Книга: Дело Пеньковского. Документальное расследование
Назад: Дневное заседание (Стенографическая запись)
Дальше: Заседание Военной коллегии Верховного Суда СССР 8 мая (Информационное сообщение)
Вечернее заседание
(Стенографическая запись)
16 ч. 00 м.
Комендант суда; Суд идет. Прошу встать.
Председательствующий: Садитесь, пожалуйста. Судебное заседание продолжается.
Подсудимый Пеньковский, прошу отвечать на вопросы прокурора.
Прокурор: Вы сказали, что в Париже у вас была встреча с представителем разведки США.
Пеньковский: Да.
Прокурор: Скажите, чем интересовалось у вас это лицо?
Пеньковский: Как я уже говорил, это лицо беседовало со мной минут 30. Фамилии его я не помню, так как в момент знакомства и во время представления разведчики быстро произносили фамилии и я их не улавливал. Это лицо спрашивало о моей жизни, работе. Рекомендовало проявлять в работе большую осторожность. Беседа носила общий характер.
Прокурор: О возможности вашей поездки в Америку спрашивали или нет?
Пеньковский: В данном случае был разговор о предстоящей советской выставке в США, которая намечалась на апрель 1962 года. Они спрашивали, приеду ли я туда. Я сказал, что твердо еще не знаю, поеду я или нет, но не исключено, что такая возможность будет.
Прокурор: Вы все время говорите о ваших совместных встречах с представителями американской и английской разведок, а раздельные встречи с представителями одной из этих разведок были?
Пеньковский: Да, была одна такая встреча.
Прокурор: Расскажите о ней.
Пеньковский: Эта встреча была в гостинице, где жили американские разведчики. Инициатива о встрече была высказана в то время, когда с конспиративной квартиры я ехал к себе в гостиницу. «Ослаф» и «Александр» меня пригласили на следующий день после этой встречи к себе вечером в номер гостиницы, Я это приглашение принял. Была создана свободная, непринужденная обстановка. Из беседы я понял, что американская сторона сожалеет о том, что ей приходится работать со мною вместе с английской.
Прокурор: Вы обещали что-либо американской разведке или высказали какие-либо пожелания по этому вопросу?
Пеньковский: В отношении раздельной работы с английской и американской разведками мною пожеланий не было высказано.
Прокурор: Было ли вам сказано, что если бы сложилась такая необходимость, то американская разведка могла доставить вас в Америку?
Пеньковский: Разговор об этом был в связи с обсуждением вопроса о представлении меня президенту Кеннеди. Они говорили, что за короткое время самолетом меня можно доставить в Америку и вернуть обратно. Это они сделали бы, если бы была острая необходимость.
Прокурор: Кроме поездок на встречи с разведчиками в Париже куда вы еще ездили с Гревиллом Винном?
Пеньковский: С Гревиллом Винном мы ездили в Версаль, Фонтенбло, были в ресторанах, ночных клубах «Мулен Руж» и «Лидо», посещали кафе, гуляли в свободное время по улицам.
Прокурор: Кто оплачивал расходы, связанные с посещением кафе, ресторанов и других увеселительных мест?
Пеньковский: За все платил Гревилл Винн, я ему отвечал тем же в Москве.
Председательствующий: Подсудимый Винн, вы оплачивали расходы Пеньковского в Париже?
Винн: Да.
Председательствующий: Кто вам потом возместил эти расходы?
Винн: Английская разведка.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, по возвращении в Москву из Парижа вы приступили к выполнению заданий иностранных разведок?
Пеньковский: Да. По возвращении из Парижа в октябре 1961 года я продолжал выполнять задания иностранных разведчиков.
Прокурор: Кому вы сообщили о своем прибытии в Москву?
Пеньковский: Я позвонил на следующий день по телефону, номер которого мне был дан, и трехкратным сигналом дал знать, что прибыл благополучно в Москву.
Прокурор: Назовите телефон, по которому вы звонили.
Пеньковский: Этот телефон был записан на листе бумаги, который был изъят у меня при обыске.
Прокурор: Какие признаки имеет эта бумага?
Пеньковский: Эта бумага имеет вид отдельного листа в клетку, на полях этого листа проколы, на ней чернилами записаны номера телефонов и разные другие сведения.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу предъявить участникам процесса для осмотра приобщенный к делу в качестве вещественного доказательства графленый листок бумаги (том 8, л. д. 110).
Председательствующий: Товарищ секретарь, прошу предъявить подсудимому Пеньковскому и остальным участникам процесса названный документ.
(Секретарь предъявляет.)
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, назовите номер телефона, по которому вы звонили, прибыв в Москву.
Пеньковский: Г 3-13-58.
Прокурор: Вам известно, кому принадлежит этот телефон?
Пеньковский: Теперь мне известно, кому принадлежит этот телефон. Раньше мне это известно не было.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу огласить справку (том 9, л. д. 10) о том, где установлен этот телефон.
Председательствующий: Товарищ секретарь, огласите справку.
Секретарь: Это — официальное сообщение наших соответствующих органов, в котором говорится, что телефон Г 3-13-58 установлен в квартире № 13 дома № 18 по Кутузовскому проспекту, где с мая 1961 года по февраль 1962 года проживала бывший атташе посольства Великобритании в Москве Филисита Стюарт, а с апреля 1962 года там проживает секретарь-машинистка того же посольства Дженифер Нейлор.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, имели ли вы конспиративные встречи с представителем иностранной разведки в районе гостиницы «Балчуг»?
Пеньковский: После возвращения из Парижа в октябре 1961 года я имел с неизвестным мне лицом одну встречу конспиративного порядка в районе гостиницы «Балчуг» в 21 час 00 минут по паролю, о котором я показал.
Прокурор: Что вы передали этому лицу на встрече?
Пеньковский: Этому лицу я передал пакет, в котором находились два военных журнала, «Наставление по стрельбе зенитной артиллерии» и «Боевой устав артиллерии».
Прокурор: Расскажите подробно, каковы были условия вызова иностранных разведчиков к тайнику № 1.
Пеньковский: К тайнику № 1 я мог вызвать иностранных разведчиков следующим образом: имелись два номера телефонов, по которым я должен был звонить дважды по каждому, не разговаривать, а лишь ждать ответа абонента, услышав фамилии «Монтгомери» и «Дэвисон», повесить трубку. Это означало, что я вызываю связника к тайнику № 1. Кроме того, я должен был поставить черную контрольную метку на столбе № 35 по Кутузовскому проспекту.
Прокурор: Номера этих телефонов вы помните на память?
Пеньковский: Нет.
Прокурор: Они записаны где-нибудь?
Пеньковский: Они были записаны на том же листке бумаги в клетку.
Прокурор: Я прошу предъявить этот лист бумаги Пеньковскому»
Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите этот лист Пеньковскому.
(Предъявляется.)
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, прочтите запись на этом листе под номером 1.
Пеньковский: Под номером 1 я записал: «Столб 35, метка черная, дополнительно к телефонному звонку, номера телефонов Кутузовский проспект, 18, Г 3-26-94 и Г 3-26-87». По первому телефону должен ответить «Алексис Дэвисон». Звонить нужно было два раза, после первого ответа позвонить второй раз. Точно так же нужно было звонить по второму телефону. Вначале должен был ответить «Вильям Джонс», затем мне сообщили, что отвечать будет «Монтгомери»,
Прокурор: Кроме вызова к тайнику могли ли вы использовать эти телефоны в других целях?
Пеньковский: Да, я мог бы использовать эти телефоны в других целях, например в случае своего тяжелого положения. Желая об этом поставить в известность разведки, я должен был позвонить по этим телефонам и трижды подуть в трубку.
Прокурор: А еще что вы должны сделать?
Пеньковский: На этом же столбе № 35 поставить крест.
Прокурор: Какой крест?
Пеньковский: Черным карандашом.
Прокурор: Все это вы записали на листке под номером 1?
Пеньковский: Да, эта запись относится к номеру 1.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу огласить справку, имеющуюся в томе 9, л. 10, в которой указано, где установлены телефоны, названные здесь Пеньковским, Г 3-26-94 и Г 3-26-87.
Председательствующий: Товарищ секретарь, огласите справку.
Секретарь: По сообщению компетентных органов видно, что телефон Г 3-26-94 установлен в квартире № 68 дома № 18 по Кутузовскому проспекту, где с мая 1961 года по настоящее время проживает помощник военно-воздушного атташе США Алексис Дэвисон; телефон Г 3-26-87 установлен в квартире № 66 дома № 18 по Кутузовскому проспекту, где с июля 1960 года по февраль 1962 года проживал бывший второй секретарь американского посольства Вильям Джонс, а с февраля 1962 года и по настоящее время проживает атташе посольства США в Москве Монтгомери.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, вы пользовались тайником № 1 до ареста?
Пеньковский: Я в канун ареста хотел воспользоваться тайником № 1 и написал письмо, которое отпечатал на машинке и должен был заложить в тайник, но сделать это я не успел.
Прокурор: Товарищ председательствующий, прошу огласить протокол следственного эксперимента, проведенного в соответствии со ст. 183 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, для проверки достоверности показаний Пеньковского (том 1, л. д. 208–210).
Председательствующий: Товарищ секретарь, прошу огласить.
(Секретарь оглашает протокол следственного эксперимента от 2 ноября 1962 года.)
Протокол следственного эксперимента
…В целях проверки достоверности показаний подозреваемого Пеньковского О. В. был произведен следственный эксперимент.
…В ночь на 2 ноября 1962 года на столбе № 35 на Кутузовском проспекте была сделана описанная Пеньковским метка. В это же время в подъезде дома № 5/6 по Пушкинской улице был заложен тайник в виде спичечной коробки, обернутой голубоватой бумагой (под цвет стен подъезда), заклеенной клейкой целлофановой лентой и обмотанной медной проволокой, при помощи которой спичечная коробка была подвешена на костыль, поддерживающий отопительную батарею. В эту коробку было вложено донесение Пеньковского, изготовленное им до ареста и предназначенное для передачи иностранной разведке, которое было изъято у него при обыске.
Подъезд был оборудован специальной аппаратурой, позволяющей видеть и фотографировать действия человека, изымающего содержание тайника.
В 8 часов 50 минут 2 ноября дважды был набран телефон Г 3-26-94 и оба раза после ответа «Дэвисон» трубку клали. Затем точно так же позвонили по телефону Г 3-26-87 и вешали трубку после ответа «Монтгомери».
В 9 часов 20 минут утра было зафиксировано, что мимо столба с меткой на Кутузовском проспекте на своей машине за номером Д 0-31 медленно проехал помощник военно-воздушного атташе посольства США в Москве А. X. Дэвисон, затем вышел из машины и дважды прошел мимо столба с меткой, внимательно осматривая его. После этого он сел в машину и уехал в посольство США.
В 15 часов 15 минут в подъезд дома № 5/6 по Пушкинской улице зашел неизвестный, который в момент изъятия тайника был задержан сотрудниками КГБ при СМ СССР и доставлен в Управление милиции, где при проверке его документов выяснилось, что он является сотрудником американского посольства в Москве Р. К. Джэкобом.
После установления личности Джэкоба был вызван сотрудник Министерства иностранных дел СССР, который передал его представителю американского посольства в Москве советнику Дэвису.
К настоящему протоколу прилагается 8 фотокарточек, полученных в процессе проведения следственного эксперимента.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу предъявить подсудимым и их защите для ознакомления фотокарточки представителей посольства — сотрудников Джэкоба и Дэвисона, сфотографированных во время следственного эксперимента 2 ноября 1962 года (пакет, том 1, л. д. 211).
Председательствующий: Предъявите, товарищ секретарь.
(Предъявляются)
Пеньковский: Я должен сказать, что тайник и место соответствуют данным, описанным мною; место постановки сигнала также соответствует, а кто вышел на тайник, я узнал только по фотокарточкам.
Прокурор: Были ли вам даны какие-либо резервные телефоны для вызова разведчиков к тайнику?
Пеньковский: Был еще дан один телефон, я его на память не могу сказать, но он записан на этом же листке бумаги.
Прокурор: Попрошу еще раз предъявить его Пеньковскому.
Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите.
(Предъявляется.)
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, назовите номер этого телефона.
Пеньковский: К 4-89-73.
Прокурор: Кому он принадлежит?
Пеньковский: Кому он принадлежит, я не знаю, мне этого не говорили. Звонить нужно было в 21 час 10 минут по понедельникам, два раза с перерывом в одну минуту и после трех гудков вешать трубку.
Прокурор: Что должно последовать после звонков?
Пеньковский: После этих звонков кто-то должен был подойти к тайнику.
Прокурор: Я прошу, товарищ председательствующий, огласить справку (том 9, л. д. 10), в которой указано, где установлен телефон К 4-89-73.
Председательствующий: Товарищ секретарь, огласите справку.
Секретарь: Телефон К 4-89-73 находится в квартире № 35 по Садово-Самотечной улице, дом 12/24, до марта 1963 года занимавшейся Айвором Рауселлом, сотрудником посольства Великобритании, а ранее в ней проживал помощник военно-морского атташе этого же посольства Джон Варлей.
Прокурор: Сколько раз можно было использовать один и тот же тайник?
Пеньковский: Тайник № 1 одноразового действия. Да и тайники, которые предназначались к дальнейшему использованию, тоже одноразового действия.
Прокурор: Вы подобрали места для устройства тайников?
Пеньковский: Я наметил места для трех тайников.
Прокурор: Что это за места?
Пеньковский: Одно место я выбрал в Брюсовском переулке, в районе действующей церкви, угловой дом, номера дома не помню, в первом подъезде от угла, где увидел целую систему различных труб парового отопления, — удобное место для закладки магнитных контейнеров, Второе место я выбрал на Гоголевском бульваре, номера дома также не помню, в подъезде, где имеется телефон-автомат. Третье место — на Ваганьковском кладбище, у могилы Сергея Есенина.
Прокурор: Через кого следовало передать описание тайников?
Пеньковский: Описание тайников я должен был передать по мере окончания работы по их устройству или через Анну, или через Гревилла Винна, или же через Карлсона.
Прокурор: Были ли вы снабжены инструкцией о подборе и пользовании тайниками?
Пеньковский: Нет, такой инструкции у меня не было. Были только устные указания. Я уже показал, по каким моментам, касающимся тайников: каким требованиям должны отвечать тайники, в каких районах должны быть эти тайники, как производить закладку и т. д.
Прокурор: А письменная инструкция у вас была или нет?
Пеньковский: Летом 1962 года я через Винна получил инструктивное письмо, где отдельным параграфом были даны указания о подборе тайников и о тех требованиях, каким они должны отвечать.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу предоставить возможность участникам процесса ознакомиться с инструкцией или письмом, в котором содержатся указания о подборе и устройстве тайников, изъятым у Пеньковского при аресте и приобщенным к делу в качестве вещественного доказательства. Находится в томе 8, л. д. 112, пакет.
Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите указанную инструкцию подсудимому Пеньковскому.
(Предъявляется.)
Прокурор: Об этом письме идет речь?
Пеньковский: Да, я говорил именно об этом письме. В нем имеются отдельные параграфы, содержащие указания по подбору, устройству и порядку пользования тайниками.
Прокурор: Я прошу огласить выдержку из этой инструкции.
Председательствующий: Товарищ секретарь, огласите.
(Секретарь оглашает.)
«…Б. Тайники. Они будут основным способом для посылки сообщении и материалов Вами. Для оперативности этого способа нам необходимы описания тайников, обещанные Вами. Вам придется в будущем находить и другие. При выборе тайников имейте в виду, что они должны находиться в местах, нормально доступных иностранцам. Мы считаем, что будет лучше, если мы будем заранее согласовывать день и час, в который Вы будете заряжать условленный тайник, чтобы мы могли его сразу же опустошить, не дожидаясь сигнала. Мы предлагаем следующий основной план:
Вы будете заряжать тайник не чаще чем раз в месяц.
Каждый тайник может быть употреблен только раз (мы будем считать тайник употребленным, раз мы его проверили для материала, даже если Вы его не заложили).
Вы сообщите нам заранее числа и времена, когда вы будете заряжать тайники и какие это будут (т. е. № 2, 3, 4 и т. д.) в течение следующих трех месяцев. Пожалуйста, не забывайте, что Суббота и Воскресенье самые для нас подходящие дни для опустошения.
Мы посетим первый тайник, указанный Вами (например, № 2), в установленный день и как можно ближе к указанному времени. В следующий месяц мы посетим следующий тайник и т. д. Если Вы не смогли или не успели зарядить один из тайников, беды не будет; в следующий месяц мы посетим очередной тайник, в соответствие плану, представленному Вами.
В течение трехмесячного периода мы будем ждать от Вас сообщения с описанием трех новых тайников и указывая порядок, в котором они будут использованы в следующие месяцы.
Мы подтвердим по радио очистку тайника. В нормальных обстоятельствах вы получите сведения о нашем осмотре на следующую ночь или через ночь. (Это будет возможно при измененном радиоплане.)
Вы понимаете, что мы говорим об обстоятельствах, в которых Вы ушли в отставку и живете в Москве. План не войдет в силу, пока мы можем еще встречаться с Вами на приемах. Но для того, чтобы быть готовыми ко всему, Вы должны нам переслать как можно скорее план использования тайников (три тайника) на трехмесячный период. Это Вам даст возможность ввести этот план в силу в любое время, послав нам соответствующие извещения (через тайник № 1).
17. Вы нам сказали, что Вас могут и перевести на другую должность, куда-нибудь на территории СССР. Планировать связь для таких обстоятельств очень трудно, потому что все зависит от места, куда Вас пошлют. Как Вам известно, есть масса мест, куда иностранцев не пускают, и нам придется придумать специальные средства для специальных обстоятельств. В общем, мы сможем поддерживать радиосвязь, куда бы Вас ни послали, но в некоторых случаях надо будет переменить частоты. Способ Вашей связи с нами будет зависеть и от места, где Вы находитесь, и от Вашей должности. Постольку, поскольку это может от Вас зависеть, мы считаем, что Ленинград — наилучшее место после Москвы, и предпочитаем европейскую часть СССР восточной части».
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, кто и когда передал эту инструкцию?
Пеньковский: Это письмо-инструкцию я получил в июле 1962 гола через г-на Г. Винна. Это только часть письма, а другая часть была уничтожена.
Председательствующий: Подсудимый Винн, вы передавали Пеньковскому эту инструкцию?
Винн: Я в то время не знал, что передаю инструкцию, но я совершенно определенно подтверждаю, что передал в свое время пакет или конверт Пеньковскому.
Председательствующий: Товарищ прокурор, продолжайте допрос.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, поддерживали ли вы связь с Чизхолм Анной после возвращения из Парижа?
Пеньковский: Да, я после возвращения из Парижа поддерживал связь с Анной на улицах и на дипломатических приемах.
Прокурор: Сколько раз вы с ней встречались и где?
Пеньковский: Примерно семь раз на улице и дважды на дипломатических приемах: первый раз по случаю пребывания английской делегации хлебопекарной промышленности на квартире у работника английского посольства и второй раз в мае 1962 года в посольстве на большом приеме по случаю рождения английской королевы.
Прокурор: На приемах вы бывали в силу своего должностного положения?
Пеньковский: Да.
Прокурор: Товарищ председательствующий, прошу предъявить участникам процесса для осмотра пригласительные билеты на имя Пеньковского (том 8, л. д. 123, пакет).
Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите подсудимому Пеньковскому эти билеты.
(Предъявляются.)
Пеньковский: Вот билет на прием 31 мая в английском посольстве, это — на прием у сотрудника посольства Девида Синиора по случаю приезда делегации хлебопекарной промышленности; у него же был прием по случаю показа британского фильма «Вкус меда».
Прокурор: Эти приемы использовались для шпионских целей?
Пеньковский: Да, использовались.
Прокурор: Что вы на этих приемах передали Анне?
Пеньковский: На квартире Синиора я передал Анне экспонированную пленку и письмо в разведцентр, а на приеме в английском посольстве ничего не передавал ей, а только получил от нее.
Прокурор: Сколько вы всего передали английской разведке пленок через Анну Чизхолм?
Пеньковский: Примерно около 15–16.
Прокурор: А кроме пленок что вы еще передавали через нее?
Пеньковский: Кроме пленок я трижды передавал свои письма.
Прокурор: Что вы получали от иностранных разведчиков при встречах с Анной Чизхолм?
Пеньковский: Я получил через Анну три письма, два раза чистые пленки по 5 штук и два фотоаппарата «Минокс».
Прокурор: А еще что получили от Анны?
Пеньковский: Не помню.
Прокурор: А шифровальные блокноты?
Пеньковский: Да. В январе месяце 1962 года на одной из встреч в районе Арбата я получил через нее четыре шифровальных блокнота.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу предъявить подсудимому шифровальные блокноты, находящиеся в коробке с вещественными доказательствами.
Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите.
(Предъявляются.)
Пеньковский: Да, это те самые шифровальные блокноты, два я привез с собой, а четыре получил от Анны, всего было шесть.
Прокурор: До какого времени вы встречались с Анной на улице?
Пеньковский: С Анной на улице я встречался до 19 января 1962 года.
Прокурор: Почему прекратили эти встречи?
Пеньковский: Я считал небезопасным продолжать встречи.
Прокурор: Значит, вы опасались разоблачения?
Пеньковский: Да.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, у вас не возникала мысль, что пора явиться с повинной?
Пеньковский: Была такая мысль, но я не довел ее до конца.
Прокурор: Вы сообщили в разведцентр, что прекращаете встречи с Анной на улицах?
Пеньковский: Да, я написал письмо, в котором сообщал, что продолжать с ней встречи на улицах опасно и поэтому я прекращаю эти встречи.
Прокурор: Каким путем вы передали это письмо?
Пеньковский: Это письмо я попросил руководителя одной английской делегации опустить в Лондоне в почтовый ящик. Ему я не раскрывался в своей принадлежности к разведке, просто попросил опустить письмо.
Прокурор: По какому адресу в Англии это письмо должно было прийти?
Пеньковский: Адрес: Англия, Лондон, Лабориджи, SW 1 или 3, точно не помню.
Прокурор: Этот адрес был записан у вас или вы знали его на память?
Пеньковский: Этот адрес был записан на бумаге в клетку, которою мне уже здесь предъявляли.
Прокурор: Ваше письмо дошло по назначению?
Пеньковский: Да, это письмо было получено разведкой.
Прокурор: По каким каналам вы получили подтверждение?
Пеньковский: Я получил подтверждение по радио.
Прокурор: Когда последний раз вы имели шпионский контакт с Гревиллом Винном?
Пеньковский: В июле 1962 года, когда г-н Гревилл Винн прибыл в Москву.
Прокурор: Передали вы ему что-либо в этот раз?
Пеньковский: Да, я встретил его в аэропорту «Шереметьево» на автомашине Рудовского и по дороге из аэропорта, в машине, передал экспонированную пленку и письмо.
Прокурор: Что вам сказал Винн, взяв от вас передачу?
Пеньковский: Винн взял от меня материал и сказал, что в этот же день он доставит его по назначению; кроме того, мы с ним договорились о повторной встрече тогда же, 2 июля, у него в номере гостиницы «Украина» в 9 или 10 часов вечера.
Прокурор: Состоялась эта встреча?
Пеньковский: Да, состоялась.
Прокурор: Что вы получили от Винна?
Пеньковский: От Винна я получил коробку, завернутую в бумагу и перевязанную шпагатом. Коробка была из-под набора спичек.
Прокурор: Что находилось в этой коробке?
Пеньковский: В этой коробке было инструктивное письмо, часть которого была сейчас здесь зачитана, сигнальные открытки для сообщения разведчикам о моем положении и моих планах. В коробке также находилось 3 тысячи рублей. Я эти деньги после отправил через Винна назад. Подробно об этом покажу, если будет нужно.
Прокурор: Что еще находилось в этой коробке?
Пеньковский: В этой коробке находились две коробочки с металлическими подвесками для ключей к автомашине.
Прокурор: Письменных материалов там никаких не было?
Пеньковский: Был один материал — проект статьи. Я просил разведчиков написать аннотацию на книгу, сейчас точно ее назвать не могу: не помню, и они мне написали аннотацию с использованием ряда своих источников. Я хотел эти тезисы здесь в Москве дополнить и сделать из них статью или лекцию.
Прокурор: Какие указания содержались в этом инструктивном письме, полученном через Винна, кроме того, что здесь было оглашено?
Пеньковский: Это письмо было большим по своему содержанию, там были высказаны различные рекомендации в отношении конспирации и осторожности в работе. Были высказаны указания о необходимости работать только лишь через тайники и не встречаться ни в коем случае ни с кем из связников. Были высказаны рекомендации и пожелания о повышении степени моей радиоподготовки и сообщалось о том, что я в ближайшее время получу радиопередатчики и инструкции к ним. Вот по таким вопросам было составлено это письмо.
Прокурор: Не содержались ли в этом письме указания о порядке перехода на нелегальное положение?
Пеньковский: В указанном письме этого не было. Это было предметом обсуждения в последующем.
Прокурор: Просьбы какие-нибудь излагались разведчиками к вам?
Пеньковский: Была высказана просьба в отношении подбора тайников, о чем я уже показывал.
Прокурор: А когда вы получили инструкцию по установлению связи с Карлсоном и Кауэлл?
Пеньковский: В этом же письме было указано о том, что в Москву должен прибыть второй секретарь американского посольства Карлсон, с которым я смогу поддерживать контакты во время официальных приемов. Сообщалось о том, что в ближайшее время должна приехать Памелла Кауэлл с мужем — вторым секретарем английского посольства, — и был указан порядок связи с Кауэлл через тайник, устроенный в банке из-под порошка «Харпик». Фотографии Карлсона и супругов Кауэлл для ознакомления мне должен передать Винн. Тогда же Винн мне показал 10–12 фотоснимков супругов Карлсон и Кауэлл, по 5–6 каждой пары. В письме было указано о том, что я эти снимки не имею права уносить и хранить у себя, а только могу ознакомиться в присутствии Винна. Я дважды эти снимки смотрел и возвращал их ему.
Прокурор: Какие инструкции вы получили об использовании для связи банки из-под порошка «Харпик»?
Пеньковский: В письме было сказано, что на одном из приемов в доме английского дипломата в туалетной комнате будет стоять банка из-под порошка «Харпик». Со стороны днища банки вынимается полая часть, куда можно заложить материалы или же забрать материалы, если они там находятся, после чего следовало банку опять поставить на место, а в последующем она будет заменена настоящим «Харпиком».
Прокурор: Вы видели эту банку?
Пеньковский: Да, я эту банку держал и открывал.
Прокурор: Кто вам ее показывал?
Пеньковский: Эту банку мне показывал Винн в номере гостиницы «Украина».
Прокурор: У вас был с Винном разговор о порядке использования этой банки?
Пеньковский: Да, мы вместе с ним открывали банку, вынимали днище и смотрели. Затем я сам несколько раз вынимал днище банки, после чего эту банку оставил у Винна.
Прокурор: Какова роль Винна в этом?
Пеньковский: Он должен был помочь мне освоить технику работы с этой банкой.
Прокурор: Товарищ председательствующий, разрешите задать вопрос подсудимому Винну.
Председательствующий: Подсудимый Винн, прошу ответить на вопрос прокурора.
Прокурор: Вы показывали банку из-под порошка «Харпик» подсудимому Пеньковскому?
Винн: Да, показывал.
Прокурор: Показывали, как ею пользоваться?
Винн: Да, показывал, как можно снять днище этой банки.
Прокурор: От кого вы получили эту банку и кто научил пользоваться ею?
Винн: Я получил эту банку от Чизхолма, сотрудника британского посольства в Москве.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, вы использовали этот вид связи?
Пеньковский: Нет, этот вид связи использован не был.
Прокурор: Расскажите о полученных вами сигнальных открытках.
Пеньковский: Сигнальные открытки в количестве 7 штук представляли собой различные виды Москвы. Открытки были многокрасочными. На открытках с обратной стороны рисунка был написан текст чернилами на английском языке с различным содержанием о времяпрепровождении в Москве и о посещении достопримечательных мест Москвы. Были указаны и различные адреса в Англии, и каждая открытка имела свое условное значение.
Прокурор: Вы использовали эти открытки?
Пеньковский: Да. Одну открытку я отправил в Лондон.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу предъявить подсудимому Пеньковскому открытки и инструкцию по их использованию, приобщенные к делу в качестве вещественных доказательств (том 8, л. д. 112).
Председательствующий: Товарищ секретарь, прошу предъявить открытки и инструкцию к ним.
(Предъявляются.)
Прокурор: Об этих открытках идет речь?
Пеньковский: Да. Об этих.
Председательствующий: Прошу уточнить, кто их вам передал.
Пеньковский: Эти открытки я получил от Гревилла Винна 2 июля 1962 года в коробке из-под набора спичек.
Председательствующий: Подсудимый Винн, вы передавали Пеньковскому открытки, о которых идет речь?
Товарищ секретарь, предъявите открытки подсудимому Винну.
(Предъявляются.)
Винн: Впервые увидел я эти открытки на одном из допросов во время следствия, и хотя я действительно передал Пеньковскому коробку из-под набора спичек, но не имел никакого представления о ее содержании.
Председательствующий: Подсудимый Винн, садитесь.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, когда и где вы установили связь с американским разведчиком Карлсоном?
Пеньковский: С Карлсоном я познакомился 4 июля 1962 года на приеме в американском посольстве. 2 июля я получил письмо, о котором я показал, и уже видел фотокарточку Карлсона у Гревилла Винна. Так что через два дня после этого, будучи на приеме в посольстве, я легко его опознал по тем фотокарточкам, которые мне были показаны. Мы с ним познакомились, состоялся общий разговор, а уже в следующий раз мы с ним встретились на приеме в августе месяце по случаю приезда американской делегации табачников как знакомые.
Прокурор: Только ли по фотокарточке вы опознали Карлсона?
Пеньковский: Нет, еще одним условием для опознания была защепка для галстука, инкрустированная красными камнями, которую он должен был носить.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу огласить протокол опознания подсудимым Пеньковским Карлсона, находящийся в томе 2, л. д. 105–106,
Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите названный протокол опознания Пеньковскому.
(Предъявляется.)
Пеньковский: Да, на одном из снимков, приложенных к этому протоколу, я опознал Карлсона, — снимок № 2.
Прокурор: Вы знаете его должностное положение?
Пеньковский: Насколько я знаю из письма и из разговора с ним, он являлся вторым секретарем посольства или по вопросам сельского хозяйства, или по вопросам культуры (я точно не помню).
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу огласить справку о дипломатическом положении Карлсона в Москве. Находится она в пакете тома 9, л. 8.
Председательствующий: Товарищ секретарь, огласите справку.
Секретарь: Посольство США. Фамилия — Карлсон; имя — Родней Вильям; гражданство — США; год и число рождения — 26 февраля 1932 года; должность— атташе посольства. Прибыл 26 июня 1962 года. Карточка заверена протокольным отделом МИД СССР.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, сколько встреч вы имели с Карлсоном и где они происходили?
Пеньковский. С Карлсоном я имел две встречи, связанные со шпионской деятельностью: первая встреча — 4 июля 1962 года, когда я познакомился с ним, в доме американского посла, где был по случаю устроенного там большого приема; второй раз видел я Карлсона на приеме в августе и тогда же передал ему материал. Этот прием был у работника американского посольства (сейчас фамилию его не помню) по случаю приезда делегации американских табачников. В сентябре был прием в доме американского посла по случаю приезда американской делегации работников электропромышленности. Там я встречался с Карлсоном, но никаких шпионских дел с ним не было. Так что я его видел трижды.
Прокурор: Какие указания иностранных разведок вы получили через Карлсона?
Пеньковский: Через Карлсона в августе я получил письмо в конверте и гражданский фальшивый паспорт. В этом письме давалась инструкция о порядке пользования этим паспортом; говорилось, что необходимо его подписать, что паспорт внутренний.
Поддельный паспорт Олега Пеньковского
Прокурор: Кому подписать?
Пеньковский: Мне подписать, в паспорте не было подписи владельца.
Председательствующий: Паспорт был изготовлен на имя другого человека?
Пеньковский: Да.
Председательствующий: Но фотография в паспорте была ваша?
Пеньковский: Да.
Председательствующий: Как вы передали разведке свою фотографию?
Пеньковский: Свою фотографию я не передавал, она, очевидно, попала через дипломатические каналы. Должен сказать: при оформлении выезда за границу фотокарточки посылались дюжинами и, очевидно, это фотокопия одной из них.
Прокурор: Какие задания иностранных разведчиков по сбору шпионских сведений были поставлены перед вами в этом письме?
Пеньковский: В этом письме были поставлены задания собирать данные по экономическим вопросам, кажется, интересовались советско-китайскими отношениями. Задания были, но точного содержания не помню. Примерно то, что я показал.
Прокурор: А сведения военного характера предлагалось в этом письме собирать?
Пеньковский: Я не помню, чтобы было задание собирать сведения военного характера.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу предъявить подсудимому Пеньковскому паспорт, приобщенный к делу в качестве вещественного доказательства и находящийся в томе 8, л. д. 110, пакет.
Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите.
(Предъявляется.)
Пеньковский: Да, этот паспорт мне был передан Карлсоном в августе 1962 года. Фотография моя, а фамилия не моя.
Прокурор: Передавали ли вы что-либо Карлсону?
Пеньковский: На квартире американского сотрудника, где я получил письмо с этим паспортом, я передал Карлсону коробочку из-под сигарет, в которой находились экспонированные пленки, по-моему, в количестве 7 штук и письменное донесение.
Прокурор: Подготовили ли вы еще какие-нибудь материалы для передачи иностранным разведчикам, которые вам не удалось передать?
Пеньковский: Да. Я сфотографировал на четырех пленках материалы и написал письмо, но передать не успел.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу предъявить подсудимому Пеньковскому изъятое у него при аресте и приобщенное к делу в качестве вещественного доказательства напечатанное на машинке донесение, находящееся в пакете, том 8. л. д. 110.
Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите это донесение Пеньковскому.
(Предъявляется.)
Прокурор: Об этом донесении идет речь?
Пеньковский: Да, об этом.
Прокурор: Кто его печатал?
Пеньковский: Это донесение я отпечатал на этой пишущей машинке, которая стоит здесь.
Прокурор: Кому предназначалось это донесение?
Пеньковский: Это донесение предназначалось английским и американским разведчикам.
Прокурор: Через кого вы намеревались его переслать?
Пеньковский: Я хотел это донесение с четырьмя фотопленками передать через Карлсона.
Прокурор: Почему же не передали?
Пеньковский: Я не передал, поскольку не было для этого возможности. На приеме в доме американского посла было много народу и не было удобного момента для передачи, а кроме того, я плохо себя чувствовал: был болен.
Прокурор: Товарищ председательствующий, прошу огласить выдержки из этого донесения.
Председательствующий: Товарищ секретарь, прочтите начало и конец. Середину не оглашайте, потому что там идет речь о государственной и военной тайне. Эти эпизоды будут рассмотрены на закрытом судебном заседании.
Секретарь: «Мои дорогие друзья!
Получил ваше письмо с паспортом и описанием к нему… Крепко жму ваши руки, большое спасибо за заботу обо мне, я всегда чувствую вас рядом с собой. Ваш друг.
5 сентября 1962 года».
(Гул возмущения в зале.)
Прокурор: Товарищ председательствующий, в коробке вещественных доказательств имеются экспонированные пленки. Я прошу предъявить эти пленки подсудимому Пеньковскому.
Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите.
(Предъявляются.)
Пеньковский: Да, это те четыре экспонированные пленки от фотоаппарата «Минокс», о которых я уже показал.
Прокурор: И которые не успели передать?
Пеньковский. Да, на них засняты различные технические отчеты.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, вы встречались с Памеллой Кауэлл?
Пеньковский: Нет, с Памеллой Кауэлл я лично не встречался и знаком не был, я только получил данные о том, что она должна приехать с мужем в Москву и что с ней я могу поддерживать шпионский контакт путем использования банки из-под порошка «Харпик» в качестве контейнера. Фотокарточку Памеллы Кауэлл мне показал г-н Г. Винн.
Прокурор: Расскажите, какие инструкции вы получили от иностранных разведок по приему радиопередач.
Пеньковский: Я получил указание о том, что прием радиошифрограмм будет облегчен путем присылки приставки к приемнику, что передачи будут меняться чаще, раньше передачи радиограмм менялись один— два раза в месяц, а в дальнейшем могут быть через три и пять дней. Вот эти вопросы и были освещены в этих инструкциях.
Прокурор: Какое время было назначено для приема радиотелеграмм?
Пеньковский: Время одно — 24 часа 00 минут.
Прокурор: У вас были позывные?
Пеньковский: Да. Три цифры в течение 5 минут.
Прокурор: Вы помните их?
Пеньковский: Да, 1, 6, 3.
Прокурор: Были ли вам даны соответствующие волны, на которых велись передачи?
Пеньковский: Да, эти волны устанавливались в зависимости от времени года. Назвать их я сейчас не могу, так как запамятовал.
Прокурор: Они у вас записаны где-нибудь?
Пеньковский: Да, они записаны у меня в одном из шифровальных блокнотов и на листе бумаги.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу предъявить подсудимому Пеньковскому изъятые у него при обыске инструкции о процедуре радиовещания и пользования шифровальными блокнотами, которые находятся в томе 8, л. д. 112, пакет.
Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите подсудимому Пеньковскому названные документы.
(Предъявляются.)
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, об этих инструкциях идет речь?
Пеньковский: Да, это те самые инструкции по процедуре радиовещания и пользования шифровальными блокнотами.
Прокурор: На каком языке эти инструкции написаны?
Пеньковский: Указанные инструкции написаны на русском языке.
Прокурор: Где и от кого вы получили эти инструкции?
Пеньковский: Эти инструкции я получил в Лондоне при посещении Англии в мае 1961 года.
Прокурор: Какие меры предосторожности при пользовании шифровальными блокнотами предусматривались инструкцией?
Пеньковский: Предусматривалось несколько методов предосторожности. Были блокноты рабочие, которые должны храниться отдельно от остальных учебных блокнотов. Отрывать нужно не более одного листа, для чего край блокнота нужно было срезать, и тогда будет легко отделить один лист от другого.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу предъявить Пеньковскому записи частот, приобщенные к делу в качестве вещественных доказательств.
Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите.
(Предъявляются.)
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, об этих записях идет речь?
Пеньковский: Да, это записи частот для приема радиограмм.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, совпадают ли записи частот на листке бумаги с записями частот в шифровальном блокноте?
Пеньковский: Да, совпадают, с 1 августа по 31 апреля — зимний период и с 1 мая по 31 июля — летний период.
Прокурор: Назовите частоты.
Пеньковский: Летний период — 79 80 и 10 135, зимний период — 54 40, 63 15. Кроме того, здесь записаны первые частоты зимнего периода — 47 70 и 69 20, которые я получил в Лондоне в апреле, затем они были заменены, а для летнего периода частоты остались прежними.
Прокурор: Получали ли вы шифрованные радиограммы и пользовались ли шифровальными блокнотами?
Пеньковский: Да, радиограммы я принимал, а по номеру страницы блокнота видно, что четыре листка я использовал.
Прокурор: Как часто вы принимали радиограммы из разведцентра?
Пеньковский: Рабочие радиограммы я принимал редко: раза два, а учебные принимал чаще, их было больше.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу огласить справку, имеющуюся в томе 9 на л. д. 1–2 и 5–6, о шифрованных радиопередачах.
Председательствующий: Товарищ секретарь, огласите эти документы.
Секретарь: Справка компетентных советских органов. С 18 октября 1961 г. американский агентурный радиоцентр во Франкфурте-на-Майне начал вести односторонние слепые радиопередачи шифрованных телеграмм азбукой Морзе для агента на частотах 79 80, 10 135, 47 70, 69 20, 54 40, 63 15 кгц… Всего передано 24 телеграммы, из них 8 рабочих.
(Зачитываются справки, том 9, л. д. 1–2, 5–6.)
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, вы заявили, что получили только две рабочие телеграммы, а компетентные органы сообщают, что вы получила восемь рабочих радиотелеграмм. Объясните это противоречие,
Пеньковский: Я принял, обработал и расшифровал только две радиотелеграммы. Возможно, что было послано восемь телеграмм, но я не имел возможности по своим бытовым условиям регулярно принимать телеграммы, и многие рабочие телеграммы, касающиеся, в частности, выставки, как мне потом сообщили разведчики, я не принял. Поэтому, может быть, что послано было восемь телеграмм, об этом говорят и эксперты, а принял я и обработал две. Об имевших место трудностях в приеме радиотелеграмм я информировал разведчиков.
Прокурор: Уточните, какие рабочие радиошифровки вы приняли?
Пеньковский: Я принял радиотелеграмму, касающуюся порядка использования копирки для тайнописи, и радиотелеграмму с подтверждением получения моего письма. Это было в начале 1962 года. Обе радиотелеграммы я полностью принял, обработал их, и они были мною поняты. Я знал о том, что не все рабочие радиотелеграммы принимаю.
Прокурор: В конце 1962 года вы получили шифрорадиотелеграмму?
Пеньковский: Да.
Прокурор: Товарищ председательствующий, прошу огласить протокол следственного эксперимента, проведенного с целью проверки показаний Пеньковского о приеме им радиопередач (том 2, л. д. 26–28).
Председательствующий: Товарищ секретарь, прошу огласить.
(Оглашается протокол следственного эксперимента от 15–16 ноября 1962 года.)
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, сколько в общей сложности фотопленок со шпионскими материалами вы передали английской и американской разведкам за время вашей связи с ними?
Пеньковский: За все это время я передал им 105–106 пленок.
Прокурор: Сколько кадров в каждой пленке?
Пеньковский: В каждой пленке 50 кадров, но я экспонировал не все, а 42–46, в зависимости от того, как кончался материал.
Прокурор: В общей сложности сколько кадров вы передали иностранным разведкам?
Пеньковский: 5 тысяч кадров.
(Шум в зале.)
Председательствующий: Сколько экспонированных фотопленок вы передали через Винна?
Пеньковский: Разрешите, я подсчитаю: Анне я передал 15–16 пленок; потом сам лично отвез в Лондон и Париж и передал Гревиллу Винну 16 пленок в первом случае и 15 — во втором, в Париже; остальные фотопленки передал через Гревилла Винна здесь, в Москве.
Председательствующий: Винн знал, что он получает от вас фотопленки?
Пеньковский: Да.
Председательствующий: Подсудимый Винн, вы знали, что вам Пеньковский передает экспонированные фотопленки от фотоаппарата «Минокс»?
Винн: Нет, конечно, нет.
Председательствующий: Подсудимый Вини, садитесь. Товарищ прокурор, продолжайте допрос.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, что обещали вам иностранные разведки в качестве вознаграждения за вашу шпионскую деятельность?
Пеньковский: Мне предлагались деньги в рублях. Я говорил, что мне сейчас деньги не нужны, у меня есть достаточно своих накоплений в семье и я никакой нужды в деньгах, а также в валюте в настоящее время не испытываю. Деньги мне предлагались несколько раз, но я не брал ни копейки. И для меня явилось неожиданностью, когда мне прислали 3 тысячи рублей в коробке от набора спичек. Из них я купил на сумму 500–600 рублей различные подарки — серебряные чернильницы и т. д. — каждому из разведчиков, часть из этой суммы я потратил на пребывание Гревилла Винна, а 2 тысячи рублей завернул и возвратил Гревиллу Винну для передачи разведчикам.
Прокурор: Какие еще блага вам обещали иностранные разведки кроме 2 тысяч долларов в месяц?
Пеньковский: Из материальных ценностей больше никакие вопросы не обсуждались. Говорилось о характере н профиле моей работы на Западе.
Прокурор: Какой характер работы вам предлагали, вернее, обещали предложить?
Пеньковский: Работу, связанную с выполнением различных заданий разведывательного порядка. Конкретная должность и работа не назывались.
Прокурор: Ведомство называлось?
Пеньковский: Да, говорилось. Центральное ведомство, или в Пентагоне, или в имперском генеральном штабе, в зависимости от выбора, который я мог бы в будущем сделать, подданства Англии или гражданства США, если бы к этому подошел.
Прокурор: И даже воинское звание обещали?
Пеньковский: Поскольку они знали, что я полковник запаса, то было сказано, что мне будет сохранено звание полковника английской или американской армии. Об этом правильно сказано в обвинительном заключении.
Прокурор: Показывали вам форму одежды полковника английской и американской армий?
Пеньковский: Да, когда я был второй раз в Лондоне, мне показывали форму полковника английских вооруженных сил и форму полковника американских вооруженных сил.
Прокурор: Вы облачались в эти формы?
Пеньковский: Да, я надевал на себя эти мундиры.
(Шум возмущения в зале.)
Председательствующий: Какая больше понравилась вам?
Пеньковский: Я не задумывался над тем, какая мне больше понравилась.
Председательствующий: Вы фотографировались в той и другой форме?
Пеньковский: Да, но карточек мне не дали, а что было, о том я и рассказал. Я чистосердечно признался во всем.
Прокурор: Скажите, при встречах с разведчиками часто возникали вопросы о вознаграждении за ваши услуги шпионского характера?
Пеньковский: Нет, не часто. У меня таких разговоров за все время было не больше двух.
Прокурор: Какие переговоры по этому вопросу велись у вас в Париже с человеком, которого вы считали крупным представителем американской разведки?
Пеньковский: С этим представителем был разговор о том, что если я буду на Западе, то буду использован на такой работе, о которой я говорил, и мне будет сохранено звание полковника.
Прокурор: А о вознаграждении тоже речь шла?
Пеньковский: Шла речь о том, что буду вознагражден материально в достаточной мере, но сумма не называлась.
Прокурор: Велись ли вами переговоры с иностранными разведками по поводу возможного вашего бегства на Запад?
Пеньковский: Это было немножко не так. Американские и английские разведчики в Париже говорили, что в случае если мое положение будет очень опасное или тяжелее, то существует много вариантов для того, чтобы перейти на Запад. В качестве вариантов назывались и подводная лодка, и самолет, и переход сухопутной границы с помощью различных документов. На эту же тему у меня был разговор в июле, когда г-н Гревилл Винн приехал в Москву. Гревилл Винн говорил, что мои друзья обо мне беспокоятся, что мне не надо волноваться, что, когда будет нужно, мне всегда помогут. Этот разговор был у него в номере. Конкретно варианты перехода на Запад не обсуждались.
Председательствующий: Подсудимый Винн, был разговор у вас с Пеньковским о возможном его бегстве в Англию?
Винн: Да, этот вопрос мы с Пеньковским обсуждали по инициативе Пеньковского.
Председательствующий: Винн, садитесь.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, когда вы планировали свой побег на Запад?
Пеньковский: Я не планировал свой побег на Запад и ничего к этому не предпринимал. Я никогда не думал бросать своих детей и семью и бежать одному. Этот разговор был только в плане, что обо мне беспокоятся, думают. И хотя Винн сказал, что этот разговор был по моей инициативе, но я со всей ответственностью заявляю суду, что этот разговор был не по моей инициативе. Гревилл Винн имел задание меня успокоить. Как раз это и была одна из его задач — подбодрить меня, показать, что обо мне заботятся и что в случае необходимости любой вариант побега будет претворен в жизнь.
Прокурор: Чем объяснить, что вы, не собираясь бежать, уже на первой встрече с иностранными разведчиками в Лондоне, в апреле — мае 1961 года, обратились с письменной просьбой к английскому и американскому правительствам о предоставлении вам гражданства этих стран?
Пеньковский: Я об этом писал и обращался с данной просьбой не по своей инициативе. Когда я написал бумажку о своем согласии работать с английской и американской разведками, мне разведчики посоветовали сделать такую приписку, заявив, что через несколько лет это пригодится, и я после их советов машинально написал об этом.
Прокурор: Машинально?
Пеньковский: Они мне подсказали, и я сделал несознательно приписку о том, что прошу предоставить мне гражданство США или подданство Великобритании.
Прокурор: Какими конкретными мотивами вы объяснили свою просьбу?
Пеньковский: Ничего я не объяснял по этому вопросу. Это сделано было несознательно.
(Объявляется перерыв на 20 минут.)
(После перерыва.)
18 ч. 20 м.
Комендант суда: Суд идет. Прошу встать.
Председательствующий: Прошу садиться. Подсудимый Пеньковский, отвечайте на вопросы прокурора.
Пеньковский: Прошу разрешить мне закончить ответ на последний вопрос в отношении так называемого побега. Я хочу доложить суду, что в течение шести месяцев 1962 года я трижды находился за рубежом: дважды в Англии и один раз во Франции, и я мог три раза остаться там. К тому же английские и американские разведчики предлагали мне остаться, кажется, во второй приезд в Англию или в Париж. Об этом разведчики говорили и Гревиллу Винну. Однако я отклонил их предложение и сказал, что возвращаюсь в Советский Союз. То, что разговоры были, я признаю, но они носили общий характер и имели целью меня подбодрить, успокоить, что, мол, «мы о тебе крепко помним, думаем, заботимся». Меня только успокаивали.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, настаивали ли вы на организации вам встречи с высокопоставленными лицами в Англии?
Пеньковский: Я был два раза в Англии и по своей инициативе поставил этот вопрос, так как я хотел, знать, кто руководит непосредственно мной, моей работой, кто отвечает за эту работу, кто дает указания, так как в лице разведчиков, с которыми я имел дело, я видел обычных клерков и со многими вопросами постановки ими работы я не соглашался. Поэтому я требовал, чтобы меня познакомили непосредственно с руководителем, с человеком, который всей этой работой руководит. Я не только настаивал на этом, но я требовал этого в грубой форме.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, если вы не хотели бежать на Запад, то зачем требовали от разведчиков вознаграждения в иностранной валюте?
Пеньковский: В иностранной валюте я не требовал.
Прокурор: Помните разговор, который был между вами и Винном, когда вы получили пакет с 3 тысячами рублей?
Пеньковский: Я помню, что говорил Винну, что денег мне в рублях не нужно, что деньги у меня есть. У нас в семье было 6 тысяч в новых рублях, мы одно время хотели купить дачу или машину. Я Винну сказал, что если бы нужны были деньги, то я просил бы дать их в иностранной валюте, но я абсолютно не связывал этот вопрос с побегом. Прошу мне в этом поверить.
Прокурор: Когда вы говорили о валюте, что вы имели в виду?
Пеньковский: Конкретно о какой-либо валюте я ничего не говорил.
Прокурор: Я хочу вернуться к тем 3 тысячам рублей, которые вы получили. Вы сказали суду, что через Винна вы 2 тысячи рублей возвратили.
Пеньковский: В письме я написал разведчикам об этом и про это рассказал Винну.
Прокурор: Товарищ председательствующий, я хочу в связи с этим поставить вопрос подсудимому Винну.
Председательствующий: Подсудимый Винн, отвечайте на вопрос прокурора.
Прокурор: Подсудимый Винн, передавал ли вам Пеньковский 2 тысячи рублей для возврата разведчикам?
Винн: Нет.
Прокурор: У меня вопросов к подсудимому Винну больше нет.
Председательствующий: Подсудимый Винн, садитесь.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, вы искали возможности выезда за границу в 1962 году?
Пеньковский: Да, я четыре раза в 1962 году планировал поездки в ту или другую страну.
Прокурор: В какие страны?
Пеньковский: Первая страна — Америка, на выставку «XXI век»; затем опять Америка, на выставку технической книги; в Бразилию на советскую промышленную выставку и в Грецию, тоже на советскую выставку.
Прокурор: С какой целью иностранные разведки передали вам фиктивный паспорт?
Пеньковский: Этот фиктивный паспорт иностранные разведчики передали мне на случай, если бы я оказался в трудном положении.
Прокурор: О чем вы писали в разведцентр в письме, которое передали через Карлсона?
Пеньковский: В этом письме я писал о том, что работать становится трудно, что нужно переходить только на бесконтактную связь, то есть через тайники.
Прокурор: Следовательно, вы писали об опасностях?
Пеньковский: Я в этом письме указывал на создавшиеся трудности в работе.
Прокурор: Еще о чем вы писали?
Пеньковский: Еще я просил прислать мне технику.
Прокурор: А о каком-либо вознаграждении шла речь в этом письме?
Пеньковский: О вознаграждении? Не помню.
Прокурор: А вы припомните.
Пеньковский: В этом письме о вознаграждении?
Прокурор: Да, в вашем письме, которое вы передали Карлсону, вы указывали на опасности в работе и просили сообщить вам еще раз о вознаграждении в случае перехода на Запад.
Пеньковский: Нет, в этом письме не писал. В последующем просил прислать валюту.
Прокурор: А что вы писали в другом письме па этому поводу?
Пеньковский: Я писал, что если понадобятся деньги, то прошу прислать в валюте, какую укажу дополнительно. Конкретно какую валюту следует прислать и в какой сумме — не указывал.
Председательствующий: Кому вы это письмо отправили?
Пеньковский: Это письмо, по-моему, не было отправлено, оно было изъято у меня при обыске.
Прокурор: В материалах обыска нет такого письма.
Пеньковский: Нет, такое письмо должно быть, и в нем должна быть приписка о валюте.
Прокурор: Не спрашивали ли вы, как вы будете обеспечены, если придется оказаться на Западе?
Пеньковский: Я не спрашивал об этом, но разведчики сами опережали эти вопросы и рассказывали мне об этом. Два раза был разговор по данному вопросу, и они заявляли, что я буду обеспечен всем необходимым.
Прокурор: Спрашивали ли вы об этом в письме, отправленном через Карлсона в августе 1962 года?
Пеньковский: В августе 1962 года? Я эти вопросы пространно мог бы выяснить в устной форме, когда встречался с ними пятнадцать раз. Но не помню, чтобы я в этом письме или в последующем конкретно ставил вопрос о какой-либо валюте и в какой сумме.
Прокурор: Подсудимый Пеньковский, я говорю о вашем материальном обеспечении, в случае если вы попали бы на Запад — в Америку или Англию.
Пеньковский: Мне говорили, что, если попаду на Запад, я буду обеспечен всем необходимым, мой оклад, говорили мне, будет до 2 тысяч долларов.
Прокурор: А в указанном письме вы спрашивали об этом?
Пеньковский: Нет, не спрашивал. Была приписке о валюте. Я вспомню, потом расскажу.
Прокурор: Где?
Пеньковский: В этом письме была приписка.
Прокурор: Зачем вы делали эту приписку о валюте, если вы не собирались бежать?
Пеньковский: Разрешите мне вспомнить и потом рассказать. Я не отказываюсь от этого.
Прокурор: Вы сознаете всю тяжесть совершенных вами преступлений?
Пеньковский: Я сознаю полностью тяжесть совершенного мною преступления, как самого гнусного и тяжкого преступления из преступлений.
Прокурор: Чем вы объясняете, что встали на путь преступления? Какие ваши личные качества способствовали этому?
Пеньковский: Самые низменные качества, моральный распад, вызванный почти постоянным, ежедневным употреблением спиртных напитков, недовольство своим служебным положением в Комитете: не нравилась работа в иностранном отделе, плюс родимые пятна, которые были ранее, но, может быть, не проявлялись полностью, а в какой-то степени подтачивали, и в трудные минуты получилось наваждение от алкоголя. Я потерял дорогу, очутился у края пропасти и свалился. Себялюбие, тщеславие, недовольство работой, любовь к легкой жизни привели меня на преступный путь. Это было действительно так, и оснований никаких нет для того, чтобы оправдать в какой-то степени мое преступление. Моральные низкие качества, полное разложение — я все это признаю. Несмотря на то, что я не принадлежу к числу людей слабого характера, я не смог взять себя в руки и обратиться к своим товарищам за помощью. Я всех товарищей обманул, говорил, что у меня все хорошо, все отлично. А на самом деле все было преступно: в душе, в голове и в действиях.
Прокурор: У меня вопросов к Пеньковскому нет.
Председательствующий: Адвокат Апраксин, у вас есть вопросы к подсудимому Пеньковскому?
Адвокат Апраксин: Скажите, Пеньковский, вы участвовали в военных операциях в 1939, 1940 годах и в Отечественной войне?
Пеньковский: Да, я участвовал трижды в военных операциях: в 1939 году участвовал в освобождении некоторых районов Белоруссии в течение полутора месяцев. в боях с белофиннами на Карельском перешейке с января по март 1940 года и участвовал в Великой Отечественной войне.
Адвокат Апраксин: В качестве кого вы участвовали в Великой Отечественной войне?
Пеньковский: Во время Великой Отечественной войны я был заместителем командира артиллерийского полка, а затем командовал истребительно-противотанковым артиллерийским полком.
Адвокат Апраксин: Какими правительственными наградами вы награждены за участие в Великой Отечественной войне?
Пеньковский: Я имею четыре боевых ордена, один орден за выслугу лет, восемь медалей.
Адвокат Апраксин: За что получили боевые награды?
Пеньковский: За участие в боевых действиях.
Адвокат Апраксин: Какие ордена?
Пеньковский: Орден Отечественной войны I степени я получил за бои под Борщовкой, около Киева. Орден Красного Знамени я получил за бой под окруженным Тернополем, где второй истребительно-противотанковый полк, которым командовал я, участвовал в боях. Было подбито 6 танков и 9 бронемашин, один танк был подбит лично мною.
Адвокат Апраксин: Сколько вам лет было, когда вы стали командиром полка?
Пеньковский: 25 лет.
Адвокат Апраксин: А полковником?
Пеньковский: Звание полковника получил, когда мне было 30 лет.
Адвокат Апраксин: Отвечая на вопросы прокурора, вы говорили о родимых пятнах. Когда эти пятна-то у вас появились? Что, они сопутствовали вам всю жизнь или только в последний период?
Пеньковский: Я считаю, что они появились у меня с 1960 года.
Адвокат Апраксин: Пьянство, разгул, встречи с женщинами — это что, свойства вашего характера?
Пеньковский: В определенной степени да.
Адвокат Апраксин: В последнее время или всегда сопутствовали вам?
Пеньковский: Особенно в последнее время.
Адвокат Апраксин: Вы показали, что фотографировали фотоаппаратами «Минокс» различные сведения, представляющие государственную и военную тайну, и передали разведчикам 106 пленок. Какое количество этих пленок может быть отнесено к документам Комитета, в котором вы работали?
Пеньковский: Я об этом уже сказал, примерно 90 %.
Адвокат Апраксин: Теперь скажите, пожалуйста, может быть, проявлялось у вас какое-нибудь недовольство строем, существующим в нашей стране, недовольство политикой нашей партии?
Пеньковский: Нет. В таком тяжелом положении, в котором я сейчас нахожусь, я прошу поверить мне, как русскому, что никогда у меня не было никаких разногласий с политикой партии и правительства, никогда не брюзжал, а в свое время был активным борцом за эту политику, боролся как советский человек. 60 свидетелей показали, и собутыльники в том числе, что никогда не слышали, чтобы я высказывал недовольство.
Адвокат Апраксин: А когда собутыльники появились у вас?
Пеньковский: Когда я решил заниматься преступной деятельностью, то я начал пить. Я помню, что один раз приехал к американскому клубу, выпив поллитра коньяку один в холле гостиницы «Москва», и пьяным подошел к иностранным представителям, не помню какой национальности, они говорили по-английски. Потом я пил каждый день, об этом показали свидетели. И позже, когда я вел работу с иностранными разведчиками, я всё время пил; и даже ухитрялся пить днем. Но я крепкий на водку, и никто из моих начальников не мог заподозрить, что я приходил на работу выпивши. А после работы я шёл в кафе или в ресторан.
Адвокат Апраксин: Скажите, пожалуйста, в среде товарищей и собутыльников вы пользовались возможностью узнавать секретные и военные тайны?
Пеньковский: Да, безусловно.
Адвокат Апраксин: Вы их спрашивали?
Пеньковский: Нет, они сами по пьянке выбалтывали.
Адвокат Апраксин: Вы сказали, что у вас были собутыльники. Это что, ваши постоянные друзья и товарищи или это случайные люди, встречавшиеся только в ресторанах?
Пеньковский: Я должен в суде заявить, что у меня не было настоящих, близких друзей с большой буквы, потому что, если бы такие были, я бы мог проговориться о своих грязных делах в порядке совета, помощи и пр. А те, которые ко мне обращались с какими-то просьбами, а я с удовольствием их выполнял, были не прочь разделить со мной бутылку коньяку с лимоном.
Адвокат Апраксин: А кто платил?
Пеньковский: Когда инициатива принадлежала мне, я платил, а когда меня приглашали, то платил тот, кто приглашал, или платили вместе. Я не был стеснен в денежных средствах. Поэтому, когда мне разведчики прислали деньги, они этим меня обидели. Если бы я нуждался, то сам бы обратился к ним, ибо знал, что они помогут деньгами.
Адвокат Апраксин: Значит, вы работали на английскую и американскую разведки бескорыстно?
Пеньковский: Я знал, что мой труд ими оценивается очень высоко. Нельзя сказать, что я всё это делал бескорыстно, это было бы враньем. Я знал, что там откладывается на мой счет на будущее и, когда будет нужно, я смогу получить за всё, но за полтора года моей преступной связи с ними я от них денег не получал. Мне прислали 3 тысячи рублей, я сказал об этом чистосердечно, хотя мог бы сказать, что не получал. Я сделал жест; купил подарки (серебряные вещи) и вместе с пакетом с деньгами просил Винна передать разведчикам.
Адвокат Апраксин: Скажите, пожалуйста, а вещи какие-нибудь вы получали из-за границы?
Пеньковский: Из-за границы я получал вещи, которые мне привозил Гревилл Винн по моей просьбе, и за эти вещи я с ним всегда рассчитывался, не желая быть у него в долгу, потому что он человек бизнеса, да и к чему он будет мне покупать за свои деньги.
Адвокат Апраксин: Не была ли это оплата за услуги?
Пеньковский: Никак нет. Гревилл Винн никогда никаких ценных подарков мне не привозил, а привозил лишь различные безделушки, сигареты, виски, пластинки.
Адвокат Апраксин: Последний вопрос, и на этом можно будет кончить. Я еще раз хочу услышать, тяготило ли вас преступление, не было ли у вас чувства и желания прийти и рассказать о нем?
Пеньковский: Частично я уже отвечал на такой же вопрос председательствующего суда. Конечно, в 1962 году я уже очень был отягощен всем случившимся и хотел исправиться перед Родиной, перед товарищами, перед коллективом, перед семьей.
Председательствующий: Адвокат Боровик, у вас есть вопросы к подсудимому Пеньковскому?
Адвокат Боровик: У меня есть вопросы. Скажите, Пеньковский, посвящали ли вы Гревилла Винна в детали вашей работы с иностранными разведками?
Пеньковский: В некоторые детали посвящал, в другие же его посвящали без меня те лица, с которыми он поддерживал связь в Лондоне и о которых я не знал. Гревилл Винн поддерживал связь с другой частью лиц, которые мне не были известны, а я поддерживал связь с теми разведчиками, которые не были известны Винну.
Адвокат Боровик: Правильно ли вы показали на предварительном следствии, что представители иностранных разведок вам сказали, что Винну можно говорить все, что угодно, но только не о деталях и фактах по существу своей работы (том 3, л. д. 6)?
Пеньковский: Разведчики говорили мне об этом в начале нашей работы, а потом я узнал, что от разведчиков Винн знает некоторые детали моей шпионской работы. Так было, например, с банкой из-под «Харпика», передачей донесении через третьих лиц и знакомством с ними по фотокарточкам (Анна, Карлсон, Памелла). Поэтому я доверял ему.
Адвокат Боровик: Вы считаете, что эти два примера — пример с банкой «Харпик» и с доставлением вам фотографий Анны Чизхолм, Карлсона и супругов Кауэлл — дают основание считать, что Винн знал о подробностях вашей работы с иностранными разведками?
Пеньковский: Не только эти два момента дают право судить об этом. А как иначе расценивать факт указания разведчиками Винну получать от меня материалы как в Москве, так и при моих выездах за границу? Это же самый существенный факт оказания доверия Винну со стороны разведчиков, и с таким же доверием относился к нему я.
Адвокат Боровик: Почему же тогда на предварительном следствии вы говорили, что склонны полагать, что Винн о характере ваших встреч с иностранными разведчиками осведомлен не был?
Пеньковский: Да, я и сейчас могу подтвердить, что он не был полностью осведомлен.
Адвокат Боровик: То есть иностранные разведчики во все детали вашей работы его не посвящали?
Пеньковский: Да, во все детали не посвящали. А потом работа показала, что во многие детали его необходимо посвящать, и я посвящал, но в итоге Винн знает мало о характере работы в ее полном объеме.
Адвокат Боровик: Разрешите еще вопрос. Когда вы встречались с иностранными разведчиками «Александром», «Ослафом» и другими на конспиративных квартирах за границей, хотя бы один раз на этих встречах был Гревилл Винн?
Пеньковский: Нет, ни на каких конспиративных квартирах Винн не был. Он работал с одной группой разведчиков, которых я не знал, а я работал с другой группой разведчиков, которых не знал он.
Председательствующий: Но на эти встречи вас доставлял Гревилл Винн?
Пеньковский: Да, подвозил в качестве шофера, посредника,
Адвокат Боровик: Еще вопрос. Знакомились ли вы с получаемыми от Винна пакетами в его присутствии и зачитывали ли вы содержимое этих пакетов при нем или знакомили его с их содержанием?
Пеньковский: Со всеми пакетами я знакомился один и разбирал их у себя дома, но с содержанием некоторых из них знакомил Винна, о чем Винн сам показывал.
Адвокат Боровик: В закрытом или открытом виде давали вы Винну пакеты для передачи иностранным разведчикам?
Пеньковский: Были случаи, когда пакеты были раскрытые. Такой случай был в Лондоне с пленками.
Председательствующий: В этом пакете были кассеты с экспонированной пленкой?
Пеньковский: Да
Адвокат Боровик: Товарищ председательствующий, прошу разрешить задать вопросы Винну.
Председательствующий: Подсудимый Винн, отвечайте на вопросы вашего адвоката.
Адвокат Боровик: Подсудимый Винн, был ли действительно такой случай, когда один пакет, который передал вам Пеньковский в Лондоне, был раскрыт и вы видели его содержимое?
Винн: Совершенно определенно нет, и это не соответствует истине. Во время первого приезда Пеньковского в Лондон им мне был передан только один пакет, и этот пакет был запечатан.
Адвокат Боровик: У меня к Винну больше вопросов нет. У меня есть вопросы к подсудимому Пеньковскому.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, отвечайте на вопросы адвоката.
Адвокат Боровик: Предлагали ли вам иностранные разведчики о всех передаваемых вами материалах через Винна сообщать им, и если это было, то для чего это делалось?
Пеньковский: Нет, никогда не предлагали, и никто не давал таких указаний. Винн знал, что я передаю через него материалы, интересующие американскую и английскую разведки, но конкретно характера донесений Винн не знал.
Адвокат Боровик: Вы не поняли вопроса. Вы передали разведчикам энное количество пакетов через Винна. Это энное количество пакетов должно быть в иностранной разведке. Вы выясняли у разведчиков, какое количество пакетов им было передано?
Пеньковский: Да, я спрашивал, получили ли они мои донесения.
Адвокат Боровик: Для чего?
Пеньковский: Для подтверждения факта передачи. Иногда они сами говорили мне, что получили мой материал.
Адвокат Боровик: Подсудимый Пеньковский, на предварительном следствии вы более четко ответили на этот вопрос. Вы заявили, что иностранные разведчики предупреждали вас, что для контроля Гревилла Винна вам необходимо сообщать обо всех переданных через него материалах и не раскрывать перед ним их содержание. Видимо, они не совсем ему доверяли?
Пеньковский: Я уже сказал, что разведчики задавали контрольные вопросы о передаваемых мною через Винна материалах, но конкретно характер донесений Винн не знал. Знал только в общей форме — фотографии, пленки.
Адвокат Боровик: У меня еще есть целый ряд вопросов к подсудимому Пеньковскому, но я прошу разрешить мне задать их после допроса Винна.
Председательствующий: Подсудимый Винн, у вас есть вопросы к подсудимому Пеньковскому?
Винн: Вопросов к подсудимому Пеньковскому у меня нет.
Председательствующий: Объявляется перерыв до 10 часов утра 8 мая.
Назад: Дневное заседание (Стенографическая запись)
Дальше: Заседание Военной коллегии Верховного Суда СССР 8 мая (Информационное сообщение)
