Ничего удивительного, что идея Платона о рациональном вознице на колеснице так долго главенствовала. Ведь, когда вы принимаете решение, например, есть или не есть шоколадку, вам кажется, будто этим вопросом задается некое рациональное «я» – этакий судья, который выслушивает все «за» и «против», верно? С одной стороны, вы и так уже полноваты, да и заснуть будет трудно после шоколадки на ночь. С другой – если вы съедите шоколадку, то почувствуете прилив сил и работать станет легче. К тому же вы заслуживаете награды за то, как упорно поработали вчера! (А может, вам и вчера шоколадка помогла?)

Приняв во внимание все аргументы, вы, то есть судья, выносите вердикт. Например, как суровый судья, вы решаете, что никакого шоколада сегодня не получите. А в другой раз ваш внутренний судья ленится и решает, что сегодня вы, уж конечно, заслужили шоколадку. И суд откладывается. Или, вернее, суд переходит к новому «слушанию» – купив шоколадку, вы пытаетесь решить, ждать ли до дома или все-таки съесть ее сейчас.

В любом случае, судя по ощущениям, в какой-то моменты вы, ваше «я» принимает решение. И почему бы не описать его как рассмотрение дела вашим рациональным «я»? Однажды я задал этот вопрос Робу Курзбану. Он, как вы помните, один из психологов, придерживающихся мнения, что никакого «я» не существует. А потому я был уверен, что Курзбан сумеет описать процесс принятия решения о шоколадке, не ссылаясь на рациональное «я» в качестве судьи.

Так и вышло. Когда я спросил, почему нельзя сказать что-то вроде: «Я взвесил все „за“ и „против“ и решил не есть шоколадку», он ответил, что, строго говоря, правильнее будет выразиться иначе: «Определенные механизмы в моей голове устроены таким образом, что формируют тягу к высококалорийной пище, и у этих механизмов есть свои мотивы, убеждения и представления. В свою очередь другие механизмы в моей голове желают долголетия и здоровья, и у них есть определенные представления о шоколаде». В конечном итоге модули второго типа, так сказать, модули дальнего прицела, «препятствовали поведению, которому способствовали модули ближнего прицела». Другими словами, ни те ни другие модули не были «разумнее» – у них были разные цели, и в этот конкретный день одни оказались сильнее других.

Вы можете спросить: а что значит «сильнее»? Что ж, если Юм был прав, а результаты эксперимента с покупками справедливы, то все сводится к соревнованию между чувствами. Модули дальнего прицела могут создать чувство вины, когда вы тянетесь за шоколадкой; они же могут вызывать у вас чувство гордости из-за того, что вы устояли перед соблазном. С другой стороны, желание поесть шоколада вызвано модулем ближнего прицела. Но он может выбрать и более хитроумную тактику. Не он ли подбросил вам воспоминание о статье, посвященной пользе антиоксидантов в долгосрочной перспективе? Возможно, он предположил, что модулю дальнего прицела эта статья покажется интересной?

И тут мы подходим к интереснейшему вопросу: а зачем нашему сознанию тратить время на рассмотрение всех этих причин, то есть участвовать в «размышлении»? Если все сводится к соревнованию между модулями, желающими добиться своей цели, то почему это соревнование не происходит где-нибудь в подсознании, чтобы разум мог на досуге заняться чем-нибудь более конструктивным, например, обдумать проблему связи между душой и телом? Чтобы разобраться, надо вспомнить, что самосознание – та часть нашего разума, которая взаимодействует с миром, – работает нашим пиарщиком. Курзбан предполагает, что все эти дебаты проходят на уровне сознания, просто чтобы «вы могли дать правдоподобное объяснение, если вас вдруг спросят, почему вы сделали то или это». То есть, если вы выйдете из магазина со стограммовой шоколадкой в зубах и заметите, что какой-то прохожий уставился на вас во все глаза, вы сможете сказать: «Это чтобы как следует поработать сегодня». И тогда, скорее всего, этот прохожий останется о вас более высокого мнения, чем если бы вы ответили: «Я себя не контролирую, ясно?»

Зачастую на кону нечто большее, чем мнение случайного прохожего. Если ваши знакомые узнают, что вы изменяете второй половинке, нельзя будет просто сказать: «Мной руководили сексуальные потребности, заложенные естественным отбором для максимального распространения генов». Ведь так вы прослывете изменником! А вы, конечно же, совсем не такой! Поэтому хорошо бы вы могли сказать что-то вроде: «Поймите, мы очень отдалились друг от друга, а мне хочется, чтобы рядом был близкий человек, готовый выслушать меня». И люди скажут, что вас, в общем-то, нельзя винить. Так что, прежде чем завести интрижку, полезно послушать дебаты своих модулей и запомнить аргументы той стороны, что ратует за измен у, а потом уже пускаться во все тяжкие – если что, у вас готов ответ!

Конечно, это не означает, что необходимость оправдывать свое поведение перед доверчивой публикой – единственная причина, по которой мы держимся в курсе всех «за» и «против». Если речь идет о серьезном решении, мы часто советуемся с друзьями и семьей. И эти разговоры куда более продуктивны, если мы уже знаем о плюсах и минусах решения. Конечно, и здесь может вмешиваться потребность производить хорошее впечатление: иногда мы «советуемся» только для того, чтобы заранее убедиться, что значимые для нас люди не осудят наше решение. Или для того, чтобы заручиться их поддержкой в том случае, если нас осудят другие. Но иногда, особенно в тех случаях, когда мы говорим с людьми, которые искренне переживают за нас, мы просим совета, потому что нам действительно нужен совет.

В любом случае, когда ваше сознание в курсе доводов, выдвинутых соперничающими модулями, вы можете поделиться этими соображениями с другими людьми и узнать их мнение, прежде чем что-то решать. И строго говоря, мне следовало бы сформулировать это иначе: вы можете посоветоваться с людьми, и их реакция способна повлиять на ваши чувства, связанные с тем или иным выбором, на то, насколько приятным или неприятным этот выбор для вас будет.

Возможно, вы заметили определенную тенденцию в этой главе: чем больше мы говорим о связи между разумом и чувством, тем больше возникает сомнений на счет того, возможно ли вообще сознательно контролировать свое поведение. Сначала мы убедились в правоте Юма – похоже, у руля вовсе не наш рассудок. Пищу для размышлений ему преподносят чувства, и влиять на наше поведение он может только посредством воздействия на чувства. Потом оказалось, что на самом деле и термин «мышление» трудно отнести к человеческому мозгу, потому что когнитивные процессы в нашем мозгу куда более запутанны. Правильнее было бы говорить не о мышлении, а о «мышлениях» – во множественном числе. Модули, похоже, способны призывать мыслительные способности себе на службу для достижения нужных им целей.

То есть слова «доводы рассудка» – это такой иносказательный способ описать, чем именно занимаются наши «мышления». Конечно, какой-нибудь модуль и правда может привести разумный и проверенный наукой аргумент, вроде: «Если ты поешь шоколада, тебе будет сложно заснуть». Другой модуль на это возразит: «Поев шоколада, ты будешь лучше работать», даже если на самом деле после шоколада вы с удвоенным рвением набрасываетесь на социальные сети. Отделить логичные, разумные доводы от неразумных трудно, потому что порой именно неразумные соображения дарят нам приятные чувства – а чувства, как правило, побеждают.

Но не расстраивайтесь! Даже если чувства в этой пьесе играют главные роли, это не значит, что мы с вами не можем вмешаться. У нас есть инструмент, как будто специально созданный для того, чтобы воздействовать на чувства и регулировать их влияние. Называется он «медитация осознанности». Так что, возможно, и в битве за так называемый «самоконтроль» есть надежда. И заключается она в избыточности потребностей.

Более того, существуют особые техники медитации, которые можно использовать для борьбы с такими серьезными зависимостями, как, например, никотиновая. Но прежде чем перейти к разговору об этом, давайте разберемся, как и почему некоторые потребности становятся главенствующими, какая эволюционная логика скрывается за силой, с которой они воздействуют на ваш разум.