Книга: Дело Пеньковского. Документальное расследование
Назад: Утреннее заседание (Стенографическая запись)
Дальше: Заседание Военной коллегии, Верховного Суда СССР 9 мая (Информационное сообщение)
Вечернее заседание
(Стенографическая запись)
16 ч. 00 м.
Комендант суда: Прошу встать. Суд идет.
Председательствующий: Садитесь, пожалуйста.
Подсудимый Винн, прошу отвечать па вопросы прокурора.
Прокурор: Как поступил Пеньковский после осмотра фотографий Чизхолм?
Винн: Он мне по моей просьбе их показал и сказал, что я их должен возвратить тому же самому лицу, ) которого я их получил.
Прокурор: То есть кому вы должны были их возвратить?
Винн. Чизхолму.
Прокурор: Вы же утверждали, что никаких фотографий от Чизхолма не получали.
Винн: Да, я это по-прежнему утверждаю.
Прокурор: Почему же вы считали, что вы их должны возвратить Чизхолму?
Винн: Это мне сказал Пеньковский, что я должен возвратить эти фотографии лицу, у которого я их получил. А мне еще в Лондоне было сказано, что все, что даст Пеньковский, я должен передавать этому лицу (Чизхолму). И если я не мог встретиться с Чизхолмом в часы работы английского клуба, то я должен был написать записку дежурному по приемной в британском посольстве, адресовав ее второму секретарю посольства Великобритании.
Прокурор: Получили ли вы в этот раз еще что-нибудь от Пеньковского?
Винн: Нет, ничего, кроме этого большого конверта.
Прокурор: Передавали ли вы Пеньковскому в этот раз еще что-либо, кроме коробки с конфетами и пакета?
Винн: Нет, ничего, кроме этих двух предметов, я не передавал. Я получил от него несколько личных подарков, но здесь, видимо, речь идет о более серьезных вещах.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу разрешения поставить вопрос Пеньковскому.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, прошу ответить на вопросы прокурора.
Прокурор: Правильно ли показал подсудимый Гревилл Винн о том, что он получил от вас только один раз пакет, в день своего приезда в Москву?
Пеньковский: Нет, Гревилл Винн показывает неверно. Он получил один пакет в первый день приезда и через дня два — второй пакет.
Прокурор: Дня через два. Не припомните ли вы, накануне какого события это было?
Пеньковский: Это было за два дня до его отъезда, а событие — открытие французской выставки в Сокольниках, на которую мы с Гревиллом Винном ходили.
Прокурор: Что было во втором пакете?
Пеньковский: Я передал ему сломанный фотоаппарат «Минокс» и экспонированную фотопленку.
Председательствующий: Одну или несколько?
Пеньковский: Я имею в виду несколько пленок.
Прокурор: У меня больше нет вопросов к Пеньковскому. Подсудимый Винн, вы ездили с Пеньковским на французскую выставку в Сокольниках?
Винн: Да, мы ее посетили.
Прокурор: Вам передавал в этот раз Пеньковский два свертка, о которых он показывает?
Винн: Нет, нет, ничего не передавал. Я хотел бы здесь дополнить. Я не имел возможности повидать Чизхолма. Я был в Москве в течение трех дней, а английский клуб работает не каждый день. Я смог кое-что передать Чизхолму через дежурного по посольству, но я не имел возможности ничего от него получить. Я ему передал через дежурного по посольству только эти фотографии и ничего другого.
Прокурор: Товарищ председательствующий, прошу разрешить вопрос подсудимому Пеньковскому.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, отвечайте на вопрос прокурора.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, вы получили новый фотоаппарат «Минокс» взамен испорченного?
Пеньковский: Да, я получил новый фотоаппарат взамен испорченного.
Прокурор: Когда и через кого вы его получили?
Пеньковский: Я получил его за день или за два до отъезда Винна, получил фотоаппарат от него.
Прокурор: Винн знал, что имеется в пакете?
Пеньковский: Да, знал. Он знал, что принимал экспонированную пленку.
Прокурор: Он знал о том, что вы передаете через него сломанный фотоаппарат?
Пеньковский: Да, я об этом ему говорил.
Прокурор: Говорили ли вы Винну о том, что вам необходимо иметь новый фотоаппарат?
Пеньковский: Да, он знал об этом. Я остался без фотоаппарата и просил его сказать, что мне необходим новый фотоаппарат.
Прокурор: У меня пока вопросов нет.
Председательствующий: Садитесь, подсудимый Пеньковский.
Прокурор: Товарищ председательствующий, прошу разрешить продолжать допрос подсудимого Винна.
Председательствующий: Пожалуйста.
Прокурор: Подсудимый Винн, что вы можете сказать по поводу показаний подсудимого Пеньковского?
Винн: Я никогда не знал о содержимом пакетов, которые передавал. Пеньковский мне об этом никогда не говорил, и его показания, что я знал об их содержании, неправда. Мне никогда не сообщала об этом и британская сторона. У меня нет возможности убедить вас в этом, но повторяю: я никогда не знал о содержании этих пакетов.
Прокурор: Подсудимый Винн, вы противоречите сами себе, ибо совсем недавно вы показывали, что в одном из пакетов, переданном вами Пеньковскому, были фотографии Анны Чизхолм и ее детей.
Винн: Я видел эти фотографии, я спросил Пеньковского, что это за письмо и зачем ему фотографии
Чизхолм. Он мне ответил, что это просто привет от друзей. Он никогда ничего не говорил мне более точного.
Прокурор: Однако в данном конкретном случае вы осмотрели фотографии, а затем передали их Чизхолму?
Винн: Да, я этого не отрицаю и заявил об этом шесть месяцев тому назад.
Прокурор: Следовательно, вы все же знали, что находится в пакетах, которые вы получали от Пеньковского и передавали в посольство и наоборот?
Винн: Свертки и пакеты, которые я передавал, были большие по объему. Я знал, что там бумага, а об основном их содержании я ничего не знал.
Прокурор: Куда и когда вы выехали из Москвы?
Винн: Я уже говорил, что здесь начался поворотный пункт в моей истории. Я условился с Кингом и его начальником, что я должен поехать в Париж для оказания помощи Пеньковскому. Прямого рейса в Париж не было. Я сел в самолет, который отправлялся в Амстердам 26 августа 1961 года, и, прибыв туда, связался по телефону с Кингом.
Прокурор: Что вы сообщили Кингу?
Винн: Я ему заявил, что я разобрался во всем и чрезвычайно встревожен. Я сказал, что больше я не верю ни ему, ни его начальнику, так как, кроме всего, в эту историю замешана женщина с детьми, и я не собираюсь выезжать в Париж. Он меня попросил не вешать трубку и после перерыва через 3–4 минуты спросил, могу ли я остаться в Амстердаме. Когда я ответил утвердительно, он сказал, что встретится со мною вечером того же дня. Он меня спросил, в какой гостинице я остановлюсь. Я ответил, что в отеле «Шиллер». Кинг сказал, что первым же рейсом он вылетит в Амстердам.
Прокурор: Подсудимый Винн, если вас это тревожило, зачем же вы сообщили Кингу о поездке Пеньковского в Париж?
Винн: В формулировке вашего вопроса мне усматривается, что основным содержанием моего телефонного разговора было сообщение о выезде Пеньковского в Париж. Это не так. Он спросил, будет ли Пеньковский в Париже. Я ответил, что будет.
Прокурор: Кинг прибыл в Амстердам?
Винн: Да, полет из Лондона в Амстердам занял примерно минут 40, и часа через 3 после телефонного разговора Кинг был в Амстердаме.
Прокурор: Какой у вас был разговор с Кингом в Амстердаме?
Винн: У нас была весьма серьезная дискуссия.
Прокурор: Он настаивал на вашей поездке в Париж?
Винн: Он не только настаивал — он командовал, он угрожал мне.
Прокурор: И вы дали свое согласие на поездку в Париж?
Винн: Я согласился, но очень неохотно. Мне угрожали.
Прокурор: Почему вы это сделали, если хотели прекратить сотрудничество с английской разведкой?
Винн: Для меня на этом этапе создались совершенно невыносимые условия. К этому времени моя фирма вела дела общей стоимостью примерно в полтора миллиона фунтов стерлингов по заказу своих клиентов. Мои клиенты требовали от меня каких-либо гарантий или конкретных результатов. Пеньковский обещал мне, когда я буду в Париже, познакомить меня с советским должностным лицом, которое будет отвечать за организацию советской выставки. Действительно, такого рода встреча состоялась. Кинг же, как представитель британских официальных кругов, заявил, что ничего опасного в связи с Пеньковским нет, что речь идет не о шпионаже и что я только помогу установлению хороших отношений между странами и мне нечего опасаться.
Прокурор: Подсудимый Винн, вы показали, что Кинг настаивал на вашем выезде в Париж и даже угрожал?
Винн: Да, это так, но я не закончил свои объяснения и прошу разрешения закончить свои показания в этой части.
Прокурор: Я хочу уточнить один вопрос, подсудимый Винн, у вас. На предварительном следствии (том 4, л. д. 230, английский перевод, л. д. 248–266) вы показывали, что Кинг в этом разговоре сказал вам, что если вы не пожелаете помочь ему, то он сам примет меры по оказанию помощи Пеньковскому. Судя по этому заявлению, Кинг вам не угрожал и не настаивал категорически на вашем выезде в Париж?
Винн: Вы мне не дали возможности закончить свои показания. В начале нашей беседы Кинг был вполне дружелюбен и вежлив. Он старался создать у меня впечатление, что в связи с Пеньковским и в моей поездке ничего опасного нет, а затем, когда он понял мое настроение, то начал угрожать и заявил мне, что мое дело пострадает, если я не буду помогать ему. Он действительно угрожал, грозил последствиями, если я откажусь от оказания этой помощи. Поверьте мне, что в Англии достаточно телефонного звонка должностного лица директору какой-либо фирмы, и моя репутация как делового человека понесла бы значительный урон, а я никак не хотел, чтобы моему делу был нанесен урон, так как это — дело моей жизни.
Прокурор: Правильно будет считать, что вы приняли решение выехать в Париж и организовать там встречу с Пеньковским под угрозами английской разведки, и в частности под угрозой Кинга?
Винн: По положению дел на данный момент это справедливо, однако я хотел бы сделать добавление. В тот момент — я хочу это подчеркнуть — Кинг неоднократно отмечал, что он ничего общего не имеет с британской разведкой и моя деятельность не связана с разведкой.
Прокурор: Подсудимый Винн, вы говорили на следствии и подтвердили на суде о том, что Кинг является разведчиком.
Винн: Нет, я не говорил этого, и Кинг никогда не говорил мне, что он британский разведчик. Я говорил, что Кинг мне известен как офицер британской службы безопасности, прикомандированный к британскому министерству иностранных дел. Возможно, что его начальник при министерстве иностранных дел возглавлял не только этот отдел или подотдел, к которому принадлежал Кинг. Я был уверен, что Аккройд и Кинг служат в разных отделах или подотделах британского министерства иностранных дел. Я помню, что Кинг, уточняя свои функции, сказал, что он отвечает за то, чтобы сведения о его переговорах с Пеньковским не проникли в печать, с тем чтобы не была испорчена перспектива организации переговоров на более высоком уровне.
Прокурор: На мой вопрос перед перерывом вы ответили, что, осматривая фотографии Анны Чизхолм, вы поняли, что занимаетесь шпионажем и лично участвуете в этом.
Винн: К тому времени в моем сознании действительно возникли такие подозрения, но надо сказать, что во время этих бесед, когда я выражал свои сомнения, на каждый мой аргумент выдвигался контраргумент, который казался мне вполне достаточным.
Председательствующий: Подсудимый Винн, вы не точно отвечаете на вопрос прокурора. До ухода на перерыв вы сказали, чго поняли, что занимаетесь шпионажем, а сейчас вы отрицаете это. Вот о чем идет речь.
Винн: К тому времени, когда состоялась моя встреча с Кингом в Амстердаме, я действительно начал понимать, что занимаюсь шпионажем. Я сопоставил все эти факты: коробку со сладостями, женщину и ее детей, и в моем сознании все более четко вырисовывалось положение вещей. Но, как только я начинал выражать сомнения, они все туже затягивали тиски, в которые я попал.
Председательствующий: Подсудимый Винн, для чего вы поехали в Париж: для бизнеса или для шпионажа?
Винн: Я поехал в Париж для бизнеса, а не для шпионажа. Я все время боялся, что у меня с Пеньковским произойдет размолвка и он перестанет мне помогать, а моя фирма вела дела с восемью фирмами.
Председательствующий: Товарищ прокурор, прошу продолжать.
Прокурор: Подсудимый Винн, прошу ответить на вопрос: у вас были какие-нибудь коммерческие дела в Париже в это время?
Винн: После разговора с Кингом, когда под угрозами я согласился выехать в Париж, я изменил свои планы и в Париже занимался делами.
Прокурор: Я спрашиваю: были у вас коммерческие дела для поездки в Париж не после разговора, а до разговора с Кингом?
Винн: Таких планов у меня не было.
Прокурор: Следовательно, вы изменили свои планы после разговора с Кингом и после получения задания от Кинга?
Винн: Да, это так. Я должен объяснить, что мое посещение Парижа обсуждалось еще в Лондоне до моей поездки в Москву, и я согласился на эту поездку, но потом изменил свое решение и телефонировал Кингу, что в Париж не поеду.
Прокурор: И все же согласились поехать в Париж?
Винн: Да, у меня не было выбора.
Прокурор: Тем самым вы согласились и в дальнейшем выполнять задания английской разведки?
Винн: Да, если вам угодно так толковать мои показания, но я это сделал очень неохотно, у меня не было другого выбора.
Прокурор: Какие задания английской разведки вы получили на время пребывания в Париже?
Винн: Кинг в то время все еще продолжал отрицать, что это связано со шпионажем. Он мне сказал, что я должен развлекать Пеньковского в Париже, помогать ему там по этой линии.
Прокурор: По линии развлечений?
Винн: Да, по линии развлечений.
Председательствующий: Вы были обязаны встретить Пеньковского?
Винн: Да, должен был встретить.
Председательствующий: Подсудимый Винн, сколько дней вы встречали Пеньковского в Париже?
Винн: Я встречался с ним, очевидно, четыре или пять раз, и все по линии приемов, развлечений.
Председательствующий: Подсудимый Винн, вы не поняли мой вопрос. Сразу в первый день встретили вы Пеньковского или Пеньковский прибыл через какое-то время?
Винн: Нет, я не знал, когда прибывает Пеньковский в Париж. Не знал, когда прилетит Пеньковский, поэтому Кинг меня просил справляться о всех рейсах самолетов из Москвы в Париж и встречать их в аэропорту.
Председательствующий: Сколько же времени вы встречали Пеньковского в аэропорту?
Винн: Очевидно, около 10–14 дней, но я не каждый день бывал в аэропорту, потому что в отдельные дни в Париж прилетают три самолета из Москвы, а есть дни, когда самолеты из Москвы в Париж вообще не прилетают.
Председательствующий: Подсудимый Вини, значит, вы проявили большое усердие в выполнении заданий Кинга.
Винн: Я всегда проявляю большое усердие к тому, что делаю: идет ли речь о моих делах либо о чем другом; я ничего не делаю наполовину.
Председательствующий: Товарищ прокурор, прошу продолжать допрос.
Прокурор: Подсудимый Винн, когда вы прибыли в Париж?
Винн: Простите, но я должен справиться в своем листочке. 6 сентября.
Прокурор: А Пеньковский когда прибыл в Париж?
Винн: 20 сентября.
Прокурор: Кому вы сообщили о своем прибытии в Париж?
Винн: Я это сделал не сразу. Кинг спросил меня, в какой гостинице обычно я останавливаюсь в Париже. Я назвал эту гостиницу. И когда я туда прибыл, у портье уже была для меня записка с предложением позвонить по определенному телефону.
Прокурор: Вы помните этот телефон?
Винн: Нет, я не помню. Я уже говорил о том, что у меня очень скверная память на цифры, но я записал этот телефон в одной из моих записных книжек, и эта книжка находится где-то здесь, в вещественных доказательствах.
Прокурор: Товарищ председательствующий, прошу дать осмотреть участникам процесса и предъявить Винну записную книжку.
Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите подсудимому Винну и адвокатам записную книжку.
(Предъявляется.)
Прокурор: Назовите номер этого телефона.
Винн: Ви-Эйч-Джи 43–48.
Прокурор, Подсудимый Вннн, это парижский телефон?
Винн: Да, это парижский телефон.
Прокурор: Вы звонили по этому телефону?
Винн: У портье, как я уже говорил, была записка, в которой было указано: позвонить по телефону. Я позвонил и по голосу узнал, что это Кинг.
Прокурор: Что вы ему сообщили?
Винн: Я ему сообщил, что я прибыл в Париж. Кинг сказал, что, когда Пеньковский приедет, мне надо будет доставить его в гостиницу.
Прокурор: Он так и сказал: «Когда приедет Пеньковский»? Или он назвал его как-то иначе?
Винн: Нет, он его назвал «Янгом».
Прокурор: Подсудимый Винн, с момента вашего приезда и до приезда Пеньковского — с 6 по 20 сентября — чем вы занимались в Париже?
Винн: Я уже объяснял, что самолеты из Москвы в Париж прилетают не каждый день. В частности, нет прибытия самолетов по субботам и воскресеньям. В эти дни я вылетал домой в Лондон. А в остальные дни, если рейсовые самолеты приходили в 10 часов утра и у меня оставалось много времени, я это время посвящал своим делам.
Председательствующий: Вы все время бронировали номер в гостинице для Пеньковского, свои деньги вы расходовали на это?
Винн: Я оплачивал этот номер сам, из своих личных средств.
Председательствующий: Кто возместил вам эти расходы?
Винн: Посте моего возвращения из Парижа в Лондон эти затраты были мне компенсированы Кингом.
Председательствующий: Иначе говоря, английской разведкой?
Винн: В конечном итоге это так.
Председательствующий: Товарищ прокурор, продолжайте допрос.
Прокурор: Вы в конце концов встретили Пеньковского?
Винн: Да, я его встретил. Он прибыл 20 сентября.
Прокурор: Вы сделали об этом где-либо отметку?
Винн: Возможно, я это сделал, и, может быть, ее можно найти в дневнике.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу предъявить дневник Винна за 1961 год, запись от 20 сентября.
Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите этот материал подсудимому Винну и адвокатам.
(Предъявляется.)
Винн: На листе за 20 сентября я сделал запись о том, что «Янг» прибыл.
Прокурор: Что вы сообщили Пеньковскому при встрече в Париже?
Винн: Я сообщил ему, что его друзья с нетерпением ждут его прибытия в Париж, что я ему приготовил номер в гостинице. Эта встреча, о которой я говорил, с этими лицами состоялась вечером того же дня.
Прокурор: Передал ли вам при встрече Пеньковский какие-либо материалы?
Винн: На предварительном следствии до очной ставки с Пеньковским я отрицал, что Пеньковский мог что-либо мне передать. Однако на очной ставке Пеньковский так упорно утверждал это, так был настойчив, что я ответил утвердительно, усомнившись, не изменила ли мне память, не запамятовал ли я.
Пеньковский утверждал, что оставил пакет на сидении автомашины. Однако сейчас я вновь категорически отрицаю, что Пеньковский мне что-либо передал в Париже. Кинг уверил меня, что в Париже мне ничего не будут передавать и я не буду служить ни посредником, ни связником.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я хочу задать вопрос Пеньковскому.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, ответьте на вопрос прокурора.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, в Париже вы передали что-либо Винну?
Пеньковский: Да, в аэропорту «Ле Бурже» меня встретил Винн со своей автомашиной. В машине мы ехали вдвоем, и по дороге в гостиницу я передал ему сверток с 15 экспонированными пленками. Винн сказал, что он в этот же день доставит это нашим друзьям. Сказал, что не все друзья еще приехали. В этот вечер мы вместе с ним ужинали, а встреча с друзьями состоялась через три дня.
Прокурор: У меня больше вопросов нет.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, садитесь.
Прокурор: Подсудимый Винн, вы слышали показания Пеньковского?
Винн: Да, я их слышал.
Прокурор: Вы подтверждаете их или отрицаете?
Винн: Нет, я их самым категорическим образом отрицаю. Как только я позвонил Кингу, он воскликнул: «Слава богу! Наконец-то он прибыл, а то нам осточертело ждать так долго». Встретились они в тот же вечер.
Прокурор: Подсудимый Винн, кто возил Пеньковского на встречу и куда?
Винн: Кинг мне сказал, что я должен доставить Пеньковского к одному мосту через Сену, а если Пеньковский перейдет на другую сторону моста, то есть на противоположную сторону, то будет встречен друзьями. Это было в день приезда Пеньковского.
Прокурор: Странное дело. В Париже находится Кинг, который заинтересован во встрече с Пеньковским, так почему же надо было вам встречать и возить Пеньковского на встречу с Кингом? Почему сам Кинг не встретил Пеньковского и не организовал с ним встречу?
Винн: Да, это странно, но мне было объяснено, что Пеньковский мне доверяет Пеньковскому я нравлюсь. Я не знал, встречался ли до этого Кинг с Пеньковским. Кинг говорил, что мне надо для пользы дела встретиться с Пеньковским и неофициально занимать его развлечениями.
Прокурор: Подсудимый Винн, приходилось ли вам раньше организовывать такого рода встречи других лиц, скажем, в области коммерции?
Винн: Да, конечно, я занимался этим в течение последних 10 лет. Это мне было необходимо для коммерции, так как я вел довольно крупные дела и был специалистом в этом деле. Поэтому, я думаю, британская разведка и обратилась ко мне с этим предложением, исходя из моего опыта установления деловых связей, и поэтому я вначале не был озабочен этим.
Прокурор: Можно ли из этого заключить, что у вас имелся опыт в области экономической разведки?
Винн: Мне не нравится этот термин — «экономическая разведка», по, конечно, я этим занимался. Я действительно сводил конкурентов, узнавал, по какой цене заключаются контракты и т. д.
Прокурор: Следовательно, английская разведка, видимо, не случайно привлекла вас к разведывательной деятельности, но не касающейся экономических вопросов?
Винн: Да, очень вероятно, что именно поэтому меня использовали, но, конечно, я всего этого в то время не знал.
Прокурор: Посещали ли вы в Париже с Пеньковским рестораны, увеселительные места?
Винн: Да, посещали.
Прокурор: Кто оплачивал расходы?
Винн: Я оплачивал эти счета, а затем они были компенсированы Кингом.
Прокурор: Что вам говорил Пеньковский о своих встречах в Париже?
Винн: Он мне говорил, что это были очень интересные встречи, что в них принимали участие несколько американцев, по никаких деталей он не раскрывал.
Прокурор: Встречались ли вы в Париже с другими сотрудниками разведки кроме Кинга?
Винн: Да, я встречался с г-ном и г-жой Чизхолм. Было это па второй или на третий день после приезда Пеньковского в Париж. Это было 21 или 22 сентября.
Прокурор: О чем у вас был разговор с ними?
Винн: Это было в баре гостиницы «Шиллер». Я вошел в бар гостиницы, увидел там г-жу Чизхолм, а рядом с ней сидело какое-то лицо. Кинг сидел, при этом он поднялся и представил мне г-жу Чизхолм. Когда я увидел ее спутника, то узнал, что это был человек, с которым я встречался в Москве.
Прокурор: А с г-жой Чизхолм какие у вас были разговоры, в частности о коробке конфет?
Винн: Как только мы были представлены друг другу, Кинг сказал: «Анна, — мне кажется он ее так называл, — вот здесь Гревилл очень обеспокоен вашими детьми и сладостями. Пожалуйста, объясните, в чем здесь дело?» Г-жа Чизхолм рассмеялась, показав, что ничего серьезного нет, что она никак не подвергнет риску своих детей и что я слишком серьезно смотрю на вещи. Она делала вид, что не придает этому значения.
Прокурор: Подсудимый Винн, с кем из разведчиков вы встречались в Лондоне по возвращении из Парижа?
Винн: Прошу прощения, я хочу обратиться опять к своей памятной записке. Я возвратился в Лондон 17 октября. В конце месяца мне позвонил по телефону Кинг и спросил, есть ли у меня счета по расходам, связанным с пребыванием Пеньковского в Париже. Мы встретились с Кингом, обсудили только эти счета, о более серьезном разговоров не было, и через несколько дней я получил эти деньги.
Прокурор: А в декабре 1961 года у вас была встреча с Кингом?
Винн: Была, но когда — точно не помню, может быть, в конце ноября, а может быть, в начале декабря.
Прокурор: По какому поводу?
Винн: В декабре я получил приглашение посетить квартиру в Челси, о которой я здесь рассказывал. Там ожидали меня Кинг и его начальник. Мне было сделано предложение посетить Москву в январе или феврале 1962 года.
Прокурор: А в связи с поездкой в Москву вы получали какие-либо предложения со стороны Кинга?
Винн: Он сказал, что есть необходимость в том, чтобы я посетил Москву в январе или феврале 1962 года. Я твердо отказался и сказал, что не хочу ничего общего иметь с этим делом.
Председательствующий: Вам Кинг передавал какие-либо номера телефонов в Америке?
Винн: Нет. В то время он мне никаких телефонов не передавал. Это было позднее, в марте — апреле 1962 года.
Председательствующий: Какие это были телефоны?
Винн: Было два телефона — один в Нью-Йорке и другой в Сиэтле.
Председательствующий: Кому принадлежали эти телефоны?
Винн: Мне было сказано, что Пеньковский должен выехать в США. Если он захочет связаться со своими друзьями, то он может установить связь с помощью этих телефонов.
Председательствующий: Вы передали эти телефоны?
Винн: Нет, я этого не сделал.
Председательствующий: Товарищ прокурор, прошу продолжать допрос.
Прокурор: Я попрошу рассказать о встрече с Кингом и его начальником в 1962 году. По какому поводу она состоялась? Какие предложения вам были сделаны?
Винн: Встреча эта имела место в районе Челси Клойстерс. Это очень недалеко от моей конторы. Этот начальник заявил мне сразу же: «Нам необходимо, чтобы вы направились в Москву». До сих пор меня спрашивали, планирую ли я поездку в Москву или нет. Здесь же мне заявили категорически. Я сказал, что нет, я не хочу ехать, вы, очевидно, мне лгали о моей истинной роли, я ничего не смыслю в этих ваших делах и ничего не хочу иметь с вами общего. И я действительно в течение полугода Москву не посещал, отказавшись иметь что-либо общее с этими лицами.
Прокурор: В конечном итоге вы предприняли что-либо для поездки в Москву?
Винн: К июлю 1962 года круг замкнулся, тиски были сжаты до отказа. Я понял, что втянут в очень серьезное и некрасивое дело, но все мои попытки выбраться из этой сети были безуспешными.
Председательствующий: Подсудимый Винн, кто, как вы сказали, зажал эти тиски до отказа?
Винн: Это сделали британские разведчики.
Прокурор: Перед выездом в Москву вы с кем-либо знакомились в Лондоне?
Винн: Да, я познакомился с неким Кауэллом.
Прокурор: Кто его познакомил с вами?
Винн: Кинг и его шеф.
Прокурор: На какой предмет состоялось это знакомство?
Винн: Мне объяснили, что Чизхолм, очевидно, выедет из Москвы и его место в британском посольстве здесь займет Кауэлл.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу огласить протокол опознания подсудимым Винном сотрудника английского посольства в Москве Кауэлла, находящийся в томе 5, л. д. 39–40.
Подсудимый Винн, на предварительном следствии вы опознали по фотокарточке Кауэлла?
Винн: Да, я это сделал.
Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите подсудимым и адвокатам протокол опознания Винном Кауэлла.
(Предъявляется.)
Прокурор: Вы подтверждаете, что под № 3 фотография Кауэлла — человека, который должен был заменить Чизхолма?
Винн: Да, как я понял, это так.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу дать распоряжение огласить справку о дипломатическом положении Кауэлла в Москве. Находится в пакете тома 9, л. д. 8.
Председательствующий: Товарищ секретарь, огласите эту справку Министерства иностранных дел Союза ССР.
Секретарь: Посольство Великобритании. Фамилия — Кауэлл, имя — Гервейс. Подданство — Великобритания. Должность — второй секретарь посольства. Прибыл 27 августа 1962 года. Адрес: Садово-Самотечная улица, дом 12/24, квартира 48. Справка заверена протокольным отделом МИД.
Председательствующий: Подсудимый Винн, вы встречались в Москве с Кауэллом?
Винн: Нет, его в Москве я никогда не встречал.
Председательствующий: Товарищ прокурор, прошу продолжать допрос.
Прокурор: Какое задание английской разведки вы получили, уезжая в Москву?
Винн: Я получил задание передать Пеньковскому сверток с подарками от Кинга. Затем я получил от Пеньковского какой-то пакет, передал его дежурному британского посольства в английском клубе и затем передал Пеньковскому то, что они мне передали.
Прокурор: А что они вам передали?
Винн: Мне дали довольно объемистый запечатанный пакет и жестяную коробку с порошком «Харпик». Чизхолм сказал мне: «Посмотрите, что я делаю». Он взял эту жестяную банку в одну руку, отвинтил ее днище и затем поставил это днище на место.
Прокурор: Я прошу уточнить — сказал или написал?
Винн: Он это написал.
Прокурор: На бумажке?
Винн: Да, на бумажке.
Прокурор: А потом сам показал, как это делается, а вы смотрели?
Винн: Да.
Председательствующий: Подсудимый Вина, это был тайник для передачи шпионских сведений?
Винн: Да, это, конечно, служило средством передачи.
Прокурор: Кому вы должны были передать эту банку из-под порошка «Харпик»?
Винн: Я не должен был ее передавать, а должен был показать ее Пеньковскому.
Прокурор: Вы ее показали Пеньковскому?
Винн: Да.
Прокурор: И рассказали, как надо с ней обращаться?
Винн: Я не показал, как нужно пользоваться ею, но показал, как открывать этот контейнер и как устанавливать его дно на место.
(В зале смех.)
Это разница.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, вы подтверждаете показания Винна?
Пеньковский: Да, я подтверждаю показания Винна в части банки из-под «Харпика». Он показал мне, как она открывается. Эта банка типа маленького термоса. Он открыл днище, показал в днище место для помещения материалов, закрыл и потом попросил меня проделать то же самое, потому что после этого я должен был эту банку вернуть. Все показания Винна в этой части подтверждаю.
Председательствующий: Сколько можно вложить записок в эту банку?
Пеньковский: В диаметре эта банка примерно сантиметров 8—10, значит, в нее можно было вложить свернутое письмо и 10–15 штук пленок.
Председательствующий: Садитесь, подсудимый Пеньковский.
Товарищ прокурор, продолжайте допрос Винна.
Прокурор: Что это был за пакет, который вы получили в посольстве?
Винн: Этот пакет напоминал те пакеты, которые я получал в прошлом. Он, правда, несколько объемистей. Это был законвертованный пакет, оклеенный по краям прозрачной лентой.
Прокурор: А вы в этот раз получили пакет от Пеньковского?
Винн: Да, получил.
Прокурор: А что это был за пакет?
Винн: Это был пакет форматом с тот листок, который лежит передо мной, примерно 16 x 14 сантиметров и 2–3 сантиметра толщиной, но я все-таки смог его поместить в карман.
Прокурор: Кому вы его передали?
Винн: Я передал его Чизхолму.
Прокурор: В то самое время, когда получили от Чизхолма банку из-под «Харпика» и письмо?
Винн: Да, именно в этот момент, в первый день своего прибытия.
Прокурор: А конверт, который вы получили в этот раз от Чизхолма, что он из себя представлял?
Винн: Я уже объяснил. Это был конверт такого же размера, как обычный, но на сей раз он был несколько более толстый по объему. Вот примерно такого размера (показывает).
Прокурор: Вы этот пакет вручили Пеньковскому?
Винн: Да.
Прокурор: Вы знали, что было в этом пакете?
Винн: Нет. В тот момент у меня не было ни малейшего представления о его содержании. Но после я видел, как Пеньковский извлек из этого пакета два предмета.
Прокурор: Что это за предметы?
Винн: Первый предмет — письмо, текст довольно пространный, и затем были фотографии двух лиц.
Прокурор: Двух лиц или больше?
Винн: Я видел фотографии двух пар.
Прокурор: Двух пар?
Винн: Там были две пары: двое мужчин и две женщины.
Прокурор: Вы знали фамилии этих мужчин и женщин?
Винн: Да, эти фамилии были написаны на обратной стороне снимков.
Прокурор: Вы можете их назвать?
Винн: Да, на одной фотографии — Карлсон.
Прокурор: Карлсона вы видели ранее?
Винн: Нет, я его никогда не видел.
Прокурор: Однако на предварительном следствии по фотографии вы опознали Карлсона и его супругу.
Винн: Да, я их узнал по сходству с теми снимками, которые мне показывал Пеньковский.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу огласить протоколы опознания подсудимым Винном по фотокарточке Карлсона (том 5, л. д. 36–37) и его супруги (том 5, л. д. 37–38).
Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите протоколы.
(Предъявляются. Подсудимый Винн на первом протоколе по фотокарточке под № 4 опознает Чизхолма, а под № 2 — Карлсона. На втором протоколе опознания по фотокарточке под № 1 подсудимый Винн опознает Анну Чизхолм, а по фотокарточке под № 2 — г-жу Карлсон.)
Председательствующий: Товарищ секретарь, огласите, пожалуйста, справки МИД в отношении Карлсона и его жены.
Секретарь: Посольство Соединенных Штатов Америки, фамилия — Карлсон, имя — Родней Вильям, дата рождения — 26 февраля J932 года. Гражданство — США, должность — атташе посольства, прибыл 26 июня 1962 года, адрес: ул. Чайковского, 19/21,
Посольство США, фамилия — Карлсон, имя — Патриция, гражданство — США, дата рождения — 5 апреля 1932 года, супруга атташе посольства, прибыла 26 июня 1962 года. Заверено протокольным отделом МИД.
Прокурор: Подсудимый Винн, на какой предмет осматривал фотокарточки этих лиц Пеньковский?
Винн: Он мне заявил, что надо запомнить эти лица, так как он хотел с ними встречаться на дипломатических приемах.
Прокурор: Подсудимый Винн, кому вы возвратили банку из-под порошка «Харпик»?
Винн: Я завернул ее в лист бумаги и возвратил вместе с фотокарточками дежурному посольства, адресовав ее секретарю британского посольства.
Прокурор: Подсудимый Винн, в этот свой приезд вы какие-нибудь деньги Пеньковскому передавали?
Винн: Нет, я никогда вообще не передавал никаких денег и не видел, за исключением тех денег, которые были в руках Пеньковского, когда он платил во время посещения ресторанов.
Прокурор: Товарищ председательствующий, разрешите мне обратиться к Пеньковскому?
Председательствующий: Пожалуйста.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, именно в этот раз вы получили те 3 тысячи, о которых вы давали показания?
Пеньковский: Да, именно в этот раз Винн передал мне пакет, в котором были 3 тысячи, проект статьи, две подвески для ключей, сигнальные открытки. Я показал об этом правильно, прошу поверить мне. Что же касается фотографий, то если бы они были в пакете, я принес бы их домой. Винн достал фотографии из своего кармана и сказал: «Ознакомьтесь с этими карточками». Я ознакомился и тут же вернул, и, как показал Винн, он вернул их в посольство. Поэтому я прошу Винна поправиться в своих показаниях.
Прокурор: Подсудимый Вини, вы слыхали показания Пеньковского? Ведь вы действительно должны были эти карточки вернуть обратно в посольство?
Винн: Да, об этом мне сказал Пеньковский, и я вернул их в посольство. Это единственный случай, когда я был посвящен в содержание пакета, который передавал.
Прокурор: А в посольстве вам не давали указания, что вы должны показать карточки Пеньковскому и вернуть их обратно?
Винн: Нет, никаких указаний и инструкций в посольстве мне не давали.
Прокурор: Получается противоречие: если бы Пеньковский не вскрыл пакета, то он не смог бы вернуть фотокарточки обратно?
Винн: Да, но я встречался с ним на следующий день и еще на следующий. Я не знал, когда и каким образом он обязан был это сделать, но он мне сказал, чтобы я передал фотокарточки в посольство.
Прокурор: Следовательно, это еще один случай, когда вы знали кое-что из того, что находилось в пакетах?
Винн: Нет. Вот в течение шести месяцев я настойчиво и последовательно утверждаю, что я знал только о фотокарточках и о банке из-под порошка «Харпик». Это правда и истинная правда.
Прокурор: А этого разве недостаточно для того, чтобы знать, чем вы занимаетесь?
Винн: Да, я уже заявлял здесь о том, что к этому времени я убедился, о какого рода деятельности идет речь. Но у меня не было никакого выхода. Я к моменту посещения Парижа в этой связи находился все время под угрозой. Я должен был продолжать свою деловую активность, и, повторяю, у меня не было никакого выхода. Я понимал, что тексты, снимки и эта банка связаны с определенной деятельностью. Но, чем больше я углублялся в это дело, тем больше понимал, что мне грозит большая опасность, понимал, насколько серьезно это дело. Но я вынужден был продолжать связь.
Прокурор: Подсудимый Винн, именно в этот раз у вас состоялся разговор с Пеньковским о возможном его побеге на Запад?
Винн: Когда Пеньковский вскрыл пакет (а вскрыл он его в кармане своего пиджака, он обычно так и вскрывал пакеты в моем присутствии), он извлек оттуда довольно пространное письмо. Я спросил его: «О чем все это?» Он сказал, что здесь обычные приветствия ему, Пеньковскому, а затем добавил: «Здесь мне сообщают, как я могу бежать на Запад, если я хочу быстро покинуть свою страну. Ваши люди довольно умные, они предлагают здесь довольно много способов, и один из способов — побег на подводной лодке».
Прокурор: Где происходил этот разговор?
Винн: В гостинице «Украина».
Прокурор: Конкретно?
Винн: Пеньковский пришел ко мне в номер, вошел в уборную при этом номере, открыл кран и в то время, как раздавался шум воды в раковине, сообщил мне об этом.
Председательствующий: Вода была пущена для предосторожности, что ли?
Винн: Похоже, что так.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу предъявить подсудимому Винну и осмотреть «Королевский дневник» за 1962 год, принадлежащий ему и находящийся в коробке с вещественными доказательствами.
Председательствующий: Какая страница дневника?
Прокурор: От 5 июля.
Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите подсудимому Винну дневник.
(Предъявляется.)
Винн: Здесь на листке от 5 июля я записал: «Посещение Пеньковским гостиницы». Пеньковского я назвал «Янгом».
Председательствующий: Тоже для предосторожности, как и в случае с водой?
Винн: Я до сих пор не могу написать фамилию Пеньковского в латинском начертании. Гораздо проще записать «Янг».
Прокурор: Состоялась ли у вас встреча с Пеньковским в ресторане «Пекин»?
Винн: Прошу прощения, на подступах к нему.
Прокурор: Да, на подступах. Она нормально прошла?
Винн: Это была необычная встреча. Мы условились встретиться в 9 часов вечера у входа в гостиницу.
Прокурор: Встреча состоялась или нет?
Винн: Я прибыл к месту встречи минут за 10–15. Через несколько минут я увидел Пеньковского. Вы хотите, чтобы я подробно рассказал?
Прокурор: Встреча эта состоялась или не состоялась?
Винн: Да, состоялась.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, была эта встреча?
Пеньковский: Винн правильно показывает: встреча состоялась 5 июля 1962 года.
Прокурор: Подсудимый Винн, никаких подозрений у вас и у Пеньковского не возникло о наблюдении за вами?
Винн: У Пеньковского такое подозрение было. Он сказал, что за ним установлено наблюдение, даже произнес слово «наблюдение» на английском языке.
Прокурор: Вы об этом сообщили кому-нибудь?
Винн: Я сообщил об этом по возвращении в Англию Кингу и его шефу.
Прокурор: А Чизхолму?
Винн: Я Чизхолма не видел по возвращении в Лондон. Он был в Москве.
Прокурор: А в Москве вы ему сообщили?
Винн: Наша встреча по не зависящим от нас обстоятельствам развития не получила. Мы в ресторан с Пеньковским не пошли, никакой программы на этот вечер другой у меня не было, поэтому я пошел в американский клуб на Софийской набережной, в Москве, и там встретил г-на Чизхолма с супругой. Эта встреча не планировалась, она произошла совершенно случайно: в этот день в клубе был какой-то прием.
Прокурор: И тогда вы сообщили Чизхолму, что Пеньковский предупредил вас, что за вами установлено наблюдение?
Винн: Да, я сказал об этом Чизхолму. Я тогда был взволнован и видел, что Пеньковский также очень взволнован, и я об этом рассказал Чизхолму.
Прокурор: А где происходил этот разговор с Чизхолмом?
Винн: В мужской уборной.
Прокурор: Расскажите, подсудимый Винн, говорил ли вам Пеньковский в этот приезд ваш в Москву о том, что он сотрудничает с английской и американской разведками одновременно.
Винн: Да, он мне рассказал очень многое в аэропорту.
Прокурор: В аэропорту, а может быть, в другом месте?
Винн: Кое-что он мне говорил и в номере гостиницы непосредственно перед моим отъездом в аэропорт, а кое-что в аэропорту.
Председательствующий: Подсудимый Винн, я прошу вас точнее ответить на вопрос: сказал он вам, что сотрудничает с разведками — английской и американской?
Винн: Мне очень трудно воспроизвести точно его слова, но общий смысл я помню хорошо. Он действительно сообщил мне, что он сотрудничает с американской и английской разведками одновременно.
Прокурор: Где был этот разговор?
Винн: Этот разговор состоялся рано утром в московском аэропорту за 30–60 минут до моего отлета.
Прокурор: А в гостинице о чем был разговор?
Винн: Пеньковский в то время был очень болен, он производил впечатление лихорадочно возбужденного человека, и я точно не помню, что именно он мне говорил в номере гостиницы, а что — перед отлетом в здании аэропорта.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, был такой разговор у вас о сотрудничестве?
Пеньковский: Да, разговор такой был, но только не в момент отлета, а 21 апреля 1961 года, на второй день начала моей работы с английской и американской разведками.
Председательствующий: Подсудимый Вини, вам перевели показания Пеньковского?
Винн: Да, перевели.
Председательствующий: Подсудимый Винн, подсудимый Пеньковский утверждает, что этот разговор был 21 апреля 1961 года.
Винн: Это не так. Если бы это было так, я бы не сидел здесь сегодня на скамье подсудимых.
(Объявляется перерыв на 20 минут.)
(После перерыва)
18 ч. 20 м.
Комендант суда: Прошу встать, суд идет! Председательствующий: Садитесь, пожалуйста. Подсудимый Вини, прошу отвечать на вопросы прокурора.
Прокурор: Подсудимый Винн, по возвращении в Англию из Москвы у вас были встречи с английскими разведчиками?
Винн: Вы имеете в виду после июля 1962 года?
Прокурор: Совершенно правильно.
Винн: Да, у меня были две встречи.
Прокурор: С кем вы встречались?
Винн: Дважды я встречался с Кингом и с шефом.
Прокурор: По какому поводу были эти встречи?
Винн: Я хотел, так сказать, скрестить с ними шпаги и сказать все, что я думаю об их лжи. Я также хотел им сообщить, что здесь, в Москве, за мной было установлено наблюдение, что подтверждало мои опасения.
Прокурор: Вы сообщили им об этом?
Винн: Да, сообщил.
Прокурор: Вас подробно расспрашивали, где вы заметили за собой наблюдение, и вы показывали им на плане г. Москвы путь своего движения с Пеньковским?
Винн: Да, во время первой встречи я рассказал о всех своих перемещениях в момент встреч с Пеньковским. Во время второй встречи они принесли с собой крупномасштабную карту одного из районов, прилегающих к гостинице «Пекин», в Москве.
Прокурор: И вы по этой карте показывали маршрут своего движения?
Винн: Да, показывал.
Прокурор: После того как вы «скрестили шпаги» с разведчиками и прочитали им мораль об их лжи, они раскаялись в своих делах?
Винн: Нет, они никогда не раскаиваются.
Прокурор: Как вы расцениваете сейчас всю свою преступную деятельность против Советского Союза?
Винн: У меня никогда не было намерений прибывать в Советский Союз с тем, чтобы злоупотреблять гостеприимством, которое мне было здесь оказано Министерством внешней торговли СССР.
Прокурор: Да, но жизнь показала другое. Судебный процесс показал, что вы совершили тяжкое преступление против Советского Союза. Как вы оцениваете эту свою деятельность?
Винн: Я полностью согласен с заявлением прокурора: это справедливо.
Прокурор: Что справедливо?
Гревилл Винн в 1964 году в английском аэропорту после освобождения из советской тюрьмы.
Винн: Я согласен с тем, что это— грязное дело, но, если бы я с самого начала знал, что это так, я бы никогда не начинал его. Я не думаю, что шпионаж с обеих сторон в мирное время оправдан.
Прокурор: Здесь речь идет о шпионаже с вашей стороны. Как вы расцениваете эту свою деятельность? Как вы к ней относитесь?
Винн: Что касается меня лично, то я никак не хотел быть привлеченным к этому. К тому же у меня не было никакой специальной подготовки. Правда, я об этом узнал очень многое за последние шесть месяцев, и мне все это дело не нравится.
(Смех в зале.)
Прокурор: Но в ходе судебного следствия мы установили, что вы об этом «деле» знали давно, на протяжении всей своей деятельности.
Винн: Нет, на протяжении всей своей деятельности я об этом не знал. Поворотным пунктом был эпизод в Париже.
Прокурор: Вы осуждаете эту свою деятельность?
Винн: Да, самым определенным образом осуждаю.
Прокурор: Товарищ председательствующий, у меня больше нет вопросов к подсудимому Винну.
Председательствующий: Адвокат Боровик, у вас есть вопросы?
Адвокат Боровик: Да, имеется два вопроса биографического порядка.
Скажите, Гревилл Винн, в какой семье вы родились, кто были ваши родители?
Винн: Мой отец инженер, он жив, ему сейчас 86 лет. На протяжении всей своей жизни он занимался конструкторской работой. Мать моя умерла, когда мне было 12 лет. Я могу определить свою семью как респектабельную семью так называемых средних классов в Англии.
Адвокат Боровик: Ваше участие во второй мировой войне?
Винн: Я вступил в армию Великобритании в 1939 году, в начале войны. Начал службу рядовым, со временем получил офицерское звание и закончил службу в 1945 году в звании капитана. Я принимал участие в Десантных операциях в день открытия второго фронта в Нормандии, был ранен в Бельгии, пять месяцев после ранения провел в госпиталях. Имею две медали.
Адвокат Боровик: По существу, вы всю войну находились в действующей армии?
Винн: Да, я был в действующей армии всю войну.
Адвокат Боровик: Товарищ председательствующий, разрешите задать вопросы Винну по существу предъявляемого ему обвинения?
Председательствующий: Пожалуйста.
Адвокат Боровик: Подсудимый Винн, когда вы первый раз приехали в Москву?
Винн: В 1957 году.
Адвокат Боровик: А потом вы часто приезжали в Москву?
Винн: Начиная с 1957 года я был в Москве девять раз. Конечно, не принимая во внимание это теперешнее мое посещение.
Адвокат Боровик: Если мы здесь установили, что после приезда в Москву 6 апреля 1961 года вы были в ней четыре раза, то, значит, до этого вы были в Москве пять раз?
Винн: Да, это правильно.
Адвокат Боровик: С какими целями вы приезжали в Москву?
Винн: На 100 % с коммерческими.
Адвокат Боровик: Чем был вызван ваш приезд в декабре 1960 года?
Винн: Цель была чисто коммерческая. Я прибыл сюда для ведения переговоров об ответном посещении Англии группой советских специалистов. Кроме того, мне надо было переговорить о заказах на общую сумму в полтора миллиона фунтов стерлингов, которые были намечены во время посещения советской делегацией нашей страны.
Адвокат Боровик: Как стоял вопрос о том, чтобы выехала советская делегация в Англию?
Винн: Программа эта была обширна и интересна. Она была разработана мною. Участники группы советских специалистов посетили 15 учреждений, выступали с лекциями. Я заботился о том, чтобы все их пожелания были бы удовлетворены.
Адвокат Боровик: Видимо, не совсем правильно подсудимый Винн понял мой вопрос. Я имел в виду его показания на предварительном следствии о том, что советская делегация должна была выехать в Англию в декабре, что совпадало по времени с рождественскими каникулами. Поэтому он срочно выехал в Москву, чтобы ускорить выезд делегации. Прошу так ему перевести вопрос.
Винн: Да, это так. Директора семи компаний на совещании, которое состоялось в Лондоне, настаивали на том, чтобы ускорить это дело в связи с приближением рождественских каникул.
Адвокат Боровик: Возвратимся к злополучному пакету, который Пеньковский просил вас передать в Лондон.
Вы утверждаете, подсудимый Винн, что вы его в Лондон не взяли, а взяли лишь только одно письмо при отъезде 12 апреля?
Винн: Да, это так.
Адвокат Боровик: Товарищ председательствующий, прошу разрешить задать вопрос Пеньковскому?
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, отвечайте на вопрос адвоката.
Адвокат Боровик: Подсудимый Пеньковский, вы с этим заявлением Винна согласны?
Пеньковский: Нет.
Адвокат Боровик: Вы утверждаете, что передали ему два пакета?
Пеньковский: Пакета не было, а было два письма.
Адвокат Боровик: Почему вы на предварительном следствии показывали иначе по этому эпизоду. Разрешите напомнить показания, которые Пеньковский давал 23 ноября. Я обращаю внимание на дату 23 ноября потому, что с этого дня, как заявил Пеньковский, он будет давать правильные показания, а до 20 ноября он давал неправильные показания. Показания от 23 ноября, когда он в день приезда в Лондон 20 апреля вечером встретился с английскими и американскими разведчиками, это на л. д. 57 в томе 2 (цитирует показания Пеньковского), то есть речь идет о том, что он послал всего два письма: одно в ноябре 1960 г. передал в американском клубе и второе письмо он передал Винну для английской разведки, так что речь идет не о трех письмах, а только о двух?
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, отвечайте.
Пеньковский: Винну я передал письмо, аналогичное тому, которое я передал около американского клуба, а тот материал, который я дополнительно передал Винну, являлся моими биографическими данными.
Адвокат Боровик: Вы сказали, что два письма передали Винну, значит, вы передали письма для американской и английской разведок. А биографические данные вы передали как приложение к письму, адресованному английской разведке?
Пеньковский: Вы меня хотите поймать на слове?
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, вас никто ловить не собирается.
Адвокат Боровик: Подсудимый Пеньковский, на предварительном следствии вы говорили, что через Винна было передано одно письмо.
Пеньковский: Да, я считаю одно, так как второе содержало биографические данные.
Адвокат Боровик: Вы говорили, что когда приехали 20 апреля в Лондон, то передали два пакета, а затем заявили (том 2, л. д. 56), что Винн проводил членов делегации в отдельные номера, а вы передали ему пакет с материалами.
Пеньковский: Да, я так показывал, а затем вспомнил, что было два пакета.
Адвокат Боровик: Вы сказали, что после 20 ноября давали правдивые сведения.
Пеньковский: Передаваемые материалы я мог разложить в два и больше пакетов.
Адвокат Боровик: Дело не в том, одно письмо привезли вы или один пакет, — это не так уж важно; нам важно установить истину, кто фактически дает правдивые и честные показания. Мне представляется, что Пеньковский подтверждал эти показания Винна па предварительном следствии, но с оговоркой. Больше вопросов к подсудимому Пеньковскому у меня нет. Подсудимый Винн, говоря по поводу переломного пункта, вы заявили, что, когда вы передали фотографию Чизхолм и ее детей и коробку конфет, вы поняли, что действительно замешаны в этом гнусном деле, правильно это? Здесь прокурор и председательствующий очень подробно выяснили этот вопрос, поэтому я не хочу останавливаться на дальнейшем его выяснении. Меня интересует больше беседа в Амстердаме с Кингом. Почему Кинг, бросив все дела в Англии, немедленно поехал в Амстердам?
Винн: Мне кажется, что они были очень заинтересованы в том, чтобы я поехал в Париж. Очевидно, они провели основательную подготовку к парижским встречам с Пеньковским.
Адвокат Боровик: И вы пришли к заключению, что дело, которым вы занимаетесь, пахнет шпионажем?
Винн: Да.
Адвокат Боровик: Вы заявили тогда Кингу, что отказываетесь дальше работать на них?
Винн: Да.
Адвокат Боровик: Это одна из дополнительных причин того, что Кинг немедленно выехал к вам в тот же день?
Винн: Да. Потому что я ему совершенно определенно заявил по телефону, что я не намерен направляться в Париж.
Адвокат Боровик: То есть не намерены больше работать?
Винн: Правильно.
Адвокат Боровик: Скажите, Кинг угрожал вам в этот свой приезд в Амстердам?
Винн: Да. Беседа началась в спокойных тонах, но когда он увидел, что я зол, то он стал угрожать.
Адвокат Боровик: А чем конкретно он угрожал вам?
Винн: Речь шла о моем деле. Он говорил, что либо он, либо его шеф сделают ведение моих дел для меня очень трудным.
Адвокат Боровик: Был ли такой случай, когда, угрожая вам, шеф стучал кулаком по столу?
Винн: Да, это было так во время нашей последней встречи. Чем больше я задавал вопросов и больше хотел выяснить обстоятельства дела, тем больше раздражались и озлоблялись они. Мне стало ясно, что я нахожусь в тяжелом положении.
Адвокат Боровик: Правильно ли записаны ваши показания на л. д. 46 тома 5: «Я страшно боялся того, что английская разведка снимет трубку телефона и сообщит обо мне в соответствующее место. Ябоялся, что мой бизнес рухнет».
Винн: Да, это правильно. Я думаю, что он именно так и мог бы поступить. Конечно, были и другие методы.
Адвокат Боровик: Я думаю, что я вас правильно понял, если скажу, что, когда вы окончательно пришли к выводу, что Аккройд, а потом Кинг привлекают вас к шпионской деятельности, вы пытались отказаться от нее, и тогда английская разведка приняла крайние средства.
Винн: То, что вы говорите, правильно, но я здесь х0чу уточнить один момент. В то время у меня не было никаких твердых доказательств о существовании этого дела. У меня были подозрения в части передачи фотоснимков и прочее. В моем сознании сложилось известное подозрение, но никаких, повторяю, конкретных доводов у меня не было. В этом и была моя слабость в борьбе с ними.
Адвокат Боровик: Задавая этот вопрос, я имел в виду последний этап работы с разведкой.
Винн: Да, на последнем этапе я действительно понял, что я попал в такой переплет, из которого у меня не было выхода.
Адвокат Боровик: Вот поэтому вы и сказали на вопрос председательствующего, что круг для вас окончательно замкнулся и вы попали в тиски?
Винн: Да, тиски были завернуты до предела.
Адвокат Боровик: Больше у меня вопросов нет.
Председательствующий: Адвокат Апраксин, у вас есть вопросы? Пожалуйста, задавайте.
Адвокат Апраксин: Подсудимый Винн, вы какие-нибудь вещи привозили Пеньковскому?
Винн: Да, привозил.
Адвокат Апраксин: Какие?
Винн: Во время второй встречи с Пеньковским в 1961 году я действительно передал ему кое-какие вещи. Я привез ему будильник, затем целый набор рыболовных крючков, несколько патефонных пластинок, довольно дешевые дамские часы и несколько зажигалок. Пеньковский мне оплатил стоимость этих вещей. И хочу еще дополнить этот список тремя мужскими сорочками. Пеньковский в присутствии одного из инженеров на мой вопрос, что ему привезти, перечислил вот эти вещи. Я записал все это. Он спросил: «Может быть, привезете один из этих предметов?» Но я решил привезти ему все полностью. По этому списку Пеньковский возместил стоимость этих вещей — 7 фунтов стерлингов. На самом деле эти вещи стоили гораздо больше. Я добавляю к предыдущему. Ничего в этом необычного нет. Это моя привычка привозить подарки людям, с которыми имею деловой контакт, — сувениры. Я в этом ничего не видел предосудительного. Другое дело, что вместе с подарками я привез Пеньковскому привет от британской разведывательной службы.
Адвокат Апраксин: А этот привет кем был передан?
Винн: Когда я раскрывал чемодан — обычно был полный чемодан, — я говорил, что это от его друзей.
Адвокат Апраксин: 7 фунтов стерлингов кто платил?
Винн: Пеньковский. Он, очевидно, не ожидал, что я так много привезу, поэтому я принял возмещение стоимости этих подарков, по, конечно, сумма была недостаточной. Только три мужские сорочки стоили больше 7 фунтов стерлингов.
Адвокат Апраксин: Скажите, пожалуйста, валюту, золото и советские деньги вы привозили Пеньковскому?
Винн: Нет, никогда.
Адвокат Апраксин: Скажите, пожалуйста, при вас был разговор Пеньковского с разведчиками, когда они ему предлагали остаться в Лондоне?
Винн: Я стараюсь точно припомнить это. Мне кажется, что это было во время одного из моих споров с шефом. Он, стараясь представить мне Пеньковского как хорошего человека с советской точки зрения, выдвинул аргумент этого порядка, заявив, что Пеньковский— хороший человек, ему представлялась возможность остаться в Англии, однако он не хочет оставаться.
Адвокат Апраксин: А Пеньковский подтвердил это при вас?
Винн: Да, Пеньковский это подтвердил.
Адвокат Апраксин: Откуда могла появиться У Пеньковского фотокарточка Карлсона?
Винн: Он получил эту карточку, очевидно, в одном из пакетов, который я ему передал.
Адвокат Апраксин: А где вы этот пакет получили?
Винн: Я получил его от Чизхолма в отделении по выдаче виз британского посольства в Москве.
Адвокат Апраксин: Подсудимый Винн, мне непонятно, какое имеет отношение Карлсон — сотрудник американского посольства к английскому посольству?
Винн: На этот вопрос, очевидно, более точный ответ может дать Пеньковский. Он получил эти фотографии в пакете, который ему передал я. На оборотной стороне этих снимков были указаны фамилии Кауэлл и Карлсон с обозначением их национальной принадлежности: в одном случае — Соединенные Штаты, в другом — Соединенное Королевство.
Председательствующий: Подсудимый Винн, а можно это объяснить тем фактом, что Пеньковский работал на две разведки?
Винн: Сейчас это для меня совершенно ясно.
Адвокат Апраксин: А не кажется ли вам, что и вы работали на две разведки?
Винн: Да, кажется, что да.
(Смех в зале.)
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, у вас есть вопросы к подсудимому Винну?
Пеньковский: Мне неясно, почему г-н Винн на очной ставке 12 февраля этого года (том 6, стр. 104) категорически заявил: «Я никогда не привозил ценные подарки Пеньковскому от разведчиков». Сегодня он говорит в суде о том, что он привозил мне подарки, когда на самом деле действительно не привозил и чемодан, который он мне передал, содержал в себе зонтики, пластинки, плащ мужской и искусственные цветы из пластмассы, которые Винн купил по моей просьбе, так как я не успел это сделать сам и оставил ему список вещей, за которые мы с ним честно, на джентльменской основе рассчитались. Я каждый раз за одно пребывание в гостинице Винна платил по 60–70 рублей по новому курсу, в ресторан водил его, в театр. Я никогда не чувствовал себя обязанным за те вещи, которые привозил мне Винн по моей просьбе, а это было не один раз, и эти вещи не были подарками от разведок. Мне непонятно, почему г-н Винн говорит неправду.
Председательствующий: Отвечайте, подсудимый Винн.
Винн: Пеньковский действительно оплачивал счета не только в ресторане, а за проезд в такси и все мои гостиничные счета. При этом он говорил, что их оплачивает Комитет по координации научной деятельности. В то время, когда советские специалисты были в Лондоне, такие счета оплачивал я и считал, что это на паритетных, обменных началах.
Пеньковский: На очной же ставке г-н Винн показал о том, что он получил от меня подарки, правда, он отрицал получение серебряных вещей на сумму 600 рублей. Сегодня он категорически говорит, что никаких подарков не было, а на очной ставке записано, что он подтвердил получение ряда подарков.
Винн: Нет, я этого не отрицал. Я говорил, что я получал от вас подарки, но это все были мелкие предметы: костерезные изделия, безделушки всякие. Но я от вас никогда не получал изделий из серебра и никаких денег. Я думаю, что это должно найти подтверждение в материалах дела. Никогда не давал он мне никаких ценных подарков. Речь идет о небольших презентах, которые он давал мне и моим друзьям, в том числе моей секретарше.
Пеньковский: Г-н Винн сегодня на суде сказал, что во время моего второго пребывания в Лондоне мы два раза с ним посетили ночной клуб и один раз во время посещения с нами якобы была недобропорядочная женщина, с которой я провел остаток ночи. Я должен суду доложить, что с нами действительно в ночном клубе была Фелесита — очень хорошая знакомая семьи Винна. Она работает в магазине «Хариц», очень порядочная, культурная женщина, которая приглашена была г-ном Винном в ночной клуб. После этого мы ее проводили домой, а я уехал в гостиницу. Таким образом, г-н Винн неправильно показал, что я с этой женщиной остался один на ночь, и оговаривает эту женщину, которая ходит в их дом, а их дом порядочный, респектабельный, как сказал Винн. Так как же они могут принимать непорядочных женщин?
Винн: Я возмущен заявлением Пеньковского. Фелесита происходит из самой респектабельной семьи, очень религиозной семьи, и это самое грубое оскорбление, какое было нанесено какому-либо лицу сегодня в ходе судебного заседания. Я возмущен тем, что Пеньковский так говорит об этой женщине. Речь идет о другой женщине.
Адвокат Апраксин: Значит, вы были с Пеньковским два раза в английском клубе: первый раз вы были с одной женщиной, сейчас вы говорите совсем о другой женщине?
Винн: Пеньковский путает, говоря о встрече с Фелеситой. Он встретился с Фелеситой на светском приеме, на котором было восемь или девять гостей. Речь шла о другой женщине, не совсем добропорядочной легкого поведения.
Пеньковский: В ночном клубе с вами была Фелесита, и я у нее дома не был. Сам Винн оговаривает эту женщину, если говорит, что я был у нее.
Адвокат Апраксин: Больше вопросов нет.
Председательствующий: Подсудимые, это не главный эпизод совершенного вами преступления, поэтому прошу отвечать по существу предъявленных обвинений.
Винн: Мы посещали целый ряд ресторанов и ночных клубов. И аморальный эпизод, о котором идет речь, произошел после одного из посещений ресторанов, которые работают до глубокой ночи.
Председательствующий: Подсудимый Винн, вы раскаиваетесь в содеянном?
Винн: Я никогда не хотел принимать никакого участия в этих грязных делах и, конечно, и впредь никогда не буду. Сейчас у меня широко открылись глаза.
Председательствующий: Подсудимый Винн, садитесь. У экспертов есть вопросы к подсудимому Пеньковскому?
Эксперт Зорин: У меня есть два вопроса.
Председательствующий: Какие у вас вопросы?
Эксперт Зорин: Первый вопрос: сколько всего технических отчетов было передано вами иностранным разведкам в фотокопиях?
Пеньковский: Иностранным разведкам я передал 25 сфотографированных отчетов из различных областей техники и промышленности, примерно в 35 томах.
Эксперт Зорин: Вы снимали фотокопии с научно-технических отчетов о поездках советских специалистов в социалистические страны?
Пеньковский: Я фотографировал эти отчеты.
Эксперт Зорин: У меня больше вопросов нет.
Председательствующий: Есть ли еще вопросы у экспертов?
Эксперт Наумов: Где и при каких обстоятельствах должна была использоваться радиоаппаратура дальнего и ближнего действия, которую вы должны были получить?
Пеньковский: Я должен был получить от разведчиков инструкцию об использовании этой техники.
Председательствующий: Еще у кого из экспертов есть вопросы?
Эксперт-химик Кузнецова: У меня есть несколько вопросов, которые я хочу задать в закрытом заседании.
Председательствующий: Это будет сделано завтра. А к подсудимому Винну есть какие-либо вопросы или нет?
(К подсудимому Винну вопросов нет.)
Прошу участников процесса поставить вопросы экспертам на разрешение.
Товарищ прокурор, у вас есть вопросы к экспертам?
Прокурор: Да, есть в письменном виде.
Председательствующий: Товарищ секретарь, передайте вопросы прокурора адвокатам и подсудимым для ознакомления.
Товарищ переводчик, переведите вопросы подсудимому Винну.
Адвокат Апраксин, у вас есть дополнения к вопросам, представленным обвинителем?
Адвокат Апраксин: У меня есть вопросы к эксперту товарищу Зорину. Но в связи с тем, что эти вопросы имеют отношение к военной и государственной тайне, я их представляю в письменном виде и прошу суд решить, оглашать их или нет.
Председательствующий: Адвокат Боровик, у вас есть вопросы?
Адвокат Боровик: Нет.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, у вас есть дополнительные вопросы?
Пеньковский: Нет.
Председательствующий: Подсудимый Винн, у вас есть вопросы на разрешение экспертов?
Винн: Не имею.
Председательствующий: Товарищ секретарь, передайте прокурору на заключение дополнительные вопросы адвоката Апраксина.
Прокурор: У меня нет возражений, чтобы эти вопросы были поставлены эксперту, и считаю, что их нужно огласить, а ответы заслушать в закрытом заседании.
Председательствующий: Суд, совещаясь на месте, определил: «Поставить на разрешение экспертов Министерства обороны СССР следующий вопрос: составляют ли сведения, переданные Пеньковским иностранным разведкам и собранные им для передачи, государственную или военную тайну Советского Союза?»
На разрешение эксперта Зорина по материалам Государственного комитета по координации научно-исследовательских работ СССР поставить следующие вопросы:
Какова степень секретности сведений, собранных и переданных Пеньковским иностранным разведкам, о деятельности Государственного комитета по координации научно-исследовательских работ СССР?
Составляют ли эти сведения государственную тайну?
Кроме того, по просьбе адвоката Апраксина ставятся дополнительно еще два вопроса:
Составляют ли сведения, собранные Пеньковским по Комитету, государственную тайну?
Конкретизировать на примере отчетов № 1384, 1745, 1949 и 2407 свои выводы:
а) о возможности установления принадлежности членов делегации к оборонным объектам;
б) указать те «узкие места», которые могут привести к выводу об экономическом потенциале нашей страны или других социалистических стран;
в) составляют ли приведенные в отчетах сведения какую-либо тайну — государственную, политическую, экономическую, военную?
На разрешение эксперта-криминалиста Турова поставить следующие вопросы:
Является ли бланк паспорта на имя другого гражданина с наклеенной фотографией Пеньковского подлинным или фиктивным?
Какие рукописные документы из числа изъятых у Пеньковского при аресте исполнены лично Пеньковским?
Какие документы с машинописным текстом из числа изъятых у Пеньковского исполнены на пишущей машинке «Континенталь» № 213956, принадлежащей Пеньковскому?
На разрешение эксперта-химика Кузнецовой поставить вопрос: какие химические особенности имеют два листа чистой белой бумаги, изъятые из тайника в квартире Пеньковского, и допускают ли эти особенности возможность пользоваться указанной бумагой для целей тайнописи?
На разрешение эксперта-криминалиста Закурдаева поставить следующие вопросы:
Пригодны ли изъятые у подсудимого Пеньковского фотоаппараты «Минокс» и пленки к фотографированию?
Каким фотоаппаратом экспонированы 5 пленок, изъятые у подсудимого Пеньковского?
На разрешение эксперта-радиоспециалиста Наумова поставить вопросы:
Можно ли при помощи изъятых у подсудимого Пеньковского радиоприемников «Сония» и «Зенит» принимать радиограммы в диапазонах волн, указанных Пеньковским?
Соответствуют ли инструкции по шифрованию изъятым у Пеньковского дешифровальным блокнотам?
Пригодны ли изъятые у Пеньковского транзисторные радиоприемники для выполнения задач, предусмотренных инструкцией по радиовещанию?
Товарищ секретарь, прошу вручить вопросы экспертам.
(Вручаются.)
Следующее заседание Военной коллегии, закрытое, состоится завтра, 9 мая, в 10 часов утра.
Назад: Утреннее заседание (Стенографическая запись)
Дальше: Заседание Военной коллегии, Верховного Суда СССР 9 мая (Информационное сообщение)
