В сентябре 2013 года политикам США был послан весьма ясный и недвусмысленный сигнал. Два сенатора штата Колорадо, пытавшиеся законодательно ограничить применение огнестрельного оружия, были бесцеремонно отстранены от своих обязанностей по результатам внепланового голосования. Эта победа сторонников свободного ношения оружия стала особенно впечатляющей, если учесть, что прошло всего десять месяцев после стрельбы в начальной школе «Сэнди-Хук» (Ньютаун, штат Коннектикут), когда погибло 26 человек, большинство — маленькие дети. Более того, над Колорадо продолжал витать мрачный призрак массового убийства в школе «Колумбайн» (эта трагедия произошла на территории штата в 1999 году).

Всего через два месяца после отзыва двух сенаторов их коллега Эви Худак досрочно покинула свой пост — просто из-за того, что знала: она тоже находится под прицелом [507].

Колорадское голосование за отзыв сенаторов штата — очередное проявление могущества Национальной стрелковой ассоциации США (НСА) и ее союзников: они отлично умеют расстраивать планы тех, кто пытается им противостоять. Тем самым они посылают предупреждение тем, кто еще только задумывается о том же. Даже когда общественное мнение склоняется в пользу разумного регулирования (92% американцев, в том числе 87% республиканцев, высказываются за проверку прошлого всех покупателей огнестрельного оружия), НСА ухитряется снова и снова сдерживать силы, выступающие за ужесточение контроля над оружием и его владельцами [508]. Ассоциация бросается в атаку и выходит из сражения победительницей, даже когда ее позиции, казалось бы, наиболее уязвимы.

Почему же НСА продолжает побеждать? Можно было бы предположить, что она наносит столь сокрушительные удары благодаря грубой мощи своего хорошо финансируемого лобби. В конце концов, годовой бюджет ассоциации — 250 млн долларов, и она славится умением покупать голоса избирателей [509].

Но дело не только в этом. Двух сенаторов штата, которым угрожал отзыв, защищал сам Майкл Блумберг — миллиардер и мэр Нью-Йорка, самый влиятельный в стране сторонник более жесткого регулирования во всем, что касается ношения оружия [510]. Блумберг с легкостью превзошел НСА и ее союзников по расходам на эту битву, вложив в нее свыше 3 млн долларов, тогда как защитники Второй поправки инвестировали всего около 600 000. Кроме того, НСА не очень-то энергично организовывала акции протеста в ходе этого противостояния и мало себя проявляла в предшествующий голосованию период — вызывая большое недоумение у некоторых своих колорадских сторонников.

Хотя усилия ассоциации были не очень-то публичными, они сыграли решающую роль в ходе отзыва сенаторов. На протяжении многих лет НСА давала небольшие гранты (на общую сумму в сотни тысяч долларов) десяткам различных колорадских предприятий, учреждений и институтов — стрелковым клубам, тирам, природоохранным и охотничьим организациям вроде Ducks Unlimited («Утки без границ»), а также маленьким местным ассоциациям, выступающим за права владельцев оружия и формально не входящих в НСА. Этими вложениями ассоциация сплела целую паутину общественной деятельности на местном уровне, объединяющую стрелковую политику, стрелковую культуру, стрелковый бизнес. Представьте себе эту независимую, самоорганизующуюся общественную базу поддержки, официально не связанную с НСА, но действующую в соответствии с ее стратегическими интересами.

Именно из этого сообщества выдвинулись такие активисты, как Виктор Хэд, 28-летний водопроводчик, который вместе со своими друзьями и родными начал сбор тысяч подписей, чтобы запустить процедуру голосования за отзыв сенаторов штата, — после того как идея всплыла в сплоченном мирке онлайн-форумов владельцев стрелкового оружия. «Мы с братом стали в этом участвовать, потому что эти законы нас по-настоящему затронули, — заявил Хэд местному телеканалу Fox 31 Denver (один из филиалов сети Fox). — Вот откуда вся наша страсть. С нами работали только те волонтеры, для кого это был действительно важный вопрос. Они обходили местных жителей не ради денег» [511].

Адвокат Марк Глейз, опытный вашингтонский специалист по практической политике, управлял в то время блумберговской группой, которая боролась за контроль над оружием. Он отвечал и за организацию сопротивления этим попыткам добиться отзыва сенаторов. И он обнаружил, что его группу перехитрили.

Глейз объяснил нам, почему тактика НСА оказалась столь успешной: «Когда вы спускаете деньги “вниз” и позволяете людям делать с ними что угодно, этот метод дает важное преимущество: скорее всего, они будут расходовать средства именно так, как вы хотите. Так что в этой кампании по отзыву сенаторов НСА, казалось бы, практически не участвовала… Тем не менее получателям ее грантов хватало и денег, и уверенности в собственных силах, чтобы начать электоральную войну против этих законодателей — и спихнуть их с должности» [512].

Всё это — диаметральная противоположность стратегии Блумберга, во многом сконцентрированной на расходовании средств «вовне» (а не «внутри» — среди своих сторонников) и куда строже контролировавшей свою базу поддержки на местном уровне. Глейз отмечает: «Мы готовы платить организаторам акций и выделять гранты местным отделениям, но всё это делается в весьма узких рамках и очень серьезно контролируется».

Оглядываясь назад, Глейз вынужден признать, что ассоциация действительно уделяла внимание интересам своих сторонников. Когда НСА дала им свободу действий (и смирилась с тем, что в случае победы лавры ей не достанутся), люди смогли ощутить себя подлинными хозяевами движения. (Напомним еще разок: настоящее движение движется и без вашего участия.) Порицавшие ассоциацию за то, что она отстранилась от кампании по отзыву сенаторов, неверно истолковали ее стратегию. Ассоциация никуда не делась. Она просто решила, что добиться цели важнее, чем порекламировать свой бренд.

Блумберг вложил в кампанию большие средства, а НСА воспользовалась более ценной валютой, которую можно назвать упертостью. Давным-давно начав инвестировать в сеть таких людей, как Виктор Хэд, НСА была вправе рассчитывать на то, что в день голосования ее поддержит разношерстное, но сосредоточенное на одной цели сообщество, которое обратит это голосование в референдум о правах владельцев огнестрельного оружия. Задача НСА состояла в том, чтобы не мешать сообществу и обеспечивать лишь незаметное «прикрытие с воздуха» и небольшую институциональную поддержку — этого было достаточно, чтобы гарантировать победу. По словам Глейза, «хотя НСА напрямую почти не участвовала в кампании, ассоциация много лет подливала масла в огонь, и ее сторонники воспринимали законы об оружии гораздо ближе к сердцу, чем ее противники».

Чтобы выиграть голосование за отзыв колорадских сенаторов, НСА позволила своей нововластной базе сторонников проделать всю необходимую работу, а своему старовластному аппарату — сыграть лишь вспомогательную роль. Но, чтобы торпедировать законопроект Мэнчина–Туми (предлагающий ужесточить контроль над огнестрельным оружием и поддерживаемый президентом Обамой и его вашингтонскими союзниками), ассоциации требовалось применить обратную тактику — вывести на передовую свой старовластный бренд, а затем позволить подтянуться кавалерии, то есть своей общественной базе [513].

Поначалу законопроект казался вполне разумным и имел все шансы быть принятым. К тому же его выдвинули по следам трагедии в школе «Сэнди-Хук», и подавляющее большинство американцев поддерживало основной пункт предлагаемого закона — необходимость проверять биографии всех покупателей стрелкового оружия. Более того, законопроект выдвинули два сенатора, считавшихся рьяными сторонниками НСА, а не какими-нибудь жалкими пацифистами. Джо Мэнчин принадлежал к Демократической партии, входил в НСА и вырос в Западной Вирджинии — одной из цитаделей ружейной культуры США. Пэт Туми вообще был республиканцем.

Однако НСА сумела убедительно разгромить законопроект Мэнчина–Туми, прибегнув, вероятно, к самому страшному старовластному инструменту в своем арсенале. НСА решила выставить законопроекту «оценку».

Такие буквенные оценки (высшая — A, низшая — F) ассоциация ставит политикам исходя из того, как те голосуют по вопросам о правах владельцев стрелкового оружия. Отметка законотворца во многом определяется тем, кого НСА считает нужным наказать в предвыборный период, а кого — поощрить. До того, как Туми подал этот законопроект, его оценка стабильно держалась на уровне «А с минусом» [514].

Социолог Дуг Шон, проводящий много опросов общественного мнения, объясняет в своем подробном исследовании, посвященном тому, как НСА реализует свою власть: «Весьма показательно, что НСА отказалась “ставить оценку” предыдущему голосованию, которое как раз и выдвинуло законопроект на рассмотрение: эта инициатива набрала 68 голосов, намного больше необходимого количества. Однако после того, как ассоциация объявила, что намерена рейтинговать голосование по ключевой поправке о проверке биографии покупателей оружия, целых 14 сенаторов, которые перед этим выступили за то, чтобы законопроект был вынесен на обсуждение сената, отказались от его поддержки и проголосовали против поправки — в полном согласии со взглядами НСА» [515].

Система оценок, применяемая ассоциацией, может считаться современным аналогом большого пальца римского императора: если правитель желает кого-то пощадить, он обращает палец вверх, а если хочет кого-то обречь на смерть — указывает им вниз. В вашингтонских коридорах и вестибюлях можно услышать множество историй о тех, кто перешел дорожку ассоциации и заплатил за это очень дорого.

Но тут есть одна тонкость. Шон исследовал множество электоральных циклов последних пятнадцати лет и выяснил, что могущество ассоциации — в немалой степени блеф. НСА часто объявляет себя главной причиной победы кандидата, поддерживающего владельцев оружия, хотя он наверняка победил бы и так. То же самое она нередко делает в тех случаях, когда вкладывается в кампанию лишь минимально. Так, в 2012 году НСА сообщила, что одержала победу на пяти выборах, хотя во все эти электоральные процессы она вложила меньше ста долларов. Шон показывает: мало того, что НСА, вопреки распространенному мнению, отнюдь не вкладывает огромные средства в американские выборы (по этому показателю среди «внешних» заинтересованных групп она лишь примерно на 50-м месте), ассоциация даже не особенно эффективно вкладывает средства, когда делает это напрямую. НСА опирается на страх, раздувая свою «опасную» репутацию [516].

Однако эта угроза кажется еще мощнее и убедительнее благодаря использованию новой власти. Когда НСА понадобилось повлиять на голосование в конгрессе, она также задействовала энтузиазм («упертость») своих сторонников, чтобы ошеломить противоположную сторону. Хейди Хайткэмп (в ту пору — недавно избранный сенатор от Северной Дакоты) вспоминала, какому сильному давлению подвергались тогда политики: «Думаю, у меня всегда была репутация человека, который прислушивается к другим, который достаточно независимо мыслит, но уверен, что мнение избирателей все-таки надо учитывать» [517]. По словам сенатора, хотя в ее штате проходила масштабная кампания в поддержку этого законопроекта, среди звонивших ей в офис его противников «было по крайней мере в семь раз больше, чем сторонников».

Задумайтесь-ка над этой цифрой. По данным социологических опросов, более 90% граждан США поддерживают законы в духе предложенного Мэнчином и Туми [518]. Однако всех этих людей с легкостью побороли упорство и рвение тех, кто отстаивал права владельцев огнестрельного оружия.

Откуда вообще поступали все эти звонки?

Если вы входите в НСА, это означает не просто членство в политической организации: вы получаете материальную выгоду — например, скидки на страховые взносы, доступ к специальным персональным займам, пропуск в винный клуб. Всё начинается с детства: в официальном блоге НСА множество постов типа «Программы “Меткий стрелок”, которые понравятся вашему ребенку» [519]. Вы можете даже пробрести тостер, который будет выжигать на вашем хлебе знак НСА. И всё это — для «официальных» сторонников НСА, членов ассоциации. Их привлекают к участию в ее деятельности благодаря системе программ и мероприятий, позволяющей НСА успешно работать на протяжении десятилетий. А ведь НСА может черпать ресурсы и из сообщества своих «неофициальных» сторонников — куда более вольно устроенной экосистемы, состоящей из людей вроде Виктора Хэда: из них слагается общественная «культура стрелкового оружия», а когда потребуется, они выйдут на митинг или примут участие еще в какой-нибудь акции.

НСА рассчитывает на долгосрочную перспективу. Она выстраивает системы участия на местном уровне и создает петли обратной связи — и все это обслуживает далеко не только политические интересы ассоциации. Дженнифер Карлсон, пристально наблюдающая за деятельностью НСА, отмечает: «В этом противостоянии та сторона, которая выступает за ужесточение контроля над оружием, представляет собой политическое движение. Эти люди работают для того, чтобы изменить политику, касающуюся оружия. Вот чем они занимаются. А та сторона, которая выступает в поддержку прав владельцев оружия, меняет саму оружейную культуру, она действует изнутри индустрии, но она тоже представляет собой политическое движение» [520].

Именно сила оружейной культуры поддерживает ассоциацию на протяжении всех этих долгих лет. Говоря о руководителях ассоциации, Марк Глейз отмечает: «Раздувая националистические настроения и беспокойство о возможной тирании властей, они побуждают людей не только записываться в группы владельцев оружия, не только, следуя указаниям НСА, писать законодателям своего штата и голосовать против этих законодателей штата. Люди еще и покупают больше оружия, поскольку НСА убеждает их, что власти собираются лишить их права на это и вообще отобрать у них стволы» [521]. НСА создала столь влиятельное и объединяющее мировоззрение, что в кризисные моменты (как при массовых убийствах, о которых мы упоминали) она парадоксальным образом лишь делается сильнее. Покупается больше оружия, члены организации всё больше опасаются его конфискации, а значит, становятся еще более ярыми приверженцами идей НСА. Круг замыкается, причем входящие в него почему-то полагают, что участвуют в благом деле.

К тому же НСА, стремясь выстроить объединяющее мировоззрение, почти никогда не боится повысить ставки и подбросить своим сторонникам образ общего врага. В 2017 году ассоциация выпустила вербовочное видео, где даже не упоминалось огнестрельное оружие. Это был (как многим показалось) почти неприкрытый призыв к насилию против политических оппонентов Дональда Трампа и вообще против либералов. Закадровый голос вещал: «Единственный способ остановить это, единственный путь к спасению нашей страны и нашей свободы — побороть силу лжи с помощью крепко сжатого кулака правды» [522].

Опыт НСА может многому нас научить (хотя немало людей предпочли бы, чтобы это было не так). Механизм переключения между старой и новой властью в ней великолепно отлажен: лидеры ассоциации умеют задействовать старовластные тактические приемы и знают, когда нужно уйти с дороги и позволить нововластной волне смести все препятствия.

Команда Блумберга, несмотря на щедрое финансирование, общественную поддержку и разумные предложения, оказалась неспособна по-настоящему сплотить народ вокруг своей цели. Пока эта кампания считалась «блумберговской», ее трудно было присвоить кому-либо еще. А вот НСА демонстрирует редкостное умение: иногда она явно и недвусмысленно присутствует на общественно-политической сцене, однако в следующий момент бесследно исчезает. Поучительно, что после провала законопроекта Мэнчина–Туми неутомимый Блумберг произвел решительный разворот, запустив с помощью Purpose — организации, созданной Джереми, — кампанию Everytown («И мой город тоже») [523]. Он поставил перед собой задачу создать общенациональное движение, ориентированное на борьбу с оружейной угрозой и действующее на низовом уровне. В эту группу входит немало активисток, после трагедии в школе «Сэнди-Хук» организовавших местные отделения движения — под общим лозунгом «Матери требуют действий: американские владельцы оружия, образумьтесь!» [524]. Эти женщины обладают моральным авторитетом: они энергично выступают за безопасность своих детей (и тех сообществ, где они живут). Их протесты заставили некоторые крупные сети (например, Starbucks и Target) запретить посещение своих торговых точек с огнестрельным оружием. В последние годы кампания Блумберга, больше сконцентрировавшись на местных движениях, добилась нескольких побед: например, народные законопроекты о проверке биографии покупателей оружия были приняты в штатах Вашингтон и Невада [525].

Инициаторы кампании Everytown понимают необходимость сократить «разрыв в энтузиазме» между сторонниками ограничения прав на ношение оружия и защитниками этих прав. Судя по некоторым признакам, у них получается: так, после очередной массовой трагедии со стрельбой (на сей раз — в ночном клубе «Пульс» в Орландо) сторонники инициативы Everytown (их общее число к тому времени достигло 3 млн) за одну неделю 62 000 раз позвонили в сенат [526] — почти в восемь раз больше того количества звонков, которое сделали сторонники контроля над оружием за несколько месяцев, предшествовавших голосованию за законопроект Мэнчина–Туми (как мы знаем, он не прошел). Возможно, в грядущих битвах между командой Блумберга и НСА силы соперников окажутся уже не столь неравными.

НСА опирается на мощь, авторитет и ресурсы большой организации, черпая при этом энергию и творческий потенциал у общественного движения. Ассоциация смешивает два типа власти в огромном беспорядочном пространстве, где орудует много игроков. Следующая история показывает, как TED смешивает два типа власти, чтобы строить нечто более самодостаточное.