Пока что наилучшим претендентом на эту роль являются чувства. Возможно, из всех мыслей, вовлеченных в это подсознательное соревнование, побеждает та, с которой связано самое сильное чувство[14]. Это предположение вполне может оказаться ошибочным, но в свете того, как естественный отбор «запрограммировал» наш мозг, оно выглядит вполне логичным. В конце концов, чувства отражают то, насколько предметы или события удовлетворяют наши животные интересы. Так что с точки зрения естественного отбора чувства – отличные ярлыки для мыслей, снабжающие их пометками вроде «высокая важность», «средняя важность», «низкая важность». Перед важной презентацией или большой вечеринкой у вас дома, то есть перед событием, которое может сильно повлиять на ваш социальный статус, мысли, связанные с подготовкой, будут очень важны и будут сильно вас тревожить. Но чем больше времени до мероприятия, тем ниже важность подобных мыслей, тем слабее тревога. Если вы поругались с лучшим другом, то попытки понять, что говорить и как поступить, будут куда важнее, чем мысли о том, что вы могли обидеть случайного знакомого, – если ссора с другом вызывает внутреннее смятение, то обида малознакомого человека – лишь легкое беспокойство.

Во всех описанных случаях чувства, связанные с мыслями, тем сильнее, чем эти мысли важнее с точки зрения естественного отбора. Поэтом у, когда ваш мозг оказывается в пассивном режиме, то есть вы не читаете книгу, не говорите ни с кем, не занимаетесь спортом или чем-то еще, ваше сознание захватывают самые «важные» мысли – те, что связаны с самыми мощными чувствами.

Конечно, иногда самые важные мысли, сражающиеся за ваше сознание, не такие уж и важные – в конце концов, в жизни бывают счастливые моменты, когда ничто не требует вашего внимания прямо вот сию секунду. В таких случаях чувства, связанные с мыслью, проникающей в ваше сознание в пассивном режиме, могут быть не слишком сильными. Но я предполагаю, что если вы уделите им достаточно внимания (что гораздо легче делать во время медитации), то, скорее всего, ощутите позитивную или негативную их тональность. Не будь этой связи между чувством и мыслью, последняя вообще не завладела бы вашим вниманием. Чувства, среди прочего, – один из способов для вашего мозга разграничить важность мыслей. А важность (важность с точки зрения естественного отбора, конечно) определяет, какие мысли попадут в сознание.

И вновь хочу подчеркнуть, что в научном сообществе не все согласны с этой теорией. На самом деле даже среди психологов, поддерживающих теорию модульной модели психики в том виде, в каком она описана в этой книге, нет единого мнения о том, как определяются контролирующие модули. Но приведенная выше гипотеза кажется мне самой правдоподобной, поскольку отвечает дарвинистским принципам и перекликается с результатами медитативного самонаблюдения. И пусть отнести эти результаты к научным данным нельзя, они тем не менее служат хорошим подспорьем, когда нужно решить, которая из гипотез заслуживает углубленного изучения.

Конкретно эта гипотеза может помочь и с объяснением прогресса в медитации. Как я уже писал, мне проще беспристрастно наблюдать за своими чувствами, чем за своими мыслями. И я не думаю, что очень сильно отличаюсь в этом от других людей. Многие из тех, кто практикует медитацию, признают, что с чувствами работать легче, чем с мыслями. И если чувства действительно служат клеем, который закрепляет мысли в сознании и заставляет вас, не отдавая себе в этом отчета, считать, будто это вы породили эти мысли, то понятно, почему с чувствами работать легче. Ведь, чтобы растворить этот клей и отстраниться от мыслей, нужно сначала научиться объективно смотреть на чувства.

В самом деле, чтобы что-то начало получаться с мыслями, нужно выработать в себе способность объективно наблюдать даже самые слабые чувства. Вот почему только наиболее продвинутые адепты медитации, на уровне Джозефа Голдстейна, могут похвастаться, что способны ясно и четко видеть, как их мысли приходят и уходят, не увлекая за собой разум.

Гипотеза о том, что чувства, помимо прочего, помогают разуму ранжировать мысли по важности, перекликается с тенденцией, которая в последние десятилетия набирает популярность среди психологов. Ученые перестают говорить об «эмоциональных» и «познавательных» процессах как о разных психических функциях и признают, что они тесно взаимосвязаны между собой. И в этом древний буддизм вновь предвосхитил современную научную мысль.

В знаменитой сутре под названием «Большая проповедь о прекращении страстного желания» Будда говорил, что «умственный объект», включающий в себя и мысли, подобен вкусу или запаху. Если человек «пробует языком вкус», или «обоняет носом запах», или «познает умственный объект умом», то «влечется к нем у, если он приятный» и «питает отторжение, если он неприятный».

Через несколько глав мы увидим, как взаимосвязь эмоций и познания помогает понять одно из самых безумных буддистских предположений, заключающееся в том, что воспринимаемые нами объекты внешнего мира (деревья, самолеты, камни) не существуют. По крайней мере в привычном для нас смысле этого слова. И как станет ясно уже в следующей главе, это взаимопроникновение эмоций и познания поможет нам разрешить головоломку, о которой я упоминал ранее: если нет никакой самости, то что же движет тем, что мы привыкли называть самоконтролем? Кстати, а что такое самоконтроль с точки зрения буддистской философии?