Повествование о воскрешении дочери Джайруи найдено в жизнеописании Кришны
Был только один апостол Иисуса, достойный этого имени, и этим апостолом был Павел. Как бы руки догматиков ни исказили его «Послания», прежде чем допустить их в Канон, – его концепцию о великой и божественной личности философа, умершего за свою идею, все еще можно проследить по его обращениям к различным языческим народам. Только тот, кто захотел бы лучше его понять, должен сначала изучить Логос Филона, порой отражающий индусское Шабда (логос) школы Миманса.
Что же касается других апостолов – тех, чьи имена связываются с Евангелиями, то мы не можем по-настоящему поверить в их достоверность, когда обнаруживаем, что они приписывают своему Учителю чудеса, сопровождаемые обстоятельствами, изложенными если и не в старейших книгах Индии, то, по крайней мере, в таких, которые намного опережают христианство, и притом в точности соблюдая фразеологию этих преданий. Кто в дни своей простой и слепой доверчивости не восхищался трогательным повествованием в Евангелиях Марка и Луки о воскрешении из мертвых дочери Иаира? Кто когда-либо сомневался в его достоверности? И все же это повествование скопировано целиком из «Хари-Пураны», где оно числится среди чудес, приписываемых Кришне. Мы переводим это с французской версии:
«Царь Ангашуна назначил обручение своей дочери, прекрасной Калавати, с молодым сыном Вамадэвы, могущественного царя Антарведи, по имени Говинда; обручение должно было совершиться с большой пышностью.
Но когда Калавати забавлялась в роще со своими подругами, ее укусила змея, и она умерла. Ангашуна разорвал на себе одежды, посыпал себя пеплом и проклял день, когда он родился.
Вдруг говор пронесся по всему дворцу, послышались крики, тысячу раз повторяющиеся: “Паcия питарам; паcия гурум!” “Отец! Учитель!” Затем подошел улыбающийся Кришна, опираясь на руку Арджуны… “Учитель! – закричал Ангашуна, бросаясь к его ногам и омывая их слезами. – Посмотри на мою бедную дочь!” – и он указал ему на тело Калавати, распростертое на циновке…
“Почему ты плачешь? – ответил Кришна ласковым голосом. – Разве ты не видишь, что она спит? Прислушайся к звуку ее дыхания, подобного вздоху ночного ветра, шелестящего листьями на деревьях. Смотри, как щеки ее вновь розовеют; веки ее глаз начинают трепетать, точно собираются раскрыться; губы ее дрогнули, как будто она хочет что-то сказать; она спит – я вам говорю; вот посмотрите! Она двигается. Калавати! Встань и иди! ”
Едва Кришна это произнес, как дыхание, тепло, движение и жизнь мало-помалу вернулись в труп, и юная девушка, повинуясь велению полубога, встала со своего ложа и присоединилась к подругам. Но толпа восхищалась и кричала: “Это бог, раз смерть для него не более чем сон”».
Все такие притчи навязаны христианам с добавлением догм, которые по своему чрезвычайному характеру превосходят самые дикие концепции язычества. Христиане, чтобы поверить в божество, нашли необходимым убить своего Бога, чтобы они сами могли жить!
И теперь Верховным, непознаваемым, Отцом благоволения и милосердия и его небесной иерархией церковь распоряжается, словно они являются театральными звездами и статистами, получающими жалованье! За шесть веков до христианской эры Ксенофан разделался с таким антропоморфизмом бессмертной сатирой, записанной и сохраненной Климентом Александрийским:
«Есть над богами всеми единый Бог, божественнее смертных,
Чья форма не похожа на человеческую, как не похожа и его природа;
Но смертные напрасно возомнили, что боги им подобно рождены,
С человеческими чувствами, и голосом, и членами телесными;
Так львы или волы, когда б имели руки и уменье, подобно человеку,
Ваять резцом иль кистью отразить их представление о Боге,
То львы богам придали б сходство с львами, волы – с волами,
Каждый наделил бы божественное формой и натурой, присущей им самим».
И послушайте Вьясу – индийского поэта-пантеиста, который, судя по тому, что доказывают ученые, и как считает Жаколио, жил приблизительно 15 тысяч лет тому назад, – как он рассуждает о Майе, иллюзии чувств: «Все религиозные догмы служат только затемнению человеческого разума… Поклонение божествам, под аллегориями которых скрыто почитание законов природы, отгоняет истину в пользу самых низких суеверий» («Вьяса Майа»).
Так христианству дано было изобразить для нас Всемогущего Бога по образцу каббалистической абстракции «Ветхого Днями». От старых фресок на потолках соборов, католических молитвенников и других икон и образов мы теперь находим Его в изображении поэтической кисти Густава Доре. Внушающее благоговейный страх, непознаваемое величие Того, кого ни один «язычник» не осмелился воспроизвести в конкретной форме, в нашем веке фигурирует в «Иллюстрированной Библии» Доре. Попирая облака, плывущие в высоте, оставив тьму и хаос за собою, а землю под ногами, стоит величественный старик; его левая рука придерживает развевающиеся вокруг него одежды, а правая приподнята в повелительном жесте. Он произнес Слово, и из его возвышающейся персоны струится сверкание Света – Шехина. Как поэтический замысел, эта композиция делает честь художнику, но делает ли она честь Богу? Лучше хаос за Ним, чем сама фигура, ибо там, по крайней мере, мы имеем торжественную тайну.
Что же касается нас, то мы предпочитаем молчание язычников древности. При наличии таких грубых, антропоморфических и, по нашему мнению, кощунственных изображений Первопричины, кто может удивиться иконографической экстравагантности в изображениях христианского Христа, апостолов и мнимых святых? У католиков святой Петр вполне становится привратником Небес и сидит у дверей Царствия Небесного – в качестве билетера к Троице!
В религиозном столкновении, которое недавно произошло в одной из испано-американских провинций, на телах некоторых убитых были обнаружены паспорта, подписанные епископом епархии и адресованные святому Петру, приказывая ему «пропустить предъявителя сего, как истинного сына церкви». Впоследствии было установлено, что эти уникальные документы были выданы католическим прелатом как раз перед тем, как его введенные в заблуждение прихожане пошли в бой по наущению своих священников.
В своем безмерном желании найти доказательства подлинности Нового Завета лучшие люди, наиболее эрудированные ученые, даже среди протестантского духовенства, слишком часто попадают в вызывающие сожаления ловушки. Мы не можем поверить, что такой ученый-комментатор, как Кэнон Уэсткотт, мог остаться в неведении относительно талмудистских и чисто каббалистических писаний. Как же тогда получается, что мы находим его, с такой спокойной уверенностью цитирующим, в качестве «поразительных аналогий» к Евангелию от Иоанна, отрывки из труда «Священник Гермия», которые представляют собою целые сентенции из каббалистической литературы?
«Воззрение, которое Гермий выражает по поводу сущности Христа и его труда, полностью гармонирует с апостолической доктриной, и оно представляет поразительные аналогии Евангелия от Иоанна… Он (Иисус) есть утес, более высокий, чем горы, способный удержать весь мир, древний и все же имеющий новые врата!.. Он старше, чем творение, так что он советовался с Отцом о творении, им совершенном… Никто не придет к нему иначе как только через его Сына».
Теперь, помимо того, – как это автор «Сверхъестественной религии» убедительно доказывает, – что в этом нет ничего, что выглядело бы похожим на подтверждение доктрины четвертого Евангелия, – он пропустил констатацию того факта, что почти все, выраженное псевдо-Гермием в связи с его иносказательной беседой с «Господом», – есть очевидное цитирование с повторными вариациями «Зогара» и других каббалистических книг. Мы также можем сопоставить, чтобы читателю нетрудно было судить самому.
«Бог, – говорит Гермий, – посадил виноградник, то есть Он сотворил людей и отдал их Своему Сыну; и Сын… сам очистил их от грехов, и т. д.», то есть Сын отмыл их в своей крови, в память чего христиане пьют вино во время причащения. В каббале показано, что Старец Старцев, или «Великий Лик», сажает виноградник, причем последний олицетворяет человечество, а виноградная лоза – Жизнь. Дух «Царя Мессии» поэтому показан как моющий свои одежды в вине сверху, от сотворения мира [«3огар», XI, с. 10]. Адам или А-Дам есть «кровь». Жизнь плоти находится в крови (нэфеш – душа) [Левит, XVII]. И Адам Кадмон есть Единородный. Ной тоже сажает виноградник, аллегорически – рассадник будущего человечества. В результате адаптации той же самой аллегории мы находим ее воспроизведенной в «Кодексе назареев». Порождены семь виноградных лоз, которые происходят от Иукабар Зива, и Ферхо (или Парха) Раба поливает их водою. Когда благословенные вознесутся и станут среди творений Света, они увидят Иавар-Зиво, Владыку ЖИЗНИ и Первую ВИНОГРАДНУЮ ЛОЗУ! Таким образом эти каббалистические метафоры вполне естественно повторены в «Евангелии от Иоанна» [XV, I]: «Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец мой – виноградарь». В «Бытии» [XLIX] в уста умирающего Иакова вложены слова: «Не отойдет скипетр от Иуды [львенка] и законодатель от чресел его, пока не приидет Шилох (Силох) [Примиритель]… Он привязывает к виноградной лозе осленка своего и к лозе лучшего винограда сына ослицы своей, моет в вине одежду свою и в крови гроздов одеяние свое». Шилох есть «Царь Мессия», так же как Шилох в Эфраиме, который должен был стать столицею и местом святилища. В «Таргуме Онкилоса» вавилонянина слова Иакова звучат так: «Пока не придет Царь Мессия». Это пророчество не оправдалось ни в христианском, ни в каббалистически-иудейском значении. Скипетр ушел от Иуды независимо от того, пришел ли уже Мессия или придет, если только мы не поверим вместе с каббалистами, что Моисей был первым Мессией, перенесшим свою душу в Иошуа – Иисуса.
Гермий говорит: «И в середине долины он показал мне великий белый утес, который высился над долиной; и утес этот был выше гор, прямоугольный – такой, что мог удержать целый мир; но утес этот был стар; в нем были высечены ворота, и казалось мне, что высечены они были недавно».
В «Зогаре» мы находим:
«На 40 000 высших миров белизна черепа Его Головы (наиболее священного Патриарха in absconditus) простирается… Когда Сеир (первое отражение и подобие своего Отца, Древнего из Древних), тайною семидесяти имен Метатрона спустится в Иециру (третий мир), он откроет новые врата… Spiritus Decisorius разрежет и разделит одеяние (Шехину) на две части… Во время пришествия Царя Мессии белый свет из священного кубического камня Храма будет исходить в течение сорока дней. Он будет распространяться, пока не объемлет весь мир… В это время Царь Мессия откроется, и его увидят выходящим из врат сада Одана (Эдема). “Он откроется в земле Галил”… Когда “он воздаст за грехи Израиля, он поведет их через новые врата к седалищу правосудия”. У Врат Дома Жизни трон приготовлен для Царя Славы».
Далее комментатор приводит следующую цитату:
«Этот утес и эти врата суть Сын Божий. “Почему, Господи, – сказал я, – этот утес старый, а эти врата – новые?” “Слушай, – сказал Он, – и пойми ты, невежественный человек. Сын Божий старше, чем все его творение, так как он был Советник Отца в Его трудах сотворения; и поэтому он стар”».
Эти два утверждения не только чисто каббалистические, совпадая даже по выражению, но также и брахманистские и языческие. «Vidi virum excellentem coeli terroeque conditore natu majorem… Я видел наиболее превосходного (высшего) ЧЕЛОВЕКА, который старше по рождению, чем создатель неба и земли», – говорит каббалистический «Кодекс». Элевсинский Дионис, чье особое имя было Якх (Якхо, Яхо), – Бог, от которого ожидали освобождение душ, – считался старше, чем Демиург. В мистериях Анфестерий у озер (Limnae) после обычного крещения посредством очищения водой мистов заставляли проходить через другую дверь (врата), специально для этой цели сооруженную, которую называли «вратами Диониса» и «вратами очищенных».
В «Зогаре» каббалисты узнают, что создатель Демиург сказал Владыке: «Давайте сделаем человека по нашему образу». В подлинном тексте первой главы «Бытия» написано: «И элохимы (переведено как Высочайший Бог), которые являются высочайшими богами или властями, сказали: давайте сделаем человека по нашему (?) образу, по нашему подобию». В Ведах Брахма советуется с Парабрахмой, как наилучшим образом приступить к сотворению мира.
Кэнон Уэсткотт, цитируя Гермия, показывает его спрашивающим:
«И почему эти ворота новые, Господи?» – спросил я. «Потому, – ответил он, – что он был проявлен в последний из дней завета; по этой причине ворота были воздвигнуты заново, чтобы те, которые будут спасены, могли через них войти в Царство Бога».
В этом абзаце имеются две особенности, заслуживающие внимания. Во-первых, он приписывает «Господу» ложное заявление – такого же рода, как заявление, так сильно подчеркнутое апостолом Иоанном, которое в более поздний период ставило всех ортодоксальных христиан, воспринявших апостолические аллегории в их буквальном смысле, в такие неудобные положения. Иисус, в качестве Мессии, не был проявлен в последний из дней – ибо им еще предстоит наступить, несмотря на множество боговдохновенных пророчеств, за которыми следовало разочарование в надеждах, свидетельствовавших о его немедленном приходе. Вера, что настали «последние времена», была вполне естественной, раз уж было признано, что Царь Мессия уже пришел.
Вторая особенность заключается в том факте, что это пророчество вообще могло быть принято – если даже приблизительное его определение является прямым противоречием апостолу Марку, который вкладывает в уста Иисуса ясные слова, что ни ангелы, ни сам Сын не знают ни дня, ни часа этого [прихода] [Марк, XIII, 32]. Мы могли бы добавить, что так как верование это, бесспорно, возникло вместе с «Апокалипсисом», то это должно послужить очевидным доказательством того, что оно относится к вычислениям, свойственным каббалистам и языческим святилищам. Это было сокровенное вычисление цикла, который, по их расчетам, заканчивался во второй половине первого века. Это также можно считать подтверждающим доказательством того, что Евангелие от Марка так же, как Евангелие, приписываемое Иоанну, и «Апокалипсис» были написаны людьми, из которых ни один не был достаточно знаком с другим. Логоса сначала определенно называли петра (скала) по Филону; кроме того, это слово, как это мы уже доказали в другом месте, на халдейском и финикийском языках означало «истолкователь». Юстин Мученик во всех своих писаниях называет его «ангелом» и делает ясное различие между Логосом и Богом-Творцом.
«Слово Божие есть Его Сын… и его также называют ангелом и апостолом, ибо он провозглашает (истолковывает) все, что нам следовало бы знать, и послан объявлять все, что раскрыто».
«Адан Низший распределен по своим собственным путям на тридцать две стороны путей, все же он никому не известен, кроме Сеира. Но никто не знает ни ВЫСОЧАЙШЕГО АДАНА, ни Его путей, за исключением Великого Лика» – Верховного Бога. Сеир есть «гений» назареев, которого называли Эбел-Зиво; и Гавриил Посланец – также «апостол Гавриил». Назареи вместе с каббалистами верили, что даже грядущий Мессия не знал «Высочайшего Адана», сокрытого божества; никто [не знал], кроме Верховного Бога, показывая таким образом, что выше верховного постигаемого божества есть еще один [Бог,] более сокровенный и непроявленный. Сеир-Анпин является третьим богом, тогда как Логос, согласно Филону Иудею, является вторым. Это ясно изложено в «Кодексе».
«Ложный Мессия скажет: “Я Дэус, сын Дэуса; мой Отец послал меня сюда… Я – первый Посланец, я – Эбел Зиво, я пришел с выси!” Но не верьте ему: ибо он не будет Эбел Зиво. Эбел Зиво не позволит увидеть себя в этом веке».
Отсюда верование некоторых гностиков, что тот, кто «осенил» Марию, был не Эбел-Зиво (архангел Гавриил), а Ильда-Баоф, сформировавший материальное тело Иисуса; тогда как Христос соединился с ним только в момент крещения в Иордане.
