Десять мифических аватар Вишну
Если мы теперь рассмотрим десять легендарных аватаров Вишну, мы найдем, что они расположены в следующей последовательности:
1. Матсья-Аватар: как рыба. Это также будет его десятым и последним аватаром в конце Кали-юги.
2. Курм-Аватар: как черепаха.
3. Вараха: как кабан.
4. Нара-Синг: как человек-лев, последняя животная стадия.
5. Вамуна: как карлик; первый шаг к человеческой форме.
6. Парасу-Рама: как герой, но все еще несовершенный человек.
7. Рама-Чандра: как герой Рамаяны. Физически совершенный человек; его ближайший родственник, друг и союзник Хануман, обезьяний бог. Обезьяна, наделенная способностью речи.
8. Кришна-Аватар: сын Девы Дэванаги (или Дэваки), созданный Богом или, вернее, проявленным божеством Вишну, который тождественен с Адамом Кадмоном. Кришну также называют Канья, Сын Девы.
9. Гаутама Будда, Сиддхартха или Шакьямуни. (Буддисты отрицают доктрину о том, что их Будда является воплощением Вишну.)
10. Этот аватар еще не появился. Его ожидают в будущем, подобно христианскому Второму Пришествию, идея которого, несомненно, была взята от индусов. Когда Вишну появится в последний раз, он придет как «Спаситель». По мнению некоторых брахманов, он сам появится в виде коня Калки. Другие утверждают, что он появится верхом на нем. Этот конь – оболочка духа зла, и Вишну будет ездить на нем, оставаясь невидимым для всех, до тех пор, пока не одолеет его в последний раз. «Калки-Аватар», или последнее воплощение, привело к разделению брахманизма на две секты. Секта Вайшнава отказывается признавать воплощение своего бога Вишну в буквальном смысле, в животной форме. Они заявляют, что эти воплощения следует понимать аллегорически.
В приведенной схеме аватаров мы видим прослеженной постепенную эволюцию и преображение всех видов [существ] из досилурийской тины Дарвина и ила Санхуниафона и Бероса. Начиная с Азойского периода, что соответствует тому илу, в который Брахма сажает свой творческий зародыш, – мы проходим через палеозойский и мезозойский периоды, которым соответствует первое и второе воплощение в качестве рыбы и черепахи; кайнозойский период охвачен воплощениями в животной и в получеловеческой форме кабана и человека-льва: и мы приходим к пятому, увенчивающему геологическому периоду, обозначенному как «эра ума, или век человека», чьим символом в индусской мифологии является карлик – первая попытка природы создать человека. В этой схеме нам следует придерживаться главной идеи и не судить о степени познаний древних философов посредством принятия в буквальном смысле той популярной формы, в которой они предстают перед нами в великой эпической поэме Махабхарата и ее части, Бхагавадгите.
Даже эти четыре века [периода] индусской хронологии содержат в себе значительно более философскую идею, чем кажется, судя по поверхности. Эта идея определяет их и по психологическому или ментальному, и по физическому состояниям человека в течение их периода. Крита-юга. – золотой век, «век радости» или духовной невинности человека. Трета-юга, серебряный век, или век огня, – период верховенства человека, великанов и сынов Божиих: Двапара-юга, бронзовый век, – уже смесь чистоты и нечистоты (духа и материи), век сомнений; и, наконец, наш собственный, Кали-юга, или железный век, – век мрака, страдания и печали. В этом веке Вишну пришлось воплотиться в Кришне, чтобы спасти человечество от богини Кали, супруги Шивы, всеуничтожающего – богини смерти, разрушения и человеческих страданий. Кали – наилучшая эмблема для представления «падения человека»: падения духа в деградацию материи со всеми ужасающими результатами этого. Прежде чем когда-либо достигнуть мокши, или нирваны, обители благословенного Мира и Духа, – мы должны избавиться от Кали.
У буддистов последним воплощением считается пятое. Когда придет Майтрейя-Будда, тогда наш нынешний мир будет разрушен, и новый, лучший мир заменит его. Четыре руки каждого индусского божества являются эмблемами четырех предшествовавших проявлений нашей земли из ее невидимого состояния, тогда как его голова обозначает пятого и последнего, Калки-Аватара, когда этот мир будет разрушен и сила Будх – Мудрости (у индусов – Брахмы) будет опять призвана проявить себя в качестве Логоса – чтобы сотворить будущий мир.
В приведенной диаграмме мужские боги обозначают Дух в его божественных атрибутах, тогда как их женские двойники – Шакти – представляют активные энергии этих атрибутов. Дурга (активная сила) есть тонкая невидимая сила, которая соответствует Шехине – одеянию Эн-Софа. Она есть та Шакти, посредством которой пассивный «Извечный» вызывает к существованию видимую Вселенную из ее первоначального идеального представления. Каждый из трех персонажей экзотерической Тримурти* показан пользующимся своею Шакти как Ваханом (носителем). Каждый из них пока что является той формой, которая восседает на таинственной колеснице Иезекииля.
Также не менее ясно мы видим в этой последовательности аватаров осуществление истинно философской идеи об одновременной духовной и физической эволюции тварей и человека. От рыбы процесс этого двойного преображения проносит физическую форму через образ черепахи, кабана и человека-льва; а затем, появляясь в карлике человечества, он являет Парасу-Раму физически совершенным, но духовно неразвитым существом, пока он не приводит человечество, олицетворенное одним богоподобным человеком, к кульминации физического и духовного совершенства – к богу на земле. В Кришне и в других Спасителях мира мы видим философскую идею поступательного двойного развития осознанной и так же ясно выраженной, как в «Зогаре». «Небесный человек», – который есть Протогонос, Тиккун, первородный Бога, или вселенская Форма и Идея, – порождает Адама. Поэтому последний есть порождение Бога в человечестве и наделен атрибутами всех десяти сефиротов. Они суть: Мудрость, Разум, Справедливость, Любовь, Красота, Великолепие, Твердость и т. д. Они делают его Основанием, или базисом, «могучим живым», אלחי, и венцом творения, поместив его, таким образом, как Альфу и Омегу, царствовать над «царством» – Малкут.
«Человек является и смыслом и высочайшей точкой творения, – гласит “Зогар”. – Как только человек был сотворен, все было завершено, включая и верхний, и низший миры, ибо все заключено в человеке. Он соединяет в себе все формы». («Sohar», III, 48 a.)
Но это не относится к нашему выродившемуся человечеству; лишь время от времени рождаются люди, являющиеся образцами того, каким человек должен быть, но еще не стал. Первые расы людей были духовны, и их первоначальные тела не состояли из грубых материальных субстанций, из которых они состоят теперь. Первые люди были сотворены со всеми способностями божества и силами, далеко превосходящими силы воинства ангелов, ибо они являлись непосредственными эманациями Адама Кадмона, первичного человека, Макрокосма; тогда как нынешнее человечество отдалено на несколько степеней ниже даже земного Адама, который был Микрокосмом, или «малым миром». Сеир Анпин, мистическая фигура Человека, состоит из 243 чисел, и мы видим в кругах, следующих один за другим, что именно ангелы эманировали из «первичного человека», не сефироты из ангелов. Следовательно, человеку с самого начала назначалось быть существом и прогрессирующим, и регрессирующим по натуре. Начав в высочайшей точке божественного цикла, он постепенно начал отступать от центра Света, обретая на каждой новой и более низкой сфере бытия (в мирах, каждый из которых был населен отличающейся от других расой человеческих существ) более плотную физическую форму и теряя при этом часть своих божественных способностей.
В «падении Адама» мы должны усматривать не персональный грех человека, а просто закон двойной эволюции. Адам, или «Человек», начинает свою карьеру существований обитанием в саду Эдема, «облаченный в небесное одеяние, которое есть одеяние из небесного Света» [ «Зогар», II, 29 b]; но будучи изгнан, он «одет» Богом, или вечным законом Эволюции или необходимости, одеждою из кожи. Но даже на этой земле материальной деградации – на которой божественная искра (Душа, сверкание Духа) должна была начать свое физическое продвижение в серии заточений от камня вверх до человеческого тела, – если человек проявляет свою ВОЛЮ и призывает свою божественность на помощь, он может превзойти в силах ангела.
«Разве не знаете, что мы будем судить ангелов?» – спрашивает Павел [1 Коринфянам, VI, 3]. Действительным человеком является Душа (Дух), учит «Зогар».
«Тайна земного человека соответствует тайне небесного человека… Мудрые могут читать тайны на человеческом лице» («Sohar». II, 76 a).
Это еще одно из многих высказываний, по которым в Павле можно узнать посвященного. По причинам, уже полностью объясненным, мы гораздо больше доверяем подлинности некоторых посланий апостолов, ныне изъятых как апокрифических, чем многим подозрительным частям «Деяний Апостолов». И подтверждение такому воззрению мы находим в «Письме Павла Сенеке». В этом послании Павел титулует Сенеку «мой почитаемый Учитель», тогда как Сенека называет апостола просто «брат».
Так же, как мы не можем судить об истинной иудейской философии по нелепостям экзотерической Библии – у нас нет никакого права строить наше мнение о брахманизме и буддизме по их бессмысленным и иногда отвратительным общедоступным формам. Если только мы поищем истинную сущность философии как «Ману», так и каббалы, то мы найдем, что Вишну, так же как и Адам Кадмон, есть выражение самой Вселенной и что его инкарнации являются только конкретными и различными воплощениями проявлений этого «Огромного Целого».
«Я – Душа, о, Арджуна. Я та Душа, которая существует в сердцах всех существ; и Я есмь начало и середина, и также конец всего сущего», – говорит Вишну своему ученику в Бхагавадгите [гл. X, с. 71].
«Я есмь Альфа и Омега, начало и конец… Я есмь первый и последний», – говорит Иисус Иоанну [Откровение, I, 8, 17].
Брахма, Вишну и Шива суть троицы в единстве и, подобно христианской троице, взаимообратимы. В эзотерической доктрине они – одно и то же проявление того, «чье имя слишком свято, чтобы его произносить, и чья власть слишком величественна и беспредельна, чтобы ее вообразить». Таким образом, в ходе описания аватаров одного [божества] аватары всех других уже тоже включены в эту аллегорию, с изменением формы, но не существа. Именно из этих проявлений эманировали те многие миры, которые были, и будет эманировать тот мир, который грядет.
Колман, и вслед за ним и другие востоковеды, преподносит седьмого аватара Вишну в самом карикатурном виде. Кроме того факта, что «Рамаяна» является одним из величайших эпосов мира – источник вдохновения Гомера, – в этом аватаре сокрыта одна из наиболее научных проблем наших дней. Ученые-брахманы Индии никогда не рассматривали аллегорию о знаменитой войне между людьми, великанами и обезьянами иначе, как только в свете преображения видов. Мы твердо верим, что, если бы европейские академики обратились за информацией к некоторым местным ученым брахманам, вместо того чтобы сразу же единодушно отрицать их авторитет, и подобно Жаколио – против которого они почти все ополчились – искали бы света в старейших документах, разбросанных по всей стране в пагодах, – они получили бы странные, но не бесполезные уроки. Пусть кто-нибудь осведомится у образованного брахмана о причине почета, оказываемого обезьянам, – происхождение которого обрисовано в повествовании о героических подвигах Ханумана, генералиссимуса и верного союзника героя «Рамаяны», – и он вскоре освободится от своего заблуждения, что индусы воздают божественные почести обезьяньему богу. Он, может быть, узнал бы – если бы брахманы нашли его достойным получить объяснение, – что индус видит в обезьяне только то, что Ману желал бы, чтобы он видел: а именно, трансформацию вида, особо тесно связанного с семейством человека – незаконорожденную ветвь, привитую на его собственном роде до окончательного усовершенствования последнего.
Далее он мог бы узнать, что в глазах образованных «язычников», духовный, или внутренний, человек есть одно, а его земной физический футляр – другое. Что физическая природа, эта великая комбинация соотношений физических сил, постоянно устремленных к совершенствованию, вынуждена пользоваться материалом, находимым под рукой; она [его] формирует и преобразовывает по мере своего продвижения, и, увенчав свой труд человеком, она предоставляет лишь ему одному быть достойным святилищем для осенения божественным духом. Но последнее обстоятельство не дает человеку права распоряжаться жизнью и смертью животных, которые ниже его самого на шкале природы, или мучить их. Как раз наоборот. Кроме того, что человек имеет душу – каковою, в большей или меньшей степени, обладает каждое животное и даже растение, – человек имеет свою бессмертную разумную душу, или ноус, которая должна была бы сделать его по великодушию равным, по меньшей мере, слону, который так осторожно ступает, чтобы не раздавить тварей, которые слабее его самого. Именно это чувство заставляет брахмана и буддиста строить больницы для заболевших животных и даже насекомых и готовить убежища, где они могли бы закончить свои дни. Это опять-таки то же самое чувство, которое заставляет сектанта джайна пожертвовать половину своего века на то, чтобы сметать со своего пути беспомощных ползучих насекомых*, а не безрассудно лишать жизни хотя бы самого малейшего из них. И из этого же чувства высшего благожелательства и милосердия по отношению к более слабому, как бы ни была жалка эта тварь, – возникло почитание одной из естественных модификаций их собственной двойной натуры; отсюда позднее возникло также популярное верование в метемпсихоз. Никаких его следов не обнаружено в Ведах; и истинное толкование этой доктрины, обсужденной подробно в «Ману» и в буддийских священных книгах, с самого начала стало достоянием только ученых жреческих каст, поэтому неправильные и глупые идеи масс об этой доктрине не должны вызывать удивления.
Тех, кто в остатках [познаний] древности усматривает доказательства того, что у современности мало прав претендовать на оригинальность, – тех обычно обвиняют в склонности преувеличивать и искажать факты. Но откровенный читатель едва ли станет утверждать, что вышеизложенное служит этому примером. Эволюционисты существовали уже до того дня, когда, по словам Библии, мифический Ной плавал в своем ковчеге; и древние ученые были лучше осведомлены, и их теории были более логично построены, чем у эволюционистов современности.
Платон, Анаксагор, Пифагор, Элейская школа в Греции*, так же как и старинные халдейские училища жрецов, – все преподавали доктрину двойной эволюции, доктрину о переселении душ, касающуюся только перехода человека из мира в мир после смерти здесь. Каждая философия, достойная этого имени, учила, что дух человека, если и не душа, предсуществовал.
«Ессеи, – говорит Иосиф, – верили, что души бессмертны и что они спускаются из эфирных сфер, чтобы быть прикованными к телам».
В свою очередь, Филон Иудей говорит, что
«воздух полон ими (душами); и что те, кто ближе всего к земле, спускаясь, чтобы быть привязанными к смертным телам, παλινθροµουαι αυθις, возвращаются к другим телам, преисполненные жаждой жить в них».
В «Зогаре» душа заставлена выпрашивать свою свободу перед Богом:
«Владыка Вселенной! Я счастлива в этом мире и не желаю отправиться в другой мир, где я буду служанкой, подверженной всякой скверне».
Доктрина роковой необходимости, вечного нерушимого Закона утверждена в ответе божества:
«Против твоей воли ты становишься зародышем и против твоей воли ты рождена».
Свет был бы непонятен без тьмы, проявляющей его путем контраста; добро не было бы добром без зла, выявляющего бесценную природу блага; таким образом, личная добродетель не может претендовать на заслугу, если она не прошла горнило соблазна. Нет ничего вечного и неизменного, за исключением сокрытого божества. Ничто предельное – или потому, что оно имело начало, или в силу того, что оно должно иметь конец – не может оставаться неподвижным. Оно должно или прогрессировать, или отступать; и душа, жаждущая снова воссоединиться со своим духом, который единственный может даровать ей бессмертие, должна очиститься посредством циклических переселений, стремясь вперед к единственной Стране Блаженства и Вечного Покоя, называемой в «Зогаре» «Дворцом Любви», היבל אהבת, в индусской религии – мокшей; среди гностиков – «Плеромой вечного Света», а у буддистов – нирваной. Христианин называет ее «Царством Небесным» и претендует на то, что он единственный нашел эту истину, тогда как он только изобрел новое имя для доктрины, которая является ровесницей человека.
Доказательство того, что переселение души не относится к состоянию человека на этой земле после смерти, можно найти в «Зогаре», несмотря на многие неправильные изложения его переводчиков.
«Все души, отдалившиеся в небесах от Священного – да будет благословенно Имя Его, – бросились в бездну в своем существовании, и ожидали времени, когда им предстояло спуститься на землю… Приди и посмотри, когда душа достигнет обители Любви… Душа не выдержала бы этого света, если бы не было светящегося плаща, который она надевает. Ибо, точно так же, как душа, посланная на эту землю, надевает земное одеяние, чтобы сохранить себя здесь, точно так же она получает наверху сияющее одеяние, чтобы быть в состоянии смотреть без вреда в зеркало, чей свет исходит из Владыки Света».
Кроме того, «Зогар» учит, что душа не может достигнуть обители блаженства, если она не получила «святого поцелуя», или воссоединения души с субстанцией, из которой она была эманирована, – с духом. Все души – двойные, и в то время как последняя представляет собою женский принцип, дух является мужским. Будучи заключенным в теле, человек представляет собою троицу, если только его скверна не настолько велика, что вызывает его разрыв с духом*.
«Горе той душе, которая вместо своего небесного мужа (духа) предпочитает земной брак со своим земным телом», – гласит один текст в «Книге Ключей».
