22

При других обстоятельствах выражение крайнего замешательства на лице Лады обрадовало бы Раду. Она всегда была так уверена в себе, что эту картину, когда она стояла посреди комнаты, оцепеневшая, обхватившая себя руками, как будто защищаясь, с блуждающим взглядом, он оценил по достоинству.

Но она была вся в крови, а челюсть Мехмеда тряслась так, что он не мог говорить, и их внешний вид был демонстрацией того, как Раду всегда чувствовал себя внутри.

Но в данный момент он не мог позволить себе думать о своем внутреннем мире. Он был нужен им.

– Пора уходить в другое место, – сказал Раду. – Всем известно, что мы – друзья Мехмеда. Если есть еще убийцы, и они станут его искать, то придут сюда.

Лада с мольбой в глазах покачала головой:

– Не могу придумать, куда идти.

Если, как предполагали Мехмед и Лада, за покушением стояла группа янычар, оставаться во дворце было небезопасно. Они не могли узнать, кто это придумал – были ли это сами солдаты или же они выполняли чей-то приказ. Вдруг они побегут за помощью к советнику или к паше, а вместо этого окажутся в лапах того, кто приказал убить Мехмеда?

Нет, им требовалось безопасное место. Тайное. Место, куда больше никто бы не пришел, но куда они сами могли попасть очень быстро. Поэтому просто убежать не представлялось возможным. Мехмед был султаном, и если они сбегут, он потеряет все.

Где может спрятаться султан?

Раду щелкнул пальцами:

– Гарем!

Выражение ужаса на лице Лады стало еще более выразительным.

Мехмед нахмурился.

– Но они и туда могут нагрянуть.

– Там ведь твоя мать, да?

Мехмед кивнул:

– Но мы почти не общаемся.

Политика гарема была такой же сложной и запутанной, как политика двора, если не хуже. Несмотря на то что гарем был самостоятельным сообществом, женщины могли оказывать невероятное влияние на самых могущественных мужчин империи, что превращало их в политическую силу, с которой стоило считаться. Самой влиятельной женщиной в гареме – и, следовательно, в империи, – была мать султана. Раду никогда с ней не встречался, но главный евнух отмечал ее тонкий ум.

– В случае твоей смерти твоя мать потеряет больше всех, поэтому она тебя защитит, – сказал Раду. – Охранники там – евнухи, а не янычары. Мы будем в безопасности, и ты сможешь начать расследование.

Мехмед сжал его плечо.

– Да! Спасибо, Раду!

– Нет! – Лада покачала головой, ее взгляд стал диким. – Я не могу туда пойти! Если женщина войдет в гаремный комплекс, она становится собственностью султана!

Мехмед высунулся из окна, через которое они пролезли, желая убедиться, что путь свободен.

– Я сделаю так, что на тебя это не распространится, Лада, и…

– Это неважно! Все узнают, на меня повесят ярлык твоей наложницы, и…

Раду взял ее руку, которая все еще висела в воздухе, обвинительно указывая на Мехмеда, и сжал ее ладонь.

– И на тебе нельзя будет жениться? Какая трагедия! Я-то знаю, как ты мечтаешь выйти замуж за какого-нибудь второстепенного представителя османской знати, милая сестрица.

Она, наконец, взглянула ему в глаза. Ее взгляд был по-прежнему лихорадочным и бешеным.

– Но я буду принадлежать ему.

– Думаю, наш Мехмед достаточно умен для того, чтобы никогда от тебя ничего не требовать, верно?

Непринужденно произнеся эти слова, Раду с игривой улыбкой повернулся к Мехмеду. Возможно, все дело было том, что в комнате было темно, или в том, что они пережили столь бурную ночь, но на лице Мехмеда застыла гримаса… разочарования? Боли? Затем вымученная, искусственная улыбка пробилась на его лицо, и он кивнул. Грудь Раду в этот момент сжалась от тревоги, страха и пронзительной, горькой ревности.

Он подавил ее. Их преследовали убийцы. Лада зарезала человека. Нужно было спешить. Он молча произнес молитву и пошел первым, медленно спустившись по резной каменной стене дворца на землю. Мехмед следовал за ним, дальше – Лада. Раду прокладывал путь, крался через сады, выбирая самые густые тени.

– Откуда ты так хорошо знаешь дорогу к гарему? – удивился Мехмед. – По-моему, ты чувствуешь себя более уверенно, чем я.

Раду вспыхнул и почувствовал желание защититься, хотя в тоне Мехмеда не было ничего обвинительного.

– Я знаком с главным евнухом. У него удивительная коллекция карт, и я иногда к нему захожу. Ты знал, что он родился в Трансильвании?

Тон Мехмеда был напряженным, но довольным:

– Знал, и, если честно, это же относится к трети самых влиятельных мужчин в моем правительстве.

– О. Верно. – Хотя именно Раду придумал для них лучший способ оказаться в безопасности, все равно все всегда знали больше него. Он остановился у ворот охраны, у бокового входа в обширный гаремный комплекс. На посту стоял евнух, в темноте ночи его белый тюрбан выделялся ярким пятном. Во время своего первого прихода сюда Раду попробовал заметить разницу между евнухами и некастрированными мужчинами, но кроме как по голосу, который у евнухов был не таким низким, как у других мужчин, но все же не таким высоким, как у женщин, он не мог отличить одного от другого.

Стражник, которого Раду уже видел, поднял голову и с любопытством посмотрел на Раду, прежде чем заметил за его спиной Мехмеда. Он поклонился до земли, затем замер, готовый выполнить любые указания.

Мехмед не удостоил его взглядом и прошел мимо. Раду кивнул, и мужчина посмотрел ему вслед. Мехмед без стука вошел во внешние покои главного евнуха.

Несмотря на поздний час они прождали в комнате не более минуты, прежде чем к ним вышел главный евнух. Это был мужчина лет сорока, с морщинистой кожей и размытыми чертами, как будто его лицо так и не решило, кем хочет стать. Он поклонился Мехмеду, затем выпрямился и улыбнулся Раду, после чего скользнул взглядом по запятнанной кровью одежде Лады.

– Чем могу служить вам, мой султан?

– Мне нужно увидеться с валиде-султан. И переночевать здесь.

– Конечно. Чью компанию вы предпочитаете?

Раду потребовалось время, чтобы осознать, как непринужденно главный евнух задал этот вопрос. И еще мгновение – чтобы понять, что это означает. Его лицо вспыхнуло от смущения и любопытства. Это что же – Мехмед приходил сюда регулярно? И наслаждался преимуществами своего положения как султана? Сколько наложниц он успел собрать за столь короткий срок? Была ли у него жена? В исламе существовали правила касательно того, сколько жен позволено иметь мужчине, но для султанов делались исключения.

И каково это было – быть с ним? Любили ли они его? Ждали ли целыми днями в надежде его увидеть?

Раду взглянул на Ладу, чтобы узнать, задается ли она теми же вопросами. Она нахмурилась и, не мигая, смотрела на дальнюю стену. Они протерли ее лицо и руки, но следы крови все еще оставались. Она выглядела дикой и яростной и совсем не была похожа на наложницу. По крайней мере, она выглядела не так, как, по мнению Раду, должны выглядеть наложницы.

Раду представлял наложниц такими, какой была его няня – по-матерински нежными и ласковыми, вечно занятыми шитьем или какими-то домашними хлопотами. Он знал, что их предназначение в другом, но каждый раз, когда он пытался представить себе это, картина выходила туманной и скомканной.

В голосе Мехмеда чувствовалось напряжение.

– Не этой ночью. Я здесь по делам. Приготовьте комнату и для моих спутников. Ладе потребуется ванная.

– Должен ли я попросить прислугу проводить ее в новую комнату?

– Нет! – воскликнул Мехмед так резко, что главный евнух вздрогнул. – Нет. Она здесь в качестве гостьи, а не в качестве… жительницы. Засели нас в крыло для охраны.

– И никому не сообщайте, что мы здесь, – добавил Раду, не зная, дозволено ли ему говорить, но боясь, что Мехмед из-за рассеянности забудет об этом упомянуть.

Мехмед бросил на него благодарный взгляд.

– Да. Мое дело касается только валиде-султан, и никто – даже мои стражники, если будут спрашивать – не должен знать, что мы здесь.

Главный евнух кивнул, затем еще раз поклонился и вышел из комнаты заниматься приготовлениями. Плечи Мехмеда поникли. Он закрыл лицо руками и опустил голову. Лада обнаружила засохшую кровь на ладони и теперь с остервенением оттирала ее о свои юбки. Кажется, тот факт, что ее юбки были покрыты пятнами крови, ее не беспокоил. Раду стоял между нею и Мехмедом, не зная, что каждому из них нужно, но подозревая, что им обоим нужно одно и то же.

Он подошел к Мехмеду, а не к сестре, и обнял султана за плечи. Мехмед с признательностью прижался к нему. Раду посмотрел на Ладу и вытянул свободную руку вперед. Она посмотрела на нее взглядом, тяжелым от изнеможения и чего-то еще, подозрительно похожего на печаль. Не успела она пошевелиться, как вернулся главный евнух. Мехмед выпрямился и отошел от Раду, а Лада опять уперлась взглядом в стену.

– Следуйте за мной, – объявил главный евнух, и Раду снова оказался в самом конце процессии, где на него не попадало даже пятно света от лампы евнуха.