Глава 14
Апостол Павел и его враги
«Деяния апостолов» стоят особняком среди всех двадцати семи книг Нового Завета.
Это единственная каноническая книга, которая рассказывает нам историю христианской общины с момента казни Иисуса и до начала 60-х.
Несмотря на то, что эта книга называется «Деяния апостолов», бóльшая ее часть посвящена именно Павлу. Более того, начиная с шестнадцатой главы автор переходит к повествованию от первого лица. Это так называемый «Документ Мы» — поистине бесценное свидетельство о самых ранних днях христианства, оставленное спутником апостола Павла, и этот спутник был тот же самый человек, который написал Евангелие от Луки.
Иначе говоря, «Евангелие от Луки» и «Деяния апостолов» представляют собой двухтомник. В первом томе ученик Павла рассказывает об Иисусе Христе, а во втором — о своем учителе Павле.
Подробности, которые не всегда благоразумно приводит этот условный Лука, не оставляют сомнений, что «Деяния» действительно написаны, или как минимум надиктованы, участником описываемых событий, иначе бы автор просто опустил эти подробности вместо того, чтобы пытаться их переобъяснить.
Иначе говоря, из того, что «Деяния апостолов» написаны/надиктованы очевидцем, еще не следует, что они являются правдивыми. Воспоминания Талейрана тоже принадлежат Талейрану, но это не значит, что тому, что в них написано, следует верить.
Согласно «Деяниям», после распятия Иисуса события развивались так: после того, как ученики поняли, что Иисус не умер, а, наоборот, воскрес, на них снизошел Дух Святой, позволивший им проповедовать на разных языках.
После первой же проповеди Петра к общине присоединилось три тысячи человек. Они жили, отвергая частную собственность. «Верующие были вместе и имели всё общее» (Деян. 2:44).
В том числе в общину вступили Анания и Сапфира, муж и жена. Так как при вступлении они передали апостолам не все деньги, а только их часть, Бог тут же поразил их смертью. Имущество их после смерти унаследовали апостолы, которые раздали его на добрые дела.
Общность имущества, равно как и воздержание от плотских связей, была естественно связана с ожиданием скорого прихода Царя из дома Давидова: зачем плодиться, если скоро всё накроется медным тазом? Неизбежность Второго Пришествия доказывалась наличием Первого. Христос Придет Снова, потому что Он Уже Приходил.
Если верить «Деяниям», христианский яхад в это время в Иерусалиме был очень силен. Апостолы обращали в свою веру тысячи, совершали чудеса и беспрепятственно проповедовали в Храме (Деян. 2:46). Даже «из священников очень многие покорились вере» (Деян. 6:7).
Такая активность не могла не раздражать власти, и в один прекрасный момент по приказанию Синедриона апостола Петра заперли в темницу. Но ночью Ангел Господень отворил темницу, и уже со следующего утра Петр снова был в Храме (Деян. 5:25).
Перед нами — поразительная картина революционного двоевластия. Заключенного мятежника кто-то выпустил из тюрьмы, он открыто похваляется этим как доказательством своих необыкновенных магических способностей, и Синедрион, на глазах которого всё это происходит, бессилен что-нибудь предпринять.
Но продолжим наш рассказ дальше.
Чтобы не отрываться от духовной деятельности, апостолы поставили во главе церкви семерых диаконов (от греческого διάκονος, слуга), один из которых назывался Стефан, что по-гречески означает «венец». Диаконы эти были вроде завхозов.
«Деяния» утверждают, что Стефан, «исполненный веры и силы, совершал великие чудеса и знамения в народе» (Деян. 6:8).
Это важный момент.
«Деяния» утверждают, что руководство ранней церковью было коллегиальное: идеологией в ней заведовали двенадцать апостолов, а хозяйством — семь диаконов, причем диаконы были какие-то второстепенные персонажи, поставленные для распределения продовольственных пайков.
Однако тут же «Деяния» проговариваются, что именно «Стефан» — человек, нигде не значащийся среди апостолов, совершал «знамения и чудеса», и более того, лицо его было, как лицо Ангела (Деян. 6:15). Даже Иисус ни разу не удостаивается от Луки столь лестной характеристики.
Этот-то Стефан, согласно «Деяниям», и стал причиной резкого поворота в жизни христианской общины. В спор со Стефаном вступили некие евреи. Переспорить одаренного божественной мудростью Стефана они не смогли и тогда прибегли к обычному приему завистников, побежденных в дискуссии: донесли на Стефана властям.
Стефана привели в Синедрион и потребовали отречься от Иисуса. Вместо этого он публично заявил о близости Второго Пришествия. «Вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога» (Деян. 7:56), — возвестил Стефан.
Тогда Стефана побили камнями. Пока его убивали, он, преклонив колени, молился: «Господи, не вмени им греха Сего» (Деян. 7:60). После убийства Стефана на церковь началось «великое гонение» (Деян. 8:1), и верующие разбежались из Иерусалима.
История убиения Стефана в «Деяниях апостолов» сообщает нам несколько важных деталей.
Во-первых, она утверждает, что гонения на преуспевающий христианский яхад начались после смерти одного из церковных начальников, которого «Деяния» называют Стефаном, т. е. Венцом. Во-вторых, она утверждает, что первопричиной этих гонений были отнюдь не официальные власти. Их причиной были раздоры внутри самих евреев.
Побиение Стефана играет в «Деяниях» важнейшую роль, ибо вводит в текст главного героя — Савла, которого «Деяния» называют римским гражданином. По крайней мере он был эллинизированный еврей, получивший неплохое греческое образование. В качестве эллинизированного еврея Савл имел еще и второе имя, Павел.
Это не было его христианское имя, полученное при крещении — это было его второе римское имя, происходившее от латинского paulus, маленький, скромный. У эллинизированных евреев в то время было принято обзаводиться еще одним, языческим именем, точно так же, как у китайцев в Гонконге принято сейчас иметь два личных имени, одно китайское, другое английское. Ни при каких обстоятельствах в 30-х годах в Иерусалиме верующий в Иисуса иудей при крещении не мог получить латинское имя. Если Павел получил при крещении еще одно имя, то оно было третьим и каким-то другим.
Павел принимал участие в побиении Стефана, хотя автор «Деяний» пытается минимизировать его участие. Убийцы всего лишь сложили свои одежды у его ног (Деян. 7:58). После убийства Стефана начались преследования христиан, и Павел принимал деятельное в них участие. Он «терзал церковь, входя в домы и влача мужчин и женщин, отдавал в темницу» (Деян. 8:3), а потом выпросил у первосвященника «письма в Дамаск к синагогам, чтобы, кого найдет следующих Пути, и мужчин и женщин, связав, приводить в Иерусалим» (Деян. 9:2).
По пути в Дамаск Павлу явился Иисус, и Павел прозрел. И в буквальном, и в фигуральном смысле: потому что после встречи с Иисусом Павла поразила слепота, и снял ее в Дамаске только апостол Анания.
Прозрев, Павел тоже начал проповедовать Иисуса. Согласимся, что он имел на это полное право. Ведь теперь Павел был одним из немногих людей, который видел и даже лично беседовал с Иисусом после его воскресения. Это ставило его на равную доску с апостолами и, между прочим, убедительно подтверждало сам факт воскресения.
Так как Павел был эллинизированный еврей и римский гражданин, он проповедовал Иисуса не только среди иудеев, но и среди язычников. Более того, согласно «Деяниям», он был назначен апостолом среди необрезанных, в то время как Петр был назначен апостолом среди обрезанных.
Это был вполне логичный подход.
Верующие в Иисуса сами утверждали, что в Царство Божие войдут не все евреи, а только те, которые верят в Иисуса. Но тогда кто сказал, что верующие в Иисуса должны быть обязательно евреями?
Именно Павел начал проповедовать, что для того, чтобы спастись, вовсе не обязательно быть иудеем, а достаточно веры в Христа.
Иисус проповедовал еврейский закон: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить» (Мф. 5:17). Павел проповедовал Иисуса.
Иисус утверждал, что он пришел, чтобы дать своим сторонникам Престолы, с которых они будут судить двенадцать колен Израилевых (Мф. 19:28; Лк. 22:30). Павел утверждал, что Иисус пришел, чтобы искупить первородный грех.
Иисус утверждал, что он пришел, чтобы дать непобедимость: «Иисус сказал: „Те, кто Мои, не будут побеждены, и они не будут знать страха в битве“» (Апокалипсис Илии, 2:1). Павел утверждал, что Христос велел быть покорным властям.
Иными словами, именно Павел сделал из еврейской милленаристской секты религию доброты — христианство.
Немецкий теолог XIX в. Вильм Вреде называл Павла «вторым основателем христианства». «Он сохранил новую веру от ее угасания в виде еврейской секты. Он спас ее для истории, но он сделал это, изменив ее характер».
Благодаря Павлу вера в воскресшего Иисуса, зародившаяся среди милленаристски настроенных евреев, была перенесена в принципиально новую экологическую нишу. Из веры обездоленной нации она стала верой обездоленных низов. Из веры тех, кто ненавидел империю, она стала верой тех, кто ее населял.
Иисус ходил пешком по крошечной Галилее — Павел ходил по морю из одного конца Римской империи в другой. География его странствий, изложенная в «Деяниях», читается, как тогдашний Бедекер: христианство распространялось теми же торговыми путями, что посуда из La Graunefesque и чума при Юстиниане.
«Одновременно, в один и тот же момент, как будто из единой божественной воли, два благословенных ростка выросли для человечества — империя римлян и учение истинного богопочитания», — сказал спустя три века после распятия Иисуса в своем панегирике на 30-летие правления императора Константина епископ Евсевий Кесарийский. Он, без сомнения, был прав.
В новой экологической нише, в разреженной религиозной атмосфере Римской империи, где низы довольствовались самыми примитивными суевериями, а верхи вместо религии утешались философией, вера в Христа, с ее обещанием вечной жизни и воскресения во плоти, не имела конкурентов, так что адепты ее плодились, как кролики в Австралии.
При этом Павел, так же как и другие апостолы, был уверен, что Второе Пришествие случится вот-вот:
«Я вам сказываю, братия: время уже коротко» (1 Кор. 7:29). «Мертвые во Христе воскреснут прежде», «потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем» (1 Фес. 4:17).
Второе Пришествие у Павла, как и у зилотов, был гвоздем всей программы, ее ключевым пунктом.
«Будет воскресение мертвых, праведных и неправедных» (Деян. 24:15), — объяснял Павел. «Христос имел пострадать и, восстав первый из мертвых, возвестить свет народу (Иудейскому) и язычникам» (Деян. 26:23). «Ныне ближе к нам спасение, нежели когда мы уверовали» (Рим. 13:12).
По состоянию на сегодня это близящееся Второе Пришествие Христа, которое должен был увидеть своими глазами еще первосвященник Каиафа, запаздывает почти на две тысячи лет.
