Костоправ вглядывался в дождливую ночную мглу, нервно крутя пальцами стебли. Снаружи фыркнул конь. А что, если воспользоваться темнотой, вскочить на одного из этих скакунов и умчаться прочь? Пятьдесят на пятьдесят, что не догонят.

Он взглянул на фигурку, которую сплел из травы. Величиной в два дюйма, она пахла чесноком. Пожав плечами, Костоправ швырнул человечка в дождь и достал горсть травы из кармана. Он сделал уже сотни таких фигурок. По ним можно считать время, проведенное здесь.

За спиной раздался мерный стук. Отвернувшись от темного окна, он медленно подошел к женщине. Где-то раздобыв инструменты оружейника, она уже второй день что-то мастерила. Похоже на черные латы. Но зачем они ей?

Она взглянула на фигурку лошади, которую тот плел.

– Достать тебе бумаги и чернил?

– А что, можно? – Он многое хотел бы записать – сколько себя помнил, вел Анналы.

– Можно. Не к лицу взрослому мужчине играть в игрушки.

Пожав плечами, он отбросил лошадку.

– Пора тебя осмотреть.

Она больше не носила балахон. На ней был тот самый костюм, в котором Костоправ увидел ее впервые, – из черной кожи, облегающий, но такого покроя, что невозможно понять, женщина перед тобой или мужчина. Костюм Душелова – так она его называла. Шлема пока не было.

Она отложила инструменты и с подозрением посмотрела на Костоправа, но выбранный ею голос звучал весело:

– Ты как будто расстроен.

– Так и есть. Встань.

Она подвинулась. Костоправ расстегнул воротник:

– Быстро заживает. Может, завтра сниму швы.

– Шрам будет очень заметен?

– Все зависит от силы твоих лечебных чар. Не знал, что ты тщеславна.

– Как все люди. Я женщина и хочу быть красивой. – Голос тот же, но уже без веселья.

– Ты и так красива, – сказал Костоправ без всякой задней мысли, просто констатируя факт.

Душелов была хороша собой. Как и ее сестра. После того как она сменила наряд, ее красота постоянно бросалась в глаза – и слегка бередила совесть.

Вдруг Душелов рассмеялась:

– Прочла твои мысли, Костоправ.

«Вряд ли, – подумал он. – Если бы прочла, они бы тебя не обрадовали».

Но она прожила много лет и неплохо изучила людей. Человеческий облик и поведение – для нее открытые книги.

– Что ты мастеришь?

– Доспехи. Скоро мы наберемся здоровья и отправимся в путь. Вот тогда повеселимся.

– Не сомневаюсь. – У него кольнуло в груди.

Он в самом деле был почти здоров. И вопреки ожиданиям никаких последствий ранения не замечал. Даже начал выполнять физические упражнения.

– Мы здесь оводы, любовь моя. Фактор хаоса. Моей дражайшей сестрице и таглиосцам ничего о нас не известно. А эти косолапые Хозяева Теней знают, где я, но не подозревают о твоем существовании, как и о нашем хирургическом сотворчестве. Для них я не более чем жужжащая в темноте муха. Вряд ли им придет в голову, что я способна вернуть себе прежний облик. – Она погладила Костоправа по щеке. – Я куда более практична, чем ты думаешь.

– В самом деле?

Она сменила голос на мужской; тон был жесткий, деловой и даже вызывающий.

– У меня повсюду глаза и уши. Ни одно слово, произнесенное теми, кто меня интересует, не будет пропущено. Недавно я отвлекла Длиннотень, и он не заметил, как Ревун посетил Тенекрута и разорвал нити управления.

– Проклятье! Теперь Тенекрут бросит все силы на Дежагор!

– Он просто-напросто притворится, будто все осталось по-прежнему. Осада Дежагора ему ничего не дает. Гораздо важнее сейчас укрепить свою позицию. Он прекрасно понимает, что Длиннотень уничтожит его, как только перестанет в нем нуждаться. Однажды они сцепятся. Вот тогда мы и порезвимся – будем подначивать драчунов, пускай рвут друг дружку в клочья. Возможно, после этой свары не останется ни Длиннотени, ни Тенекрута, ни Ревуна. Только мы с тобой да наша империя. А может быть, вселившийся в меня дух направит мою энергию в другое русло. Не берусь гадать, но одно сказать могу: игра будет интересной.

Костоправ слегка покачал головой. Как ни трудно поверить, все это может оказаться правдой. То, что ее планы несут гибель тысячам, а миллионам – горе, для нее не важно. Это просто интересная игра.

– Вряд ли я тебя когда-нибудь пойму.

Она захихикала, как легкомысленная девица. Но ни легкомысленной, ни девицей назвать ее было нельзя.

– Сама себя не понимаю. И давно уже оставила всякие попытки. Это только отвлекает.

Игры, игры… С раннего детства – манипуляции и козни, причем исключительно забавы ради. Наивысшее удовольствие – наблюдать, как раскручивается интрига и пожирает намеченную жертву.

Единственный раз она потерпела фиаско – когда попыталась сбросить сестру с трона. Да и то нельзя назвать это полной катастрофой, потому что Душелов чудом осталась жива.

– Скоро сюда придут адепты Кины, – сказала она, – и будет лучше, если они нас не застанут. Давай переберемся в Дежагор, устроим там небольшую суматоху. Надо успеть к тому моменту, когда Тенекрут решит, что пора ему сделать собственный ход. Наверняка это будет интересное зрелище.

Костоправ не понял, что она имела в виду, но вопросов задавать не стал. Он привык к ее манере говорить загадками. Когда Душелов хотела, чтобы до него дошло, она высказывалась по существу. Давить на нее бесполезно; остается лишь надеяться, что в свое время она все объяснит.

– Уже поздно, – сказала она. – На сегодня хватит. Пошли спать.

Он недовольно заворчал. От одной мысли о сне его бросало в холодный пот. Сон – это почти наверняка очередной кошмар.

Знал бы Костоправ способ скрыться от ворон, он бы рискнул и попробовал сбежать.

– Не спишь? – четверть часа спустя, когда они лежали в темноте, спросила Душелов.

– Ага.

– Холодно здесь.

– Угу.

Здесь всегда было холодно. Он частенько засыпал, так и не согревшись.

– Почему бы не перелечь ко мне?

От такого предложения его пробил озноб.

– Не думаю, что стоит.

– Хорошо, в другой раз, – рассмеялась она.

Засыпая, он размышлял о том, как ей удается всегда оставлять за собой последнее слово. Сказать, что ему снились кошмары, – ничего не сказать.

Внезапно он проснулся. Лампа горела, Душелов о чем-то тихо беседовала со стайкой ворон. Похоже, разговор шел о событиях в Таглиосе. Она казалась довольной.

Костоправ снова погрузился в сон, так и не разгадав, что это все означает.