Поначалу других групп не было. А потом мы услышали о группе с названием Damned, потом о Jam. До этого мы уже встречались с людьми вроде Мика Джонса, но тогда еще без Clash.

А потом внезапно появились Clash. А за ними и другие группы.

Малкольм начал искать возможность заключить контракт с рекорд-лейблом. Одной из вещей, которую я узнал в последние годы и о которой в то время я понятия не имел, было то, что одной из причин, по которой Малкольм и Берни разругались, стало предложение Берни Морисом Оберстайном из CBS основать собственный лейбл и радиостанцию, о чем Малкольм и слышать не хотел. Именно поэтому Берни и ушел, чтобы сформировать Clash. Он пытался исправить то, что мы сделали неправильно — в результате они завоевали Штаты и стали большой группой.

Мик знал Берни Роудса. Малкольм уехал на пару недель и оставил Бернарда присмотреть за Pistols. Берни сделал вот что: он поговорил с Джоном и спросил о его мотивах, и то же самое спросил у Стива Джонса. Группа стала намного лучше за те две недели, пока Малкольм был в отъезде. Это очень разозлило Малкольма! Они по-настоящему разругались. В общем, Бернард захотел свою группу, и он работал с Миком Джонсом. Я был их самой яркой находкой с тех пор, как они работали вместе. Бернард говорил мне: «Я знаю, ты очень молод и еще должен ходить в школу, но мне кажется, что ты кое-что понимаешь». Он просто говорил: «Ты тот, кто теперь делает эту работу». Мы с Бернардом постоянно разговаривали, спорили в позитивном смысле, стараясь сделать группу лучше.

Так что в начале 1976 года мы собирали Clash в кучу, и мне было немного неловко за этих ребят. У нас был вокалист, просто имитация Мика Джаггера, и мы пытались от него избавиться.

В Джо Страммере было очень много энергии, и он был очень крутым. Когда он был в 101ers (которые были названы в честь его домашнего адреса), он одевался в костюм зутиз и выглядел так, словно вышел из конца пятидесятых. Его группа играла такой приемлемый, лязгающий, «телекастерного» типа рок, но они были ничего. Джо был просто чертовски сумасшедшим. Он на самом деле здорово двигался на сцене! Не мог не петь, даже если от этого бы зависела его жизнь, но выдавал такую энергию и всегда заканчивал выступление мокрый от пота. Он был заводным вокалистом. Другим таким парнем был Джон Лайдон, но он был в Pistols.

Джо Страммер всегда хорошо ко мне относился. Вообще-то он сделал несколько одолжений для нас. Он с 101ers были резидентами в пабе на Портобелло Роуд, и когда они стали играть по колледжам, он предложил это место нам. Когда мы играли с Патти Смит, я помню, как он плакал на наших плечах. Он был пьяный и говорил: «Я бы хотел, чтобы у меня была группа, как у вас, чтобы как банда». В конце концов, он такую группу и получил и все у него сложилось здорово!

Мы познакомились с Джо Страммером как раз перед тем, как он ушел из 101ers. Мы видели несколько раз его выступление с ними. Они были хорошей группой. Для него уйти от них было смелым поступком, но это было правильное решение. Иногда нужно сделать такой вот прыжок.

Та история о том, как мы встретились с ним в офисе по выдаче пособий по безработице — реальная история. Нас было трое: я, Пол и Вивьен Албертайн. Мы с Вив тогда встречались — я жил в ее сквоте на Дэвис Роуд. Арт-школа находилась вверх по дороге в Шепердс Буш. Я все еще был у своей бабушки, оставался там — я всегда туда в конце концов возвращался. Мы увидели Джо у офиса. Мы благоговели перед ним — мы не искали возможности его переплюнуть. Он стоял в очереди там, а мы стояли рядом. Был разговор, чтобы взять его в группу. Несколько раз мы с ним пересекались. Не было кого-то, кто мог бы занять место вокалиста. Мы подумали, что стоит спросить его. Мы не знали, как начать разговор. В конце концов, мы просто решили подойти и спросить, рискнуть.

Однажды вечером мы с Берни пошли на концерт 101ers и уговорили Джо прийти в мой сквот на Шепердс Буш. Мы с ним играли на гитарах какие-то вещи из репертуара 101ers. Он сказал: «Эй, чувак, мне нравится то, как ты играешь на гитаре». А я говорю: «Будешь играть?» Он сказал: «Ага», — и мы заполучили его в Clash.

Берни и Кит пошли спросить его в Golden Lion в Фулхэме, где играли 101ers. Они сказали ему: «Не хочешь прийти и познакомиться с ребятами?» Это крайне необычно, когда кто-то приходит на твой концерт и спрашивает, не желаешь ли ты уйти в другую группу. Явно у Джо все хорошо с интуицией, и он уже чувствовал перемены. Он видел Pistols и знал, что происходит что-то новое. Он видел нас в офисе, где выдают пособия, видел нас на улице, и знал, как мы выглядим. К тому времени у меня уже не было длинных волос. В общем, Берни дал ему сутки на раздумья, однако позвонил ему уже через восемь часов, и Джо сказал: «Хорошо, я согласен», — и пришел к нам. Мы просто ждали его звонка. Мы знали, что это сработает.

Мы репетировали на Дэвис-стрит. Стены комнаты были обклеены упаковками из-под яиц для звукоизоляции. Это была маленькая комнатка. Джо входит в комнату. Все было естественно — понимание было с самого начала. Мы начали играть одну из наших вещей, и все стало получаться. Кое-что он добавил от себя. Все сразу же заработало. Он стоит там, я стою здесь, Пол там, а там Кит — все в маленькой комнатке, и все реально получается.

Это была задняя комната паба. Было там примерно человек пятьдесят, пара панков — это было интересно, куда бы ты ни поехал, везде ты видел парочку панков в ранние времена. Потом их становилось все больше — они рассказывали своим друзьям. Это было большим делом.

Очень часто люди понимали все наоборот. Но, в общем, нельзя было понимать это неправильно; направление еще не определилось. Мы только начали понимать, чем это все может быть. Когда ты молод, ты думаешь обо всем после, в пост-сравнительном анализе! К тому времени, как со всем разобрались, все уже и кончилось.

Мы одевались в черное и белое. На паре из нас были галстуки, с частями костюмов. Это был панковский стиль — не лучшие костюмы, немного рваные, узкие, слегка разные. Мы довольно нормально одевались и в целом, прилично — может, дырка там, небольшой всплеск цвета здесь. Булавка-другая, не английские. Образ все еще формировался.

Кое-где мы были измазаны краской. Мы измазались в ней, когда пытались покрасить репетиционную комнату. Мы взяли краску в автосервисе, вниз по дороге. Берни что-то там мутил с гаражами, и он захаживал туда за краской. Мы стали раскрашивать все усилители в розовый цвет, и пока красили, перемазались. По-моему, это был наш первый образ. Еще Глен утверждает, что он участвовал в создании этого имиджа, потому что у него была пара штанов, расписанных краской а-ля Полок, так что надо отдать и ему должное. Стиль появился естественным образом благодаря Полу. Мы все были модниками, особенно я и Пол. Джо не в такой степени, но мы всегда подначивали друг друга.

В Black Swan я помню, как Джон сидел чуть ли не в миле от остальной группы с мрачным видом, а в другом углу сижу я, вдали от своей группы и тоже с мрачной физиономией. В общем, я иду к Лайдону и заговариваю с ним. Мы знаем друг друга, но мы типа не знакомы, потому что мы конкурирующие группы. Мы оба были из одной сцены, но мы знали, что были лучшими группами той сцены на тот момент. Я сказал: «После этого концерта я сваливаю». (Как оказалось, я ушел несколькими концертами позже, после шоу в Раундхаус.) «Не хочешь собрать группу, если Pistols когда-нибудь закончатся? Хотя, может сейчас так и не кажется — кажется, что вы будете следующими Beatles. Но если все это когда-нибудь изменится… И я ни в коем случае не хочу быть в группе со Стивом Джонсом».

Впервые я увидела Clash в Rehearsal Rehearsals в Кэмдене. После этого я уже никогда не была прежней. Я поняла, насколько для них важно забрызгивать краской свою одежду. Я вернулась домой и порезала всю свою одежду, забрызгав ее краской. У меня были вещи школьницы-хиппи. Я выглядела как чистенькая хиппушка с длинными волосами, и я подумала: «Блядь!» Я выглядела как лохушка, впервые одевшись в свои панковские шмотки. Я сделала их сама, и сделала, как умела, не очень грамотно.

Clash выглядели очень классно. Первый раз мы увидели Clash не на их концерте, а на выступлении Sex Pistols, и они вошли туда и очень круто выглядели. Единственным, кого мы знали, был Джо, и мы знали, что это новая группа Джо. Тогда еще Пол Саймонон не был в раскрашенных шмотках; он просто выглядел как очень хорошая версия нас, в такой же одежде, какую носили и мы. По их виду можно было сказать, что они группа. То же касалось и Sex Pistols — они выглядели настоящей группой.

Не было никакого запланированного образа. Это было в большей степени естественным делом. Берни дал нам правильное мировоззрение — это лучший способ объяснить все. Берни держал руку на всем. Текстов это не касалось — он нам не помогал писать тексты. Он не говорил нам, чтобы мы не писали песен о любви, как это принято считать — это упрощенная версия того, что было на самом деле. Он сказал нам писать о том, что мы знаем. Джо пришел из сквотов. Он всегда все подвергал сомнению в любом случае. Но Берни помог нам выложить все в правильном контексте. Берни помог нам сформировать себя.

Берни ненормальный, но, эй, нельзя отнять у Малкольма и Берни того, что они сделали. Что бы там люди ни говорили о Малкольме. Я люблю этого чувака. Он прикольный, несмотря на все взлеты и падения. Я беру и хорошее, и плохое, а этого было много! Это было в английском колониальном духе реинтерпретации идей. Это старая вещь: вы, ребята, в этом хороши. Малкольм видел грядущие перемены за милю. В любом случае, у хороших парней не бывает хороших идей.

Малкольм и Берни были одной породы люди. У них было знание контркультуры — именно поэтому эти люди так важны. Они могут видеть манифестацию идеи до ее музыкального выражения. Отсюда и эта увлеченность Малкольма ситуационистами — оттуда он взял много своих идей и слоганов. Вы не можете просто взять и вычеркнуть этих людей. Они дали панку глубину, немного херни. Панк был не просто разглагольствованием недовольной молодежи. За всем этим стоял метод, и он проявил себя во многом. Кто бы ни сказал эту фразу насчет того, что Pistols заставляют тебя захотеть биться головой о стену, а Clash дают тебе причину сделать это, он был абсолютно прав.