Смедз глядел на Талли, сидевшего за столиком напротив. Кузен твердо решил напиться, но все еще был трезв как стекло. Эти мертвецы! Как страшно! И люди, гнавшиеся за ним в ночи! И костры на юге, в которых сгорают тела умерших от холеры! А по улицам грохочут сапоги, по ночному городу рыщут солдаты и разлетаются слухи об их жутких делах. В такое время трудно себя убедить в том, что опасаться нечего.

Солдаты тоже боялись, если не все, то многие. Недавно сюда пришло несколько «Ночных хищников», чтобы поговорить с капралом, а потом вся компания двинула наружу, и, судя по физиономиям, эти люди ждут больших неприятностей.

– Город катится к чертям, – сказал Смедз.

Ему тоже было не по себе.

Трясущийся от страха Талли кивнул:

– Кабы я знал, чем все обернется, сказал бы: пошел он на хер, этот клин.

– Все имеет свою цену, родственничек. А большой куш уж точно никому не достается даром.

– Ага. Я не думал, чем все обернется. Не предвидел, что мир сойдет с ума, что соберется огромная толпа желающих заполучить клин и готовых ради этого убивать напропалую. Что за дрянь это пиво? Совсем по шарам не шибает.

– Наслаждайся тем, что есть. – Откуда ни возьмись появился Рыба – осунувшийся, измотанный. – Может, пиво только здесь и осталось. – Он тяжело плюхнулся на стул. – Я сделал все, что мог. Теперь остается только ждать и надеяться.

– Что там вообще творится? – спросил Смедз. – Почему солдаты всполошились?

– Хватают мятежников, собираются утром казнить целую толпу. Это вызовет взрыв, который распахнет городские ворота.

– А если не распахнет? – спросил Талли.

– Тогда нам кранты – рано или поздно нас найдут. Методом исключения. – Рыба глотнул из кружки Смедза. – Выше нос, ребятки. На нашей стороне холера. Может, она доберется до них раньше, чем они до нас.

– Вашу мамашу!

– Обязательно нужно поспать.

– Шутишь?

– Хотя бы попытаться. По крайней мере, не маячить на виду. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон.

Через две минуты Смедз крепко спал.

Он так и не понял, что его разбудило. Солнце уже встало. Талли и Рыба тоже. И ушли.

Отчего-то Смедза пробрала дрожь. Он выскочил в общий зал, там было пусто. Сообразил, когда направился к выходу.

Тишина. Гробовая. Он бы решил, что оглох, если бы не собственные шаги и скрип отворяемой двери.

На улице все стояли и глядели в сторону городского центра. Чего-то ждали.

Долго ждать не пришлось.

Ноги ощутили раньше, чем услышали уши. Вслед за чудовищной дрожью неслась лавина ярости. И рев – почти как ураган.

– Начались казни, – сказал Смедзу Рыба. – А я боялся, что ведьмы подожмут хвост.

Рев нарастал, накатывал, как будто весь город вдруг решил, что больше не в силах терпеть произвол и тиранию.

Волна пронеслась по улице мимо «Черепа с костями», взметнув людей, точно палую листву. Спохватились матери, кинулись загонять детей в дома. В едином кровожадном порыве мужчины двинулись к центру. Вооруженных было мало – в повальных обысках серые конфисковали все, кроме кухонных ножей.

Смедз решил, что удел старого пердуна – это как раз для него. Ни малейшего желания участвовать в бунте.

Рыба тоже не рвался в бой. Талли дернулся было, но быстро остыл.

На улице многим людям хватило благоразумия. Ярости, как и холере, подвержены не все. Но обе, прежде чем уймутся, снимут богатый урожай.

Рыба увел Смедза и Талли в «Череп с костями» и усадил за стол:

– Ничего не делаем, только ждем. Слухи сами до нас дойдут. Если будем уверены, что появился хороший шанс, двинем к стене. Смедз, иди собери мешок. Все, что нужно для похода.

– А как насчет клина? – шепотом спросил Талли.

– Ничего ему не сделается.

– Твою же мать! Да где он, в конце концов?

– Смедз, иди за вещами. Талли, я не знаю и знать не хочу. Смедз его спрятал там, куда никто не сунет нос, и это меня вполне устраивает.

Уходя, Смедз чувствовал спиной злобный взгляд Талли.

Первая стая слухов красноречивей рассказала о лютости человеческого рода, чем о его же благородстве.

Видя надвигающуюся толпу и зная, что она в отвратительном настроении, отряд, которому досталась роль палача, не прекратил расправу. После первой же казни на него обрушился свирепый натиск, и солдаты ответили таким же яростным контрударом. Погибло восемьсот человек, прежде чем прибыли охваченные паникой, плохо управляемые подкрепления. В сражении пало еще несколько тысяч гражданских и не одна сотня военных, прежде чем удалось опрокинуть толпу. Убегающие бунтовщики прихватили немало трофейного оружия.

Все Весло покрылось мелкими и средними очагами восстания. Где серые были слабы, там на них и нападали.

Толпа пыталась штурмовать Гражданский дворец. Мятежников отогнали, но они оставили после себя россыпь пожаров. Один безнаказанно бушевал несколько часов.

Громадная толпа атаковала полк, выдвинутый на защиту южных ворот. Там всплыла уйма захваченного оружия. Толпа расправилась с полком, но не одолела привратную стражу и не смогла взобраться на стену. Расставленные там лучники вскоре рассеяли смутьянов.

Старик ни разу не позволил Талли или Смедзу выйти из гостиницы.

С наступлением темноты на улицах прибавилось хаоса и буйства. Избиваемые войска утрачивали дисциплину, срывали злость на ком попало. Молодежные банды жгли, рушили, грабили. Кое-кто не упустил возможности свести давние счеты. Сказалась и высочайшая в мире плотность населения колдунов. Эта публика не пожелала остаться в стороне. Чародеи решили объединиться и уничтожить самых опасных соперников.

Они сбились в толпу и пошли охотиться на Осеннюю Паутинку и Паучью Шелковинку. На этот раз штурмующим удалось прорваться, они перебили отряд телохранителей. Одна из близнецов была ранена, а может, и убита. Похоже, весь центр Весла был охвачен огнем. Вместе с новостями распространялось сущее безумие. Складывалось впечатление, что в городе все воюют против всех.

Колдуны разделились и накинулись друг на друга.

Прежде хаос не особо посягал на окрестности «Черепа с костями». Но сейчас он подкрадывался, давая знать о своем приближении грохотом, треском, звоном и воплями.

– Здесь нам оставаться нельзя, – сказал Смедз.

Рыба удивил его тем, что не стал спорить.

– Ты прав. Надо убираться, пока не поздно. Берем хабар, и ноги в руки.

Талли слишком испереживался, чтобы упрямиться.

Задержавшиеся в гостинице жильцы тупо смотрели, как они выскальзывают за дверь один за другим.

Без особых приключений за полчаса они добрались до полуразрушенного подвала не далее чем в сотне ярдов от места гибели Тимми Локана и укрылись в темноте. Охватившее город безумие нисколько не интересовалось той частью Весла, которую уже обглодало до костей воинство Хромого.