Утреннее заседание
(Стенографическая запись)
10 ч. 00 м.
Комендант суда: Суд идет. Прошу встать.
Председательствующий: Садитесь, пожалуйста.
Судебное заседание Военной коллегии Верховного Суда Советского Союза продолжается. Подсудимый Пеньковский, вы не припомните, когда вы передали первое письмо в американское посольство?
Пеньковский: Я помню, что первое письмо я передал в американское посольство в конце октября — начале ноября 1960 года.
Председательствующий: Как было вами оформлено это письмо?
Пеньковский: Это письмо было сделано также в виде пакета-бандероли в двойном конверте, склеено клейкой прозрачной лентой. Письмо было написано, или, вернее, отпечатано на пишущей машинке на одном листе.
Председательствующий: Кому вы его передали?
Пеньковский: В первых числах ноября я посетил район американского клуба на набережной Москвы-реки и в переулке Турчаниновой вечером встретил иностранцев — двух человек, направлявшихся в этот клуб. По количеству машин, находившихся около этого клуба, я понял, что там происходит прием. Я обратился к иностранцам, предварительно услышав их английскую речь, с просьбой передать мое письмо в консульский отдел американского посольства. Поскольку у меня нет пригласительного билета, пояснил я, придав просьбе самую безобидную форму, я не могу сейчас пройти на прием и поэтому прошу не отказать в любезности передать письмо.
Председательствующий: В дальнейшем, когда вы в Лондоне встретились с американскими разведчиками, бьп разговор об этом письме?
Пеньковский: Да, был.
Председательствующий: Какого характера?
Пеньковский: Мне сказали, что это письмо ими бы то получено.
Председательствующий: Каково содержание этого письма?
Пеньковский: Содержание таково: я просил установить со мною контакт.
Председательствующий: Почему же американцы не установили с вами контакт?
Пеньковский: Американцы сначала мне не объяснили, хотя я довольно дотошно спрашивал их, почему была такая пауза с ответом. Впоследствии же они сказали, что долго наводили справки обо мне по всем картотекам, но никаких данных обо мне не нашли и считали, что это провокация.
Председательствующий: Вы вчера показывали о том, что английские и американские разведчики вам прислали статью о ракетах. Товарищ секретарь, прошу предъявить подсудимому Пеньковскому статью.
(Статья предъявляется.)
Пеньковский: Это тезисы рецензии на русский перевод книги об американских ракетах «Нейк Геркулес».
Председательствующий: Вы просили разведчиков дать вам этот материал?
Пеньковский: Да, эта статья мне была прислана разведчиками в коробке из-под набора спичек 2 июля 1962 года.
Председательствующий: И вы хотели это опубликовать как свою работу?
Пеньковский: Да, я хотел опубликовать это как статью или использовать материал для лекций.
Председательствующий: Чтобы поднять свой престиж?
Пеньковский: Нет, не только это. Я и ранее читал лекции.
Председательствующий: Чей это был замысел: ваш или разведчиков?
Пеньковский: Это мой замысел, мое предложение.
Председательствующий: Прошу уточнить, сколько вы передали Анне Чизхолм экспонированных фотопленок?
Пеньковский: В общей сложности не больше 20, может быть, 16–18.
Председательствующий: А сколько Карлсону?
Пеньковский: Примерно 7.
Председательствующий: Вчера вы на вопрос адвоката Боровика ответили, что в ваших встречах с английскими и американскими разведчиками Винн выполнял роль шофера. Правильно ли вами дана оценка действий Винна?
Пеньковский: Прошу извинения, но, видимо, меня поняли не совсем правильно. Винн много сделал для того, чтобы наладить шпионскую работу и контакт между мною и разведками двух стран. Граждане судьи, я прошу поверить мне, что я далек от того, чтобы оговаривать г-на Винна, но я должен заявить, что не понимаю, почему г-н Винн в некоторых вопросах ведет себя не совсем искренне. Он помог мне войти в контакт с английской, а затем и с американской разведками. Он принимал от меня шпионские донесения и передавал мне указания и необходимые мне материалы из разведцентра. Именно Винн возил меня к местам расположения конспиративных квартир, но он никогда не был на этих встречах.
Председательствующий: Подсудимый Винн, вы в шпионской деятельности Пеньковского выполняли роль шофера или нечто большее, чем роль шофера?
Винн: Я видел свою основную задачу в том, чтобы помогать Пеньковскому во время его пребывания в Лондоне. Полностью свою роль, какую сыграл в этом деле, я понял и осознал только тогда, когда попал сюда.
Председательствующий: Подсудимый Винн, садитесь.
Товарищ прокурор, у Вас есть вопросы к подсудимому Пеньковскому?
Прокурор: Я прошу разрешить поставить несколько уточняющих вопросов.
Председательствующий: Пожалуйста.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, вы вчера, отвечая на мои и председательствующего суда вопросы, признались в тягчайших преступлениях перед Родиной и в то же время, отвечая своему адвокату, клялись в любви к Отчизне. Как можно совместить любовь к Родине и предательство ее интересов?
Пеньковский: Вчера на вопросы своего адвоката я ответил, что в период Великой Отечественной войны и до 1960 года я был честным человеком. Как совместить все это? Конечно, это трудно, и даже мне самому не все понятно. Поэтому я не оправдываюсь. Я вчера говорил о том, что я не имел никаких расхождений политического порядка с курсом правительства и не был аполитичен. Я скатился в пропасть и стал негодяем в силу других причин, о которых я вчера доложил; причины эти перерожденческого порядка, и они не связаны с каким-либо несогласием с существующим в нашей стране строем.
Прокурор: С какого периода вы стали перерожденцем?
Пеньковский: Полностью — с апреля 1961 года.
Прокурор: Тогда же вы стали на путь измены и предательства своей Родины?
Пеньковский: Свои личные, карьеристские взгляды и свое несогласие с начальством по Комитету координации я распространил и на интересы Родины, чем совершил большое преступление перед Родиной.
Прокурор: Вы вчера пытались уйти от ответа на вопрос о том, запрашивали ли вы в письме, переданном через Карлсона, об условиях вознаграждения за свое предательство. Я хочу напомнить вам показания, данные по этому вопросу, находящиеся в томе 1, л. д. 160.
Вы показали, что в этом письме вы просили «дать мне подробные данные о том, какое вознаграждение я получу за свою работу и как конкретно буду обеспечен на Западе, когда смогу туда выехать». Это правильные показания?
Пеньковский: Эти показания, как я уже вчера говорил, правильные. Об этом был разговор, но не в этом письме я об этом ставил вопрос, значит, я на следствии перепутал письма. Я вспомнил вчера вечером, что письмо, в котором мною был сделан запрос о валюте, было подготовлено мною для отправки, но я его не отправил.
Прокурор: Скажите, подсудимый Пеньковский, что кроме высокооплачиваемой должности в 2 тысячи долларов обещали вам иностранные разведки за ваше предательство интересов своей Родины, если вы попадете к ним? Какие еще блага вам обещали?
Пеньковский: Больше никаких материальных благ и вообще каких-либо благ бытового порядка не называлось.
Прокурор: Обещали ли вам выплатить по тысяче долларов за каждый месяц вашей шпионской работы на разведки?
Пеньковский: Я на следствии показал, что мне обещали выплатить единовременное пособие. А слова «тысяча долларов» не назывались. Это мое предположение, которое я сделал: раз обещали должность с оплатой в 2 тысячи долларов, то за время предыдущей должны заплатить вполовину меньше. Я еще раз заявляю, что это мое личное предположение, которое я высказал на следствии.
Прокурор: Но на следствии вы говорили не о предположении, а о том, что вам обещали по тысяче долларов за каждый месяц работы.
Пеньковский: Мне обещали единовременное пособие, но конкретная сумма не называлась.
Прокурор: Следовательно, за шпионаж и предательство вам обещали кроме высокооплачиваемой должности еще какое-то единовременное пособие?
Пеньковский: Да, это так.
Прокурор: Когда, при каких условиях вы могли бы воспользоваться всеми этими обещанными иностранными разведками вам благами?
Пеньковский: Никогда и ни при каких условиях я бы ими не воспользовался.
Прокурор: А я спрашиваю, когда бы вы могли, при каких условиях?
Пеньковский: При условии, если бы я находился на Западе, если бы я туда убежал, но я не собирался бросать семью и бежать на Запад.
Прокурор: Если вы не собирались туда бежать, зачем было оговаривать все эти условия?
Пеньковский: Об этих условиях мне говорили разведчики. Я мог бы остаться на Западе, как говорил уже вчера, трижды, когда был в командировках. Но у меня никаких попыток к этому не было. Разведчики предлагали остаться в Англии или в Америке, об этом говорил г-н Гревилл Винн, но он знает, что я отказался и заявил, что без семьи никуда не уеду. Разведчики, со своей стороны, поскольку они считали себя обязанными передо мной, говорили, что планируются возможные варианты побега и чтобы я не беспокоился о материальных, средствах.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу предоставить мне возможность задать вопрос подсудимому Винну.
Председательствующий: Подсудимый Винн, прошу ответить на вопрос прокурора.
Прокурор: Подсудимый Винн, скажите, пожалуйста, в том самом разговоре, который был между вами и Пеньковским в одной из гостиниц Москвы о возможности его побега на Запад, подсудимый Пеньковский заявлял о том, что он никуда не собирается бежать?
Винн: Из моих бесед с сотрудниками британской разведки я знал, что Пеньковскому было сделано предложение остаться в Англии и что он отказался это сделать, но я не могу припомнить разговора в московской гостинице на эту тему, когда бы Пеньковский отказывался выехать на Запад.
Председательствующий: Товарищ прокурор, у вас нет больше вопросов к подсудимому Винну?
Прокурор: Нет.
Председательствующий: Подсудимый Винн, садитесь.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, вчера на допросе вы показали, что возвратили Винну 2 тысячи рублей из числа 3 тысяч, которые вам были вручены им от иностранных разведок. Прошу уточнить: Винн знал, что вы возвращаете ему эти деньги?
Пеньковский: Винн не видел этих денег потому, что деньги были упакованы. Но я Винну сказал, что я не просил денег, а мне прислали 3 тысячи, почему прислали эти деньги, я не знаю и прошу передать пакет обратно. Поэтому я не понимаю Винна, почему он отрицает, что передавал деньги.
Прокурор: На допросах и на очной ставке с Винном вы твердо показали, что Винн знал об этих деньгах (том 6, л. д. 100).
Пеньковский: Абсолютно точно. Я и сейчас подтверждаю показания, данные на очной ставке, о том, что я г-ну Винну говорил, что деньги мне не нужны и что я возвращаю их. Был даже разговор насчет того, что если нужно будет г-ну Винну использовать эти деньги на покупку шубы для его жены, то он может это сделать, а затем возвратить деньги. Купил ли он шубу, я не могу сказать. Но разговор такой был, и Винн знал, что я возвращаю деньги.
Председательствующий: Подсудимый Винн, говорил ли вам Пеньковский, что он возвращает 2 тысячи в пакете и что вы можете истратить их на покупку шубы?
Винн: Нет, такого рода беседы между мною и Пеньковским не было.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, вы только что на мой вопрос сказали, что Винн не мог знать того, что передавалось в пакетах, а затем заявили, что он твердо знал о том, что в пакет были вложены 2 тысячи рублей.
Пеньковский: Мне непонятно, почему Винн не говорит по этому вопросу всей правды. Я прошу дать мне возможность поставить Винну вопрос: был ли вообще разговор о покупке шубы для его супруги?
В американском клубе у нас был с ним разговор, что есть какие-то лица, которые могут устроить шубу за 2200 или 2400. И Винн сказал, что он не отказывается от своего желания приобрести такую шубу для жены, хотя, может быть, и не в ближайшее время. Непонятно, почему Винн умолчал здесь об этом.
Прокурор: Разрешите поставить вопрос подсудимому Вннну.
Председательствующий: Подсудимый Винн, отвечайте на вопрос прокурора.
Прокурор: Подсудимый Винн, скажите, был ли разговор между вами и Пеньковским о приобретении шубы для вашей супруги и об использовании средств, которые он передал вам для этой цели?
Винн: Да, разговор о шубе был, но, конечно, вне всякой связи с деньгами, о которых идет здесь речь. Я с Пеньковским ходил в магазин меховых изделий для того, чтобы сравнить цены на шубы, которые существуют в Москве, с ценами на шубы в Копенгагене, то есть по дороге в Лондон. В магазине мне стало совершенно ясно, что стоимость шубы с учетом таможенной пошлины на ввоз меховых изделий в Англию была настолько высока, что я позволить себе покупку шубы не мог. Ведь меховые изделия при ввозе их в Англию облагаются 100-процентными таможенными пошлинами. Я должен был уплатить слишком высокую цену, привезя эту шубу в Англию.
Председательствующий: Эти подробности суду не нужны. Подсудимый Винн, садитесь.
Прокурор: У меня больше вопросов к подсудимому Пеньковскому нет.
Адвокат Апраксин: Разрешите мне, товарищ председательствующий, задать вопрос Пеньковскому?
Председательствующий: Пожалуйста.
Адвокат Апраксин: На вопрос государственного обвинителя Винн заявил, что Пеньковский во время I посещения им Англии на предложение разведчиков остаться в Англии отказался. А разговор в СССР с Винном у вас был на эту тему?
Пеньковский: На эту тему между нами происходил разговор в номере Винна. Эта беседа успокоительного характера, конечно, не носила формы похлопывания меня по плечу. Винн говорил мне: «Успокойся, Алекс», — так он меня называл, — говорил, что разведчики обо мне думают, изобретают варианты моего перехода на Запад, хлопочут, беспокоятся. В общем, беспокоиться мне не следует.
Председательствующий: А фальшивый паспорт вы получили тоже для успокоения?
Пеньковский: Паспорт — это же липа, и передали его мне, безусловно, только для успокоения, ибо сами разведчики понимали, что я не мог воспользоваться этим паспортом: на нем не было никаких штампов, печатей для выписки, прописки и т. д. Сделан этот паспорт был небрежно, на глаз можно было определить, что это подделка; поэтому я считаю, что он был прислан мне только для успокоения.
Адвокат Апраксин: Последний вопрос к подсудимому Пеньковскому. Государственный обвинитель задавал вам вопрос в отношении размера оплаты за измену. Вы на предварительном следствии (том 3, л. д. 91) показали следователю, что представители английской и американской разведок на одной из встреч в июне или августе 1961 года сказали вам, что по окончании работы на территории Советского Союза вы будете зачислены на руководящую должность в центральный разведывательный орган в США или Англии с окладом в размере 2 тысячи долларов в месяц, а за прошлую шпионскую деятельность вам предполагали выплатить из расчета тысяча долларов за каждый месяц вашей работы на них в Советском Союзе. Это записано правильно?
Пеньковский: Эти показания записаны правильно. Я их подтверждаю. Только в отношении выплаты по тысяче долларов, то есть 50 % oт 2 тысяч долларов, — это мое личное предположение.
Председательствующий: Адвокат Боровик, у вас есть вопросы к подсудимому Пеньковскому?
Адвокат Боровик: Да, у меня есть. Подсудимый Пеньковский, вы говорили, что получили 3 тысячи рублей и 2 тысячи рублей из них возвратили. Хотелось бы знать, какие подарки на тысячу рублей вы купили для разведчиков.
Пеньковский: Я не говорит, что на подарки я истратил тысячу рублей. Мною на эти подарки было истрачено 600 или 620 рублей, а остальная сумма была истрачена на подсудимого Винна во время его пребывания в Москве.
Адвокат Боровик: Подсудимый Пеньковский, что же конкретно вы купили на эти деньги?
Пеньковский: Для разведчиков я покупал серебряные чернильницы, брошки, серебряные пудреницы и др. Покупал я это все в магазине Ювелирторга. По-моему, эти изделия были вьетнамского производства. Кроме того, на эти же деньги я купил полтора или два килограмма зернистой икры. Вот и все подарки.
Адвокат Боровик: Товарищ председательствующий, я хочу поставить вопрос подсудимому Винну в отношении того, о чем говорил Пеньковский.
Председательствующий: Пожалуйста. Подсудимый Винн, отвечайте на вопрос адвоката.
Адвокат Боровик: Подсудимый Винн, это правда, что показывает Пеньковский в отношении подарков?
Винн: Нет, это совершенно не соответствует истине. Я хотел бы дать дополнительные объяснения по этому поводу.
Председательствующий: Подсудимый Винн, прошу подробнее ответить.
Винн: Впервые я услышал о серебряных чернильницах, серебряных пудреницах и брошках на предварительном следствии во время очной ставки с Пеньковским. Дело в том, что ввоз в Англию серебряных изделий облагается большой пошлиной, поэтому я никак не мог взять эти подарки.
Адвокат Боровик: У меня вопросов больше нет.
Председательствующий: Подсудимый Винн, вы не испытываете желания задать вопрос Пеньковскому?
Винн: Нет, в данный момент нет.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, садитесь. Когда будет допрашиваться подсудимый Винн, вы будете иметь возможность задать ему вопросы.
Суд переходит к допросу подсудимого Винна.
Товарищ прокурор, у вас будут вопросы к подсудимому Винну?
Прокурор: Да, у меня будут вопросы.
Председательствующий: Прошу отвечать на вопросы прокурора.
Прокурор: Вы в начале судебного следствия заявили о том, что показания Пеньковского об условиях вашего знакомства с ним не совсем точно изложены. Расскажите, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с Пеньковским?
Винн: Впервые я познакомился с Пеньковским во время посещения Советского Союза делегацией английских технических специалистов в декабре 1960 года.
Прокурор: За время вашего знакомства с Пеньковским сколько раз вы были в Москве?
Винн: Четыре раза, нет, пять раз — я ошибся.
Прокурор: Каковы были официальные цели этих ваших посещений Советского Союза?
Винн: Я познакомился с Пеньковским, когда приехал в Советский Союз в декабре 1960 года во главе делегации английских технических специалистов.
Прокурор: А остальные приезды?
Винн: В апреле 1961 года я прибыл в Москву по поводу организации ответного посещения Великобритании группой советских специалистов.
Прокурор: А в мае 1961 года?
Винн: Я посетил Москву в связи с посещением британской промышленной выставки.
Прокурор: А в августе 1961 года?
Винн: В августе 1961 года я был в связи с посещением французской выставки в Москве.
Прокурор: А в июле 1962 года?
Винн: В июле 1962 года я прибыл в связи с делами фирмы, которую я возглавляю, с тем чтобы договориться об организации в Советском Союзе различного рода передвижных выставок.
Прокурор: Встречались ли вы в апреле 1961 года с Пеньковским вне официальной обстановки?
Винн: Да, встречался. Он встретил меня в аэропорту, затем я встречался с ним в номере гостиницы и на различных приемах.
Прокурор: Имел ли место у вас с Пеньковским разговор об установлении неофициальных связей между ним и какими-либо лицами в Англии?
Винн: Да, имел.
Прокурор: Когда и где это было?
Винн: За два дня до моего отъезда из Москвы в номере гостиницы «Националь».
Прокурор: О каких конкретно лицах шла речь?
Винн: Никакое конкретное лицо указано не было. С вашего разрешения я могу вам здесь дать целый перечень деталей, связанных с этим обстоятельством.
Прокурор: Я просил бы кратко ответить на этот вопрос: о каких лицах шла речь, кем интересовался Пеньковский?
Винн: Пеньковский, расспросив меня о моем образовании и моем положении, спросил, знаю ли я кого-либо из высокопоставленных лиц в Англии.
Прокурор: Он называл характер деятельности этих лиц или как иначе дал он вам понять об этих высокопоставленных лицах?
Винн: Да, это он сделал. Он меня спросил, знаю ли я каких-либо высокопоставленных лиц в Англии. Я в ответ задал вопрос, что он под этим подразумевает, каких лиц.
Прокурор: И что же вам ответил Пеньковский?
Винн: Он меня спросил: вы сейчас посещаете социалистические страны, беседовал ли с вами в Англии кто-либо по поводу этих ваших посещений?
Прокурор: Вы ответили на этот вопрос Пеньковского?
Винн: Да, я ему ответил. Я сказал, что примерно за 18 месяцев до нашего разговора я вел дело с одной из крупных английских фирм и среди лиц, с которыми я вступил в контакт, было одно лицо, представленное мне директором одной из этих компаний и которое было офицером безопасности, работавшим при этой фирме. Я сообщил Пеньковскому, что этот офицер безопасности расспрашивал меня о моих предыдущих посещениях социалистических стран. И так как я только что вернулся из одной такой страны, он задал несколько вопросов о положении в этой стране.
Прокурор: Пеньковский согласился с тем, что это лицо подходящее для этих связей?
Винн: Да, Пеньковский сказал, что именно это тот человек, который ему подойдет.
Прокурор: Подсудимый Винн, значит, Пеньковского интересовал офицер безопасности? Вы его так поняли?
Винн: Может быть, не столько сам офицер безопасности, сколько то, как я представил ему этого человека.
Прокурор: Кто этот человек, о котором шла речь?
Винн: Насколько мне известно, его имя Хартли.
Прокурор: Кто такой Хартли?
Винн: Насколько мне известно, он являлся офицером безопасности при одной из фирм, с которой моя фирма вела дела.
Прокурор: Откуда вам стало известно, что он является офицером безопасности?
Винн: У нас много офицеров безопасности ходит в штатской одежде, и о том, что Хартли является офицером безопасности, мне стало известно из представления при знакомстве меня с ним. Познакомил меня с Хартли один из директоров этой фирмы,
Прокурор: Вы беседовали с Хартли?
Винн: Да, я с ним встречался по возвращении в Лондон.
Прокурор: Какой характер носила эта беседа, при знакомстве я имею в виду?
Винн: На этой встрече после моего возвращения из Москвы в Лондон обсуждалось мое знакомство с Пеньковским.
Прокурор: Я прошу прощения. Я хочу знать, какой характер носила беседа с Хартли при первом знакомстве.
Винн: Я был первым лицом, которое по поручению этой фирмы направлялось в Советский Союз. В продукцию этой фирмы входят и оборонные изделия, поэтому офицер безопасности был очень заинтересован в том, чтобы знать, какого рода образцы продукции я везу в Советский Союз, какого рода материалы рекламного характера, и асе это проверял.
Прокурор: Он давал вам какие-либо рекомендации, как вам себя вести в Советском Союзе, в других социалистических странах.
Винн: Да, такого рода рекомендации и комментарии он делал. Эта фирма пользовалась моими услугами, потому что у нее личных связей с Советским Союзом не было, а у меня такого рода деловые контакты уже были.
Прокурор: А какой характер носили эти рекомендации и советы?
Винн: В присутствии директора этой фирмы он сообщил мне, что я должен точно вести отчетность о своем пребывании, сообщать имена советских инженеров, с которыми я буду встречаться, и о предприятиях, на которых они работают.
Прокурор: По возвращении из Советского Союза вы выполнили эти советы Хартли?
Винн: Нет, потому что мое возвращение было задержано из-за несчастного случая, и после этого я Хартли уже не видел.
Прокурор: Но вы пытались выполнить эти советы?
Винн: Да, я пытался, но мне не сообщили никаких имен советских специалистов.
Прокурор: Кто командировал вас в Советский Союз и другие социалистические страны?
Винн: Я совершал эти поездки по поручению значительного числа фирм.
Прокурор: И вы вели беседы не только с одним Хартли, но и с целым рядом других лиц, представлявших эти фирмы?
Винн: Да, такого рода беседы были, но они носили чисто коммерческий характер — во время завтраков, и я не могу припомнить ни одной сколько-нибудь серьезной беседы.
Прокурор: Почему вы назвали Пеньковскому фамилии не тех лиц, с которыми вы беседовали, а именно Хартли?
Винн: Потому что Хартли был среди них единственным лицом, которое проявляло глубокий интерес к Советскому Союзу и другим социалистическим странам. Другие должностные лица этих компаний проявляли заинтересованность чисто коммерческого порядка.
Прокурор: Следовательно, речь шла о связях Пеньковского не с деловыми кругами Англии, а с сотрудниками органов безопасности Великобритании?
Винн: Не обязательно с сотрудниками органов безопасности. Пеньковский не говорил о службе безопасности.
Прокурор: Но вы поняли его именно так, ибо назвали Хартли.
Винн: Нет, это не совсем так. Пожалуйста, припомните, что до этого в Советском Союзе я был только один раз и что лица, с которыми я имел дело до этого, такого большого интереса к Советскому Союзу не проявляли. А Хартли был единственным лицом, который проявил серьезную заинтересованность к моей деятельности здесь.
Прокурор: Шла ли речь во время этой беседы с Пеньковским о передаче каких-либо материалов в Англию этим лицам?
Винн: Да, это было.
Прокурор: Что вам предлагал Пеньковский взять в Англию?
Винн: Пеньковский пришел ко мне в номер гостиницы и попросил меня взять с собой пакет размером с книгу, обернутый в коричневую бумагу и заклеенный прозрачной клейкой лентой.
Прокурор: Вы взяли этот пакет?
Винн: Нет, я, конечно, не взял. Я был очень удивлен этой просьбой и спросил Пеньковского, в чем, собственно, дело, что он от меня хочет.
Прокурор: Чем же закончилась эта беседа?
Винн: Пеньковский мне объяснил, что он был полковником Советской Армии, занимал высокое служебное положение в Советской Армии и в настоящее время занимает высокое должностное положение в Комитете по координации научной деятельности. Он также сказал, что у него в Москве имеются широкие связи.
Прокурор: Чем закончилась беседа о пакете?
Винн: Я к этому и веду речь. Он все время всячески раздувал свое положение в Советском Союзе и просил меня взять этот пакет.
Прокурор: Вы его взяли или нет?
Винн: Я хочу доложить вам, как Пеньковский себя представил в моих глазах.
Прокурор: Я хочу помочь Винну: доложил ли он кому-нибудь об этом предложении Пеньковского?
Винн: Я не хотел оскорбить Пеньковского и в то же время не хотел взять пакет. Поэтому я направился для встречи со своими знакомыми в британское посольство в Москве, чтобы посоветоваться.
Прокурор: А после посещения британского посольства вы взяли пакет или нет?
Винн: Нет, я его не взял.
Прокурор: Следовательно, вы поняли, что здесь кроется что-то нехорошее?
Винн: Я был очень смущен такого рода обстоятельствами. В такого рода обстановку я попал впервые, но решил пакет не брать.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, взял ли от вас Винн этот пакет или нет?
Пеньковский: Да, г-н Винн взял письмо в виде пакета, которое передал в посольстве своим знакомым, и перед отъездом из Москвы попросил дать ему автобиографические данные, которые я напечатал на машинке на неполном листе и передал ему в гостинице за несколько часов до его отлета из Москвы. Поэтому я хочу сказать, что г-н Винн, говоря об этом пакете, путает.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, садитесь.
Подсудимый Винн, вы поняли, что показал сейчас Пеньковский?
Винн: Да, его показания я понял.
Председательствующий: Вы подтверждаете показания Пеньковского или отрицаете?
Винн: Я полностью их отрицаю, потому что это не соответствует тому, что было.
Председательствующий: Значит, вы не взяли от Пеньковского ни пакета, ни письма, ничего другого?
Винн: В то время в номере гостиницы я от Пеньковского не брал ни пакета, ни конверта, ни свертка. Я взял это позже.
Председательствующий: Когда?
Винн: В аэропорту, перед самым отлетом.
Прокурор: Что вы получили в аэропорту перед самым отлетом?
Винн: Мне Пеньковский снова предложил тот самый пакет, который предлагал в гостинице. Я отказался его взять, так как в посольстве мне сказали его не брать. После того как я отказался взять этот пакет, Пеньковский достал из кармана конверт, вынул из него листок бумаги с напечатанным на русском языке текстом и передал его мне, спросив, что если я отказываюсь взять этот пакет-сверток, то, может быть, я возьму это письмо. Я спросил его о содержании письма. И он мне объяснил его.
Прокурор: О чем там шла речь?
Винн: Это письмо было напечатано на листке обычного формата писчей бумаги. В нем Пеньковским излагались некоторые данные из его биографии, высказывалось желание обменяться мнениями в будущем в связи с предстоящим его посещением Англии.
Прокурор: Вы просили Пеньковского изложить письменно его биографию, данные и возможности, какими он мог располагать для работы с англичанами?
Винн: Нет, ничего подобного я не делал.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, вы настаиваете на своих показаниях о том, что Винн предложил вам письменно изложить ваши возможности по сбору разведывательной информации?
Пеньковский: Да, я на этом настаиваю. Винн сделал мне это дополнительное предложение после того, как передал мое письмо в посольство. Он сделал это предложение вечером. Я вечером же напечатал все на листке бумаги и утром вручил ему, но не в аэропорту, так как на глазах у всех вручать иностранцу, англичанину, какие-то пакеты было бы опасно. Я сделал это в номере Винна, и Винн взял эти материалы.
Прокурор: Этот разговор происходил в номере гостиницы?
Пеньковский: Да, этот разговор был в номере гостиницы «Националь».
Прокурор: Было ли Винну ясно, что речь идет о разведывательной информации?
Пеньковский: Да, было ясно, что речь идет о разведывательной информации, а не о какой-либо торговой или дипломатической.
Прокурор: Сколько писем вы передали в этот первый раз?
Пеньковский: Я передал письмо в пакете и дополнительные данные на одном листе.
Прокурор: Где вы передавали пакеты?
Пеньковский: Оба раза в номере гостиницы «Националь».
Прокурор: Оба раза: первый и второй раз? А на аэродроме ничего не передавали?
Пеньковский: Ничего не передавал, потому что это небезопасно, да и зачем, когда это можно сделать в номере гостиницы.
Прокурор: У меня вопросов к подсудимому Пеньковскому нет.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, садитесь.
Прокурор: Подсудимый Винн, правильно ли показывает Пеньковский?
Винн: Нет, сэр, неправильно.
Прокурор: Скажите, Винн, кого вы поставили в известность о своих переговорах с Пеньковским?
Винн: Я связался по телефону с компанией, в которой работал Хартли, и через два дня Хартли пригласил меня на деловой завтрак.
Прокурор: Вы связались или с вами связались?
Винн: Сначала я первый позвонил на фирму, где работал Хартли, но его на месте не оказалось. Через некоторое время Хартли позвонил мне и сказал, что он уже мне звонил и знает, что я был в Москве.
Прокурор: Откуда Хартли стало известно о вашем приезде из СССР и почему он проявил инициативу во встрече с вами?
Винн: Теперь мне это совершенно ясно. Очевидно, из британского посольства в Москве в Лондон пришло соответствующее сообщение, которое и попало к Хартли.
Прокурор: Кто вместе с Хартли прибыл на встречу с вами?
Винн: Человек, которого мне представили как Аккройда из британского министерства иностранных дел.
Прокурор: А кто этот Аккройд на самом деле?
Винн: Совершенно очевидно, что он сотрудник британской разведки.
Прокурор: А почему это очевидно?
Винн: Потому что я теперь убедился в этом по документам.
Прокурор: А раньше вам было известно, что он разведчик?
Винн: Вначале он мне сказал, что он является сотрудником британского МИД.
Прокурор: Это было вначале, а потом?
Винн: Это было действительно вначале, а потом у меня появились сомнения как в этом, так и в отношении характера моих собственных действий.
Прокурор: Откуда представителю английской разведки Аккройду стало известно ваше имя?
Винн: От Хартли.
Прокурор: Вы сообщили Аккройду и Хартли о своих беседах с Пеньковским?
Винн: Да, я это сделал.
Прокурор: Как вы поступили с полученным от Пеньковского письмом?
Винн: Я передал это письмо этим лицам во время делового завтрака.
Прокурор: Прошу назвать этих лиц.
Винн: Это письмо взял в свои руки Аккройд.
Прокурор: Сообщили ли вы Аккройду и Хартли о приезде в Англию советской делегации во главе с Пеньковским?
Винн: Да, я это сделал.
Прокурор: В связи с этим с какой просьбой обратился к вам Аккройд?
Винн: Во время этой встречи с Аккройдом никаких конкретных предложений или просьб мне сделано не было. Аккройд высказал только желание посетить меня.
Прокурор: О программе посещения Англии советской делегацией когда была речь?
Винн: Через два дня, когда мы встретились с Аккройдом.
Прокурор: Что было на этом свидании?
Винн: Аккройд связался со мной по телефону и сказал, что он хотел бы повидать меня, и просил взять программу пребывания советских специалистов в Англии.
Прокурор: Вы выполнили эту просьбу Аккройда?
Винн: Да, я встретился с ним в ресторане, и во время этой встречи мы обсудили вопросы по программе пребывания группы советских специалистов в Англии.
Прокурор: В дальнейшем вы поддерживали связи с Хартли?
Винн: Нет, Хартли я больше не видел.
Прокурор: Значит, Хартли после этого исчез с вашего горизонта?
Винн: Да, именно так, я его больше никогда не видел.
Прокурор: А с Аккройдом вы поддерживали связь?
Винн: Да.
Председательствующий: Можно ли сказать, подсудимый Винн, что Хартли вас передал Аккройду?
Винн: Да, так сказать можно.
Прокурор: Получили ли вы от Аккройда какое-либо задание в связи с предстоящим приездом в Лондон советской делегации? Если получили, то какое именно?
Винн: Да. Аккройд мне сообщил, что он слышал о Пеньковском и знает о том, что Пеньковский пытался связаться с американцами. Аккройд просил меня оказать ему содействие во встрече с Пеньковским.
Прокурор: А еще какие задания вам давал Аккройд, в частности по размещению делегации?
Винн: Я ему сообщил о той подготовительной работе, которую проводит моя компания для встречи советских специалистов. Я сказал, что забронировали целый ряд номеров в гостинице «Маунт ройял», тогда он просил меня сделать так, чтобы Пеньковский был помещен в отдельный номер, и взять у него пакет.
Прокурор: Скажите, подсудимый Винн, ведь советская делегация во главе с Пеньковским приезжала в Англию, в Лондон, по приглашению деловых кругов, и в частности по вашему приглашению. При чем же здесь Аккройд и откуда стало известно ему о том, что Пеньковский привезет в Англию пакет?
Винн: Об этом сказал ему я.
Прокурор: А вы откуда знали о том, что Пеньковский привезет пакет?
Винн: В аэропорту, когда я окончательно отказался взять этот пакет-сверток с собой, Пеньковский сказал: «Ну, хорошо, тогда я сам его доставлю в Англию. Не согласитесь ли вы взять только письмо?»
Прокурор: Какие указания вы получили от Аккройда по поводу пакета, который, возможно, привезет Пеньковский в Англию?
Винн: Мы условились с Аккройдом о том, что, как только группа советских специалистов прибудет, я сообщу ему, затем должен принять пакет-сверток от Пеньковского и доставить его в соседнюю гостиницу, где меня будет ожидать Аккройд.
Прокурор: Вы встречали Пеньковского в этот приезд?
Винн: Я встречал с переводчиком не только его, но и весь состав делегации советских специалистов.
Прокурор: Вы выполнили указания Аккройда о порядке размещения советской делегации, в частности Пеньковского?
Винн: Да, я это сделал.
Прокурор: Кому вы сообщили о прибытии Пеньковского?
Винн: Я получил от Пеньковского телеграмму и сообщил Аккройду дату прибытия Пеньковского в Лондон.
Прокурор: Каким образом вы сообщили об этом Аккройду?
Винн: Я ему позвонил по телефону.
Прокурор: Передал ли вам Пеньковский по приезде в Лондон что-либо?
Винн: В номере гостиницы он передал сверток-пакет.
Председательствующий: Подсудимый Винн, это был тот самый пакет, который вы не взяли в Москве?
Винн: Я могу поклясться в том, что это тот самый пакет.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, в этом самом пакете, как вы показывали вчера, были совершенно секретные сведения о советских ракетах?
Пеньковский: Было два пакета. В каждом пакете по 7–8 листов. Их я передал Винну в Лондоне в гостинице.
Председательствующий: Это были сведения о ракетах?
Пеньковский: Да, в том числе на двух листах были сведения о ракетах.
Председательствующий: Подсудимый Винн, Пеньковский правильно показывает, что передал вам два пакета?
Винн: Нет, только один пакет, тот самый, который он предлагал в Москве.
Председательствующий: Кому вы передали этот пакет от Пеньковского?
Винн: Я передал его Аккройду.
Председательствующий: Товарищ прокурор, продолжайте допрос.
Прокурор: Таким образом, можно считать, что все указания Аккройда по встрече Пеньковского вы выполнили точно.
Винн: Да, это так.
Прокурор: Кто сообщил Пеньковскому о предстоящей встрече с английскими разведчиками?
Винн: Аккройд мне поручил передать Пеньковскому, что в гостинице «Маунт ройял» он встретится с кем-то из интересующих его лиц.
Прокурор: Вы сообщили об этом Пеньковскому?
Винн: Да, я это сделал.
Прокурор: Следовательно, вы узнали об этом от Аккройда, а Пеньковский узнал об этой встрече от вас?
Винн: Да, это правильно.
Прокурор: Кто указал вам место и время это встречи?
Винн: Это сделал Аккройд.
Прокурор: Какие еще задания английской разведки вы выполняли во время пребывания Пеньковского в Англии в апреле 1961 года?
Винн: Никаких других конкретных указаний во время пребывания этой группы специалистов в Англии не было. Я Аккройда в этот период больше не видел.
Прокурор: Имели ли вы встречи с Аккройдом после отъезда советской делегации из Лондона?
Винн: Да, такие встречи я имел.
Прокурор: Когда?
Винн: Это было в середине мая. Аккройд позвонил мне по телефону, и мы условились о встрече. Его сопровождал человек, которого он мне представил как Кинга — сотрудника британского министерства иностранных дел.
Прокурор: Я спрашиваю о причинах этой встречи: почему она состоялась?
Винн: Меня спросили, намерен ли я отправиться на британскую промышленную выставку в Москве.
Прокурор: А вы имели такое намерение?
Винн: Именно так. Я уже получил въездную визу.
Прокурор: Расскажите содержание бесед, которые вы имели с Аккройдом и Кингом в этот раз.
Винн: Беседой руководил Аккройд. Он сообщил, что встречи, которые они имели с Пеньковским, были очень интересными и что они хотели бы продолжать поддерживать с ним контакт.
Прокурор: Еще какие были разговоры?
Винн: Меня спросили, соглашусь ли я взять с собой несколько подарков Пеньковскому, и просили узнать у Пеньковского, намерен ли он направиться в Париж на советскую выставку.
Прокурор: Вы дали согласие на это?
Винн: Да. Затем меня просили, если Пеньковский передаст какое-то сообщение, чтобы я его здесь, в Москве, доставил в жилую квартиру по указанному мне адресу.
Прокурор: А кто вам указал адрес?
Винн: Адрес дал мне Аккройд.
Прокурор: Какова была роль Кинга в этом?
Винн: Они мне сообщили, что Аккройду предстоит вскоре перемещение по службе и отношения со мною в дальнейшем будет поддерживать Кинг.
Прокурор: Таким образом, Аккройд передал вас Кингу?
Винн: Да, это именно так.
Прокурор: Это уже вторая передача?
Винн: Да, это правильно.
Прокурор: Кому и как вы должны были передать пакет, если получите его у Пеньковского в Москве?
Винн: Этому англичанину по указанному мне адресу в жилой квартире в Москве.
Прокурор: Только в жилой квартире?
Винн: Да.
Прокурор: Вы имели задачу получить что-либо у этого англичанина для Пеньковского?
Винн: Да, мне было сказано, что, если мне будет передано какое-либо сообщение для Пеньковского, я должен буду его взять.
Прокурор: Скажите, какое отношение все это имело к вашему официальному визиту в Москву?
Винн: Я никак не хотел оскорбить Пеньковского, обидеть его. Ведь он был главной фигурой для тех фирм, которые я представлял в Советском Союзе, поэтому я не хотел никак его обидеть.
Председательствующий: Отвечайте точно на вопрос прокурора.
Прокурор: Я спрашиваю: какое отношение к вашей деловой поездке в Москву имели эти передачи пакетов?
Винн: Что касается моей коммерческой деятельности, то никакого прямого отношения не имели, за исключением поддержания хороших отношений с Пеньковским.
Председательствующий: Подсудимый Винн, можно ли сказать, что ваша коммерческая деятельность прикрывала вашу деятельность разведчика и связника?
Винн: Нет, это не совсем так. На первом месте для меня была моя коммерческая, деловая деятельность.
Председательствующий: На первом. А на втором что?
Винн: Вторым было желание никак не обидеть Пеньковского, с тем чтобы наши деловые связи не были бы нарушены.
Председательствующий: Товарищ прокурор, задавайте вопросы Винну.
Прокурор: Вы знаете, кто такой Кинг?
Винн: Да, сейчас я об этом знаю, но во время встреч с ними я считал, что они являются сотрудниками британского министерства иностранных дел, к тому же они настаивали на этом.
Прокурор: Вы дали согласие выполнить задание английской разведки?
Винн: На первых порах я этого не сделал.
Прокурор: А что же понудило вас принять это задание и выполнить его?
Винн: Заверения Кинга, Аккройда и их начальника, очень влиятельного должностного лица в Англии, о том, что моя деятельность никак не связана со шпионажем и что моя задача просто поддержание хороших отношений с Пеньковским по общим вопросам. Мне было заявлено, что Пеньковский прибыл в Лондон во главе группы советских специалистов, с тем чтобы иметь целый ряд неофициальных встреч и подготовить встречу на высоком уровне.
Прокурор: А что это за начальник, с которым вы встречались и о котором сейчас сообщили суду? Где состоялась встреча с ним?
Винн: Я заявил Аккройду о том, что узнал подробности о поручениях, которые мне они дают, и не хочу ввязываться в это дело. Тогда через два-три дня состоялась встреча с их начальником. Этот очень властный человек, высокого роста, очень твердый в своих суждениях, словах, видимо привыкший повелевать, встретил меня следующими словами: «Как же это так? Вы, очевидно, не хотели помогать нашим друзьям, Аккройду и Кингу?»
Прокурор: А где эта встреча происходила?
Винн: В жилом доме, недалеко от конторы моей фирмы.
Прокурор: Вы помните адрес?
Винн: Это было на улице Слоан в Чесли Клойстерс.
Прокурор: Как представился этот властный начальник вам?
Винн: Он мне не представлялся. Меня представил ему Аккройд. Он сказал: «Вот мой начальник, а это мой гость» — и попросил выслушать все то, что мною было здесь сказано.
Прокурор: Итак, вы не узнали, кто он такой?
Винн: Нет, я так и не узнал. Я мог о нем судить только по Кингу. Поэтому-то я и сделал вывод, что он принадлежит к штатам британского министерства иностранных дел.
Прокурор: О чем у вас состоялась беседа с этим начальником?
Винн: Он начал свою беседу с того, что заявил, что, насколько он может судить по моему поведению, я не хочу помогать своим друзьям поддерживать связь с Пеньковским. Он мне сказал, что в этой связи ничего предосудительного нет. Я сказал, что не хотел бы осложнять свои коммерческие дела. Мне было заявлено, что Пеньковский как раз и прибывает в Англию по коммерческим делам и для того, чтобы подготовить встречу на официальном уровне. Я спросил, почему же в таком случае Пеньковский встречается с ними на частных квартирах, почему он не бывает в посольстве и не ведет переговоры через официальные каналы. Меня уверили, что такого рода неофициальные переговоры являются совершенно нормальными и Пеньковский приезжает для того, чтобы прощупать почву.
Прокурор: После этих разъяснений вы приняли задание?
Винн: Да, я это задание принял и решил поступать так, как мне предложили. Я привык верить слову джентльмена, и у меня никаких оснований не было не верить в их искренность.
Прокурор: Подсудимый Винн, на следствии вы называли это высокопоставленное лицо начальником русской секции английской разведки (том 5, л. д. 83–84). Соответствует ли это действительности?
Винн: В то время я не знал, что он является руководителем русской секции британской разведки, но я привык здесь называть вещи своими именами, а из тех материалов, которые были предоставлены в мое распоряжение, я мог судить, что он возглавляет русский отдел английской разведки «Интеллидженс сервис».
Прокурор: Вы, будучи в Москве, выполнили задания английской разведки?
Винн: Да, я их выполнил.
Прокурор: По прибытии в Москву где вы встретились с Пеньковским?
Винн: В аэропорту.
Прокурор: Передали ли вы ему что-либо?
Винн: Позже передал, а сначала он мне что-то передал.
Прокурор: Что он передал?
Винн: Мне был передан пакет-сверток размером 5 дюймов на 4 дюйма и толщиной 4 дюйма. Пеньковский просил передать этот пакет одному из своих друзей. Пакет был коричневого цвета, завернут в бумагу и заклеен прозрачной целлофановой лентой.
(Объявляется перерыв на 20 минут.)
(После перерыва.)
12 ч. 20 м.
Комендант суда: Суд идет. Прошу встать!
Председательствующий: Садитесь, пожалуйста.
Подсудимый Винн, прошу отвечать на вопросы прокурора.
Прокурор: Подсудимый Винн, говорил ли вам Пеньковский о том, что находится в переданном вам пакете?
Винн: Нет, не говорил.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я попрошу разрешения поставить вопрос Пеньковскому.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, отвечайте.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, говорили ли вы подсудимому Винну о том, что находится в этом пакете?
Пеньковский: Да, я об этом ему говорил. Говорить я начал о своих возможностях Винну с самого начала в его номере в гостинице, когда просил передать мое письмо о желании сотрудничать с разведкой.
Прокурор: Товарищ председательствующий, подсудимый Пеньковский не отвечает на мой вопрос.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, отвечайте точно на вопрос.
Прокурор: Я спрашиваю: говорили ли вы подсудимому Винну о том, что находится в пакете, который вы передали ему в его майский приезд в Москву?
Пеньковский: Прошу прощения, я думал, что речь идет о первом приезде. Да, я говорил, передавая этот пакет, что в нем находятся важные материалы, исполненные на фотопленке.
Прокурор: Подсудимый Винн, правильно показывает Пеньковский о том, что он сообщил вам, что в пакете находятся важные материалы, сфотографированные на фотопленку?
Винн: Нет, он мне этого не говорил. Именно поэтому я и не взял этот пакет, так как не знал его содержимого.
Прокурор: Подсудимый Винн, вы не отвечаете на мой вопрос. Речь идет о пакете, который вы получили от Пеньковского по прибытии в Москву в мае 1961 года. Вы же давали показания о том, что получили этот пакет.
Винн: Первый раз я его не брал именно в силу этих причин. Во второй раз я его взял; мы встретились в гостинице, в номере Пеньковский передал мне пакет. Он спросил, встречусь ли я вскоре с кем-нибудь. Я сказал: «Да» — и тогда взял пакет.
Прокурор: Пеньковский говорил, кому следует передать этот пакет?
Винн: Я уже показывал: Пеньковский меня спросил, встречусь ли я с кем-нибудь из друзей. Я ответил, что да, встречусь в самое ближайшее время, и взял пакет.
Прокурор: Кому вы передали этот пакет?
Винн: Я передал его Аккройду.
Прокурор: Где вы видели Аккройда, вы же в Москве находились? В Москве кому передали вы пакет, полученный от Пеньковского?
Винн: Прошу прощения, я думал, что речь идет о Лондоне. Я передал этот пакет в жилой квартире в Москве, принадлежащей англичанину. Именно кому — я тогда не знал. Мне только дали описание его внешности и адрес, и я нашел этого человека в Москве.
Прокурор: Как его фамилия?
Винн: Впоследствии я узнал, что его фамилия Чизхолм.
Прокурор: Вам Чизхолм передавал какие-нибудь пакеты для Пеньковского в этот раз?
Винн: Да, он передал белый конверт очень большого размера, в котором было что-то объемистое. Пакет был запечатан клейкой лентой.
Прокурор: Расскажите об обстоятельствах передачи вами пакета Чизхолму и получения от него другого пакета.
Винн: Мне предложили пойти по этому адресу и сказали, что входная дверь будет открыта. Я должен войти в эту квартиру и встретить человека среднего роста, в очках и передать ему там то, что дал мне Пеньковский. Я прошел в эту квартиру, меня встретил этот человек, мы обменялись рукопожатием, затем он сделал такой жест, приложив палец к губам, чтобы я не говорил, вручил мне большой пакет и написал на листе бумаги: «Передайте это вашему другу». Вся эта операция заняла две минуты.
Прокурор: Следовательно, все происходило молча?
Винн: Да, это была немая сцена. А почему это так было — я узнал после.
Прокурор: А почему это так?
Винн: Мне сказали, что в этой квартире проживает в соседней комнате русская девушка, которая работает у них няней, и что эту русскую девушку в сопровождении советских людей в штатском видели в ресторанах, и что необходимо, чтобы на этой стадии о переговорах между Пеньковским и этими лицами знало как можно меньшее число людей, так как об этих переговорах может быть напечатано в прессе раньше, чем вопрос станет официальным.
Прокурор: Насколько я понял, в то самое время, когда вы с англичанином обменивались пакетами, в квартире представителя прессы не было и вряд ли ваш разговор мог попасть в прессу?
Винн: Я должен также сказать — мне говорили, что в квартирах, в которых проживают в Москве дипломаты, очень часто устанавливаются микрофоны подслушивания.
Председательствующий: Подсудимый Винн, вы не paз сегодня и вчера говорили, что должна была состояться какая-то встреча с Пеньковским на высоком уровне. Такая встреча была или она так и не состоялась?
Винн: Насколько я знаю, нет, не состоялась.
Председательствующий: Товарищ прокурор, прошу продолжать.
Прокурор: Подсудимый Винн, в последующем вам приходилось встречаться с этим англичанином?
Винн: Да, неоднократно, но в этой квартире я с ним больше не встречался. Позже я с ним встречался в Париже.
Прокурор: В Париже встречались?
Винн: Да, в Париже я встречался с ним.
Прокурор: На предварительном следствии вы его опознали?
Винн: Да, я его опознал по фотографии.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу осмотреть и огласить протокол опознания Чизхолма подсудимым Винном по фотографии (том 5, л. д. 35–36).
Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите протокол подсудимым Винну, Пеньковскому и адвокатам.
(Предъявляется.)
Председательствующий: Кто такой Чизхолм?
Винн: Сейчас мне совершенно очевидно, что он является сотрудником британской разведки. В то время я этого не знал.
Председательствующий: Вы с ним встречались как с работником посольства?
Винн: Да, я встречался с ним как с сотрудником посольства.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу огласить справку о дипломатическом положении Чизхолма, находящуюся в пакете (том 9, л. д. 8).
Председательствующий: Товарищ секретарь, прошу огласить документ.
Секретарь: Посольство Великобритании. Чизхолм Родерик Вильям, подданство — британское, должность — второй секретарь посольства. Прибыл 3 июня 1960 года. Выехал 14 июля 1962 года. Проживал: Садово-Самотечная ул., дом 12/24, квартира 48. Правильность сведений удостоверена протокольным отделом МИД.
Председательствующий: Предъявите подсудимому Винну эту справку.
(Предъявляется.)
Подсудимый Винн, вы не помните адрес, по которому вы ходили?
Винн: Нет, точного адреса я не помню. Это было в здании, где размещаются квартиры членов дипломатического корпуса. Я прошел во двор, затем поднялся на 3–4-й этаж. Но точного адреса я не помню.
Председательствующий: Товарищ прокурор, продолжайте допрос.
Прокурор: Подсудимый Винн, уточните, сколько раз вы во время майского приезда в Москву были у Чизхолма: один или два раза?
Винн: В мае только один раз.
Прокурор: Я напоминаю вам, что на допросе 26 ноября 1962 года вы показывали, что были у Чизхолма 27 и 28 мая.
Винн: Очевидно, я ошибался, я не могу припомнить этого. Я был на квартире у Чизхолма только один раз. Очевидно, это какая-то ошибка, я вполне уверен, что состоялось только одно посещение.
Прокурор: Подсудимый Винн, в этот свой приезд в Москву вы также не поняли, что являетесь посредником между английской разведкой и Пеньковским?
Винн: Я этого тогда не понял, но у меня возникло очень серьезное подозрение, которое было еще раз подтверждено после моего возвращения в Англию.
Прокурор: Значит, уже в этот период времени у вас возникли серьезные подозрения?
Винн: Да, это так. Такие подозрения у меня были. С вашего разрешения я хотел бы добавить здесь и заявить Высокому суду, что я этого вопроса действительно совершенно не знал. Мое заявление сейчас для профессионалов может звучать наивно, но я бизнесмен, коммерсант, к я не знал методов работы разведывательной службы. Сейчас я это познал.
(Оживление в зале, смех.)
Прокурор: Скажите, подсудимый Винн, а как бы вы расценили поведение англичанина, находящегося на государственной службе, который, минуя официальные органы своей страны, вступил бы в конспиративные связи с представителями другого государства?
Винн: Все зависит от того, о чем идет речь. Если речь идет о государственной тайне, то я бы к этому подлому, грязному делу не прикасался бы ни за какие деньги. Но если речь идет о различного рода коммерческих интригах, коммерческих маневрах, всяких коммерческих сделках, то этим я занимался всю свою жизнь.
Прокурор: Вы уже в начале допроса показали, что Пеньковскому не нужны были коммерческие встречи, поэтому и всплыла фигура Хартли.
Винн: Я считал, что моя основная задача была — оказать помощь Пеньковскому в подготовке совещания на более высоком уровне. Но я в то время не осознавал и не понимал действительного положения вещей.
Прокурор: А не считаете ли вы ваши ответы чрезвычайно наивными?
Винн: Атмосфера, в которой проходило все это, была совершенно другой, чем та, в которой я нахожусь сейчас, в зале заседания Высокого суда. Я привык доверять людям и считал, что если не доверять слову моих соотечественников, образованным людям, людям с респектабельным положением, то кому же можно верить, кому же тогда доверять? Все эти разговоры и беседы проходили в чрезвычайно вежливой обстановке, и я не был в состоянии подвергать их перекрестному допросу, требовать какие-либо доказательства и т. д.
Председательствующий: Но ведь вам Пеньковский прямо говорил, какие были встречи и какой характер этих встреч?
Винн: Ничего подобного. Он никогда не упоминал такие слова, как «разведывательная деятельность», «шпионаж», «государственная тайна», «военная тайна». Об этом он никогда ничего не говорил.
Председательствующий: Подсудимый Вини, какие же могли быть дела у английской разведки с Пеньковским иного порядка, чем разведывательные?
Винн: Никаких, конечно, но я-то их считал сотрудниками британского министерства иностранных дел, я их считал джентльменами, респектабельными людьми, вполне достойными уважения соотечественников.
Прокурор: Короче говоря, вас можно так понять, что ваши соотечественники вас обманули?
Винн: Именно так, именно поэтому я и нахожусь здесь.
(Смех в зале.)
Прокурор: Выясняли ли вы у Пеньковского возможности его следующего приезда в Англию?
Винн: Да, Пеньковский заявил, что он надеется совершить поездку на советскую выставку в Англию. Это, очевидно, не очень важно, но на меня слова Пеньковского произвели очень большое впечатление.
Прокурор: Можно ли считать, что вы в точности выполнили в этот свой майский приезд 1961 года в Москву все поручения английской разведки?
Винн: Да.
Прокурор: Сообщили ли вы кому-либо в Англии о предстоящей поездке Пеньковского на советскую выставку?
Винн: Да, я это сделал в конце июня.
Прокурор: Кому вы сообщили?
Винн: Я сообщил об этом Кингу, который позвонил мне и спросил меня об этом.
Прокурор: Кинг позвонил вам и спросил вас об этом?
Винн: Да, примерно через неделю после моего возвращения в Англию Кинг мне позвонил и попросил встретиться с ним. Во время этой встречи он спросил меня, узнал ли я что-либо о поездке Пеньковского в Лондон, а затем он мне сказал, что ему уже известно, что Пеньковский приедет в Англию, и его интересовала дата приезда.
Прокурор: Получили ли вы какие-либо задания в связи с приездом Пеньковского в Лондон?
Винн: Во время встречи Кинг мне сказал: «Вот видите, что я вам говорил, не прошло и двух месяцев, а Пеньковский вторично приезжает в Англию. Если бы он был плохим человеком, его бы не пускали, а он является хорошим человеком и получает разрешение приехать к нам». Затем, перед тем как дать мне инструкцию, он меня спросил, как я подготовился к встрече с группой советских специалистов. Я сказал, что «это не так просто, так как Пеньковский был гостем не моей фирмы, а был гостем тех фирм, которые устраивали выставку». Несмотря на все это, я навел справки в гостиницах и постарался зарезервировать места.
Прокурор: Что, об этом вас просил Кинг?
Винн: Нет, нельзя сказать, что это я сделал по его просьбе. Я все равно бы это сделал, так как в то время лондонский сезон был в разгаре, гостиницы были переполнены и номеров в гостинице не хватало. Я выбрал гостиницу «Кенсингтон Клоус», недалеко от советского посольства. Забронировал в этой гостинице 12 комнат: считал, что Пеньковский приедет в Лондон с делегацией, а оказалось, что он приехал один, и мы его поместили в другой гостинице.
Прокурор: Вы сообщили дату приезда Пеньковского в Лондон Кингу?
Винн: Нет, я в то время не знал ее.
Прокурор: Когда вы узнали об этом?
Винн: Об этом я узнал 15 июля, когда получил телеграмму от Пеньковского, которая гласила о том, что он прибывает с делегацией в Лондон.
Прокурор: Вы сообщили об этом Кингу?
Винн: Нет, я этого не делал. Я сказал, что сообщу по телефону после прибытия Пеньковского в Лондон.
Прокурор: Кинг вам дал номер своего телефона?
Винн: Да, я его номер телефона имел.
Прокурор: Для какой цели?
Винн: Он мне его дал, чтобы я мог известить о факте прибытия Пеньковского.
Прокурор: Когда же Пеньковский прибыл в Лондон?
Винн: Пеньковский прибыл в Лондон 18 июля и позвонил в мою контору. Оказалось, что он находится на конечной остановке автобусного маршрута, который ведет к аэропорту. Я сказал: «Хорошо, я сейчас за вами приеду».
Прокурор: Встретили вы тогда Пеньковского?
Винн: Да, я смог туда доехать примерно минут за 5.
Прокурор: Куда вы доставили его?
Винн: Я поместил его в гостинице «Кенсингтон Клоус» и оттуда, из гостиницы, я позвонил Кингу.
Прокурор: Вы где-нибудь записали дату приезда Пеньковского?
Винн: Да, у меня очень плохая память на имена и даты, поэтому у меня и сейчас листок на барьере. Я эту дату записал.
Прокурор: Где вы записали ее?
Винн: Я записал ее у себя в конторе, как только зазвонил телефон. Это было 18 июля. Оп должен был приехать 15, и я уже думал, что он совсем не приедет.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу предъявить дневник Винна с записями на листке от 15 июля. Дневник находится в коробке с вещественными доказательствами.
Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите подсудимым Винну, Пеньковскому и адвокатам.
(Предъявляется Винну.)
Винн: Эта первая запись сделана мною в момент получения телеграммы.
Председательствующий: А 18 июля какую запись вы сделали?
Винн: Так как Пеньковский не прилетел, то я эту запись вычеркнул, а на листе от 18 июля после телефонного звонка Пеньковского я сделал другую запись.
Председательствующий: Что там записано?
Винн: Мне очень трудно написать имя Пеньковского английскими буквами, поэтому я написал три начальных буквы его фамилии — «Пен», затем слово «прибыл».
Председательствующий: Дата совпадает?
Секретарь суда: Да, совпадает.
(Дневник предъявляется Пеньковскому и адвокатам.)
Прокурор: Вы, подсудимый Винн, сообщили Кингу о прибытии Пеньковского?
Винн: Да, я оставил Пеньковского в номере гостиницы, так как он мне сказал, что хочет побриться, спустился вниз, в холл, и оттуда позвонил.
Прокурор: Кому позвонили?
Винн: Я позвонил Кингу.
Прокурор: В разговоре с Кингом вы называли фамилию «Пеньковский» или как-нибудь иначе его именовали?
Винн: Нет, я его по фамилии «Пеньковский» не называл. Насколько я припоминаю, во время моих бесед с Аккройдом мне было указано, что Пеньковский — это имя иностранное, называть его так неудобно и лучше его называть условным наименованием — «Янг».
Прокурор: После этого вы указанной кличкой и пользовались?
Винн: Да, иногда я этим наименованием пользовался.
Прокурор: Получили ли вы от Пеньковского в этот раз какие-либо пакеты для передачи английской разведке?
Винн: Во время этого посещения Пеньковским Лондона я от него ничего не получал, получил только личные подарки: икру, коробку для безделушек для моей секретарши и т. д. Но никаких материалов, которыми занимается это судебное заседание, я не получал.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, вы припоминаете этот свой приезд на советскую выставку в Лондоне?
Пеньковский: Да, припоминаю очень хорошо.
Прокурор: Вы привозили с собой для английской разведки какие-либо материалы?
Пеньковский: Да, я привез материалы в двух пакетах.
Прокурор: Что это были за пакеты?
Пеньковский: В первом пакете коробка от папирос с экспонированными фотопленками в количестве, кажется, 16 штук, завернутая в бумагу и обернутая прозрачной лентой. Второй пакет — книга, русский перевод книги английского автора Лея «Ракеты в настоящем и будущем».
Прокурор: Зачем было нужно везти в Англию английскую книгу в русском переводе?
Пеньковский: Я говорил разведчикам о том, что хочу на книжном рынке приобрести интересные книги на английском языке и перевести их со своим предисловием или послесловием, и привез эту книгу как образец.
Прокурор: А почему она была образцом для вас?
Пеньковский: Это было последнее издание, причем очень удачный перевод, которому была дана высокая оценка. Книга была для массового чтения, открытого.
Прокурор: В этой книге было послесловие?
Пеньковский: Да, было послесловие.
Прокурор: Может быть, это послесловие представляло интерес для кого-либо?
Пеньковский: Должен сказать, что это послесловие было написано очень удачно.
Прокурор: Кому вы передали эти материалы?
Пеньковский: Эти материалы я сразу же передал в машине Винну, когда он вез меня с аэропорта к себе домой. У Винна я побрился его электробритвой, позавтракал, и после этого он повез меня в гостиницу. Помню, что дома Винн положил в левый карман пакет с пленками, а книгу, завернутую в большой конверт, оставил на письменном столе. Когда после завтрака мы поехали в гостиницу, то материалы он взял с собой. Из гостиницы он позвонил лицу, которому должен был передать эти материалы.
Прокурор: Что он ответил, когда получил от вас эти материалы?
Пеньковский: Что он незамедлительно их передаст по назначению.
Прокурор: Разрешите продолжать допрос Винна.
Председательствующий: Пожалуйста.
Прокурор: Подсудимый Винн, что вы можете сказать по поводу этих объяснений Пеньковского?
Винн: Я не получал никаких пакетов, когда Пеньковский приезжал второй раз в Лондон. Пеньковский уже сам вступил в контакт с заинтересованными лицами, и передавать эти пакеты через меня не имело никакого смысла. Совершенно естественно, что Пеньковского я повез сначала в гостиницу, а затем пригласил к себе домой на завтрак. Кроме того, я предметами своего туалета никому не позволяю пользоваться, а тем более электрической бритвой.
Прокурор: Какие еще задания английской разведки вы выполняли во время пребывания Пеньковского в Лондоне в этот раз?
Винн: Примерно через три дня после прибытия Пеньковского в Лондон мы условились о том, что он придет ко мне на ленч. Когда мы немножко выпили перед обедом, зазвонил телефон: звонил Кинг. Кинг сказал мне, чтобы я проводил Пеньковского в какую-то квартиру, которая находилась в соседнем квартале. Я должен был подвезти его в машине, затем показать ему, где сойти, а там его встретит лицо, которое он знал. И я это сделал.
Прокурор: Зачем же это понадобилось? Ведь вы раньше, отвечая на вопрос, заявили суду, что Пеньковский уже имел связь с соответствующими лицами в Лондоне и в вашей помощи не нуждался.
Винн: Очевидно, это объясняется срочностью свидания. Я могу только предположить, что это было не заранее подготовленное свидание. Позже я узнал, что для встречи с Пеньковским специально прибыли какие-то американцы.
Прокурор: Следовательно, Кинг знал, что в это самое время Пеньковский находится у вас в квартире?
Винн: Да. Потому, что он мне позвонил и спросил, у меня ли находится Пеньковский, я предполагаю, что Пеньковский ему сообщил об этом.
Прокурор: Если это так, то почему же Кинг сам не прибыл к вам для того, чтобы отвезти Пеньковского на соответствующую встречу, а дал это задание вам?
Винн: Рядом с моим домом стояла моя машина, а я не знаю, где была машина Кинга. Я не ответствен за действия Кинга. Он просил, и я это сделал.
Прокурор: Значит, вы выполнили это задание?
Винн: Да, выполнил.
Прокурор: С кем встречался Пеньковский в той квартире, куда вы его завезли?
Винн: Об этом я не имею ни малейшего понятия. Единственное, что я знаю, что его должно было встретить какое-то лицо, уже знакомое ему.
Прокурор: А по поводу этой встречи у вас с Пеньковским были разговоры?
Винн: Через несколько дней я его спросил о том, что там происходило. Я вообще имел привычку спрашивать Пеньковского о том, что происходит. Он сказал мне, что эта встреча продолжалась довольно долго, чуть ли не целую ночь, что на нее прибыли американцы для того, чтобы встретиться с ним, и что он работал с картами.
Председательствующий: С какими картами: игральными или географическими?
Винн: С географическими (по-английски это разные слова: географические карты и игральные карты).
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, о каких картах идет речь?
Пеньковский: Я никогда не говорил г-ну Винну, что я работал всю ночь с картами, потому что на самом деле никакой работы с картами не было. Откуда г-н Винн это взял — я не знаю.
Председательствующий: Товарищ прокурор, продолжайте допрос Винна.
Прокурор: Подсудимый Винн, сколько раз вы возили Пеньковского на конспиративные встречи?
Винн: Во время второго приезда Пеньковского в Лондон только один раз я отвез его, именно на эту конспиративную явку. Я его отвозил к зубному врачу, в магазин и по другим делам, но шпионская встреча, о которой здесь идет речь, во второй приезд была только один раз. Эта квартира находилась примерно на расстоянии 3–5 минут ходьбы от его гостиницы.
Прокурор: Товарищ председательствующий, разрешите поставить вопрос Пеньковскому.
Председательствующий: Пожалуйста.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, сколько раз возил вас в этот приезд Винн на конспиративные встречи с разведчиками?
Пеньковский: В этот приезд у меня было с разведчиками пять встреч: четыре встречи на конспиративной квартире и одна встреча в предместьях Лондона. Г-н Винн возил меня с интервалами через три-четыре дня на все встречи, в том числе он возил меня на окраину Лондона, в район одной площади (названия площади я не помню), где меня подобрали разведчики и отвезли на конспиративную встречу на дачу.
Прокурор: Подсудимый Винн, вы слышали показания Пеньковского?
Винн: Да, я их слышал совершенно отчетливо.
Прокурор: Вы их подтверждаете?
Винн: Нет, не подтверждаю. Мне кажется, что Пеньковский путает обстоятельства своего пребывания в Лондоне. Пеньковский несколько владеет английским языком, так что в Лондоне он в моих услугах не нуждался. Он мог взять такси, знал людей, которых он должен встретить, и т. д., другое дело в Париже: Париж он не знает, а я Париж знаю отлично.
Прокурор: Несмотря на то что Пеньковский знает английский язык, после звонка Кинга вы взяли Пеньковского в машину и повезли в тот район, где была намечена встреча, а не позволили Пеньковскому самому добраться в этот район?
Винн: Нет, это совершенно нормальная реакция с моей стороны. Просто невежливо предложить вашему гостю следовать пешком, когда во дворе стоит машина. Я так не поступаю со своими гостями.
Прокурор: Подсудимый Винн, посещали ли вы с Пеньковским увеселительные места в Лондоне?
Винн: Да, это в жизни бывает. Я был в нескольких местах такого рода.
Прокурор: Может быть, вы расскажете суду, где вы были?
Винн: Мы посетили в Лондоне два ночных клуба, бывали в нескольких ресторанах. Вы говорите о Лондоне или о других местах?
Прокурор: Были встречи с женщинами в Лондоне?
Винн: У меня в Лондоне есть собственная жена, а с другими женщинами я не встречался.
Прокурор: А Пеньковский, с вашей помощью, встречался с женщинами?
Винн: Нет, нет, я не агент такого рода.
Прокурор: Я напомню вам, что на предварительном следствии вы более точно об этом говорили (том 5, л. д. 108, английский перевод, л. д. 113–121). Вы указывали, что в одном из клубов Пеньковский встретился с женщиной и провел с ней в ее квартире чуть ли не всю ночь?
Винн: Это была недобропорядочная дама.
Прокурор: Вы поддерживали связь с английскими разведчиками после отъезда Пеньковского из Лондона?
Винн: Да, но я хочу уточнить: они поддерживали со мной контакт, а не я с ними, потому что они мне звонили.
Прокурор: Как это происходило?
Винн: Пеньковский уехал из Лондона 8 августа. Примерно в середине августа мне позвонил Кинг и спросил, планирую ли я посещение Москвы в связи с французской выставкой. Такие планы у меня были. Кинг спросил, не возьму ли я с собой кое-что для Пеньковского. Я тогда сказал, что меня вовлекают в какие-то дела, в которых я ничего не понимаю, о которых я не знаю и к которым не хочу иметь отношения. Он мне сказал, что все, что нужно сделать, это взять коробку конфет для Пеньковского. Эта встреча состоялась в машине, вблизи моей конторы. Он вынул из кармана обшивки машины коробку с конфетами и передал мне. Я спросил, что это значит. Оп ответил: «Ничего особенного, я просто хочу передать это Пеньковскому, а если у вас есть какие-то подозрения, купите сами конфеты и передайте». Я сказал: «Хорошо, если Пеньковскому хочется чего-нибудь сладкого, тогда я сам куплю ему таких конфет». Тогда Кинг постарался отделаться шуткой, сказал: «Забудьте об этом». Я тогда же ему заявил, что я начинаю уже отчетливо понимать, что меня куда-то вовлекают, и что я ничего общего не желаю с этим иметь. Он сказал мне тогда: «Вы должны снова встретиться с моим начальником. Он вам объяснит, как важно поддерживать отношения с Пеньковским».
На следующий день у меня действительно состоялась встреча с высокопоставленным лицом, насколько я понимал, из британского министерства иностранных дел, а не из британской разведки. На сей раз он был очень раздражен и повторил те же доводы. Он заявил, что Пеньковский дважды был в Англии, находится на высокой должности в Научном комитете в Москве и что нет оснований предполагать, что он занимается низкопробной деятельностью. Я уже тогда был чрезвычайно озабочен сознанием, что попал в неприятную историю, которая и привела меня в этот зал, но он меня всячески старался успокоить. За тысячу миль отсюда, в той обстановке, в которой я воспитывался, мы привыкли верить слову джентльмена, и я думал, что то, что он говорит, всё это правильно и правда. Но они меня обманули и привели на скамью подсудимых.
Прокурор: Подсудимый Винн, были ли вы как владелец фирмы и коммерсант лично заинтересованы в поездке в Москву на выставку?
Винн: Да, с точки зрения деловых вопросов я очень был заинтересован и очень хотел посетить Москву. Хотел посмотреть, как другие организуют такого рода выставки; так как у меня в Лондоне на складе есть фургоны для передвижной выставки, я хотел посмотреть, как мне лучше организовать выставку.
Прокурор: Подсудимый Винн, однако вы на предварительном следствии (том 6, л. д. 41) заявляли, что v вас не было особо большого желания посетить Москву.
Винн: Очевидно, это недоразумение. Я говорил, что у меня не было такого желания посетить выставку в Париже, но что касается французской выставки в Москве, я был очень в этом заинтересован.
Прокурор: Нет, в протоколе допроса (том 6, л. д. 41) речь идет именно о французской выставке в Москве.
Винн: Это просто недоразумение.
Прокурор: Вы согласились в этот приезд выполнять задания английской разведки?
Винн. Да, я согласился. Круг для меня замкнулся, я попал в тиски.
Прокурор: Какое задание вы получили?
Винн: Я получил задание передать кое-какие сообщения Пеньковскому и служить связником между Пеньковским и Чизхолмом. Из Лондона я привез чемодан подарков для Пеньковского.
Прокурор: От кого были подарки?
Винн: Теперь мне известно, что эти подарки были от британской разведывательной службы. Кинг спросил меня, не захвачу ли я подарки для Пеньковского. Я согласился.
Прокурор: Уточните задание, которое вы получили от английской разведки.
Винн: Мне было дано задание взять все, что мне передаст Пеньковский, и доставить в отдел выдачи виз британского посольства в Москве Чизхолму. Если же он что-либо передаст для Пеньковского, я должен передать это Пеньковскому.
Прокурор: Это задание вы от кого получили?
Винн: Это задание дали мне Кинг и его начальник, они обсуждали его совместно.
Прокурор: Кинг вам в этот период времени сказал, кем он является на самом деле?
Винн: Нет, в то время он мне не сказал, это было позже, во время нашей встречи в Амстердаме.
Прокурор: Прошу прощения. На предварительном следствии (том 4, л. д. 102, английский перевод, л. Д146) вы заявили о том, что в августе 1961 года Кинг признался вам в том, что он является представителем английской разведки?
Винн: Да, да. Это правильно. Речь идет о дате 26 августа 1961 года, когда я находился в Амстердаме.
Прокурор: Возвращаясь уже из Москвы?
Винн: Да, это правильно.
Прокурор: Видимо, после этого сообщения Кинга вам стало понятно, кем является его начальник, его босс?
Винн: Нет, мне это не было ясно. Кинг по-прежнему говорил, что место его службы — британское министерство иностранных дел. Но я никогда не был в этом помещении, и у меня нет ни малейшего представления о деятельности этого учреждения.
Прокурор: Да, но в Амстердаме Кинг вам сказал, что он является английским разведчиком, представителем английской разведки?
Винн: Нет, он мне не говорил, что является сотрудником британской разведки «Интеллидженс сервис». Он сказал, что является сотрудником службы безопасности британского МИД. В моей стране, по крайней мере, это две разные службы: служба разведки и служба безопасности.
Прокурор: Подсудимый Винн, когда вы прибыли в Москву, кто вас встречал?
Винн: Это сделал Пеньковский.
Прокурор: Вы получили тогда от Пеньковского что-либо?
Винн: Да, я получил в автомашине по дороге в гостиницу.
Прокурор: Что вы получили?
Винн: Сверток-пакет, большой.
Прокурор: Пеньковский просил вас куда-то определить этот сверток?
Винн: Он мне сказал: «Передайте его вашим друзьям».
Прокурор: Вы выполнили эту просьбу?
Винн: Да, я это сделал, я передал этот сверток-пакет в отдел выдачи виз, который находится в помещении британского клуба, передал тому же лицу, о котором уже была речь.
Председательствующий: То есть какому лицу?
Винн: Теперь я знаю, что этим лицом являлся Чизхолм.
Прокурор: Товарищ председательствующий, прошу разрешить поставить вопрос подсудимому Пеньковскому.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, отвечайте на вопрос прокурора.
Прокурор: Сколько вы передали Винну пакетов в этот раз и что было в этих пакетах? Расскажите в общих чертах.
Пеньковский: В этот раз я передал Винну два пакета. В одном пакете были экспонированные фотопленки, и в другом пакете сломанный аппарат «Минокс». От Винна я получил новый аппарат «Минокс», чистую фотопленку и письмо. Я передал ему пакет в машине в первый день его приезда. Дня через два или три я получил от Винна новый аппарат «Минокс» с фотопленками.
Прокурор: У меня нет вопросов к Пеньковскому.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, вы сообщили Винну, что передаете в этих пакетах?
Пеньковский: Да, я ему сказал, что передаю поломанный фотоаппарат и экспонированные фотопленки. Я попросил Винна побыстрее заменить аппарат, поскольку был без аппарата. Винн еще поинтересовался у меня поломкой аппарата, спросив, что, может быть, я сломал его из-за неправильного обращения с ним и не нуждаюсь ли я в каком-либо дополнительном инструктаже. Я отказался от этого.
Председательствующий: Подсудимый Винн, был такой разговор между вами и Пеньковским?
Винн: Нет, он никогда не объяснял содержание пакетов, хотя я и пробовал настаивать на этом.
Председательствующий: Товарищ прокурор, продолжайте допрос.
Прокурор: Разрешите поставить вопрос Винну.
Председательствующий: Пожалуйста.
Прокурор: Правильно показывает Пеньковский о том, что передал вам не один, а два пакета в этот раз?
Винн: Нет, был только один сверток-пакет, довольно больших размеров, как ящичек, но только один предмет.
Прокурор: Как происходила передача этого пакета Чизхолму?
Винн: Я зашел в помещение отдела выдачи виз в английском клубе в Москве, встретился там с этим лицом. Он сидел, перед ним лежал большой пакет и коробка с конфетами. Он снова приложил палец к губам и написал на бумаге: «Возьмите это и передайте Пеньковскому». И подвинул предметы в моем направлении. Затем я положил на его стол тот ящичек, который передал мне Пеньковский.
Прокурор: Какие предметы вы получили в этот раз от Чизхолма для Пеньковского?
Винн: Один конверт, запечатанный, и одну коробку со сладостями. Эти предметы уже лежали на его письменном столе, и все мое посещение продолжалось, может быть, полминуты.
Прокурор: Как вы поступили с полученными от Чизхолма коробкой конфет и конвертом?
Винн: Я встретился с Пеньковским в тот же день около 9 часов вечера около памятника в районе Большого театра, и мы направились в ресторан «Будапешт». И там, в гардеробе, а не в уборной ресторана, я передал ему пакет, а позже, когда мы сидели за столиком, я передал коробку со сладостями.
Прокурор: Что находилось в пакете и коробке со сладостями?
Винн: Это был поворотный момент в моих чувствах. Я тогда понял, что не могу доверять словам своих соотечественников. Я должен сделать оговорку: моих трех соотечественников из британской разведывательной службы, с которыми я встречался. Пеньковский положил конверт в карман своего пиджака и вскрыл его там, затем украдкой, сидя за столом, прочитал письмо, затем снова опустил руку в карман, и я увидел, как он достал из этого конверта несколько фотографий. Коробка со сладостями в это время находилась перед ним на столе. Мы сидели друг против друга за столиком, и, когда он достал эти фотографии, я наклонился над столом и увидел, что на этих фотографиях изображена женщина. Он мне показал снимок, и я немедленно узнал лицо, которое было на фотографии. Это была миссис Чизхолм из британского посольства. Там же были фотографии Чизхолм с ее детьми и отдельно фотографии детей. Я спросил Пеньковского: «В чем дело? Почему у вас фотографии Чизхолм?» Он объяснил, что ему предстоит встреча с нею для того, чтобы поддерживать контакт с нашими лондонскими друзьями, и, вероятно, он будет иметь возможность встретиться с ней на официальных дипломатических приемах в посольстве. Я тогда спросил, что это за коробка с конфетами. Он пояснил, что это, некоторым образом, средство связи с г-жой Чизхолм. Он мне сказал, что встречи с британскими сотрудниками посольства, с дипломатами вообще затруднены, что не совсем удобно часто посещать посольство и что он может встретиться с г-жой Чизхолм неофициально и использовать эту коробку с конфетами как средство связи.
Прокурор: Подсудимый Винн, после всего этого вы поняли, что речь идет о шпионаже, в котором участвуете и вы?
Винн: Да, по-своему я понял, что впутался в грязную историю, и я уже об этом здесь сказал.
(Объявляется перерыв на 2 часа.)
