Когда-то Влад нафантазировал себе загоны для свиней, в которых сидели загипнотизированные тварью люди. Хорошо, никому не рассказал об этих выдумках, а то сейчас стало бы стыдно.

Кай подкрутил ручку на фонаре, увеличивая яркость. Перед глазами предстал большой зал или даже пещера. Вряд ли удалось бы сказать наверняка: природа или метростроевцы приложили руку к его созданию. По площади он был сравним со станцией, стены терялись в темноте, потолок – тоже. Возможно, они проникли в Д-6 или в одно из старинных заброшенных технических депо, или даже в древние катакомбы, о которых рассказывают шепотом у костров. Парень шумно выдохнул. Он точно не был готов к тому, чтобы стать первооткрывателем нового мира подземки, – и имеющегося пока хватало с лихвой.

Ровный пол под ногами резко уходил вниз и образовывал большую, практически идеально круглую яму диаметром шагов в пять и глубиной приблизительно в три метра. В похожую, но гораздо меньшей величины ухнул недавно сам Симонов, спасаясь от безумия, накрывшего их патруль. Выбрался он только благодаря своему врожденному неприятию зова и, конечно же, Каю.

Люди, находящиеся в яме, стояли и сидели, тупо смотря перед собой. На лицах у всех застыли жутковатые улыбки, щеки были бледны до серости. Сердце замирало от одной лишь мысли о том, что и он мог бы так же…

– Пойдем дальше, – беря его за руку и отводя от ямы, сказал его спутник. – Если не пришли в себя после смерти твари, то мы им уже ничем не поможем.

– Но нельзя же их так оставить?! – от руки сталкера шел самый настоящий жар, он поддерживал и заражал спокойной уверенностью, отпугивал заполошные мысли и не ко времени и не к месту зашевелившееся чувство вины. Алексей кичился своей инаковостью, он и с тварью-то договорился, поскольку не желал быть равным среди равных. Симонов же испытывал сейчас самый настоящий стыд: он оказался особенным, и при этом практически ничем не отличался от людей в яме. Маленький дефект в мозгу, случайная или вызванная последствиями Катаклизма мутация – и вот он не поддается зову ментального хищника. Однако делает ли это его лучше? В яме, наверняка, каждый второй, если не первый, гораздо умнее, смелее, интереснее его!

Свою руку Влад все же отдернул. Кай посмотрел на нее, затем – прямо ему в глаза и снова, практически насильно, переплел их пальцы.

– Совесть мучает? – спросил он участливо. – Это хорошо. Значит, имеется. Толк со временем выйдет.

– Куда выйдет? – ляпнул парень, потом сообразил, какую глупость выдал, помотал головой и поправился: – Почему ты так думаешь?

– Мало ли по метро ходит людей необычных? Кто-то с духами общается, замечу, без всякого употребления наркотических веществ. Другие магами себя кличут. Предсказателей развелось… – Кай усмехнулся и покачал головой. – А еще больше народу туннели слушают и… действительно чего-то в них чуют. Впрочем, я утрирую: сам же верю в разного рода вещи, которые большинство сочтет сущей ерундой. Однако большинство этих людей с так называемым даром борются за лучшее место у костров, славу, влияние, разговаривают, дышат и вообще живут только для себя одних. Они могут помочь, порой даже от чистого сердца, но, в общем и целом, нет им дела до окружающих: человечков всяких и их новых сообществ. А ты вот сейчас идешь: с лица спал, бледнее мертвеца, взгляд безумный – аж корежит. У меня волосы по всему телу дыбом стоят и шевелятся. Ощущение, будто рядом этакий энергетический еж, выставивший иглы.

– Ты смеешься, да? – Влад снова попробовал вырваться. В душе действительно поднималось нечто темное, злое, распускалось цветком черного огня, пожирало изнутри… – Пусти…

– Ну уж нет! Потому что я сам проходил через подобное. Сейчас главное для тебя – выжить, самого себя не съесть поедом, и вот тогда… не знаю, в кого ты переродишься, но всяко не в тварь вроде сына казначея. Смысл плакать по тем, кто уже мертв? Надо помогать живым.

– Надо, – согласился Влад, прежде чем понял, что произнес.

– Значит, хватит рефлексировать. Нас кто-то позвал, – напомнил Кай и продолжил прерванный путь, таща за собой парня, крепко сжимая его руку и не намереваясь выпускать ни на мгновение.

Вторая яма сначала показалась пустой и очень большой. У самой ближней стены в неверном синем свете белели чьи-то кости. Влад не собирался всматриваться, но взгляд так и притягивался к ним.

– Почему ямы?..

– А как иначе? Самое для твари удобное: она же копает. К тому же у нее наличествует хобот. Ты муравьеда когда-нибудь видел? Способ питания невероятно схож.

Симонов не успел ответить: послышался легкий шорох, словно с одной из стенок ямы осыпалась земля.

– Тсс-с… – Кай вручил ему фонарь, а сам, скинув с плеч сверток с оружием и рюкзак, выудил из него небольшой цилиндрик с массивной рукоятью то ли из резины, то ли из пластика. – Влад, хватит страдать. Глаза закрой. И не только веками, но и руками. Сейчас вспыхнет.

Прежде чем крепко-накрепко зажмуриться и спрятать лицо в ладонях – Кай просто так предупреждать не стал бы – парень успел увидеть мелькнувшее в неверном свете лезвие ножа.

– Разумные есть?! – крикнул его спутник. – Глаза прикройте!

Влад зачем-то еще и дыхание задержал. Даже сквозь пальцы полыхнуло так, словно прямо взглянул на резко включившуюся ртутную лампу. По щекам потекло теплое. Послышался вой и мат. Плечо крепко сжали горячие пальцы, встряхнули, и Влад кое-как разлепил слипшиеся от слез веки.

Кай тоже моргал и утирал слезы. Зато фонарь освещал яму целиком – огромную, круглую. У противоположной стены грязно ругались человек тридцать. В потоке междометий и нецензурных выражений Влад внезапно уловил вполне осознанное, выданное знакомым голосом:

– Не-а, ребят… это не глюк. Никакое сумасшествие и мутанты на подобную жесть просто неспособны.

– Много ты знаешь про сумасшествие и мутантов, – хмыкнул Кай.

– А тебе, говнюк, я буду чистить физиономию долго и целенаправленно, понял?!

– Более чем, – голос Кая буквально лучился смехом. Симонов стоял позади него, но был уверен, что и золотистые глаза сталкера сейчас смеются.

– Только спустись!

– Лучше все же, если ты поднимешься, – сказал сталкер. – Это будет разумнее. Могу и руку дать. И, между прочим, я предупреждал. Не прятались бы – и светить не пришлось бы.

– Да тут у многих, знаешь ли… нервы, – буркнул говоривший, и парень наконец-то сообразил, кто это.

– Саш… – он притормозил на уменьшительном имени, которым дозорного звали Кириллыч, Тыртыш и многие сослуживцы, включая Семена, но никто из так называемых «салаг». – Александр… – и запнулся на отчестве, которого ему так никто и не удосужился сообщить. – Молчанов! – зато фамилия сама прыгнула на язык.

– Влад?! Ты?.. – тотчас сменил тон пленник ямы. – Мы думали, тебя съели первым, а еще… – он перевел дух и произнес. – Прости, виноват. В голове – каша, но я ведь помню, как ты предупреждал…

– Пустое… – горло перехватило, а глаза защипало, и было это уже вовсе не реакцией на резкий свет, который с каждой секундой становился менее ярким и болезненным. Тени начали понемногу сгущаться, но до изначальной тьмы еще было далеко.

– Я, само собой, не рвусь прерывать счастливую встречу друзей-однополчан, тем паче мне тут обещали морду начистить, – язвительно произнес Кай. – Однако не пора ли вам уже вылезать? Или вы с ямой сроднились?

– Все же следовало бы для профилактики, – проворчал Молчанов и первым принял протянутую ему руку.

Симонов не остался в стороне и помог, чем сумел. Людей оказалось много: не только те, кто шел в их патруле, но и из предыдущих групп – тварь действительно делала запасы и предпочитала жрать живых. Измотанные голодом и жаждой, еле держащиеся на ногах люди смотрели на спасителей диковато, но радостно. Кого-то выносили на руках, и сердце сжималось от одной мысли о том, что ничего на самом деле не окончено: их еще нужно довести до Нагатинской, никого не потеряв по дороге.

И все же это была победа! Победа, от которой сердце заходилось в ликовании, а эйфория текла по жилам.

– Ну, бей, раз так охота, – явно потешаясь и чуть ли не светясь изнутри от той же эйфории, предложил Кай, подходя к Молчанову. Влад было напрягся, однако дозорный лишь рассмеялся, сгребая неожиданного спасителя в крепкие объятия. Сталкер сдавленно охнул, кажется, даже кости хрустнули.

– Алексей, упоминая о землеройке, говорил «она», – все же заметил Симонов, блуждая взглядом вокруг и давя неожиданно возникшее беспокойство. Вроде бы, все было прекрасно, но подозрения нет-нет, а закрадывались. – И упоминал про потомство.

– Да, я слышал, – подтвердил Кай. – Симбионт всегда в точности знает, с кем общается.

– Это вы о ком? – спросил Молчанов. – О казначейском выкормыше? Еще тот ублюдок, конечно, но чтобы пособник твари… – он цокнул языком.

– А не он ли пожелал вам доброго пути? – поинтересовался Кай, и командир тихо выругался.

– Он подходил к своему приятелю, Женьке. Мне пару слов буркнул, хоть убей, не помню, каких, – признался он. – Может, и еще кому-нибудь. Ты, Влад, уже позже подошел, вот и не поехал крышей, видимо.

– Да нет, здесь индивидуальные особенности, – проронил Кай и распорядился: – Мне нужны добровольцы для исследования этого крысиного гнезда.

Таковые нашлись: восемь мужчин и семь женщин – пусть и измотанных, но держащихся лучше других. Скорее всего, они были попросту более упрямыми и обозленными: на тварь, случившееся, самих себя, поддавшихся зову. Кай немедленно поделил их на три группы, первую возглавил сам. На Симонова зыркнул, безмолвно приказывая оставаться рядом.

Приплод твари находился в самой дальней яме, у каменной стены: три безволосых, крупных комка, сильно напоминавших молочных поросят, но гораздо большего размера.

«Как хорошо, что продолжать исследование ям решились не все, да и другим группам явно повезло», – подумал Влад, а вот следующее свое предположение высказал вслух:

– Значит, где-то должен шастать и самец?

– Если землеройка не являлась гермафродитом, то да, – ответил Кай. – Но полагаю, он не находится поблизости. Самка ушла от него как можно дальше, иначе была велика вероятность обнаружения гнезда и сжирания этой гадости, – он даже зубами скрипнул.

– Надо их непременно уничтожить, – послышался уверенный женский голос.

– Это само собой, – буркнул Молчанов, подняв автомат.

Оружие они нашли недалеко от ямы, сваленное неровной кучей. Вероятно, сами покидали, считая, будто вышли на станцию.

– Да, непременно, – ответил Кай и позвал: – Эй, парень, ты с тваренышами сроднился?

Влад, наверное, и не разглядел бы сидевшего на полу, прислонясь к стене спиной, обнимавшего колени Женьку. Тот слегка раскачивался и выглядел умалишенным.

– Ты его знаешь? – спросил Кай, обращаясь к Симонову. Тот кивнул, вышел вперед и позвал:

– Женьк?..

Тот повернул голову – мгновенно и очень резко. Даже показалось, будто совершенно несвойственным человеку движением, но в том, конечно же, повинны были тени и излишне живое воображение.

– Это ты? – спросил Володин совершенно спокойно и каким-то абсолютно чужим, несвойственным ему тоном.

– Я, – подтвердил Влад, хотя и не поручился бы в том, что именно его спрашивает Женька.

– Значит, тварь подохла, и это хорошо, – сказал тот, вставая, и, подойдя к краю ямы, протянул руку: – Помогите выбраться.

Тотчас появилась мысль о каком-то подвохе, неправильном поведении, интонациях и даже самом голосе – более глубоком и сильном, совершенно не подходящем наркоману Женьке. Да и никогда не смотрел тот на Симонова так: пронизывающе, словно мысли читая, со спокойной уверенностью и кроющейся на дне черных зрачков холодной убежденностью. Влад дал себе мысленного пинка и ухватил Володина за руку. Кай помог и, скорее всего, без его участия парень точно никого не вытащил бы, скорее уж свалился бы в ту же яму.

Стоило Женьке оказаться наверху, он тотчас осел на пол. Ноги его не держали, но взгляд горел все той же решимостью и холодной ненавистью.

– Какая все же тварь… – процедил он.

– Землеройка? Да, – согласился Молчанов, тоже глядя на него с подозрением. – Первостатейная.

– Да нет… Дружок мой бывший, – выплюнул Володин. – Это же он… и с первой группой ходил, и с несколькими людьми из второй беседовал. Все похвалялся, будто заделался сверхчеловеком… супермен, чтоб его.

– Он рассказывал? – удивился Кай.

– Мне – да. Говорил, хочет побратимом сделать или типа того. А я считал, будто у него совсем мозги от поганок зачервивели. Их же нужно по-особому готовить, тогда и вреда не будет, а… – и он махнул рукой. – После случившегося никакие поганки не помогут, и с Нагатинской я уйду, не переживайте. На юг подамся. Лишним там не буду.

Вокруг образовалась тишина. Никто не смел сказать ни слова, сочувствия на лицах Влад не рассмотрел, но и неприятия с брезгливостью – тоже. Кажется, все понимали, что перед ними – совсем иной человек: то ли Женька тронулся рассудком, но как-то правильно, то ли прятал свою натуру очень и очень глубоко. Таким он нравился Владу несказанно больше прежнего. Холодная уверенность в голосе завораживала, а уж контраст с прежним Женькой-нариком с Добрынинской оказался потрясающим.

– Ладно, поднимайся уже, – сказал Молчанов, наклоняясь и пристраивая худую Женькину руку на свои плечи. – Потом поговорим: и о тварях, и о походах на юг. Сталкер… – обратился он к Каю.

– Идите, – разрешил тот. – Все свободны. Уничтожать детей, когда они – зло во плоти, – моя работа, а не ваша. Возвращайтесь к яме и ждите. Фонаря надолго не хватит.

Его послушались беспрекословно. Люди были только рады убраться подальше. Все, но не Симонов. Он решил остаться, даже если погонят. Не применит же Кай к нему силу? Или может? Не возникало сомнений, что способен, но вот посчитает ли необходимым?

– Это не то зрелище, на которое стоит глазеть, – заметил сталкер. – Просто часть работы.

– Не уйду, – упрямо заявил Влад и, тотчас стушевавшись, буркнул: – Не потому, что ненавижу тварей или еще чего, а… не должен, ты ведь…

– Ясно, – прервал его Кай. – Я понял. Ты молодец. Спасибо, – и перетянув руку чистым платком, выуженным из кармана, прицелился. Симонов до этого и не замечал, что он ранен.

Автомат был Каю явно не столь удобен, как винтовка, но та отточенная небрежность, с которой он обращался с оружием, говорила о немалом опыте.

– Что у тебя с рукой?..

– Ничего особенного, – бросил тот и надавил на спусковой крючок, поливая тваренышей сталью, буквально изничтожая их голые розовато-серые тела. И не было в его действиях никакой ненависти или триумфа, лишь спокойное понимание необходимости подобных действий.

«А еще, – подумал парень, – он не просто так назвал тваренышей детьми. Кай действительно так считает. Пусть это – иная форма жизни, хищная, враждебная людям, но суть-то не меняется».

Он тоже не испытывал ни ненависти, ни удовлетворения. Потому что в тот день, когда человеку начинает нравиться убивать – все равно, себе ли подобных или иных существ, – в его теле рождается тварь. Понимание было очень ярким. Наверное, его следовало назвать не иначе как откровением. Однако говорить о нем хоть с кем-то точно не следовало. Даже с Каем. Особенно с Каем!

Стрельба прекратилась. В яме растеклось кровавое месиво, и Влад спешно отвел взгляд. Странно, что его не стошнило. Видимо, сил для этого не было: ни физических, ни моральных. Мелькнула лишь мысль, что если бы Молчанов принялся стрелять сам, а Кай не заметил Женьку, то тот тоже превратился бы в жижу. Впрочем, и это как-то поблекло, стало неважным.

– Идем. Скоро основной свет погаснет, – проронил Кай.

– Почему? Фонарь неисправен? – спросил Симонов отрешенно. – Правда, его впору назвать прожектором.

– Исправен, – Кай устало провел рукой по глазам и потер переносицу. – Просто очень необычный механизм, я его иногда зову световой пушкой, хотя размеры ты сам видел: скажут – не поверишь.

– Да уж.

– В основе работы – химическая реакция. На крови.

– Чего только не бывает… – устало протянул Влад.

Они дошли до остальных. Две другие группы уже находились здесь. Ничего интересного они больше не обнаружили, не считая новых залежей оружия, которое решили, несмотря на усталость, нести с собой. Вызволенный из ямы техник, некогда устранявший обрыв телефонного кабеля между Нагатинской и Тульской, сокрушался о потерянном инструменте.

– Нашли твой чемоданчик, – сказал ему Симонов. – У Иваныча заберешь, – и, не слушая слов признательности, пристроился за левым плечом Кая, собираясь ни на секунду не выпускать его из поля зрения, поддерживать, тащить на себе, если придется. Сталкеру ведь недавно тоже досталось, он после пленения почти и не отдохнул. О себе же Влад даже не задумывался: голова не кружилась, ноги не спешили подогнуться. И пусть на подвиги он вряд ли был способен, дойти до станции сумеет точно.

Сам сталкер предпочел настойчивое внимание к себе никак не комментировать, но улыбнулся благодарно.

– Помогите… – услышали они, уже выходя из зала-пещеры.

Звали из первой ямы – те, кого они сочли потухшими разумом, погибшими!

– Помогите им, – то ли приказал, то ли попросил Кай, но еще раньше, чем отзвучал его голос, люди кинулись вытаскивать пришедших в себя соплеменников, подбадривать, разделять радость от освобождения, говорить-говорить-говорить.

Сам сталкер с места не сдвинулся, а Влад не отступал от него ни на шаг. Потом Кай неловко пошатнулся, откинувшись назад, оперся спиной о плечо парня, прикрывая глаза и запрокидывая голову.

– Спасибо… – произнес он едва слышно, и слово это явно предназначалось не Владу, а кому-то или чему-то, во что верил Кай или, быть может, тому странному собеседнику, явившемуся к нему во сне.

«Вряд ли мы когда-либо станем говорить на эту тему, – подумал Симонов. – И правильно».