50

– Янычары восстали? – встревоженно спросил Раду.

– Судя по всему, да, – спокойно ответил Лазарь, метнув взгляд на запертую дверь, отделяющую их от Мехмеда.

– Но мы повышаем им жалованье!

Лазарь поднял одну бровь.

– Мы?

Раду покачал головой.

– Мехмед. Перед смертью Мурада он встречался с Казанци Доганом. Они обо всем договорились. – Устраивать мятеж сейчас было совершенно бессмысленно. Солдатам платили бы больше, чем когда-либо. Что упустил Раду? Почему ему не удалось предугадать этот ход Халил-паши?

– Все обязательно разъяснится, – Лазарь облизал губы и вздрогнул, когда до них донесся стук в дверь, ведущую в покои Мехмеда из коридора.

– Это Петру? – Раду поспешил к двери. Ильяш отправил Петру и Матея в коридор, чтобы обсудить с Мехмедом секретные планы. – Почему внешняя дверь заперта?

– Должно быть, Ильяш запер ее после их ухода. И правильно сделал. Так безопаснее. – Лазарь раскачивался с пятки на носок, его взгляд порхал между двумя запертыми дверьми как мотылек, бьющийся о стеклянную лампу. – Может, нам стоит заглянуть в покои Мехмеда. Выгляни с балкона, посмотри, что происходит на улицах города.

Стук усилился, к нему добавились крики. Раду запаниковал.

– Думаешь, восставшие добрались до дворца? Что же нам делать?

– Помощь скоро подоспеет. – Лазарь взял Раду под локоть и потянул его в другой конец покоев. – Нам очень нужно проверить спальню Мехмеда.

– Кажется, Николае кричит. Нужно их впустить.

– Нет! Если мятеж уже здесь, им нужно защитить дверь. Нам следует разместиться в спальне Мехмеда на случай, если кто-то решит проникнуть через нее.

– Подожди. – Раду высвободил руку. – Дай подумать. Нужно увести Мехмеда в более безопасное место. В комнате, в которой они находятся, тоже есть балкон. Это небезопасно, и с ним там только Лада и Ильяш.

Стук перешел в ритмичное хлопанье. Кто-то пытался выломать дверь. Раду по-прежнему слышал крик Николае. Все это было лишено логики. Если на них напали, то он был бы мертв, а не кричал.

В гостиной Лада визжала от ярости и боли. Стена пошатнулась, когда в нее кто-то врезался.

Раду подбежал к двери и стал выкручивать ручку, но безрезультатно.

– Помоги мне! – крикнул он, судорожно ища какой-нибудь инструмент, чтобы отпереть замок. Холл был заставлен роскошной мягкой мебелью с множеством подушек. Здесь не было никаких приспособлений, ни перьев, ничего – одни только золотые безделушки. В ножнах Раду был кинжал, но он был слишком толстым, чтобы пролезть в замочную скважину.

– Раду.

– Нужно взломать дверь.

– Раду.

– Почему во всей этой чертовой комнате нет ничего подходящего? – крикнул Раду и перевернул мягкую подставку для ног.

Лазарь схватил его за запястье и повернул к себе лицом.

– Пожалуйста, выслушай меня. – Он говорил низким голосом и слишком спокойно. Лазарь не понимал, в какой беде они оказались – даже Раду этого не понимал. До них отовсюду доносились крики, шум и грохот. Он должен был добраться до Мехмеда.

Лазарь его не отпускал.

– Ты ничего не сделаешь.

– О чем ты говоришь? Мы можем что-нибудь сделать! Мы должны, мы…, – Раду остановился. На лице Лазаря не было страха, а лишь сочувствие. И печаль.

Раду не сомневался, что кричал Николае, а вторил ему Петру. Они звали Ладу, просили их впустить. Они никогда бы это не сделали, находись вражеские силы снаружи.

– Ты выманил меня из комнаты. – Сказал Раду, и его сердце упало под давлением тяжелой, как свинец, открывшейся правды. – Ты не ждал, что придет помощь. Ты рассчитывал, что она не придет.

– Позволь мне все объяснить.

Раду высвободил свое запястье и метнулся к двери, за которой люди Лады пытались проникнуть внутрь. Она была заперта на щеколду, которую было легко поднять изнутри.

Лазарь настиг его сзади. Голова Раду ударилась о кафельный пол, из глаз посыпались искры.

– Пожалуйста, – сказал он, наступив коленом на спину Раду. – Я пытался уберечь тебя.

Раду сплюнул кровь из рассеченной губы.

– Уберечь меня?

– Никто не ожидал, что ты окажешься здесь сегодня вечером. Ты должен был остаться со своей невестой. Когда Ильяш сказал мне, что ты вернулся, я попросил его позволить мне быть здесь, чтобы удержать тебя подальше от резни.

Раду зажмурился от боли и отчаяния. Он попытался подняться на дрожащих руках, но не смог.

– Почему Ильяш нас предал?

– Он нас защищает. Ты – не янычар. Тебе не понять. У нас нет ничего, кроме друг друга. Никому больше нет до нас никакого дела, никто больше не ценит нас и не думает о нас иначе как о телах, которые можно бросить на врага во имя султана.

Услышав приглушенный звук сабель из комнаты Мехмеда, Раду зарыдал.

Лазарь наклонил голову и прижал ее к спине Раду.

– Мне очень жаль. Я знаю, как ты за него переживаешь. Я знаю. Но у стен Константинополя он прольет нашу кровь. Ильяш этого не допустит. Он – наш отец, а не Мехмед. Все так и будет.

– Нет!

– Тогда скажи мне. Пообещай, что Мехмед нас не убьет. – Лазарь подождал, но Раду ничего не ответил. Он знал, что сердце Мехмеда нацелено на Константинополь. – Он жаждет его, как дракон жаждет сокровищ, – лишь для того, чтобы обладать, утолить свой голод. Он никогда не будет удовлетворен. Ты видел, какой получилась осада Круи. Но даже она покажется отпуском по сравнению с Константинополем. Мы все погибнем, и никто не станет по нам горевать. Это мои братья, Раду. – Голос Лазаря надломился, и сквозь тунику Раду ощутил его теплые слезы. – Они – единственная семья, которая у нас есть. Если ты об этом задумаешься, то поймешь. И простишь меня. Я люблю тебя, Раду. Пожалуйста, прости меня за это. Я бы пожертвовал всем ради своей семьи. И ты тоже.

Раду перестал сопротивляться и поник, лежа на полу. Тело Лазаря тяжело давило на его спину, как в ночь дозора в Круе, когда Лазарь навалился на него, спасая ему жизнь.

Лада бы умерла, защищая Мехмеда. Мехмед бы умер. Но Лазарь был прав. Если Мехмед останется жить, множество янычар – его друзей и товарищей – погибнет. Просто ради того, чтобы он овладел городом, не представляющим никакой опасности. Просто потому, что это было его мечтой, потому, что когда-то давно об этом упомянул Пророк, мир праху его.

Раду повернул голову, пытаясь взглянуть на Лазаря. Продолжая держать Раду прижатым к полу, Лазарь сместил свой вес так, чтобы их глаза встретились.

– Мне очень жаль, – сказал Раду. Лазарь спасал его так много раз – спас его, ребенка, своей добротой, спас на поле боя, спас сегодня. – Я тоже люблю тебя, друг мой.

Лицо Лазаря осветилось надеждой.

На эту надежду Раду ответил ударом кинжала. Его рука была свободна ровно настолько, чтобы вонзить кинжал в живот Лазаря.

Лазарь откатился в сторону, схватившись руками за рану. Сквозь пальцы сочилась яркая кровь. Раду, встав на колени, склонился над ним. Он отбросил саблю Лазаря в другой конец комнаты и прижался лбом ко лбу своего друга:

– Мне очень, очень жаль.

Лазарь лениво и криво улыбнулся. Эта улыбка разбила сердце Раду.

– Ты всегда выбирал его.

– Я всегда буду выбирать его, – прошептал Раду.

И он вскочил, оставив Лазаря умирать в одиночестве. Дверь в коридор не поддавалась, несмотря на продолжающийся натиск мужчин Лады. Раду крикнул им, чтобы они остановились, и подставил плечо под щеколду. Из-за ударов дверь перекосилась, и Раду закричал от ярости, оттягивая ее изо всех сил. Наконец, щеколда выскользнула и дверь открылась.

Раду помчался в спальню Мехмеда.

– Мехмед там! – крикнул он, указывая на запертую гостиную.

Он осмотрел спальню. Его руки были в крови, а ум кристально чист. На штанге висели длинные шторы. Раду отошел назад, разбежался и прыгнул, ухватившись за штангу и раскачиваясь на ней, пока штанга не оторвалась от стены с металлическим лязгом.

Он отнес штангу на балкон. До комнаты, в которой находились Лада и Мехмед, было слишком далеко. Они еще живы. Им не позволено быть мертвыми.

Перепрыгнуть с одного балкона на другой не представлялось возможным; расстояние было слишком велико. Раду перебросил штангу через пространство между балконами, успев поймав штору. Штанга упала на каменный пол другого балкона, штора натянулась. Раду дернул ее и взмолился богу.

Штанга зацепилась за каменные перила.

Обмотав ткань вокруг одной руки, Раду взобрался на край перил и прыгнул. Повиснув на руке, он едва не выдернул кисть из сустава. Он вскричал от боли и стал подтягиваться вверх, не обращая внимания на протестующие мышцы, пока свободной рукой не нащупал край балкона. Последнее усилие – и он вскарабкался наверх.

Он стоял в темноте, вглядываясь в ярко освещенную комнату. Там творился настоящий кошмар. Мехмед лежал в углу, безоружный. Чтобы его прикончить, хватило бы одного удара. Этого до сих пор не произошло исключительно благодаря чудесным способностям Лады. Она носилась по всей комнате, уворачивалась, вертелась и кричала. Ее сабля со скрежетом скрещивалась с саблей Ильяша, отбивая каждую его атаку.

Начало этой истории Раду пропустил, зато мог стать свидетелем ее окончания.

Лада истекала кровью. Каждый ее шаг оставлял красный след на нежных цветочных узорах плиточного пола. Она поддерживала правую руку и дышала тяжело и часто. Ильяшу оставалось только ждать, и они оба это знали. Она боролась, из последних сил, а он порхал вокруг нее с легкостью партнера по танцам.

Раду пока никто не заметил. Он потянулся за своей саблей…

У него не было сабли.

Или кинжала.

Он так отчаянно стремился поскорее пробраться в эту комнату, что не подумал о том, что будет делать, когда в ней окажется. При мысли о том, что все кончено, у него опустились руки. Он убил своего самого старого друга. А теперь, в отместку, судьба заставит его наблюдать за тем, как будет убит его единственный член семьи и его единственная любовь. А он будет стоять здесь, безоружный и бесполезный. Все его остроумие и очарование в конечном итоге ни к чему не привели. Но, по крайней мере, он умрет рядом с Мехмедом. Он сделал шаг вперед, едва не споткнувшись о штору.

Штанга!

Раду вытащил ее из перил, а штору выбросил.

Лада поскользнулась на собственной крови и упала, прижав саблю. Ильяш поднял лезвие. Вот-вот он убьет или Ладу, или Мехмеда. Раду не знал, кого из них Ильяш заколет первым, и не мог защитить их обоих сразу.

Он выбрал Ладу. Вскричав, Раду выбежал вперед и заслонил сестру, выставив перед собой штангу. Сабля Ильяша обрушилась на нее с такой силой, что едва не выбила ее из рук Раду. Лада пнула Ильяша по колену, заставив его отшатнуться.

Лада посмотрела на Раду, изумленно вытаращив глаза. Затем снова сосредоточилась на сражении.

– Заставь его повернуться спиной к балкону, – прошипела она.

Лада поднялась, а Раду прошел сбоку, намереваясь встать между Ильяшем и Мехмедом. Лада ринулась на Ильяша, размахивая саблей в столь предсказуемом приеме, что даже Раду его бы заблокировал. Ильяш воспользовался ее открытостью и заполнил собой пространство, которое она покинула.

Пространство прямо напротив балконной двери.

Сабля Ильяша рассекла воздух. В самый последний момент Лада упала на пол с криком:

– Сейчас!

Раду обхватил штангу на уровне плеча и ринулся вперед со всей силой, на какую был способен. Штанга уперлась в Ильяша, застав его врасплох. Он пошатнулся, но на то, чтобы столкнуть его с балкона, Раду не хватило движущей силы.

Тут рядом возникла Лада. Она схватила край штанги и толкнула ее, как дверь, повиснув справа, чтобы лишить Ильяша равновесия. Ноги Ильяша уперлись в перила балкона, и Лада последовала за колебанием штанги.

Ильяш упал.

Но Лада не смогла остановиться, по инерции двигаясь вперед, и опрокинулась вслед за ним за ограду.

На мгновение мир рухнул, безжизненно повиснув в безвоздушном пространстве вокруг Раду. Но затем он почувствовал, что штанга крутится в его руках. Он сжал ее плотнее, повернув так, чтобы она оказалась у него под мышкой.

– Скорее! – вскричала Лада голосом девочки, с которой он вырос, девочки, которая всегда предпочитала быть жестокой, а не испуганной. Девочки, которой сейчас было страшно. – Я ее не удержу!

Раду надавил на штангу, используя перила в качестве точки опоры. Металл изогнулся, но оказался достаточно крепким, чтобы затащить Ладу обратно. Как только она оказалась на уровне балкона, Раду бросился вперед и схватил ее покрытые кровью руки. Он затащил ее в комнату и упал на пол, а она поверх него.

От потери крови и пережитого страха ее трясло так, как никогда в жизни.

– Ты меня спас, – сказала она.

– Конечно, спас.

Она покачала головой.

– Не когда я падала, а когда мы оба лежали на полу перед Ильяшем. Ты выбрал меня, а не Мехмеда.

– Ты – моя семья, – прошептал он. В конце концов, Лазарь был прав.

Он держал ее, гладил ее волосы и плакал. Наконец, дверь открылась, и мужчины Лады ворвались в комнату с далеким и приглушенным ревом.