Применение человеческого дыхания колдунами в качестве дополнительного средства для достижения своих гнусных целей поразительно отображено в нескольких ужасных случаях, отмеченных во французских летописях – в особенности с несколькими католическими священниками. В сущности, этого вида колдовство было известно со времен глубочайшей древности. Император Константин (в уставе IV, «Code de Malef.», и так далее) предписал суровейшие наказания для тех, кто прибегает к колдовству, чтобы посягать на невинность и возбудить незаконную страсть. Августин («Cité de Dieu») предостерегает против него; Иероним, Григорий, Назианзен и многие другие церковные авторитеты осуждают это преступление, нередкое среди духовенства. Бафе (кн. V, т. 19, гл. 6) излагает дело кюре из Пейфана, который посредством колдовства обесчестил весьма уважаемую и добродетельную леди, свою прихожанку Дам дю Лье, за что был сожжен заживо парламентом Гренобля. В 1611 году священник по имени Гауфрид был сожжен парламентом Прованса за совращение в исповедальне кающейся Магдалины де ла Палю, путем дышания на нее, и погружения ее, таким образом, в состояние исступленной грешной любви к нему.

Вышеупомянутые случаи цитируются в официальном докладе по нашумевшему делу отца Жирара, иезуита-священника, пользовавшегося большим влиянием, которого в 1731 году судили перед парламентом Экса, Франция, за совращение своей прихожанки мадемуазель Катерины Кадье из Тулона и за другие возмутительные преступления, связанные с тем же. Обвинительный акт ставил ему в вину то, что преступление это было совершено с помощью колдовства. Мадемуазель Кадье была молодой девушкой, отличавшейся красотой, набожностью и образцовыми добродетелями. Ее внимание к своим религиозным обязанностям было исключительно строгим, и это послужило причиной ее несчастья. На нее пали взоры отца Жирара, и он начал интриговать с целью обесчестить ее. Завоевав своею напускной великой святостью доверие девушки и ее семьи, однажды он нашел предлог для того, чтобы направить на нее свое дыхание. Девушка сразу была охвачена сильной страстью к нему. Кроме того, у нее бывали экстатические видения религиозного характера, стигматы, или знаки крови «Страстей [Христовых]» и истерические конвульсии. Как только предоставилась долгожданная возможность уединиться с ней на исповедь, иезуит опять дышал на нее, и прежде чем бедная девушка успела опомниться, он свою цель осуществил. Софистикой и разжиганием ее религиозности он поддерживал эту противозаконную связь месяцами, причем девушка не подозревала, что тут что-то неладно. Наконец, однако, глаза ее открылись, родители были поставлены в известность, и священник был привлечен к суду. Приговор был вынесен 12 октября 1731 года. Из двадцати пяти судей двенадцать голосовали за то, чтобы сжечь его на костре. Общество Иисуса пустило в ход все силы, чтобы защитить преступного священника, и говорят, что было потрачено более миллиона франков, чтобы заткнуть рот свидетелям на суде. Факты эти, однако, были напечатаны в книге (в 5 томах большого печатного листа), ставшей теперь редкостью, под заглавием «Recueil Général des Pièces contenues au Procez du Père Jean-Baptiste Girard, Jesuite» и т. д.

Мы отметили то обстоятельство, что, хотя мадемуазель Кадье находилась под колдовским влиянием отца Жирара и имела с ним противозаконную связь, ее тело носило стигматы Страстей, то есть кровоточащие раны на лбу от тернового венца и от гвоздей на руках и на ногах, а также рану от копья на боку. Следует добавить, что такие же самые знаки видели на телах шести других исповедниц этого священника, а именно, у мадам Гийо, Гродье, Алманд, Батарель и Ребу. Фактически, стало общей приметой, что красивые прихожанки отца Жирара были странно подвержены экстазам и стигматам! Добавим к этому тот факт, что в вышеупомянутом деле отца Гауфриди, по свидетельству хирургов, такие же стигматы оказались на теле мадемуазель де Палю, и мы имеем нечто заслуживающее внимания всех (в особенности спиритуалистов), кто думает, что стигматы создаются чистыми духами. Исключив вмешательство дьявола, которого мы уже отправили на покой в другой главе, католикам трудно придется, мы полагаем, несмотря на всю их непогрешимость, отличить стигматы колдунов от стигматов, получившихся в результате вмешательства Святого Духа или ангелов. Церковные летописи изобилуют примерами якобы дьявольских имитаций этих знаков святости, но, как мы уже сказали, с дьяволом уже покончено.

Будет вполне естественно, если те, кто до сих пор следовал за нами, зададут нам вопрос – какую практическую цель преследует настоящая книга; в ней так много было сказано о магии и ее мощи, и о невероятной древности ее применения. Желаем ли мы заявить, что оккультные науки следует изучать и применять по всему миру? Хотим ли мы заменить современный спиритуализм древней магией? Ни то, ни другое; такую замену невозможно осуществить, так же как и всемирно проводить такое изучение, не создавая при этом громадной общественной опасности. В настоящий момент один известный спиритуалист и лектор по месмеризму находится в заключении по обвинению в изнасиловании женщины, которую он загипнотизировал. Колдун – враг народа, а месмеризм очень легко может превратиться в худший вид колдовства.

Мы не хотели бы ни ученых, ни богословов, ни спиритуалистов превращать в практикующих магов, но [хотели] для всех сделать ясным, что до наступления нынешней современной эры существовала истинная наука, глубокая религия и неподдельные феномены. Мы хотели бы, чтобы все, кто имеет право голоса при решении вопросов общественного воспитания, сначала познали, а затем учили, что вернейшим руководством к человеческому счастью и просвещению являются те письменные источники, которые дошли до нас из отдаленнейшей древности; и что наиболее благородные духовные устремления и нравственность выше среднего уровня преобладают в странах, где народ пользуется их наставлениями как правилами поведения в жизни. Мы хотели бы, чтобы все поняли, что магические, то есть духовные, силы существуют в каждом человеке и пользоваться ими могут те немногие, которые чувствуют, что они призваны учить и готовы заплатить цену самодисциплины и самоотверженности, которую требует их развитие.