Погожим утром Смедз вошел в «Череп с костями». Когда глаза попривыкли к сумраку, он заметил в самом темном углу, за крошечным столиком на двоих, Тимми Локана. Сначала показалось, Тимми просто сидит и таращится на перевязанную кисть. Приблизившись, Смедз увидел, что глаза у парня зажмурены и влажно блестят щеки.

Смедз уселся напротив.

– Я тебе говорил, к лекарю сходить надо? Сходил?

– Ага.

– И что?

– Слупил с меня два обола, сказал, не понимает, в чем причина и как с этим быть. Разве что руку отрезать. Даже боль не унял.

– Лекарь не помог – колдун поможет.

– Назови лучшего в этом городе, мне его услуги по карману.

– Не «его», Тимми, а «ее». То есть «их». Осенняя Паутинка и Паучья Шелковинка – самые крутые ведьмы из Чар, они только что прибыли.

Собеседник не слушал.

– Тимми, я перед кем тут распинаюсь? Две бесовки, прямо из Башни. Приехали нынче ночью. Они должны выяснить, что случилось в Курганье. Завтра или послезавтра примут под начало батальон «Ночных хищников» и отправятся туда. Слухи – по всему городу.

По-прежнему Тимми не подавал виду, что воспринимает слова Смедза.

– Не доходит, что ли? Они припрутся в Курганье и обнаружат, что кто-то возился с деревом. И рассвирепеют.

Скрежетнув зубами, Тимми сказал:

– Хорошая выйдет реклама.

– Ты о чем?

– Рыба говорит, вычислить нас никак невозможно. Конечно, при условии, что будем сидеть в норке и держать язык за зубами. А тем временем слушок обойдет всех колдунов. Кое-кто заинтересуется и явится сюда за клином. Ну а мы задерем цену.

Смедзу эта идея с самого начала не нравилась. Чертовски опасно. Но остальные, даже Рыба, не сомневались, что дельце можно обтяпать без малейшего риска. Зря они забыли, что маги – народ ушлый, их хлебом не корми, дай кого-нибудь обдурить, просто развлечения ради.

«Это всего лишь сделка, – твердил Талли. – Мы продаем, они покупают и уходят с товаром. Все довольны».

Вот же дерьмо! Довольны все, как же! На белом свете не счесть колдунов, а волшебных серебряных клиньев – раз-два и обчелся. Маги наперегонки помчатся к товару – никто не захочет, чтобы клин достался не ему, а конкуренту. И тот, кому посчастливится купить, уж непременно постарается убраться подальше да как следует замести следы.

Талли знай молол чушь, и Смедза это все пуще беспокоило – ничем не пронять упрямца, даже убойным, казалось бы, доводом, что никто никогда не слышал о честном и порядочном колдуне.

– Вроде я знаю парня, который полечит тебе руку. – Смедзу припомнилось, как одна из его тетушек говорила о живущем на Южной стороне чародее – якобы он и честный, и порядочный, пока ему платят без обмана.

Отворилась дверь с улицы, хлынул свет. Смедз обернулся и увидел капрала с парой приятелей из «Ночных хищников». Капрал дружелюбно помахал рукой. Пришлось ответить взаимностью, чтобы не показаться грубияном, и немного задержаться в гостинице, не то окружающие подумали бы, что уйти Смедза заставило появление серых. Он рассказал Тимми о колдуне, с которым водила знакомство тетушка.

– Так что, рискнешь к нему обратиться?

– Да я теперь хоть к черту обращусь.

– Ну, так пошли.

Колдун оказался невелик ростом, упитан, со щечками-яблочками и жидкими седыми волосами, торчащими во все стороны. К посетителям он вышел со счастливой улыбкой, будто всю жизнь только их и ждал. Стало ясно, почему тетушка прониклась симпатией к этому субчику. Она была такая злобная и склочная, что даже слепая собака ее не ждала дома, разве что очень хотела на улицу.

Переговоры Смедз взял на себя – не желал, чтобы Тимми, спеша избавиться от боли, выболтал лишнее.

– У него вся рука чернеет – какая-то зараза, должно быть, – сказал Смедз.

– А болит-то как – страсть! – пожаловался Тимми.

Это что, плаксивая нотка? Странно, вроде Тимми Локан не нытик.

– Что ж, давай посмотрим, – предложил колдун.

Он положил руку Тимми на рабочий стол, тонким и острым ножом разрезал повязку. Хлопоча, толстяк улыбался и болтал, а когда убрал бинт, произнес:

– И правда, неважно выглядит.

Смедз не сказал бы, что неважно. Он бы сказал, что препаршиво. Разбинтованной руку он видел аж неделю назад, за это время потемнение расширилось втрое, захватило всю ладонь и поползло на тыльную сторону кисти. Вдобавок образовался отек.

Колдун наклонился к руке, понюхал:

– Интересно… Обычно зараженная плоть дает сильный запах. Ну-ка, сынок, зажмурься.

Тимми подчинился, и толстяк потыкал в его кисть иголкой:

– Что чувствуешь?

– Только слабые нажатия. Ой!

Это игла ткнулась в непораженную кожу.

– Странно. Очень и очень странно, сынок. Я в жизни ничего похожего не видел. Попробуй-ка расслабиться.

Колдун прошел к шкафу и достал вычурную медную штуковину, в собранном виде оказавшуюся кольцом диаметром в фут, на шести восьмидюймовых ножках. В это кольцо он поместил растопыренную пятерню, а в полые торцы ножек бросил по щепотке и капнул по капле каких-то снадобий, сопровождая эти действия неразборчивым бормотанием. Полыхнуло, повалил зловонный дым.

В кольце замерцал воздух, как над раскаленной солнцем мостовой. Туда уставился колдун. Смедз тоже наблюдал и не замечал никаких перемен, вот только улыбка вдруг сошла с пухлого лица, а за ней и румянец.

– Парни, во что это вы впутались? – просипел колдун.

– А? Ты о чем? – спросил Смедз.

– И как же я сразу не догадался?! Самый настоящий мистический смрад. Но мыслимое ли дело, чтобы обыкновенный паренек коснулся того, что замарано самой сущностью зла? Того, в чем течет кровь Тьмы? Должно быть, это сильнейший фетиш… потерянный в незапамятные времена и лишь недавно вернувшийся в мир… Нечто совершенно необыкновенное и потому неизвестное в наших краях… Парни, вы кто? Грабители могил?

Тимми таращился на свою руку. Смедз выдержал взгляд колдуна, ничего не сказав.

– Раскопав то, что вызвало хворь, вы никаких законов не нарушили. Но лучше сообщить о случившемся имперским посланникам, иначе увязнете в этом дерьме с головой.

– Ты можешь ему чем-нибудь помочь? – резко спросил Смедз.

– Не могу. Тому, кто изготовил отравившую твоего друга вещь, я не гожусь даже в подметки. А надо быть даже не ровней этому магу, чтобы исцелить ожог; надо быть гораздо сильнее. И вдобавок иметь в своем распоряжении тот тлетворный фетиш – не изучив его, нельзя найти действенный метод лечения.

«Твою же мать! – мысленно выругался Смедз. – И где прикажешь искать того, кто сильнее самого Властелина? Нет, это дохлое дело».

– Стало быть, вылечить не берешься. Но хоть что-нибудь ты можешь?

– Могу удалить некротизированные ткани.

– А на человеческом языке?

– Ампутировать руку. Если прямо сейчас, то по запястье. С решением лучше не затягивать. Когда потемнение доберется до больших костей, нельзя будет предсказать, как далеко оно распространится и с какой быстротой.

– Тимми, что скажешь?

– Руку резать? Не дам!

– Слышал, что он сказал?

– Слышал! Эй, колдун, а у тебя есть что-нибудь от боли? Чтобы я мог хотя бы нормально соображать?

– Можно наложить блокирующее заклятие, но его хватит ненадолго, а потом заболит еще сильнее. Так что решайся поскорее, приятель. Чем дальше, тем труднее будет справляться с болью. Дней через десять спятишь от нее.

– Что ж, и на том спасибо, – проворчал Смедз. – Давай, успокой его, чтобы мы могли нормально поговорить.

Колдун сыпал порошки, бормотал, делал магические пассы. На глазах у Смедза Тимми расслаблялся, даже вяло улыбнулся наконец.

– Готово? – спросил Смедз. – Вставай, Тимми. Пора в путь.

– Надо снова перевязать, – сказал маг. – Подозреваю, эта хворь может передаваться при соприкосновении. Породившее ее зло было достаточно сильным для этого.

У Смедза сжались в комок внутренности, когда он попытался вспомнить, касался ли больной руки Тимми. Вроде не касался…

В паническом нетерпении дождавшись Тимми за дверью, он спросил:

– Старик Рыба до кожи дотрагивался, когда перевязывал?

– Нет… Никто не дотрагивался. Только этот лекарь пальцем ткнул пару раз.

– Гм…

Услышанное Смедзу не понравилось. Он вообще не любил, когда все усложнялось. Пытаешься распутать – и становится только хуже.

Надо перетереть с Талли и Рыбой. Нетрудно догадаться, чего хочет Талли: выманить Тимми из города и прикопать с перерезанной глоткой.

У Талли змеиная душа. Его злоба только и ждет, когда ей дадут волю.

Пожалуй, не стоит откладывать встречу. Лучше собраться прямо сейчас. Вот только как получить свою долю с вырученного за клин? Твою же мать…

– Тимми, надо бы тебе отдохнуть, может, даже надраться. А еще хорошенько подумать. Что бы ты ни решил, я тебя поддержу, но помни: ты можешь навлечь беду на всех нас. И стерегись Талли. Когда он нервничает, к нему лучше спиной не поворачиваться.

– Смедз, я же не дурак. Не повернусь спиной к Талли, даже когда он спокоен. Попробует меня тронуть – будет ему очень неприятный сюрприз.

А вот это уже интересно.

Смедз прикинул, что ему самому тоже надо кое-что решить. Город под завязку набит серыми, их начальники вот-вот узнают о похищении клина из Курганья, так не пора ли сделать ноги и затеряться там, где никто не додумается искать? И не пора ли как-то распорядиться клином? Тайник в «Черепе с костями» – не самое надежное место. У Смедза уже возникла толковая идея на этот счет. Можно получить своего рода гарантию безопасности, если все устроить самостоятельно, не делясь замыслом с остальными.

Проклятье! Как же ему тошно, когда ситуация усложняется…

На сходняке пришлось крепко поспорить с кузеном – у него с каждым днем убывало здравомыслия.

– Да чтоб тебя! – возмутился Смедз. – Да кем ты себя возомнил? Бессмертным? Неприкосновенным? Талли, тут кругом чертовы серые. Заинтересуются тобою – на части разберут. А потом отдадут Паутинке с Шелковинкой, чтобы обратно собрали. Этим-то ты все расскажешь без утайки. Но что бы ни рассказал, им будет мало. Ты у нас герой, да? Думаешь, тебе нипочем методы допросов, которым эти упыри учились в Башне?

– Смедз, чтобы меня допрашивать, надо сначала поймать.

– Я считаю, пора отсюда валить. И уже десять минут пытаюсь тебе это втолковать.

– А, черт! Да понял я, о чем ты трындишь, – надо сбежать и забиться в какую-нибудь вонючую задницу вроде Лордов…

– Ты правда надеешься не попасться? После того как они выяснят, что им нужно искать?

– Да как они выяснят?

– Откуда мне знать как? Зато я знаю другое: эти ведьмы – не олухи безмозглые с Северной стороны. Они из Чар. Такие, как мы, для них – легкая закуска. Лучший способ не попасться им в лапы – убежать как можно дальше.

– Смедз, никуда мы не убежим, – уперся рогом Талли.

– Если хочешь сидеть и ждать, когда тебе саданут молотом по лбу, – пожалуйста, меня устраивает. Но из-за твоих проблем с самолюбием я помирать не собираюсь. Оно конечно, было бы неплохо продать клин и разбогатеть, но дыба и могила этого точно не стоят. Мы даже покупателя найти не успеем, и у меня огромное желание сбыть товар первому попавшемуся – лишь бы развязаться со всем этим.

Спор продолжался, жаркий и бестолковый; Рыба и Тимми пытались быть арбитрами в нем. На себя Смедз злился едва ли не больше, чем на Талли. Было у него паршивое подозрение, что он лишь зря сотрясает воздух, а на самом деле в решающий час не рискнет порвать с кузеном. Талли – не бог весть какое сокровище, но все же родня.