Глава 7

– Они уходят!

Контуберния стражников застыла в другом конце переулка, но при виде нас дала деру, не намереваясь вступать в схватку. Послышался четкий приказ декана отступать, он повторил его несколько раз. Я с недоумением переглянулся с Рутом, который растерянно пожал плечами, как и я, не понимая, что происходит. Почему стражники вдруг отступили, а не предприняли попыток задержать нас?

Нарок и Митрид было бросились вслед за отступающими, но я остановил своих ликторов.

– Пусть уходят! – заверил я.

– Но они уйдут, Спартак! – вскричал Нарок, нехотя останавливаясь.

Митрид вовсе изверг поток ругательств и от плеча рубанул спатой по бревну, лежавшему рядом со стойлом. Лошади испуганно заржали, а лезвие меча ликтора вошло на добрые два пальца вглубь дерева, застряв там. Митриду пришлось изловчиться, чтобы достать его оттуда. Ликтор сопровождал все это еще более изощренным, самым отборным матом, который мне только приходилось слышать в этих землях.

– Пусть уходят, – повторил я более жестко, чтобы Нарок услышал меня.

– Почему ты решил их отпустить? – Митрид высвободил лезвие из бревна, но никак не мог успокоиться. Красный, словно вареный рак, гладиатор подбежал к своему коню и принялся развязывать узел, чтобы высвободить жеребца.

– Успокойся! – как можно спокойнее сказал я.

– Тогда объяснись! – всплеснул руками Нарок.

– У меня нет никакого желания вляпаться в засаду, а если мы бросимся за ними, то угодим прямо туда! – заявил я. – У меня на руках раненный, рисковать впустую я не могу!

Нарок задумался, кивнул и только теперь опустил свой меч. Митрид молча продолжил свои безуспешные попытки отвязать своего коня. Руки гладиатора от волнения тряслись, поэтому я, не задумываясь, перерубил узел, освобождая ликтора от ненужной работы. Мой Фунтик, как и еще четверо наших скакунов, стояли у стойл, готовые к дороге. Гай Арт-младший сделал все как положено и подготовил лошадей в путь. Времени не было. Я не знал, насколько был подкован местный начальник караула и сталкивался ли он с чем-то подобным ранее, но первое, что сделал бы в подобной ситуации лично я, так это перекрыл все выезды из Беневента для группы рабов. Учитывая, что начальником стражи здесь был Арт, опытный ветеран римского легиона, я был готов ручаться, что сейчас на выезде из города уже стоят контуберния или две римских солдат. Декан, говоривший со мной в каупоне, наверняка блефовал, когда говорил, что начальник караула тупо стянет к заведению брата весь городской караул и этим отрежет все наши пути к отступлению разом. Нет, ключевые посты в городе не могли быть брошены. Похоже, Арт вполне трезво рассудил, что три контубернии справятся с горсткой рабов, но перестраховался на случай непредвиденного форс-мажора. Вести о разгроме контуберний в городской забегаловке, вкупе со смертью Гая Арта, его сына и собственного племянника Марка Кагата, заставят начальника караула поднять Беневент на уши, действовать более решительно. Все это были предположения и гипотезы, для подтверждения или опровержения которых у меня не было доказательств. Независимо от действий городской стражи, я решил, что вернее всего будет попытаться вырваться из города по уже знакомой дороге, той, через которую мы попали в Беневент. Пусть эта дорога была центральная, но плутать, искать другие дороги и варианты у меня не было никакой возможности. Не хотелось заблудиться среди узких городских улочек, а по итогу оказаться в западне. Мы оседлали жеребцов и тут же пустили коней в галоп. Рут взял на себя ответственность следить за Тукраном, помог гладиатору взобраться на коня. Коня Тукрана было решено оставить в стойлах. Речи о том, чтобы гладиатор передвигался верхом самостоятельно, не было. Тукран все время молчал, но главное – был в сознании. За время, пока продолжался наш разговор, Рут успел наложить на рану Тукрана повязку и остановил кровотечение, но в ближайшие часы рану следовало обработать как следует, если мы хотели, чтобы ликтор остался жив. Было бы наивно полагать, что Тукран выдержит тяжелый переход к Риму, но я тешил себя надеждой, что, выбравшись из Беневента, мне удастся прижечь рану и обработать, чтобы дать гладиатору возможность побороться за жизнь. Силы покидали Тукрана, как бы ни крепился гладиатор, каким бы невозмутим ни казалось его лицо, я понимал, что шансы Тукрана выжить складывались из тысячи и одного фактора.

– Пошел, пошел! – я подогнал Фунтика, конь чувствовал мое напряжение и сопротивлялся.

Я первым выскочил на широкую улицу, выводившую из переулка, в котором пряталась каупона Арта, и направил Фунтика к выезду из города. За мной устремились Рут, Нарок и Митрид. Настал полдень, на улицах Беневента было многолюдно. Люди шарахались в стороны при виде нашего небольшого отряда. Было от чего. Перепачканные в крови, с мечами наголо, мы распугивали прохожих, которые разбегались с криками по переулкам, прятались за прилавками с фруктами, мясом и ювелиркой. Кто-то замирал от ужаса, прижимался к стенам домов, провожал наш небольшой отряд совершенно безумным взглядом. Я видел в лицах людей страх и отчаяние. Слухи о Каннах успели добраться до Беневента, и горожане всерьез опасались за участь своего города. Нарок с Митридом не церемонились и отталкивали зазевавшихся, вставших в ступор горожан, которые затрудняли нам путь. К стыду беневентцев, никто из них не остановил нас, хотя у многих из них было оружие в домах и стоило им сплотиться в один кулак, перегородить нам путь, как у моего отряда не осталось бы ни единого шанса. Но единственное, на что были способны эти люди, – это звать стражу, да и то лишь тогда, когда наш отряд оставлял за собой поднятую пыль дороги, а мы больше не представляли для горожан никакой опасности. Выглядело это жалко и отвратительно. Я представлял, что здесь произойдет, заявись в эти края латифундийские беглецы, в отличие от нас представляющие реальную угрозу. Рим, знаменитый своими легионами, во многом державшийся на их могуществе, в разрезе представлял из себя жалкую, обреченную картину. Республика начала гнить изнутри.

Впрочем, интересовало меня другое. Я не видел, куда подевался отряд стражников, бежавший от нас из переулка. На какую дорогу свернули караульные и как быстро они сумеют донести вести о нашем приближении. Надеяться на оплошность начальника караула я не имел никакого права, поэтому смотрел в оба, готовый в любой момент принять бой.

– Они хотят прихлопнуть нас на выезде! – крикнул Митрид, озвучивая мои мысли.

– Умоются юшкой, – прорычал Рут, который никак не мог прийти в себя после стычки в каупоне и ранения Тукрана.

Я промолчал. Вернее всего было предположить, что Арт стягивал к выездам из города все свои силы, а отряд, встретивший нас в переулке у каупоны, послали, чтобы разузнать, куда мы двинемся дальше и в какое место придется удар. Так начальник караула мог собрать свои силы в кулак. Вопрос был в том, каким резервом обладал Арт и что мы могли с этим сделать? От этих мыслей неприятно засосало под ложечкой. Как мы теперь, уже вчетвером, прорвемся через заставу на выезде? Ответы придется искать на месте, я был полон решимости оставить за собой дорожку, пропитанную кровью римлянина. Мысль об этом приводила меня в бешенство, заставляла подгонять Фунтика. Возможно, следовало успокоиться, взять себя в руки, но… Кровь смывается только кровью.

Впереди показался перекресток, сразу за которым начиналась вымощенная камнем мостовая, ведущая к выезду из Беневента, на Аппиеву дорогу. Оттуда хорошо просматривался выезд из города, и если бы начальник караула решил перекрыть нам все возможные пути, то именно сюда он стянул бы стражу в первую очередь. Стоило проявить осторожность. Я перевел Фунтика на шаг, вскинул руку, призывая остановиться ликторов. Нарок, Митрид и Рут затормозили коней, которые только-только привыкли к взятому темпу, недовольно заржали и замотали мордами. Застонал Тукран, все время державшийся мужественно.

– Что-то не так, Спартак? – Нарок подскакал ко мне.

– За поворотом выезд из города, если стража поставила заставу, то она будет здесь, – пояснил я. – Хочу знать, с чем мы имеем дело, прежде чем высунуть свой нос.

Нарок кивнул в ответ. Объясняться такому опытному войну, как Нарок, впрочем, как и любому из моих ликторов, не имело никакого смысла. Прежде чем вылетать с шашками наголо к выезду из города, нам следовало понять с чем мы имеем дело. Если мы хотели не просто схватиться с римлянами, но выиграть, стоило понять, какой маневр для атаки следует выбрать и чего ожидать от врага. Бросься мы сломя голову к заставе на выезде, и нас могли в упор расстрелять пилумами прежде, чем мы развяжем рукопашную. Верхом на лошадях, без щитов, какой-либо защиты, мы были отличной мишенью для римлян.

Мои мысли прервали крики одного из горожан, при нашем виде принявшегося звать стражу.

– Караул! На помощь! Грабят! Убивают! – мужчина на вид пожилого возраста с пышными седыми усами носился словно угорелый вдоль улицы на перекрестке и размахивал руками над головой. Явно не в себе, горожанин был не на шутку перепуган.

Понимая, что он может выдать нас, я взглянул на Митрида, коротко провел пальцем вдоль шеи, беспокойного мужчину следовало заткнуть. Митрид спешился, в два прыжка оказался рядом с бедолагой и перерезал несчастному горло. Однако это стало грубым просчетом с моей стороны. Горожане, прятавшиеся за лавками и выжидательно наблюдающие за происходящим, с криками бросились прочь с улицы в рассыпную. Митрид было вскинул спату, чтобы отправиться в погоню за дюжиной беневентцев, но быстро оставил эту затею. Как известно, у страха глаза велики. Удирающих со всех ног горожан было не догнать. Да и ни к чему, кроме череды кровавых расправ, действия Митрида привести не могли априори. Улица опустела, вот только страже теперь было известно наше местоположение, при желании Арт мог отрезать наши пути к отступлению уже сейчас, стоило начальнику караула поставить зажимы в виде подведенных к улицам у перекрестка контуберний, чуть ниже и чуть выше места, где располагались мы. Но время шло, Арт предпочел не рисковать и не отвел войска от заставы. Я спешился, подбежал к угловому дому, выглянул из-за стены, поманил за собой ликторов.

– Вам стоит на это посмотреть! – сказал я.

– Что там? – спросил Нарок.

– Сейчас ты все увидишь сам, – сообщил я.

Ликторы выглянули из-за стены, перед ними, как и передо мной минутой ранее, открылся выезд из города. Посмотреть было на что. Десятки стражников укрывшись за стройным рядом плотно сомкнутых щитов, блокировали выезд. Сразу за живой стеной из щитов стояли пару контуберний, вооруженных пилумами. Узкое пространство выезда было хорошо защищено, прорваться, рассчитывая на авось, вряд ли представлялось возможным. Начальник караула твердо вознамерился не выпускать наш небольшой отряд из города. Сейчас он выжидал, наблюдал за нами, склоняя меня первым сделать шаг.

– У кого какие мысли? – Нарок как-то совсем нездорово хихикнул.

– Что-то ничего не приходит в голову, – заявил Митрид.

Рут, губы которого были плотно сжаты, промолчал. Гопломах представлял собой один сплошной комок нервов, трогать его сейчас было не лучшей затеей.

– Нам не прорваться, – констатировал я.

– Поворачиваем? – спросил Митрид.

– Куда? – я покосился на ликтора.

– Думаю, в городе найдется другой выход! – выпалил он. – Не здесь, так мы прорвемся там!

– Кто тебе сказал, что «там» будет лучше? – оскалился Нарок. – Да и где это твое «там», а, Митрид?

Митрид пробурчал что-то нечленораздельное в ответ, но не стал спорить, возможно, поняв, что его идея не столь хороша, как могла показаться на первый взгляд. Стража наверняка ожидала, что мы бросимся удирать из Беневента прочь, и неприятным сюрпризом для нас станет застава. Раз так, то заставы были расставлены на всех выездах. Я знал это, не раз прокручивал в своей голове и не собирался ставить сделанные мною выводы под сомнение. Сейчас же я сказал все это вслух.

– Ты прав, но… – Митрид замолчал и, не находя слов, всплеснул руками.

– Лучше думай, как теперь выбраться отсюда! – прошипел Нарок, выглядывая из-за стены.

– Что, если бросить лошадей и увильнуть из города вне выездных ворот? – предложил Митрид.

– Паршивая затея! – вздохнул Рут, впервые заговоривший с тех пор, как мы покинули каупону Гая Арта.

Гопломах попытался снять с лошади Тукрана, но ликтор открыл глаза и покачал головой.

– Я сам, – процедил он.

Стиснув зубы, Тукран спешился, держась одной рукой за бок, а другой рукой за коня. Некоторое время он стоял недвижимый, потом подошел к стене дома, опустился наземь, закрыл глаза. Он дышал часто, повязка, наложенная Рутом, сделалась багрового цвета. Между пальцами ликтора, которыми он сжимал рану, сочилась кровь.

– Если затея паршивая, предлагай свою, а не молчи! – наконец сказал Митрид.

Я мысленно согласился с Рутом, назвавшим паршивой идею Митрида. Мы действительно могли бросить лошадей и попытаться покинуть город в обход ворот. В Беневенте существовала тысяча и одна лазейка, а подобные тропы в изобилии знали местные жулики и воры. Найти одну из таких дорожек, тем более воспользоваться ею, вряд ли стало бы для нас сложностью. Более того, мы действительно сумели бы ускользнуть прямо из-под носа Арта, как делали это воришки и жулики, но что с того? Без лошадей и провианта мы очень скоро были бы загнаны преследователями, отправившимися в погоню верхом на лошадях. Минусом стала бы потеря времени, которое потом нам было попросту не наверстать. Да и тащить на своем горбу раненого Тукрана было сродни безумия. Идея Митрида на первый взгляд заманчивая, фактически оборачивалась большим мыльным пузырем. Впрочем, критиковать чужие предложения было проще всего. Необходимо было искать собственные варианты, способные помочь нам выпутаться из сложившейся ситуации.

После нескольких минут жарких споров ликторы уставились на меня.

– Какие мысли у тебя, мёоезиец? – спросил Митрид.

– Как нам выбраться из этого болота? – спросил Нарок.

– Есть решения? – вторил Рут.

Решения не было. Выезды из Беневента были заблокированы, городская стража ожидала нашего нападения и готова была удержать нас. Приходилось признаться, что я просчитался. Литий Арт загнал нас в тупик, особо ничего не предпринимая для этого. Я слишком уверовал в свои силы, собственную неуязвимость. Вспомнилась старая, хорошая поговорка, которую не раз приходилось слышать в прошлой жизни. На бога надейся, но сам не плошай. Так и есть, чересчур много я отводил случаю, надеясь, что ситуация каждый раз должна вывести меня из схватки победителем. Что же, то, что не удалось сделать Помпею, Крассу и Лукуллу, лучшим полководцам древности, теперь удастся сделать обычному начальнику караула Беневента Литию Арту. Вот тебе и злая насмешка судьбы.

– Так что скажешь? – отвлек меня от размышлений Митрид.

– Я скажу, что понятия не имею, что делать дальше, – раздраженно ответил я. – Устроит тебя такой ответ?

Митрид, явно не ожидавший услышать эти слова, замолчал.

– Никогда не избегал и не буду избегать сражения, плевать, сколько их там по ту сторону! Двадцать? Тридцать? Да хоть легион! – с пренебрежением бросил Нарок.

Митрид, воспринявший слова Нарока на свой счет, взбеленился.

– Одно слово Спартака, я один выйду против всей стражи Беневента и скрещу клинок с Литием Артом лично!

Как это бывало прежде, между ликторами завязался горячий спор. Разговаривали на повышенных тонах. Я не вмешивался, мне было нечего сказать. Никаких весомых аргументов, способных разбавить спор гладиаторов, у меня попросту не было. Я оперся спиной о стену дома, сполз наземь, уселся рядом с Тукраном. Голова предательски закружилась.

Тупик.

Рут что-то пытался доказать спорившим Митриду и Нароку. Никто не знал, что делать дальше… Отведенное нам время медленно, но верно истекало. Что же… Пожалуй, единственное, что мы могли сделать сейчас, – выйти и принять бой. Других вариантов не было. Я уставился на лезвие своего гладиуса, который все это время держал в руках, набираясь мужества сказать все это вслух, как вдруг почувствовал на своем запястье чью-то руку. Это была рука Тукрана. Гладиатор, не смотря свой удручающий вид, держал меня крепко, как будто от этого зависела его жизнь.

– Спартак, – выдавил он.

Я поймал на себе его взгляд, совершенно тусклый, но преданный. Выглядел он откровенно паршиво, и я аккуратно накрыл своей ладонью его руку.

– Извини, брат…

– Не стоит, мёоезиец! – прервал меня ликтор. – Не стоит. Просто послушай меня. Я слышал ваш разговор.

Я кивнул. Тукран продолжил не сразу, слова давались ему с трудом. Он сильнее сдавил рану, лицо его исказилось от боли.

– Я клялся тебе в верности и не забуду свою клятву! – зашептал он.

– Ты сполна выполнил свой долг… – я попытался успокоить своего ликтора, но Тукран сжал мою руку еще сильнее.

– Ты не имеешь права погибнуть здесь! Ты должен вырваться из города! – прошипел он.

– Тукран, мы не сможем никуда уйти, – как можно мягче заверил я гладиатора. Лоб ликтора покрылся испариной, Тукрана бросило в жар, а судя по тому как тряслась его рука, тело пробивала лихорадка.

Тукран не захотел слушать, решительно мотнул головой.

– Отступайте, я останусь здесь и прикрою. Митрид прав…

Я решительно убрал руку своего ликтора, которой он держал мое запястье.

– Мы будем прорываться через выезд, увы, но другого пути у нас нет!

Я не успел понять, что произошло, потому что в следующий миг острие сики ликтора оказалось у моей шеи. Несмотря на то, что у гладиатора практически не было сил, Тукрану удалось застать меня врасплох. Я так и остался сидеть на месте. Тукран, покрытый испариной, бледный, медленно продолжил.

– Выслушай… – процедил он. – Если это единственный способ заставить тебя заткнуться и слушать, я не побрезгую им! У меня нет сил спорить и что-то доказывать, но клянусь, я перережу тебе глотку. Ты готов слушать, мёоезиец? Я не позволю, чтобы наше дело бесславно погибло в проклятом городишке!

Ничего не оставалось, как коротко кивнуть. Лезвие сики Тукрана упиралось в мое горло, не похоже, чтобы ликтор шутил. Я не знал, как реагировать на его поведение, но понимал, что Тукран вряд ли до конца отдает отчет своим действиям и может всерьез навредить мне. Самое лучшее сейчас было действительно заткнуться, выслушать гладиатора. Убрать кинжал, лезвие которого касалось моего горла чуть выше кадыка, я не успел бы при всем желании, а что творилось в голове Тукрана, я не мог даже предполагать. Однако не успел я понять, что произошло, как Тукран убрал сику и тут же всадил ее в землю между своих ног.

– Митрид прав, единственный выход спастись – найти обходные пути вне выездных ворот. Я никуда не пойду, Спартак. Я останусь здесь и прикрою ваше отступление, – ликтор запнулся, сильнее сжал свою рану и сдавленно зашипел, заглушая боль.

– Ты перегибаешь…

– Дослушай! – выпалил ликтор.

Признаться, мне стоило сил, чтобы делать вид, будто ничего не произошло. Будь обстоятельства иными, я не оставил бы все как есть и Тукран получил бы по заслугам. Но сейчас что-то заставило меня сдержаться, выслушать ликтора. Он смотрел на меня своими полными боли глазами.

– Пожалуйста… – добавил он.

– Продолжай, – сказал я, показывая, что готов слушать.

– Я отвлеку римлян, Спартак, вы отступите, покинете город, – глаза Тукрана сузились.

– Что ты задумал? – сухо спросил я.

– Я нагоню вас за Беневентом!

– Тукран…

Ликтор усмехнулся, на миг мне показалось, что его глаза какие-то совершенно отреченные, безжизненные, смотрят сквозь меня.

– Бойся жить, а умирать не бойся, Спартак, – прошептал он.

Я вздрогнул от этих слов. Наконец взгляд гладиатора прояснился, он вновь смотрел на меня.

– Я заманю их в дом и подожгу, мёоезиец. Все получится!

Ликтор продолжил свою речь, и, надо признаться, чем дальше он говорил, тем больше интереса вызывали его слова. Он хотел укрыться на верхнем этаже здания, заманить в него контубернии городской стражи и поджечь дом.

– Как ты выйдешь из огня? Ты спалишь себя, Тукран! – прошипел я.

– Я не идиот и не собираюсь умирать, но я не позволю, чтобы сегодня в нашем деле была поставлена точка! – слова причинили гладиатору боль, он запнулся и продолжил с трудом. – Встретимся за Беневентом, у городских ворот, обещаю.

Я смотрел на него внимательно. В сердце неприятно кольнуло. Ситуация казалось безнадежной, но Тукран показывал из нее выход. Стоило все это взвесить и переварить. Ликтор сильнее сжал мою руку.

– Ступайте, я справлюсь. Обещаю, – заверил он.

– Уходим! – выкрикнул я.

Минутой ранее сломанная дверь за моей спиной захлопнулась. Теперь она держалась на добром слове. Рут стоял на входе, вставил два пальца в рот, громко свистнул. Сначала с одного, а затем с другого конца улицы появились Нарок и Митрид, следившие за тем, чтобы в переулке не появилось лишней пары глаз.

– Получилось? – спросил Нарок.

Я вместо ответа бросил ликтору свернутую тогу белоснежного цвета и плащ. Свои тоги получили остальные. Мы переоделись в совершенно новые красные плащи поверх белоснежных тог. Окровавленные после схватки в каупоне порванные тряпки, выданные нам Гаем Артом, было решено оставить в здании небольшой лавки барахольщика. Думается, торговец тряпками не был против. Да и вряд ли он мог что-то возразить. Старик, с перерезанным горлом, с кляпом во рту, лежал под лестницей, уводящей на второй этаж. Нарок был категоричен, когда обещал старикану знакомство с гладиусом, если тому вздумается звать стражу. Вздумалось, у меня же не было времени кого-то уговаривать или убеждать, старик сам выбрал свою судьбу.

Переодевшись, мы напоминали собой самых обыкновенных зажиточных беневентцев, нежели кучку восставших гладиаторов. Мечи, висевшие в ножнах на поясе, надежно прятались за складками тог и плащами, поэтому заприметить нас среди остальной массы горожан было не так-то просто. Я рассчитывал именно на такой эффект. Гладиаторы, довольные своим внешним видом, принялись отвешивать в адрес друг друга колкие шуточки, но я быстро свел все разговоры на нет. Если я хотел, чтобы план начал приносить результат, следовало убраться отсюда как можно скорее, времени любоваться собой у стен ограбленной лавки не было. Дабы слова не расходились с делом, я бросился в конец улочки, откуда только что появился Митрид, и, выйдя на перекресток, перешел на шаг. Несмотря на то, что дело происходило на отшибе Беневента, на ней встречались отдельные группы горожан. Если мы хотели сбросить с себя хвост и не привлекать никому не нужное внимание, то должны были ничем не отличаться от остальных. Тогда появлялся шанс, что затеянное нами пройдет гладко и без задоринок. На шаг перешли остальные ликторы, которым, несмотря на мои опасения, шла одежда горожан, в ней они смотрелись весьма гармонично.

– Ты уверен, что Тукран справится? – шепнул Рут, не находивший себе места с тех пор, как мы оставили ликтора одного на перекрестке, выводившем к заставе Арта. Вместе с Тукраном остались наши лошади и провиант.

– Другого выхода у нас нет, – ответил я.

– Есть дурное предчувствие, мёоезиец, – гопломах то и дело поправлял свой плащ, боясь, что его спата, превосходящая по размерам мой гладиус, станет заметна для окружающих.

Я промолчал. Продолжать спор, когда вокруг тебя снуют десятки горожан, было не лучшей затеей из возможных. Гопломаху не нравилась затея от начала и до конца, но другого выхода у нас действительно не было. Тукран убедил меня, что лезть на рожон, на заставу начальника караула, значит безоговорочно проиграть. С ликтором согласились остальные, когда мы продолжили разговор впятером. Да и сам Тукран не собирался умирать, по крайней мере я заставил себя в это поверить.

Митрид с любопытством покосился на меня.

– Знаешь, куда идти дальше?

На какой-то миг мне захотелось придушить ликтора собственными руками. Я, как и он, был в Беневенте впервые и не знал, куда могут завести тропы города, а уж тем более понятия не имел о потаенных лазейках, ведущих за городские стены. Но, как известно, дорогу осилит идущий. Мы медленно продвигались вдоль оживленной улицы, стараясь ничем не выделяться из массы горожан, как и все толкаясь, чтобы пробраться через толпившихся у лавок покупателей, получая точно такие же толчки. Никто не церемонился, и, похоже, никому из этих людей не было дела до того, что происходило на выезде из города прямо сейчас. У каждого из беневентцев была своя жизнь, пусть маленькая, но своя. Проблемы города казались им чем-то далеким, имеющим мало общего с их настоящим. Впрочем, я не исключал, что слухи о появлении мятежников в городе и весть о жестокой расправе над контуберниями городской стражи в каупоне Гая Арта еще не успели добраться в этот район. Беневент был достаточно крупным городом, каждый житель которого был с головой погружен в свои собственные проблемы. Впрочем, сложившаяся ситуация только играла нам на руку. Лично я видел в происходящем тактическую безграмотность Лития Арта, который отчего-то не стал объявлять в Беневенте комендантский час и не пустил по улицам города патрули. Впрочем, начальник караула вполне резонно считал, что мы заперты на перекрестке.

С этими мыслями я резко повернул на показавшийся впереди переулок, ответвлявшийся от главной и петлявший между домов. Ликторы свернули следом. Не оглядывались, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания, но видя, с каким безразличием на лицах снуют туда-сюда горожане, я понимал, что никому из беневентцев нет совершенно никакого дела до нашей небольшой группы. Узкий переулок уходил вниз, после чего вновь разветвлялся.

– Куда мы идем? – вновь спросил Нарок, который мало того, что чувствовал себя не в своей тарелке, вынужденный прятать клинок под складками тоги и плащом, так еще и терялся в догадках относительно наших ближайших перспектив.

В ответ я покачал головой, приложил к губам большой палец. У стен тоже могли быть уши, дома здесь находились на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Не хотелось, чтобы наш разговор был подслушан. Любителей нагреть ухо, извратить услышанное и получить лишнюю монету в Беневенте, как и в любом другом городе, было хоть отбавляй. Мы свернули на следующую точно такую же узкую улицу, где встретили в усмерть пьяного горожанина, сидевшего у стены и проводившего наш отряд отреченным взглядом. Рут было остановился рядом с ним, возможно, желая спросить у того, как добраться до городской окраины, но на гопломаха лишь уставились два ничего не выражающих глаза. Пьяница что-то невнятно пробурчал и уронил голову на грудь. Жулики и воры, которых я рассчитывал встретить на городских задворках, решили залечь на дно. Уж до кого, а до них, несомненно, добрались вести о переполохе среди городской стражи. Приходилось рассчитывать на свои силы, я решил, что разумнее всего будет двигаться в одном направлении, поэтому шел к северу. Мы огибали узкие, почти что безлюдные улочки, изредка перекидывались пустыми, ничего не значащими фразами. Я нервничал, понимал, что время поджимает, а Тукран вряд ли сумеет долго водить начальника караула за хвост. Соли добавлял Рут, настроенный крайне скептически.

– Он не справится, Спартак, – покачал головой гопломах. – Тукран еле стоит на ногах, что он сделает?

– Он сказал, что сумеет их задержать, у меня нет оснований ему не верить, – отрезал я.

– Может, тебе невдомек, что он не в себе? – Рут покосился на меня. – Нам следовало остаться и обсудить, что он будет делать и как, а не бросать его!

– Уж извини, времени в обрез! А я имею дурную привычку верить своим людям!

– У него жар, с дуру еще не то можно наплести! – всплеснул руками гопломах. – Тоже мне!

Я уже в который раз заставил себя завернуть спор. Возможно, гопломах был прав, я совершил промах, когда поверил Тукрану на слово, не убедившись, что за словами ликтора стоит план, но что было говорить об этом теперь? Поворачивать назад поздно, время не повернешь вспять, ничего не изменишь. Оставалось надеяться, что Тукран, словам которого я поверил от начала и до конца, приберег в кармане козырь, а не бросал в воздух высокопарные фразы. Я не хотел, да и не имел права перекладывать на плечи своего ликтора ответственность за судьбу восстания, но как бы пафосно это ни звучало, Тукран сам взвалил эту ответственность на себя. Не придумай ликтор ничего, так все пропало. Возможно, именно эта мысль не давала покоя Руту. Что если гопломах подсознательно видел большие шансы в прорыве через заставу стражников на пресловутом перекрестке на въезде, а уж только потом заботился о судьбе нашего брата?

С такими мыслями я свернул в еще один переулок, коих за нашей спиной осталось не меньше дюжины. Мы с Рутом, зацепившись языками, немного отстали от идущих впереди Митрида и Нарока, поэтому первым на новый переулок вступил Митрид. Ликтор вдруг остановился, попятился, вскинул руку.

– У нас гости! – прошептал он, потянулся к клинку на поясе.

– Что случилось?

– Стража!

– Сколько их там?

Я, не дожидаясь ответа, схватился за рукоять гладиуса, выглянул из-за стены дома. В самом конце, через несколько домов, мне удалось разглядеть городскую стену, опоясывавшую Беневент по периметру. Недалеко от стены на корточках у одного из домов сидели двое стражников, беззаботно игравших в кости. Рядом с ними лежали их клинки и щиты. Понятное дело, стражники не заметили нас и с головой были погружены в свою игру. Другое дело, что эти двое делали тут, тогда как все основные силы беневентской стражи были стянуты к выездам.

– Что это может значить? – спросил Митрид.

– А я говорил! – Рут сжал кулаки и со всего маху въехал по стене, содрав кожу на костяшках.

– Ничего еще не произошло! – я хлопнул гопломаха по плечу, стараясь успокоить.

– Что они тут делают, Спартак? У Тукрана ничего не вышло! – прошипел он.

– Говори за себя! – фыркнул Нарок.

Рут раздосадованно отмахнулся и с головой ушел в свои размышления. В одном гопломах был прав. С какого бока не подойди, но в моей голове совершенно не укладывалось, что эти двое стражников могли оказаться здесь случайно. Для начальника караула было бы оплошным вот так просто разбазаривать свой людской резерв. Безусловно, эти двое имели четкий приказ, преследовали одним им известные цели. Пожалуй, ближе всего к ответу оказался Нарок.

– Думаю, здесь лазейка, которую мы с вами ищем, – усмехнулся он.

– Если тут лазейка, здесь бы поставили целую контубернию, – возразил Митрид.

– Зачем? Начальник караула думает, что мы пойдем на прорыв, – пожал плечами Нарок.

Я мысленно согласился с доводами своего ликтора. Начальник караула действительно думал, что мы намерены прорываться из города силой. Наличие у нас лошадей, провианта, которых мы не собирались бросать, а также донос контубернии, сторожившей нас, отряд у входа в каупону, все это говорило «за» наш прорыв и не предполагало других вариантов. Но стража перестраховывалась. Умно, стоило признать, что Арт пошевелил мозгами. Я недооценил его. Сейчас же пора было решать, что делать дальше, как поступать с этими двумя, встреча с которыми не входила в наши планы.

Митрид вновь выглянул в закуток, где ни о чем не подозревающие стражники играли в кости.

– Перережу им глотки, – заявил он и потянулся за мечом.

Я поспешил остановить ликтора, уже готового выйти в переулок, чтобы расправиться со стражей. Я нисколечко не сомневался, что Митрид сумеет покончить с этими двумя бесшумно и не оставит за собой следов. Вот только, кто из нас мог поручиться, что точно такие же двойные патрули не стояли еще через какие-нибудь пятьсот футов? Не хотелось переоценивать начальника караула, но недооценивать Арта я тоже не хотел. Следовало проявить осторожность. Стражники вполне могли подавать сигнал другим караульным, а не будь сигнала, мы могли подставить Тукрана, оставшегося лицом к лицу с римлянами на выезде.

Я озвучил свои опасения.

– Ты прав… – Митрид нехотя убрал руку со спаты.

– Может, обойдем их? – предложил Нарок.

– Ты уверен, что стражи нет через несколько улиц? – спросил я.

Нарок покачал головой. Уверенности не было. Можно было даже не отвечать.

– Пройдем мимо них? – предложил Рут.

– Бред! – тут же отмахнулся Нарок.

– Спартак говорит, что их нельзя трогать, а ты сам предлагаешь лезть на рожон! – согласился Митрид.

– Для чего тогда мы нарядились в этот маскарад? – нахмурился Рут. – Или я не прав, Спартак?

Я задумался. Выйти в переулок, как ни в чем не бывало пройти мимо двух отвлеченных игрой в кости стражников… Идея показалась безумной, но и мы мало походили на восставших, были одеты в чистое белье, привлекали к себе внимание не больше остальных горожан.

– Рут прав, – наконец заверил я.

– Выйдем к ним? – глаза Митрида округлились.

– Пойдем не все и не сразу, – продолжил я. – Сначала я, затем ты и Нарок, в конце Рут. Мне кажется, они не обратят на нас никакого внимания.

– А если обратят? – спросил Нарок.

Я знал, куда клонит ликтор, желающий перерезать стражникам глотки, поэтому улыбнулся кончиками губ.

– Ты успеешь вытащить меч, но пока ты горожанин, Нарок, а горожанин в Беневенте не носит оружие при себе. Заруби это себе на носу.

– Сделаем, – ликтор кивнул, но получился этот кивок, как и слова, какими-то неправдоподобными.

Я убедился, что мой меч не видно под тогой, и вышел в переулок. Стражники, увлеченные игрой, поначалу не обратили на меня никакого внимания. Я же сделал вид, что мне нет дела ни до них, ни до их игры. Будто бы погруженный в свои мысли, с сосредоточенным лицом, я поравнялся с римлянами, которые только теперь завидели меня и отвлеклись от своей игры.

– Стой!

Я сделал вид, что не услышал, да и вообще слова, сказанные караульным, касаются кого угодно, но не меня, и с тем же невозмутимым видом двинулся дальше. Стражник отбросил кости и, подкрепляя каждое сказанное слово отборным матом, повторил:

– Стой, кому говорю!

Я остановился, виновато обернулся.

– Ты мне? – спохватился я, всем видом показывая, что не слышал обращенных ко мне слов солдата.

– А кому? Оглох что ли? Куда прешь? – пролаял римлянин.

– Домой вообще-то, – только и нашелся я.

Стражник завис, задумался, подниматься ли ему на ноги, но все же решил не торопиться покидать свое гнездышко и остался сидеть на месте, даже не посмотрев в сторону меча. Я обратил внимание, как он взглянул на мою совершенно новую тогу и плащ. Судя по всему, район, в котором происходило все действо, принадлежал беднякам, и стражник нисколько не боялся, что может нарваться на человека знатного происхождения, поэтому-то позволял хамить и грубить в открытую, разумно полагая, что гражданину, имеющему кучу серебра и знатную фамилию, в такой дыре нечего ловить. Однако вид новой тоги и плаща смутили бедолагу, было подумавшего, что я заявился в район бедняков к любовнице.

– Где живешь? – спросил он, сбавляя тон.

Я ткнул пальцем в первый попавшийся дом в конце улицы. Естественно, я понятия не имел ни о названии этой улицы, ни о доме, на который указал. Вздумай стражник спросить что-то еще, ответа на его вопрос у меня попросту бы не нашлось. Однако римлянин, которого мое появление отвлекло от игры в кости, казалось, позабыл о моем присутствии. Он вновь вернулся к игре и прерванному разговору со своим напарником. Последнему вообще не было до меня никакого дела. Стражник с невозмутимым видом ковырялся в носу.

– И надолго ты туда? – спросил он.

– Как получится, – пожал я плечами. – Может, на час, может, на два, а может, до утра задержусь. Откуда же мне знать?

– Ладно, ступай, но коли сболтнешь кому, как мы в кости играем… – буркнул он.

Я виновато поднял руки, поспешил удалиться, пока римляне не передумали и не стали задавать новые вопросы. Спиной я ощутил устремленные из-за угла дома взгляды своих боевых товарищей. Следом шли Митрид и Нарок. По-хорошему, следовало выждать время, но времени у нас не было. Как только я скрылся в конце переулка, у дома, граничащего с городской стеной, с другого конца переулка появились два моих ликтора. Митрид и Нарок, как и я, делали вид, что не заметили двух стражников у одного из домов, и во весь голос трепались о какой-то совершенно нелепой ерунде. На этот раз стражники сразу прекратили свою игру. Солдат, расспрашивающий меня, соизволил подняться на ноги. Ударяя ладонями друг о друга, он встал поперек дороги и перекрыл гладиаторам путь. Митрид и Нарок остановились. Я видел их лица, совершенно невозмутимые, спокойные. Между стражей и моими ликторами состоялся короткий разговор. Я не слышал слов, потому что разговаривали на спокойных тонах. Однако судя по тому, что не прошло и минуты, как ликторы, улыбаясь, прошли мимо стражников, все прошло гладко. Никто ничего не заподозрил. Митрид и Нарок выполнили установку от начала и до конца. Но не успели ликторы зайти за дом, где прятался я, как невозмутимость и спокойствие на их лицах сменились напряжением.

– Все в порядке? – спросил я.

– Порядок, они сами не рады, что их выставили в караул, – заверил меня Митрид.

– Что ты им говорил?

– Сказал, что мы живем неподалеку.

– Все спрашивали, где тут можно развлечься с бабами, – фыркнул Нарок.

Я кивнул. Как и мне, ничего лучше в голову Митриду попросту не пришло. Все шло гладко.

– Митрид!

– Да, Спартак?

– Эти двое стоят здесь не просто так, где-то здесь место, через которое можно покинуть город в обход городских ворот! Найди его.

Митрид тут же бросился выполнять мое поручение. Без сомнения, на этом пятачке расположились те самые воровские тропки, на которые была сделана наша ставка. Поэтому Арт выставил здесь караул. Я выглянул из-за угла дома. Стражники не торопились возвращаться к игре и стояли на ногах, о чем-то переговаривались друг с другом. Я почувствовал, как волосы на моих руках встали дыбом. Выйди Рут прямо сейчас, и это не закончится ничем хорошим ни для нас, ни для них. Я попытался подать гопломаху сигнал, но из места, где я стоял, Рут вряд ли бы что-то увидел и уж тем более бы ничего не понял. Впрочем, мои опасения, что Рут появится раньше времени, не подтвердились. Гопломах не стал лезть на рожон, выждал, пока стражники успокоятся и вновь вернутся к игре, чтобы продолжить коротать тянувшееся в карауле время. Рут должен был появиться с минуты на минуту, и гопломах не заставил себя долго ждать. Угрюмый, явно не в настроении, не желая цеплять на себя никаких масок, он двинулся через переулок. Показалось, Рут идет неуверенно, будто пьяный. Присмотревшись, я даже был готов поручиться, что гопломаха кидает из стороны в сторону. Мне показалось, что, если стражники прямо сейчас вдруг решили бы оторвать свои задницы и перегородить проход, Рут попросту снес бы их, не заметив. Я стиснул зубы. Что он задумал… Возможно, стоило пустить Рута первым, пока у стражников еще не возникло подозрений. Сейчас же вид раздраженного бугая приковывал к себе внимание солдат, у которых должно было появиться желание остановить его. Так и произошло. Не успел Рут выйти на переулок, сделать даже десяти шагов, как внимание стражников обратилось к его неоднозначной персоне. Один из стражников что-то сказал Руту, по всей видимости приказал остановиться.

Рут поступил именно так, как я от него ожидал. Гопломах, не поднимая головы и не обращая внимания на сказанные ему слова, двинулся дальше, расстояние, разделявшее его и стражников, сократилось.

– Секундочку, любезный! – попытался привлечь внимание гопломаха тот самый стражник, с которым до того вели разговор я и Митрид. – Секундочку внимания!

Может быть, оттого, что Рут был выше его на полторы головы и напоминал вставшего на задние лапы бурого медведя, стражник разговаривал сдержанно и любезно. В случае конфликта ему пришлось бы иметь дело с кулаками размером с собственную голову. Думается, конфликтовать стражник вряд ли хотел, один удар такого кулака сломал бы ему хребет ко всем чертям. Стражник понимал это не хуже моего. Рут только лишь зыркнул исподлобья на римлянина и тут же продолжил свой путь, всем видом показывая, что не горит желанием заводить с кем-либо разговор.

– Любезный! – повторил стражник, нехотя поднимаясь на ноги. Его рука потянулась к лежащему на земле мечу. – Куда это ты собрался? Проход закрыт. Думаешь, мы здесь просто так стоим?

Поднялся второй стражник, вслед за первым схвативший с земли щит и меч. Запахло жаренным. Я не знал, зачем Рут обостряет конфликт, который нам всем был совершенно ни к чему. Видя, что гопломах не собирается останавливаться, стражники перегородили ему дорогу, вскинули мечи, выставили перед собой щиты.

– Стоять! Дальше не пройдешь! – заверил второй стражник, до этого молчавший.

Мне показалось, что Рут не выдержит, схватится за спату. Хотел я этого или нет, но рука невольно потянулась к рукояти гладиуса, прикрытой складками тоги. Вмешаться, на случай если Руту будет грозить опасность, я был обязан.

– Что он вытворяет? – прошипел над моим ухом Нарок. – Совсем спятил?

Я поднес указательный палец к губам, призывая ликтора замолчать.

Рут остановился, не дойдя до стражников, которые, казалось, наделали себе в штаны, всего несколько футов.

– Мне нужно пройти! – выдавил он сиплым голосом, закашлялся. Показалось, что язык гопломаха заплетается.

Они разговаривали на почтительном расстоянии от нас, мне не удалось расслышать слов, которыми перебросились друг с другом стражники. Однако слова, адресованные Руту, я услышал ясно и четко.

– Ха, да ты пьян! – бросил стражник Руту прямо в лицо.

Надо сказать, слова стражника привели меня и Нарока в замешательство. Рут вовсе не был пьян. То вино, что он выпил за завтраком в каупоне Гая Арта, было сродни капли в море для тех габаритов, которыми обладал гладиатор. Он был трезв как стеклышко, и я понятия не имел, с чего вдруг стражники сделали такой вывод. Однако Рут, к моему огромному удивлению, вовсе не собирался спорить. Он виновато пожал плечами, будто бы признавая факт того, что он пьян. Я переглянулся с Нароком, теперь уже не понимая ничего.

Стражники, видя перед собой пьяного горожанина, мигом забыли о напускной вежливости.

– Поворачивай да вали отсюда, пьянь, сказано, что дороги нет! – повышая голос, сказал второй стражник.

– Как нет? – изумился Рут.

– Да вот так! Когда проспишься, узнаешь! Город на ушах стоит, а ты пьешь!

Рут пожал плечами, развернулся, но споткнулся и со всего маху навалился на говорившего стражника, чуть было не опрокинув бедолагу наземь.

– Эй! Что ты вытворяешь! – стражник с трудом вывернулся из-под огромного гопломаха.

Рут выпрямился.

– А где ж мне спать, если не дома?

– Живешь тут что ли? – спросил стражник.

– Где-то здесь, – охотно закивал Рут. – Там… или там… – он принялся в разнобой тыкать пальцами в дома в округе, делая вид, что совершенно не может вспомнить, где находится его дом.

Стражники дружно расхохотались, переглянулись, начали шептаться. Один из них потянулся к Руту, что-то спросил. Гопломах в ответ пожал плечами, развел руками, покачал головой.

– Все выпил, мои хорошие…

Наконец тот стражник, что был поразговорчивее, хлопнул громилу-гопломаха по плечу.

– Иди уже, еле держишься на ногах, не хватало еще тебя в дом тащить! Я-то думал, и ты за шлюшкой! Надо бы сказать Клавдию, что здесь открыли притон!

Рут отрывисто кивнул и, так же пошатываясь, побрел в конец переулка, что-то бурча себе под нос. Стражники за его спиной проводили громилу взглядом, побросали наземь свои клинки со щитами, а уже через миг вновь вернулись к излюбленной игре. Рут ускорил шаг, оказался за углом дома, сияя своей безобразной улыбкой.

– Как вам? – он подмигнул Нароку.

– Идиот! – отмахнулся ликтор.

– Ты не прав, – усмехнулся я и протянул Руту ладонь. Гопломах отвесил мне пять, широко улыбаясь беззубым ртом.

Несмотря на всю ворчливость Нарока, ликтор подошел к Руту и крепко обнял своего боевого товарища. Буквально из ниоткуда вырос Митрид и вместо всяких слов жестом показал, что нам следует пройти за ним. Ход был найден, вместе с ним был найден способ выбраться из ловушки, в которую я загнал себя сам. Мы двинулись вдоль городской стены, где очень скоро перед нашими глазами предстал забросанный ветками подкоп. Мы осмотрелись, Рут разбросал ветки. Понятное дело, о подкопе знали стражники, получавшие с подобных «тайных» ходов неплохие откаты серебром от беневентского жулья. Я первый скрылся в подкопе, оказавшемся довольно-таки широким, чтобы там сразу могло беспрепятственно поместиться два человека. За мной последовали остальные. Стена Беневента осталась за нашими спинами.

Оставалось держать скрещенными пальцы за Тукрана, которому в этот миг приходилось сложнее всех. Его план… Я обманывал, когда говорил, что не знал о задумке своего ликтора. Я знал все от начала и до конца. Это знание сейчас сидело глубоко внутри меня, на душе неприятно скребли кошки. Тукран, этот безумец, каким-то образом заставил меня поверить себе, хотя сейчас, когда мы оказывались на подступах к городским воротам, я все больше понимал, насколько бесшабашной выглядела идея ликтора, поставившего на кон свою жизнь. Впервые с момента нашего разговора я вдруг понял, что знал об этом и раньше, но отчего-то боялся признаваться в этом себе. Именно потому, что глубоко в душе я понимал, чем закончится его затея, я избегал этой темы в разговоре с остальными ликторами.

Понадобилось несколько минут, чтобы наш небольшой отряд оббежал город вдоль стены и оказался у выезда, в том месте, где начальник караула стянул свои основные силы. Мои ноздри уловили отчетливый запах гари.

У Тукрана все получилось… Приветственно заржал Фунтик, здесь же были кони Нарока, Рута и Митрида. Стража забрала лошадей, вот только на посту на выезде из городской черты не было ни души.

Я остановился, почувствовал, как стали влажными мои глаза. Хотелось верить, что причиной тому был выедавший глаза дым, но я знал, что это было не так. Горел дом на перекрестке, на углу которого мы оставили Тукрана и лошадей. Пламя охватило здание по всему периметру, буквально пожирая его. К дому стянулись контубернии стражников, стоявшие у выезда из города. Римляне опустили оружие и наблюдали за тем, как дом мерно превращается в пепелище. Где-то там внутри дома заживо сгорел мой верный ликтор, поклявшийся защищать меня до конца своих дней. Стража, толпившаяся сейчас вокруг горящего дома, думала, что там внутри находимся мы. Тукран сделал все, чтобы сохранить эту видимость и позволить нам спастись.

Я видел среди стражников Лития Арта, на лице которого застыла довольная ухмылка. Сейчас он думал о своем отчете и главной записи, которую начальник караула сделает в нем. Именно Арт затребует награду, обещанную Марком Лицинием Крассом за смерть Спартака. Наверняка сейчас этот алчный человек размышлял над тем, что ему больше никогда не придется вставать спозаранку, чтобы выходить в караул. Ведь именно ему удалось сделать то, что не удалось сделать никому другому. Не зря Красс объявил за голову лидера восстания рабов награду в целое состояния.

Видя лица стражников, которые явно получали удовольствие от проделанного, которые считали, что все это их заслуга от начала и до конца, мне хотелось выхватить гладиус, устроить у пепелища бойню, но меня останавливала одна-единственная мысль. Эта была мысль о Тукране и о том, что он сделал для нас. Ликтор хотел, чтобы наше движение вновь подняло голову, и отдал ради этого свою жизнь. Это был сознательный и взвешенный выбор гладиатора. Будь иначе, я никогда не согласился бы на такой шаг. Что бы я ни говорил, как бы я ни сторонился этих мыслей, я знал, что мы покинем Беневент без Тукрана с тех самых пор, как согласился исполнить его безумный план. Не уважать выбор своего ликтора я не мог. Следовало забрать коней и убираться отсюда. Стража во главе с начальником караула была слишком отвлечена пожаром, ну нас появлялся неплохой шанс уйти незамеченными. Пока в Беневенте разберутся что к чему, нам удастся уйти далеко от города, погоня станет бессмысленной. Литий Арт останется в дураках, а вместо награды получит выговор, а то и вовсе преждевременный уход на покой.

Я с трудом заставил себя отвести взгляд от пылающего дома. Пора было убираться.

– Забираем коней и уходим, – сказал я.

Я видел напряжение, застывшее на лицах Нарока и Митрида. Они, как и я, хотели отомстить за смерть своего боевого товарища, но понимали, чем может обернуться такой порыв для нашего движения. В отличие от меня, эти люди верили, что у Тукрана был шанс спастись. Но верили ли? Хороший вопрос, но ответа у меня не было. Нарок и Митрид с каменными лицами бросились освобождать своих лошадей. Рут не торопился. Он смотрел на меня и был мрачнее тучи.

– Ты знал, что так будет, мёоезиец? – сурово спросил он.

Я ответил не сразу. Вопрос гопломаха был не из тех, на которые отвечаешь охотно, но врать и что-то придумывать я тоже не хотел.

– Знал, – я кивнул. – Как знал и ты.

Рут горько улыбнулся.

– И мы допустили это… Как так?

– У нас не было выбора, – отрезал я.

Рут задумался, а затем, ничего не сказав, зашагал к своему коню. Я еще с минуту смотрел на догорающий дом. Мы знали… Стоило просто напомнить себе, что без жертв не выигрывается ни одна война, и двигаться дальше. Я был уверен, что когда настанет черед умирать мне или любому другому, кто встал под знамена освободительной борьбы, каждый из нас примет свою судьбу без колебаний. С этими мыслями я двинулся к Фунтику. Митрид с Нароком, оседлавшие своих жеребцов, теперь освобождали лошадей стражников, выпуская животных на волю. Нарок перерубал веревки, Митрид хлестко бил лошадей ладонью по бедру. Животные звонко ржали и разбегались прочь от ворот Беневента. Это была оплеуха начальнику караула за его невнимательность, Литий Арт слишком рано поверил в свои силы и примерил на себя венок победителя. Разогнав лошадей стражников, мы перешли в галоп, копыта животных застучали по Аппиевой дороги. Беневент растаял на горизонте…