Бесшумный, как сама смерть, Пес Жабодав пробрался в монастырь. Летучие киты умчались на север, исчезли за горизонтом, бросили все, когда судьба их врагов висела на волоске. Это бегство изумило монстра, но все же не настолько, чтобы он впал в ступор. От раздумий о случившемся его отвлекала тысяча ран и ушибов.

Он миновал развалины и спустился в подземелье, где застал монаха за разрушением лепнины. Щелчок челюстей – и нет вредителя, хотя ничего спасти уже было нельзя.

Жабодав склонился над бочкой, уставился на плавающую в масле голову. Соображал он медленно, но здраво, и спустя некоторое время пришел к правильному выводу. Необходимо решить очень важный вопрос: есть ли хоть малейший смысл и дальше действовать в союзе с откровенно обезумевшим, не поддающимся никакому контролю существом?

Голова бодрствовала, смотрела, понимала – и была совершенно беспомощна. Хромой, не будучи по натуре вдумчив и чуток, не осознавал иронии происходящего. Едва ли не самый сильный и опасный колдун на свете в одночасье сделался безобиден, как новорожденный младенец.

Взгляд сверлил Пса, словно голова хотела во что бы то ни стало донести некую крайне важную мысль. Но слабая безмолвная связь, что была между ними прежде, пропала.

Пес Жабодав схватил голову зубами и, пыхтя, вынес из монастыря. Подыскал для нее местечко, которое казалось надежным, спрятал и захромал прочь, сторожко озираясь.

Надо все начинать с нуля, а он понятия не имеет, где набрать исполнителей для порученных ему задач. Знает только, где искать бесполезно. На севере Хромой и Жабодав не оставили после себя ничего, кроме руин и костей.

Зато теперь можно не торопиться. Никто не подгоняет Жабодава. Он будет просто жить, пока не столкнется с тем, кто окажется сильнее его.

Пес был уверен, что ему принадлежит все время в мире.