В Весло мы спустились глубокой ночью, но Душечку и остальных искали до середины дня. Нашли только благодаря колдовскому нюху Боманца. Они оказались не там, где им полагалось нас ждать. В ходе поисков я наткнулся на двух парней, знакомых по тем временам, когда мы с Вороном жили в Весле, и они едва не заболтали меня до смерти. В городе больше нечем было заниматься, кроме как точить лясы.

– Не нравится мне все это, – сказал Ворон, когда нас вел по улице волшебный нюх Боманца. – Сюда столько людей набилось, а наружу им уже не выбраться. Наверняка запасы тают, вот-вот начнется мор. Созрело для мятежа местечко. Будь сейчас разгар лета, уже бы испарилось на жаре терпение горожан. Что нам известно о близнецах?

Он разговаривал не со мной. Когда дело касается колдунов и колдовства, я никого и ничего не знаю, кроме того, что мне очень хочется быть от всего этого подальше.

– Ничего о них не слышал, – ответил Боманц, – и это совсем не странно. Госпожа пригнала сюда всю свою свору.

– А коль до драки дойдет, ты справишься с ведьмами?

– Даже не собираюсь выяснять.

Я заметил на двери нарисованную на двери белую розу.

– Гляньте-ка!

Мои спутники глянули. Другие прохожие тоже смотрели, но явно не желали, чтобы их заметили за этим занятием.

– Молчун! – прорычал Ворон. – Вот же сраный урод! Это он ее подговорил свалять дурака!

– Чепуху молоть не надо, – попросил я. – Кому и когда удавалось склонить Душечку к тому, чего она делать не желала?

Ворон поворчал и умолк. Потом поворчал снова.

Боманцев нос унюхал искомое укрытие, и мы, повозившись с паролями и отзывами, спустились в подвал, где держала совет Душечка с горсткой уцелевших мятежников. Выглядела эта публика не слишком представительно – поскребыши, они и есть поскребыши.

Ворон что-то буркнул, он тоже не впечатлился. Сообщил о результатах нашего визита в Курганье.

Доклад не занял и минуты, хоть мой приятель и разговаривал жестами. Затем Душечка ознакомила нас с ситуацией в Весле, и пока она этим занималась, я потерял минутам счет.

Ворон пожелал узнать, какого хрена она разрисовала город розами. Душечка ответила, что не делала этого. И никто из ее команды не имеет отношения к акции. А поскольку розы до ее прибытия не появлялись, она решила, что в городе ее кто-то узнал и теперь некие заговорщики пытаются расшевелить народ.

У Душечки не было никаких подтверждений этой версии, показавшейся мне сомнительной. Узнавший сразу помчался бы за наградой – конечно, если он не сочувствует ее движению. Голова Белой Розы стоит дорого, да и у Молчуна она не дешевая, и даже за братьев Вертунов можно выручить сумму, способную надолго скрасить жизнь.

У Ворона были примерно такие же мысли, как у меня. Но он не собирался спорить с Душечкой, лишь спросил, как продвигаются поиски серебряного клина.

– Никак, – ответила она на языке глухонемых. – Мы топчемся на земле, которую уже просеяли сквозь мелкое сито другие охотники, и зря глотаем их пыль. За теми из них, кого опознали братья по движению, наблюдают наши маленькие союзники.

Боманц поинтересовался именами. Список был длинный, и полдюжины участников уже успели выбыть по причине смерти.

– Знаешь кого-нибудь из них? – спросил Ворон.

– Нет. Но я же долго отсутствовал. Вот что интересно: похоже, Башня не следит за тем, что здесь творится. Клин притянул к себе всех потрошителей ежей, гадателей по чайным опиткам – всех, у кого есть хоть капля амбиций. Ведьмы – народ ненадежный, да близнецы и не скрывают, как они собираются воспользоваться представившимся шансом. Такие слухи разносятся быстрее, чем хлопок в ладоши, и они уже должны были достичь Башни. Почему сюда не прибыл кто-нибудь из настоящих тяжеловесов, чтобы укоротить эту парочку?

– У них нет летучих китов, – предположил я. – Были ковры, но давно накрылись.

– У них есть другие средства.

Что толку строить догадки, когда нет шансов получить верный ответ?

Ворон поинтересовался, как наши конкуренты ведут поиски клина. Может, причина их неудач в том, что они взялись за дело не с того конца?

– Паучья Шелковинка и Осенняя Паутинка, – ответила Душечка, – снова и снова устраивают повальные обыски. Еще они провоцируют других охотников разыскивать людей, которые украли клин и принесли его в Весло, и наблюдают.

– С чего вы взяли, что эта пакость еще здесь? – спросил я.

– А почуять слабо? – спросил Боманц. – Духман еще тот.

– Можешь определить, где она лежит?

– Очень приблизительно. Похоже, где-то на севере. Сектор порядка ста тридцати градусов, и мне его никак не сузить. – Он пояснил сказанное жестом. – Такая уж натура у этой штуки – до предела усиливать зло вокруг себя. Кто бы ей позволил игры с хаосом, если бы мог легко найти по запаху? Она неразумна, но реагирует на темные эмоции, питает их, как и амбиции их обладателей. Единственный способ добраться до людей, которые принесли клин из Курганья, – узнать, кто в интересующее нас время отсутствовал в городе, а по возвращении вел себя странно. Обычно усиливается склонность потакать прихотям.

Все это Душечке еще раньше объяснил Молчун. Она ответила Боманцу:

– Все-таки должен быть какой-то способ, – буркнул Ворон.

– Его уже придумали Паутинка с Шелковинкой, – сказал один из местных парней. – Их стараниями город набит подлым людом – рано или поздно воры должны запаниковать и как-то себя выдать.

– Глупо, – усмехнулся Ворон. – Все, что нужно ворам, это спрятать в воду концы, если такие остались, и посидеть тихо.

– Наверное, именно этим они и занимаются. – И парень рассказал о какой-то гнусной хвори под названием «черная рука».

Когда пытались выяснить ее источник, след оборвался. Почти сразу после того, как близнецы запечатали город, был зарезан подцепивший эту пакость лекарь. Споры насчет источника все еще идут, но многие склоняются к мысли, что «черную руку» принес в Весло человек, случайно дотронувшийся до клина голыми пальцами. Он обратился за помощью к целителю, тот заразил других пациентов, и болезнь распространялась, пока солдаты не выловили всех занедуживших.

– Близнецы держатся за эту версию, – сказала Душечка. – Есть свидетели смерти лекаря, убийц было двое. Но их не удалось опознать или хотя бы описать.

Местный житель перечислил другие версии и добавил, что никто из задержанных страдальцев не причастен к похищению клина – в этом близнецы убедились. А следовательно, в городе прячется парень, которого подлечил целитель. Этого-то парня и разыскивает большинство охотников.

– Может, и прячется, – сказал я, – а может, дружкам хватило ума спровадить его на шесть футов под землю.

Похоже, до этого никто из моих собеседников не додумался. Есть у добрых людей такое свойство – всех кругом считать добрыми.

– А что насчет розы? – спросил я. – Если не ваши их рисуют, то кто? И для чего?

– Это явная подстава, – сказал Ворон. – Если поймаем мазилок, возможно, продвинемся в поисках.

– Парень, не учи папу любить маму, – посоветовал говорливый подпольщик. – Мы всех наших отправили на улицы – народ успокаивать и вопросы задавать. Ночью все места, где могут появиться розы, будут под надзором. Кого поймаем – мигом притащим сюда и заставим ответить.

Я устроился в сторонке покемарить, а напоследок спросил:

– Спорим, что никого вы сюда не притащите?