6. Никто не хочет, чтобы у тебя получилось
Если вас никто не осуждает, если вам никто не завидует, если вас никто не критикует, если никто не становится вам поперек дороги, значит, вы не туда идете.
Одна из моих любимых цитат. Автор неизвестен
Когда он приземлился, все чайки были в сборе, потому что начинался Совет; видимо, они собрались уже довольно давно. На самом деле они ждали.
— Джонатан Ливингстон! Выйди на середину!
Слова Старейшего звучали торжественно. Приглашение выйти на середину означало или величайший позор, или величайшую честь. Круг Чести — это дань признательности, которую чайки платили своим великим вождям.
«Ну конечно, — подумал он, — утро, Стая за завтраком, они видели Прорыв! Но мне не нужны почести. Я не хочу быть вождем. Я только хочу поделиться тем, что я узнал, показать им, какие дали открываются перед нами». Он сделал шаг вперед.
— Джонатан Ливингстон, — сказал Старейший, — выйди на середину, ты покрыл себя Позором перед лицом твоих соплеменников.
Его будто ударили доской! Колени ослабели, перья обвисли, в ушах зашумело. Круг Позора? Не может быть! Прорыв! Они не поняли! Они ошиблись, Они ошиблись!
— …своим легкомыслием и безответственностью, — текла торжественная речь, — тем, что попрал достоинство и обычаи Семьи Чаек…
Круг Позора означает изгнание из Стаи, его приговорят жить в одиночестве на Дальних Скалах.
— …настанет день, Джонатан Ливингстон, когда ты поймешь, что безответственность не может тебя прокормить. Нам не дано постигнуть смысл жизни, ибо он непостижим, нам известно только одно: мы брошены в этот мир, чтобы есть и оставаться в живых до тех пор, пока у нас хватит сил.
Чайки никогда не возражают Совету Стаи, но голос Джонатана нарушил тишину.
— Безответственность? Собратья! — воскликнул он. — Кто более ответствен, чем чайка, которая открывает, в чем значение, в чем высший смысл жизни, и никогда не забывает об этом? Тысячу лет мы рыщем в поисках рыбьих голов, но сейчас понятно наконец, зачем мы живем: чтобы познавать, открывать новое, быть свободными! Дайте мне возможность, позвольте мне показать вам, чему я научился…
Стая будто окаменела.
— Ты нам больше не Брат, — хором нараспев проговорили чайки, величественно все разом закрыли уши и повернулись к нему спинами.
Ричард Бах. Чайка по имени Джонатан Ливингстон
Я надеюсь, у вас есть друзья детства, с которыми вы до сих поддерживаете прекрасные отношения. У меня, к сожалению, таких нет, и вот почему.
В старших классах школы я крепко подружился с двумя отличными парнями, Сержем и Лехой. Мы дружили, как умеют дружить одноклассники. Играли в футбол, троллили друг друга, скидывались на сникерсы со спрайтом, вместе ходили в кино и обсуждали наших девчонок.
У нас не было общих целей и общего видения будущего, мы просто жили, учились и тусовались. Но пришлось взрослеть и уезжать из дома, чтобы поступить в разные вузы нашей необъятной Родины.
Я поступил в военное училище в городе Серпухове, Серж — в гражданский вуз в Москве, а Леха — в военную академию, тоже в Москве.
Несмотря на то что мы с Лехой оба были в армии, Москва давала ему больше свободы, чем мне. Определенно там было больше соблазнов и возможностей для молодых людей, чем у нас на строгом военно-казарменном положении. Разные военные системы — разные подходы.
У Сержа же было очень много свободы, уже на втором курсе он устроился на работу и быстро стал финансово независимым от родителей.
Несмотря на разные выбранные пути, мы переписывались, посылая друг другу бумажные письма (тогда еще интернет и мобильная связь не были обычным делом), и они даже приезжали несколько раз ко мне в училище пообщаться через забор. Ну а сдав сессии, мы съезжались в родной город Балабаново на каникулы и снова синхронизировались друг с другом, ездили на молодежные дискотеки, «Нашествие» и концерты группы «Чайф», а однажды даже поучаствовали в серьезной массовой драке, защищая интересы друг друга и своих девушек.
Мы росли и развивались, каждый из нас менялся. Неважно по каким причинам, но я становился более суровым и воинственным, а мои друзья — более демократичными и свободолюбивыми. Я тогда шутил, что их мужской характер приобрел некий «гламурный московский налет».
И вот за год до выпуска из военного училища я принимаю решение отказаться от своей мечты стать офицером и покинуть военный вуз. Об этом подробно написано в самом начале моей первой книги .
Естественно, первые, кому я сообщаю эту новость, это мои друзья. Я радостно пишу, что еду к ним, в Москву! Мы снова будем рядом, наконец-то можно сформировать нашу общую цель и придумать что-то совместное. Как хорошо, что у меня в столице есть настоящие друзья! Спустя две недели Серж и Леха приехали в Серпухов, чтобы… отговорить меня.
— Максим, тебе нельзя в Москву. Ты слишком дерзкий и принципиальный. В тебе только черное и белое. Эта категоричность раздавит тебя. Москва — город для сильно гражданских людей, а ты сильно военный, и мы очень боимся за тебя. Оставайся в армии, не совершай ошибку.
У обоих уже появились первые мобильные телефоны Motorola огромного размера. И настроены они были решительно.
— Парни, да вы что? Вы же меня поддержите, расскажете, как себя вести. Я не такой уж и дикий, чтобы не смочь адаптироваться. Привыкну к городу, вольюсь, только волосы красить не буду и уши прокалывать.
Я рассмеялся, но шутка не зашла. Мои друзья были настроены серьезно:
— Вот мы тебе и говорим. В Москве нужно принимать многое из того, что ты считаешь ненормальным. Мы боимся, что в этом городе ты проживешь неделю, а потом — всё. Нарвешься — и всё.
— В смысле «всё»? — спросил я.
— В прямом. Не будет тебя, если ты туда уедешь, — ответили мне они.
Вот такую поддержку на старте я получил от своих близких друзей. Но я не сдался и решил, что их страх необоснован. Более того, чтобы поддерживать связь с ними, я нашел возможность купить себе такой же телефон.
Спустя неделю, поздно вечером, когда я уже ложился спать, мой телефон впервые в жизни зазвонил. Это были Серж и Леха. Связь тогда была ужасная, все, что я расслышал, — у них была большая проблема, им срочно необходима моя помощь и пш-ш-ш, вж-ж-ж, приезжай, Макс… вж-ж-ж, пш-ш-ш.
Я попытался перезвонить, но тщетно. Что случилось? Мои друзья в беде! Я не находил себе места. Нужно помочь! Но как? Я в армии! В закрытой системе, откуда очень сложно сбежать. Несмотря на то что я находился уже в процессе увольнения (надо сказать, что процедура эта заняла у меня почти полгода), нарушать правила в статусе военнослужащего — последнее, что я мог себе позволить.
Я провел ночь в безуспешных попытках дозвониться до друзей, мысли метались. И я принял решение сбежать в самоволку. Рано утром я взял два кастета и все свои деньги, переоделся в гражданскую одежду, проскочил мимо дежурного по общежитию, перепрыгнул через забор, добрался до вокзала и поехал на электричке в Москву. Я ехал спасать друзей.
Не буду вдаваться в подробности нашей встречи, скажу только, что все это они подстроили, чтобы наглядно показать мне мое отношение к странной московской молодежи. Мы сидели на кухне у Лехи, я их кормил и поил, потратив все свои деньги на еду, которой у Лехи дома не было, а они, изрядно пьяные, снова отговаривали меня от переезда в Москву. Потом вытащили на улицу и начали тыкать пальцем в рэперов, которые учились танцевать хип-хоп, и говорить мне про мою нетерпимость к ним.
— По-моему, прикольные ребята, — сказал я, сжал кастеты в карманах и поехал обратно в Серпухов, уверенный, что меня посадят на пятнадцать суток на гауптвахту за самовольное оставление воинской части.
Я ехал спасать своих друзей, а они устроили мне программу «Розыгрыш».
Да, я категоричен, у меня мало полутонов и много принципов. Именно поэтому в тот момент я принял решение больше с ними не общаться.
Именно тогда у меня появилась одна из первых татуировок личности: никто не хочет, чтобы у тебя получилось.
Когда спустя девять лет я стал топ-менеджером, я узнал, что Серж уехал из Москвы и работает продавцом сотовых телефонов в нашем родном городе. А про Леху никто ничего не слышал уже несколько лет.
Люди из твоего предыдущего круга не хотят, чтобы ты перешел на следующий уровень. Почему? Они боятся тебя потерять, боятся, что ты оторвешься от них и улетишь высоко, а они… они так не смогут, потому что остаются в своей удобной, мягкой и теплой зоне комфорта. Рост всегда осуждается.
Твои друзья будут подозревать тебя в неадекватности, родственники скажут, что ты попал в секту и тебя «не узнать», если ты выберешь смену контекста и захочешь расти дальше.
Еще они не хотят твоего роста, потому что знают: они почувствуют себя неудачниками по сравнению с тобой. Твоя смелость что-то менять будет обнажать их собственную слабость и их нежелание расти вместе с тобой.
Наконец, все хотят обложиться правильными друзьями и удобными людьми, с которыми они будут чувствовать себя более стабильно. И при попытке выскочить из этого круга ты ощутишь, что они прикладывают все усилия, чтобы не дать тебе это сделать.
Потому что думают о себе. О том, как им удобно. О том, какой ты для них ресурс.
Второй раз я столкнулся с этим явлением, когда стал блогером. Пару раз в неделю я писал в LiveJournal про менеджмент и продажи, и когда уже набрал популярность в федеральном масштабе, руководитель вызвал меня к себе и выразил недовольство.
— Ты тратишь рабочее время на написание постов, нам это не нравится. Виртуальный руководитель какой-то. Хочешь что-то сказать — говори своим сотрудникам, а не интернету.
— Я провожу с сотрудниками 95 % своего рабочего времени, меня сложно упрекнуть в невнимании к ним, — попробовал я защититься, — и пишу я исключительно в нерабочее время.
— Тем более это вредно. Дома ты должен отдыхать и набираться сил для завтрашней работы, а не рассуждать о менеджменте в блоге.
В итоге я стал одним из самых популярных бизнес-блогеров в стране по версии разных рейтингов и сообществ.
Когда я решил написать первую книгу, произошло и вовсе нечто немыслимое. Человек, которого я искренне считал своим учителем и которому прислал несколько глав на согласование, написал мне грубое письмо, в котором отрекался от своей причастности к моему росту, требовал не упоминать его имя и доказывал, что я вообще не имею права писать книгу.
Дело в том, что недавно он тоже выпустил книгу, в которой всячески подчеркивал свой особый статус бизнес-консультанта. А тут я, выскочка, решил написать свою.
Я просто его ученик. Как я посмел?
Многие скажут, что нужно гордиться достижениями своих учеников. Я тоже искренне так считаю, но мой учитель проклял меня. И пропал из моей жизни надолго.
У меня в такие моменты начинает зудеть тот участок кожи, на котором вытатуированы слова: никто не хочет, чтобы у тебя получилось.
Сейчас эта татуировка подталкивает меня к новым шагам в развитии и новым достижениям. Она мотивирует меня на очередное преодоление.
Невыгодно людям чувствовать, что их ученики превзошли их хоть в чем-то. Они боятся признаться, что не смогли договориться с собой и пойти дальше, а кто-то из их прежнего окружения смог.
Когда я принял решение выйти из своей компании и стать сначала бизнес-спикером, а позже — предпринимателем, я получил от некоторых бывших коллег такое количество яда, какого не получал никогда.
Одна из них буквально шипела на меня: «Ты никогда не будешь зарабатывать столько, сколько зарабатывал здесь! Никогда!» А я считал ее близким человеком, я любил ее много лет.
Никто не хочет, чтобы у тебя получилось, напомнила мне моя татуировка, и я пошел взбираться на новый уровень своей жизни.
Работодателям зачастую тоже невыгодно, чтобы их бывший сотрудник добивался сверхрезультатов вне стен компании, потому что для них это будет означать, что они не смогли докрутить его потенциал. Это будет означать их слабость.
Это будет доказывать, что вне стен компании тоже есть жизнь.
Я искренне благодарен Сержу с Лехой, тому бизнес-консультанту, своей любимой бывшей коллеге и многим другим людям, которые не хотели моего роста и всячески пытались сбить меня с пути. Мне было обидно и досадно, горько и тяжело, но в конечном счете их происки стали для меня мотиватором вырасти вопреки их предсказаниям.
Все они сделали меня сильнее.
Безусловно, вокруг меня много людей, которые меня поддерживают во всех начинаниях. Это мои партнеры и друзья, сотрудники и клиенты, родители и супруга. Я очень рад, что мое окружение формируется из единомышленников. Но если кто-то из них когда-то перейдет на другую сторону, откажется от развития и роста сам и попытается остановить меня, я к этому готов.
У меня есть татуировка, которая поможет мне пережить это.
