48
Возвращаясь в город после короткого свадебного отпуска, Раду проходил мимо хрупкого на вид, самого юного солдата из отряда Лады. Что-то в нем зацепило Раду. Его лицо было таким мягким, а тело таким неуклюжим. Он казался здесь лишним.
Большинство людей Лады Раду не интересовали, но он не мог не соглашаться с тем, что они – лучшие защитники Мехмеда. В каждом из них присутствовала порция дикой и беспощадной решимости, составлявшей суть его сестры. Порой Николае или кто-то из солдат приветствовал Раду на валашском. Он всегда отвечал по-турецки.
Мехмед сидел и слушал, как Ишак-паша говорит о состоянии финансов в регионах Амасьи и Анатолии, куда его вскоре должны были направить бейлербеем, местным управляющим. Раду сказал Мехмеду, что Ишак-пашу и Халил-пашу нужно разделить, и Мехмед его послушал. Раду не терпелось узнать, что решили за несколько дней его отсутствия. Он так тревожился и так хотел скорее вернуться, что Назира и Фатима подшучивали над ним, глядя, как он то и дело оглядывается по пути в Эдирне.
Раду посмотрел на Мехмеда. В его глазах он заметил странную тоску и печаль, но она ушла так же быстро, как и появилась, и он продолжал кивать.
Справа от Мехмеда находился Халил-паша. Великий Визирь Халил, напомнил себе Раду.
Как только Ишак-паша умолк, Мехмед поднялся.
– Раду? Так быстро вернулся? Как ты смог оставить свою милую невесту?
Раду разрумянился от смущения. Робкая, понимающая улыбка была уже не более, чем игрой мышц, но Раду к этому привык.
– Благодарю тебя, султан, за красивое имение. Моя жена не помнит себя от радости, и ей не терпится превратить его в наш дом. Я лишь путался у нее под ногами, и меня выгнали до тех пор, пока она не сделает все так, как ей угодно.
Мужчины понимающе рассмеялись. Кумал мягко улыбался. Раду в очередной раз задумался о том, известна ли ему истинная причина его женитьбы на Назире. Но у него не хватало смелости спросить. Если Кумал ни о чем не догадывается, то что он подумает о Раду, узнав об этом?
Мехмед указал на стул рядом со своим. Раду сел, мечтая о том, чтобы расслабиться и закрыть глаза.
Дом был уютным. Уединенное имение, достаточно большое, чтобы в нем разместилась женщина со служанкой. Неподалеку – деревня, в которой можно было приобрести все, чем их не обеспечивал сад и скотный двор. Назира плакала от счастья, когда за руку с Фатимой переходила из комнаты в комнату. У Раду была отдельная спальня, теплая и светлая. Он сомневался, что в нее будет наведываться кто-то, кроме него. Назира была ему дорога, но ее счастье было настолько полным, что угрожало загубить его душу. Он не хотел, чтобы зависть бросала хоть какую-то тень на ее жизнь с Фатимой. А ему находиться так далеко от Мехмеда было невыносимо.
Так же, как теперь было невыносимо находиться так близко к нему.
Подошедший к двери паж прервал обсуждение планов по урожаю. Мальчик поклонился, дрожа всем телом, и доложил о прибытии посланника из Константинополя.
Брови Мехмеда взлетели вверх, но это так и осталось единственной его заметной реакцией. Другие мужчины в комнате ахнули от изумления и стали приглушенно перешептываться. Многие страны присылали посыльных с подарками или поздравлениями, но увидеть послан из Константинополя они никак не ожидали.
Мехмед незаметно взглянул на Раду. Раду кивнул в сторону Халила.
Мехмед повернулся к Халилу и спросил непринужденно и легко.
– Что бы вы мне посоветовали? Принять их незамедлительно или заставить ждать?
Халил выпятил грудь, как крошечная птаха, щебетаньем провозглашающая свою важность для этого мира.
– Полагаю, будет мудрее принять их прямо сейчас, султан.
– Отлично. Проводите их сюда.
Вошли трое мужчин. На них были красные сапоги и одежда из парчи ярко-желтого, синего и зеленого цветов, каждый слой которой предусмотрительно обнаруживал под собой следующий слой, в безвкусной демонстрации богатства. Это была очень дорогая и аккуратно простроченная одежда, символ статуса. Очевидно, византийцы делали все, чтобы за один раз показать максимальное количество нарядов. Их головы покрывали огромные, похожие на паруса шляпы, и каждый мужчина что-то держал в руках.
Халил встал.
– Представляю вам султана, Тень Бога на земле, Славу Османской империи Мехмеда Второго.
Трое мужчин уважительно поклонились, хотя и не сняли шляп.
– Мы прибыли от Константина Одиннадцатого Драгаша Палеолога, императора Византийского, Цезаря Рима, с подарками и прошениями.
Им предложили пройти дальше. Подарок Мехмеду в честь его восхождения на трон представлял собой инкрустированную драгоценными камнями книгу, красиво украшенную узорами из золотых листьев. Полюбовавшись ею, Мехмед передал книгу Раду.
Как всегда, Раду восторженно задрожал, открывая книгу. В замке Тырговиште книг водилось немного, а богатая Османская империя могла похвастать огромной коллекцией книг. Этот том, написанный на латыни, рассказывал историю святого Георгия, убивающего дракона.
Эту историю Раду знал с детства. Праведный рыцарь, блуждающий по языческой земле, обнаружил королевство, которое держал в страхе злобный дракон. В тот день жребий пал на королевскую дочь – ее предстояло скормить дракону. Поклявшись ее спасти, святой Георгий вступил в схватку с драконом и приручил его. Он отвел принцессу и дракона обратно в город и держал все королевство в заложниках под угрозой смерти, пока все его жители не обратились в христианство. Выполнив свою святую миссию, святой Георгий наконец убил дракона.
Эта книга была умело завуалированной угрозой. Раду поднял взгляд на посланников и увидел одного из них, юношу с чистыми серыми глазами. Юноша пристально смотрел на Раду, а заметив его взгляд, вспыхнул и отвернулся.
– Какой интересный выбор книги, – с довольным видом заметил Мехмед.
Письмо от Константина зачитали вслух, и слова в нем были такими же вычурными и витиеватыми, как обложка книги. Вначале Раду пытался вникнуть в смысл письма, но в нем было так много похвалы, что вскоре он потерял интерес и позволил убаюкивающим фразам проноситься мимо ушей. Письмо напоминало службу в церкви его детства – влюбленной в свой голос, холодный и недостижимый.
И снова он заметил, что на него смотрит юноша с серыми глазами. Раду не знал, что это значит. Может быть, юноша тоже пытался внимательно слушать, как и Раду.
Затем имя Орхан вырвало его из странного обмена пристальными взглядами, которым он забавлялся.
Константин не стал тянуть время и напомнил Мехмеду об угрозе со стороны его претендента на трон. Хуже того, он имел наглость попросить Мехмеда повысить выплаты Константинополю за содержание Орхана.
Мехмед сидел, подперев голову рукой и ожидая, пока главный посыльный не закончит читать письмо.
– Вот это да! – сказал он так спокойно, будто говорил о погоде. – Создается впечатление, что Орхан – дорогой гость.
Никто не засмеялся. Напряжение в комнате стало почти осязаемым, как будто все вдохнули и отказывались сделать выдох. Посыльные побледнели. Самый молодой из них теперь уставился в одну точку на стене. Их лица сохраняли бравое выражение, но под шляпами сверкал пот, предательски показывая, как сильно они нервничали, придя к новому султану с таким требованием.
Мехмед повернулся к Халилу.
– У вас больше опыта отношений с Византией, чем у меня. Это требование законно?
Халил поднял дрожащую руку и прикоснулся к своей брови.
– Да. – Он кивнул сам себе, как будто подбадривая свой голос звучать более уверенно. – Да, я думаю, что условия вполне разумные. Если мне позволено дать совет вашей светлости, я бы сказал, что нам следует выполнить эту просьбу. Будет гораздо лучше, если Орхан останется там, где он есть, а мы продемонстрируем Константинополю свою преданность.
Мехмед повернулся обратно к посыльному.
– Отлично. Халил, мой уважаемый визирь, позаботится о том, чтобы вы удобно расположились здесь на ночь. Завтра мы отправим вас домой с новостями для нашего союзника, Константина, открывая новую эру добрых отношений между нашими великими империями.
На этот раз поклоны посыльных были менее формальны, а их движения быстры и резки от облегчения. Сероглазый юноша в последний раз поймал взгляд Раду. Быстрая загадочная улыбка скользнула по его губам. Раду ощутил где-то внутри ответное волнение. Затем Халил вывел посыльных в коридор. За ними следовали его главные советники.
Раду потряс головой, пытаясь прояснить свои мысли. Он все никак не мог нагнать то, что пропустил, отдыхая за городом. А эти перемены предвещали большое и интересное развитие событий.
Мехмед отпустил почти всех, оставив подле себя Раду, Кумала, Ильяша, предводителя сипахов в Эдирне, и Казанци Догана. По совету Раду Мехмед решил до поры до времени не трогать Казанци Догана. Они знали, что его можно подкупить, а им нужен был любой союзник, какого они могли заполучить.
Откинувшись на спинку стула и вытянув руки за головой, Мехмед зевнул.
– Друзья мои, – сказал он, – я бы хотел обсудить с вами наше морское ведомство.
– Какое морское ведомство? – спросил Раду.
– Именно так. – Улыбка Мехмеда напоминала хищную рыбу, разрезающую воду. – Принесите мне отчеты о кораблях, которые у нас есть, и, что еще важнее, о кораблях, которых у нас нет. И сделайте это тайно.
Мужчины были достаточно благоразумными, чтобы с помощью мимики скрыть свое любопытство.
Мехмед отпустил их, приказав солдату Лады ждать за дверью. Как только они остались одни, тоска и боль, которые Раду увидел, едва войдя в комнату, снова вернулись на лицо Мехмеда.
– В чем дело? – спросил Раду, пытаясь побороть страх. – Ты злишься на меня? Прости, что я не предупредил тебя о свадьбе. Я сам не понимаю, как это произошло так быстро. Но Назира…
– Нет, нет. Дело не в этом. Я рад за тебя. – Мехмед рассеянно ходил взад-вперед. – Она очень мила, и вместе вы – отличная пара. А ты по-прежнему будешь со мной. – Он остановился и поднял глаза. В глубине его глаз мелькнуло опасение и печаль. – Ты будешь по-прежнему здесь.
– Конечно.
– Я завишу от тебя. Я доверяю тебе так, как никому другому.
Раду улыбнулся и поднес ладонь к сердцу.
– А я тебе.
– Ты помнишь юношу из твоего детства? Друга Лады? Богдана?
Раду сморщился от отвращения.
– Да. Они постоянно надо мной издевались. Он был болваном.
Мехмед нахмурился.
– Он здесь.
– Что? Здесь?
– Николае нашел его.
Грудь Раду сжалась от ужаса, и он вдруг снова стал восьмилетним мальчишкой, слишком робким, слишком плаксивым, слишком легкой добычей. Богдан заставлял его надевать нянин платок, насмехаясь и повторяя, что если Раду ее так сильно любит, то вполне может ею стать. Но хуже всего был страх, что, няня, что бы ни случилось, всегда будет любить Богдана больше. Как бы сильно Раду не мечтал о другом, Богдан оставался сыном няни, а Раду – ее подопечным, ее обязанностью.
Тот день, когда Богдана забрали, был одним из самых счастливых дней его детства, поскольку он подарил ему неограниченный доступ к сердцу няни.
И к сердцу Лады.
Но сейчас Лада ему не принадлежала, и уже долгое время. У нее был Мехмед. А теперь и Богдан к ней вернулся. От паники Раду стало трудно дышать.
– Я его ненавижу. – Раду съежился, понимая, что следовало бы более тщательно подбирать слова. Но на лице Мехмеда отразилось торжество, как будто он был с ним полностью согласен.
Затем Мехмед снова резко дернулся с места и отошел от Раду.
– У меня новости из Валахии. Они пришли с опозданием, когда я уже стал беспокоиться, почему не получаю оттуда подарков и посыльных в связи с моей коронацией. – Он прекратил ходить туда-сюда. – Ваш отец скончался.
Раду понял его слова, но в них не было смысла. Он потряс головой, пытаясь ее прочистить. Его отец. Громкий смех наполнил комнату, и лишь приложив пальцы к своим губам, Раду понял, что смеялся он.
– Знаешь, я даже не могу вспомнить, как он выглядел. Только помню, что я чувствовал.
Мехмед взял Раду за руку.
– И что же ты чувствовал?
– Как будто я – ничто. – Раду не мог отвести взгляда от руки Мехмеда на его руке. – А теперь он – ничто.
Несколько секунд Мехмед молчал. Раду знал, что он должен горевать или задавать вопросы, но он не испытывал ничего, кроме громадного облегчения. Влада в этом мире больше не существовало, и Раду не считал, что это плохо.
– Тебе хочется узнать, как это произошло?
Раду хмыкнул в знак согласия.
– Это был Хуньяди, по наводке бояр. Мирчу они тоже убили.
– Бедный Мирча. Я уверен, что это его очень разозлило.
Лицо Мехмеда приблизилось к лицу Раду, помешав ему смотреть в потолок. Его брови озабоченно сдвинулись.
– Ты в порядке?
Раду приложил ладонь ко лбу, радуясь такой непривычной легкости.
– По-моему, да.
– Я говорю тебе об этом потому… потому что ты – наследник престола. Ты – следующий в очереди. И, как султан, учитывая, что Валахия – вассальное государство, если это то, чего ты хотел…
Раду почувствовал, как весь мир снова навалился на него всем своим грузом. Валахия, с ее бесконечными темными лесами и злобными кулаками под каждым деревом, с фонтанами, которые вместо красоты приносили судорожные и кашляющие брызги, с зимами, такими же холодными, как пренебрежение отца. Валахия, в которой Лада будет снова с Богданом, не нуждаясь в нем, не видя его, не заботясь о нем. Валахия, без мечетей, без призывов к молитве, без Бога, который бы помнил и заботился о нем.
Валахия, в которой нет Мехмеда.
Он схватил Мехмеда за плечи.
– Я знаю, что это помогло бы тебе – иметь на валашском троне кого-то, кому ты можешь доверять. И я хочу служить тебе, сделать все, что в моих силах, чтобы помочь тебе овладеть Константинополем и стать султаном, которого ждала твоя империя. Я сделаю все, что смогу. Но, умоляю, не проси меня об этом. Мне ничего не нужно от Валахии, и ей никогда ничего не нужно было от меня. Мой дом – здесь, рядом с тобой. Пожалуйста, не отсылай меня.
Лицо Мехмеда смягчилось, и он обнял Раду. Раду прерывисто дышал, вдыхая запах Мехмеда и успокаиваясь.
– Ничего не говори Ладе, – сказал Мехмед. Раду кивнул в его плечо, и этот момент длился гораздо дольше, чем было безопасно, потому что он никак не мог отойти.
