Если вы курите или страдаете от другой зависимости, будь то героин, порнография или шоколад, то наверняка задумывались о том, стоит ли и дальше потакать подобной форме самоудовлетворения. Может быть, попробовав первые несколько раз, вы ощутили, сколь сильна эта привычка, и на каком-то уровне осознали, что в будущем она может незаметно вас поработить. Так или иначе, в какой-то момент, взвешивая «за» и «против», вы свернули на путь удовлетворения потребностей ближнего прицела. Со временем появлялись все новые и новые возможности их удовлетворять, а колебания и раздумья заканчивались все быстрее. И наконец стремление к немедленному удовлетворению стало настолько сильным, что сопротивление сделалось бесполезным. Так это и работает.

Тренеры школьных футбольных команд придумали свое описание подобных процессов. Они говорят, что самодисциплина – это как мышца: чем чаще вы ее используете, тем сильнее она будет, чем реже – тем слабее. Эта прописная истина справедлива во многих ситуациях: если ваша воля противостоять соблазну побеждает несколько раз, если она успешно «используется», то в следующий раз шансы на ее победу будут еще выше. Если же она проигрывает несколько раз подряд, скорее всего, не стоит питать надежд на скорые перемены.

Некоторые психологи даже используют эту «мышечную» метафору для описания результатов своих исследований. Что интересно, они, похоже, не задумываются о том, почему это настолько уместно. Другими словами, почему изначальный успех в самодисциплине ведет к ее укреплению, а неудачи – к новым провалам? Если для организма хороша самодисциплина, то почему естественный отбор не предусмотрел способа удержать ее от разрушения из-за пары промахов? (Хотя, с другой стороны, смотря каких промахов – например, несколько инъекций героина могут положить конец продуктивной жизни.) Почему так?

Один из способов ответить на этот вопрос требует отойти от полезной, но узкой «мышечной» метафоры. Давайте сформулируем проблему в терминах модулей: после того как модуль, поддерживающий удовлетворение желания, выигрывает несколько состязаний, его сила возрастает настолько, что модули, возражающие против удовлетворения, даже не пытаются с ним бороться. Почему же естественный отбор предусмотрел усиление побеждающих модулей?

Представим себе вашего прапрапрапра– (ну и так далее) дедушку двадцать тысяч лет назад. Он очень молод. Один из его модулей – грубо говоря, тот, что Фрейд назвал «либидо», – побуждает его вступить в сексуальные отношения с женщиной. Другой модуль предостерегает его, говоря что-то вроде: «Она может тебя отвергнуть и этим унизить. А еще она может рассказать другим, что отвергла тебя, и опозорить еще больше». Или, если у нее уже есть партнер, модуль предостережения может напомнить: «Она расскажет своему мужу-силачу о том, что ты к ней приставал, и он скормит тебя льву».

Предположим, что первый модуль выиграл и ваш предок все-таки предложил женщине сексуальные отношения. И оказалось, что модуль-либидо был прав – она не отвергла его, секс случился, а муж-силач оказался невеликого ума. Так что, когда между этими голосами – призывающим к сексуальному поведению и удерживающим от него – случится новый конфликт, имеет смысл прислушаться к первом у, разве нет? В конце концов, в прошлый-то раз он был прав. И сам факт его правоты предполагает, что, во-первых, женщины, скорее всего, найдут этого вашего предка привлекательным, а, во-вторых, его мозг неплохо считывает признаки интереса со стороны противоположного пола.

Если же вашего предка отвергли, унизили и осмеяли в поселении охотников и собирателей или, что еще хуже, муж-силач перед этим как следует его отметелил, все сложится иначе. Лучше будет в будущем прислушиваться не к модулю-либидо, а к его противнику. В конце концов, в прошлый-то раз он был прав.

Мы видим, что у естественного отбора были причины спроектировать модульную психику именно так – чтобы «победившие» модули накапливали силу, если их «идеи» оправдали себя. И обратите внимание, что по крайней мере в некоторых случаях их «идеи» сводились к удовлетворению плотских желаний. Если модуль-либидо советует вступить в сексуальные отношения, которые приводят к оргазм у, его мнение будет в следующий раз более весомо.

Конечно, в современном мире все работает иначе. Модуль, советующий зайти на порносайт, поможет достичь сексуального удовлетворения, так что в следующий раз его мнение будет более весомым. И неважно, что время, проведенное на порносайтах, никак не будет способствовать вашему размножению – скорее даже наоборот. Модуль, предлагающий понюхать кокаина, позволит вам прокачать самоуверенность. В далеком прошлом уверенность в себе помогла бы вам пустить пыль в глаза соплеменниками, а это в свою очередь усилило бы не модуль, отвечающий за желание понюхать кокаин, а модуль, требующий вести себя так, чтобы производить впечатление на окружающих. Таким образом, в современном мире удовлетворение инстинктивных потребностей и желаний зачастую побуждает нас к поведению, сильно отличающемуся от того, ради которого оно в свое время создавалось.

У описания проблемы самоконтроля как модулей, накапливающих силу, а не как слабеющей мышцы «самодисциплины», есть по меньшей мере два преимущества. Во-первых, становится понятно, почему первоначальная постановка проблемы казалась странной: трудно представить, зачем естественный отбор создал «мышцу самодисциплины», теряющую всю силу после пары неудач. Зато легко понять, зачем в ходе эволюции сформировались модули, крепнущие от успеха к успеху, и почему в качестве подтверждения этого успеха выступают те или иные чувственные удовольствия.