финальных выпускных экзаменов он сообщил, что через неделю улетает в Европу на свадьбу племянницы. Со своим лучшим университетским другом.

– Он католик? – спросила я его.

– Нет.

– А почему твои родители приглашают его, но не приглашают меня?

– Ну, потому что мы с ним не встречаемся. И у нас не могут появиться не католические дети. А нашу с тобой поездку придется перенести.

Поездку, которая планировалась как способ сблизиться и понять, как мы будем жить дальше после моего выпускного. Вот тогда на меня накатило.

Хватит мириться с обесцениванием моих чувств, с игнорированием моих интересов и потребностей. Хватит растворяться. Пора снова стать цельной. Я была честна с ним и сказала: «Если ты уедешь без меня, это будет конец».

Он уехал.

Я ревела 12 часов подряд. Я ощутила, как мое сердце окончательно растоптали, потом испинали ногами, и потом еще раз растоптали. Как из живота вынули половину органов. Мне было страшно, что я остаюсь одна. А еще страшнее от того, кем я стала с ним. Созависимой.

После недолгого сна я проснулась и проревела еще 3 часа. А когда наконец почувствовала долгожданную пустоту, я встала на колени и произнесла молитву: «Господи, пожалуйста, забери у меня всю эту нездоровую привязанность и отпусти меня на свободу».

На следующий день я впервые за последние два года почувствовала освобождение и легкость.

Переход к одиночеству у меня случился через бурный, но короткий роман. Он был зажигательным трехкратным чемпионом по фигурному катанию и теперь работал тренером.

Добрый, внимательный, заботливый. На первое свидание он пришел с таким громадным кустом роз, что расставлять их пришлось в 3 вазы. А когда вазы закончились, в ход пошли банки и кастрюли.

Ирония в том, что за четыре года, проведенных с Мэйсоном, мы вместе так и не пожили, если не учитывать путешествий. Тренер же, когда узнал, что у меня заканчивается аренда, предложил мне переехать к нему уже через две недели.

Но как часто бывает в жизни, когда улучшается что-то в одной сфере, вдруг начинаются проблемы в другой. У меня случился очередной академический коллапс.