Грехопадение человека и Потоп в индусских книгах
В индусских книгах потоп появляется только в виде предания. Оно не претендует на священность, и мы находим его только в «Махабхарате», «Пуранах» и в еще более ранней «Шатапатха», одной из позднейших «Брахман». Более чем вероятно, что Моисей или кто-то другой, писавший вместо него, пользовался этими повествованиями как основою для своей собственной умышленно искаженной аллегории, добавив к ней еще халдео-беросские повествования. В «Махабхарате» мы узнаем Нимрода под именем царя Дайтха. Происхождение греческого мифа о титанах, взбирающихся на Олимп, и другого мифа о строителях Вавилонской башни, стремившихся достичь небес, явлено в нечестивом Дайтха, который посылает навстречу небесным громам проклятия и грозится завоевать со своими могучими воинами само небо, чем навлекает на человечество гнев Брахмы.
«Тогда Господь решил, – говорится в тексте, – поразить свои творения страшным наказанием, которое должно было послужить предостережением для тех, кто выживет, а также для их потомков».
Вайвасвата (который в Библии становится Ноем) спасает маленькую рыбку, которая оказывается аватаром Вишну. Рыбка предупреждает праведного человека, что вся земля скоро будет затоплена, что все живущие на ней должны погибнуть, и приказывает ему построить судно, в которое он должен перейти со всей своей семьей. Когда судно готово, и Вайвасвата запирает в нем вместе со своей семьей семена растений и пары всех животных, и начинает лить дождь, гигантская рыба, вооруженная рогом, появляется перед носом ковчега. Праведник, следуя ее указаниям, привязывает к ее рогу канат, и рыба проводит ковчег целым через бушующие стихии. В индусском предании число дней, в течение которых продолжается потоп, в точности совпадает с числом в Моисеевом повествовании. Когда стихии успокаиваются, рыба приводит ковчег на вершины Гималаев.
Многие ортодоксальные комментаторы считают это повествование заимствованным из Моисеевых «Писаний». Но, несомненно, если бы такой всеобщий катаклизм когда-либо имел место в пределах человеческой памяти, то некоторые из памятников египтян, из которых многие относятся к такой невероятной древности, отметили бы это происшествие, заодно с рассказом о позоре Хама, Ханаана и Мизраима, их предполагаемых предков. Но до сих пор не найдено ни малейшего намека на такое бедствие, хотя Мизраим определенно относится к первому поколению после потопа, если в самом деле не является допотопным.
С другой стороны, халдеи сохранили это предание, как об этом свидетельствует Берос, и древние индусы также имеют вышеизложенную легенду. Таким образом остается только одно объяснение тому чрезвычайному факту, что из двух одновременно существовавших и цивилизованных стран, Египта и Халдеи, одна не сохранила никакого предания, хотя имела самое прямое отношение к этому событию, – если верить Библии, – а другая сохранила. Потоп, отмеченный в Библии, в одной из «Брахман» и во «Фрагменте» Бероса, относится к локальному наводнению, которое 10 000 лет до Р. X., по мнению Бунзена, а также по брахманским зодиакальным вычислениям, изменило всю поверхность Центральной Азии. Поэтому вавилоняне и халдеи могли узнать об этом от своих таинственных гостей, окрещенных некоторыми ассирологами аккадийцами, или, что еще более вероятно, они сами, возможно, являлись потомками тех, кто обитал в затопленных местностях. Евреи заимствовали от последних это повествование, как и все другое; брахманы могли записать предания стран, в которые они сначала вторглись и где, вероятно, жили до того, как обосновались в Пенджабе. Но у египтян, первые поселенцы которых, очевидно, пришли из Южной Индии, было меньше причин отмечать этот катаклизм, так как их он, возможно, задел только косвенно, поскольку наводнение ограничилось Центральной Азией.
Бюрнуф, заметив тот факт, что повествование о потопе имеется только в одной из самых новых «Брахман», также думает, что оно могло быть заимствовано индусами от семитских народов. Против такого предположения восстают все традиции и обычаи индусов. Арийцы, а в особенности брахманы, никогда ничего не заимствовали от семитов, и в этом нас подкрепляет один из тех «нерасположенных свидетелей», каковыми Хиггинс называет приверженцев Иеговы и Библии.
«Я никогда и ничего не находил в истории египтян и евреев, – пишет аббат Дюбуа, проживший сорок лет в Индии, – что побудило бы меня поверить, что любой из этих народов или какой-либо другой народ на земле возник раньше индусов, а в особенности брахманов; поэтому ничто не заставит меня поверить, что последние заимствовали свои обряды от других народов. Наоборот, я прихожу к выводу, что они получили их из своего собственного первоисточника. Каждый, кто хоть немного знает дух и характер брахманов, их гордость, чрезвычайное тщеславие, их отчужденность, высокомерное презрение ко всему иностранному и к тому, о чем они не могут похвастать, что они изобрели его, – тот согласится со мною, что такой народ не мог согласиться воспринять обычаи и правила поведения от чужой страны».
Это повествование, в котором упоминается самый ранний аватар Матсья, – относится к другой юге., не нашей, – к юге первого появления животной жизни; может быть – кто знает – к девонскому периоду наших геологов? Оно [это повествование] безусловно, лучше отвечает последнему, нежели 2348 году до Р. X.! Кроме того, само отсутствие всякого упоминания об этом потопе в старейших книгах индусов выдвигает мощный аргумент, когда мы предоставлены одним только выводам, как в данном случае.
«Веды и “Ману”, – говорит Жаколио, – эти памятники древнеазиатской мысли, существовали намного раньше дилювиального периода; это неопровержимый факт, обладающий всею ценностью исторической правды, так как за исключением предания, в котором показано, как Вишну сам спасает Веды от потопа, – предания, которое, несмотря на свою легендарную форму, несомненно должно покоиться на реальном факте, – отмечено, что ни одна из этих священных книг не упоминает катаклизма, тогда как “Пураны”, “Махабхарата” и большое количество других, более поздних трудов описывают его с мельчайшими подробностями, что является доказательством первенства первых. Веды, несомненно, отметили [бы] хотя бы несколькими гимнами ужасное бедствие, поразившее воображение людей, его наблюдавших».
«Также и Ману, который дает нам законченное повествование о творении с хронологией от божественных и героических веков до появления на земле человека, – не обошел бы молчанием такое значительное событие».
«Ману» (книга I, шлока 35) дает имена десяти выдающихся святых, которых он называет прадьяпати (правильнее – праджапати), в которых брахманистские теологи видят пророков, предков человеческой расы, а пандиты считают их просто десятью могущественными царями, которые жили в Крита-юге, или в веке Добра (в Золотом веке греков).
Последний из этих праджапати – Бригху.
«Перечисляя последовательность этих выдающихся существ, которые, согласно “Ману”, правили миром, древний брахманистский законодатель называет следующих потомков Бригху: Сварочика, Оттами, Тамаса, Райвата, прославленный Чакчуча и сын Вивасвата, причем каждый из этих шести сделался достойным титула Ману (божественного законодателя), титула, равно принадлежавшего Праджапати и каждому великому персонажу первобытной Индии. Генеалогия на этом имени обрывается.
Согласно “Пуранам” и “Махабхарате”, при царствовании одного из потомков этого сына Вивасвата по имени Вайвасвата произошел великий катаклизм, память о котором, как будет видно из дальнейшего, перешла в предание и была разнесена эмиграцией по всем странам Востока и Запада, которые Индия с тех пор колонизировала…
Так как генеалогия, данная “Ману”, как мы видели, обрывается на Вивасвате, то из этого следует, что этот труд (“Ману”) ничего не знает ни о Вайвасвате, ни о потопе».
Аргумент этот неопровержим, и мы его рекомендуем тем официальным ученым, которые, чтобы угодить духовенству, оспаривают каждый факт, доказывающий чрезвычайную древность Вед и «Ману». Полковник Вэнс Кеннеди уже давно заявил, что Вавилония с самого ее происхождения была оплотом санскритской литературы и брахманистской учености. А как или почему брахманы проникли туда, как не в результате междоусобных войн и эмиграции из Индии? Полнейшее описание потопа Ведавьясой мы находим в «Махабхарате», поэме в честь астрологических аллегорий о войнах между Солнечными и Лунными расами. Одна из этих версий сообщает, что Вивасвата стал отцом всех народов на земле через свое потомство и эта форма была приспособлена для повествования о Ное; другая версия сообщает, что – подобно Девкалиону и Пирре – ему нужно было просто бросать камешки в тину, оставшуюся после отступления волн потопа, чтобы производить людей когда угодно. Эти две версии – одна еврейская, другая греческая – не оставляют нам выбора. Мы должны или поверить, что индусы заимствовали от языческих греков, как и от монотеистических евреев, или же – что значительно более вероятно – считать, что версии обоих этих народов суть производные от ведической литературы через вавилонян.
История говорит нам о потоке иммиграции через Инд, и о том, как она впоследствии наводнила Запад, и как народы индусского происхождения вышли из Малой Азии, чтобы колонизировать Грецию. Но история не говорит ни единого слова об «избранном народе» или о том, что греческие колонии проникли в Индию до 5-го и 4-го века до Р. X., когда мы впервые находим смутные предания, в которых говорится о каких-то загадочных утерянных племенах Израиля, направившихся из Вавилонии в Индию. Но даже если бы повествование о десяти племенах заслуживало доверия и сами эти племена оказались бы существующими как в светской, так и в священной истории, то это вовсе не помогло бы разрешению [вопроса]. Колбрук, Уильсон и другие выдающиеся индологи показывают, что «Махабхарата», если не «Шатапатха-брахмана», в которой также приводится это повествование, намного предшествовала веку Кира, следовательно – возможному времени появления каких-либо израильских племен в Индии.
Востоковеды приписывают «Махабхарате» древность от двенадцати до пятнадцати веков до Р. X.; что касается греческой версии, то у нее так же мало доказательств, как у другой, и попытки эллинистов в этом направлении явно провалились. Само повествование о победоносной армии Александра, проникнувшей в Северную Индию, с каждым днем становится все более сомнительным. Никакая индийская национальная летопись, даже самые незначительные исторические воспоминания по всей длине и ширине Индии не оставили малейшего следа такого вторжения.
Если даже такие исторические факты, как теперь оказалось, все время были выдумками, что же мы тогда должны думать о повествованиях, которые на самом лице своем носят клеймо выдумки? Мы не можем не сочувствовать в сердце профессору Мюллеру, когда он замечает, что кажется «кощунством рассматривать эти выдумки языческого мира как искаженные и неправильно истолкованные фрагменты божественного Откровения, когда-то данного всему роду человеческому». Только может ли этот ученый считаться совершенно беспристрастным и справедливым к обеим сторонам, если он не включит в число этих выдумок также и выдумки Библии? Да и чище ли, нравственнее ли язык Ветхого Завета, чем книги брахманов? Кощунственнее и смешнее ли какие-либо выдумки языческого мира, чем беседа Иеговы с Моисеем [Исход, XXXIII, 23]? Показаны ли языческие боги более жестокими, чем тот же самый Иегова во многих местах? Если чувства благочестивого христианина шокированы нелепостями [языческих мифов] о поедании Отцом Кроносом своих детей и изувечении Урана; или о том, как Юпитер сбросил с небес Вулкана, сломав ему при этом ногу, – то с другой стороны, он не должен обижаться, если не христианин смеется при мысли о Иакове, боксирующем со своим Творцом, который, «видя, что он не может одолеть его», вывихнул Иакову бедро, причем этот патриарх по-прежнему крепко держал Бога и не отпускал Его, несмотря на Его просьбы.
Почему сказание о Девкалионе и Пирре, бросающих камни позади себя и творящих таким образом людскую расу, должно считаться более смешным, чем сказание о жене Лота, превратившейся в соляной столб, или о Всемогущем, сотворившем людей из глины и затем вдохнувшем в них дыхание жизни? Расхождение между последним способом творения и способом египетского баранорогого бога, создающего человека на гончарном колесе, едва ощутимо. Сказание о Минерве, богине мудрости, начавшей свое существование после некоторого периода роста в мозгу своего отца, по крайней мере наводит на размышления и поэтично в качестве аллегории. Ни один древний грек никогда не был сожжен за то, что не принимал это в буквальном смысле; и, во всяком случае, «языческие» выдумки в общем намного менее нелепы и кощунственны, нежели выдумки, навязанные христианам с тех пор, как церковь признала Ветхий Завет и Римско-католическая церковь открыла свой счет тавматургических святых.
«Многие из туземцев Индии, – продолжает профессор Мюллер, – признаются, что их чувства восстают против несовершенств, приписываемых богам теми писаниями, которые они называют священными; все же имеются честные брахманы, которые будут утверждать, что эти сказания имеют более глубокое значение; что, поскольку безнравственность несовместима с божественным существом, то надо полагать, что какая-то тайна скрыта в этих освященных временем сказаниях – тайна, которую может надеяться раскрыть почтительный и любознательный ум».
Это как раз то, что утверждает христианское духовенство в своих попытках объяснить непристойности и нелепости Ветхого Завета. Только вместо того, чтобы предоставить истолкование тем, кто обладает ключами к этим кажущимся нелепостям, они приняли на себя обязанность и право, по божественному уполномочию, толковать их по-своему. Они сделали не только это, но постепенно лишили еврейское духовенство средств, чтобы истолковать свои Священные Писания так, как это делали их отцы, так что в нынешнем веке найти среди раввинов сведущего каббалиста – почти невозможно. Евреи сами забыли ключ! А как они могли избегнуть этого? Где подлинные рукописи?
Самой древней из ныне существующих еврейских рукописей, говорят, является «Бодлейский Кодекс», который не старше восьмисот-девятисот лет. Разрыв между Ездрой и этим «Кодексом», таким образом, составляет 15 веков. В 1490 году инквизиция заставила сжечь все еврейские Библии, один только Торквемада уничтожил 6000 томов в Саламанке. За исключением нескольких использующихся в синагогах рукописных «Тора Кетубим» и «Небиим», происхождение которых весьма недавнее, – мы не думаем, что еще осталась хоть одна рукопись, которая не перемежалась бы вставками, следовательно – совершенно неправильно истолкована и переделана мазоретами. Если бы не своевременное изобретение «Мазоры»*, ни одного экземпляра Ветхого Завета не потерпели бы в нашем веке. Хорошо известно, что мазореты во время переписывания старейших рукописей поставили себе задачу удалить, за исключением некоторых мест, которые они, вероятно, проглядели, – все неприличные слова, заменяя их своими собственными, [и при этом] часто совсем изменяя смысл стиха.
«Ясно, – говорит Дональдсон, – что Мазоретская школа в Тиверии была занята налаживанием или разлаживанием еврейского текста до окончательного опубликования самой “Мазоры”».
Поэтому, если бы мы обладали подлинными текстами, то – судя по теперешним копиям Библии, имеющимся у нас, – было бы действительно очень поучительно сопоставить Ветхий Завет с Ведами и даже с брахманистскими книгами. Мы поистине верим, что никакая вера, как бы слепа она ни была, не могла бы устоять перед такой лавиной грубых неприличий и выдумок. И если последние не только приняты, но и навязаны силой миллионам цивилизованных людей, которые находят их заслуживающими почитания и поучительными настолько, что верят в них как в божественное откровение, то зачем нам удивляться, что брахманы верят, что их книги равно являются Шрути, откровением?
Конечно, поблагодарим мазоретов, но в то же время будем изучать обе стороны медали.
Легенды, мифы, аллегории, символы – если только они принадлежат к индусской, халдейской или египетской традициям – все бросаются в одну и ту же кучу выдумок. Они едва заслуживают чести поверхностного обследования их возможной связи с астрономией или с половыми символами. Те же самые мифы – когда (и потому что) они искажены – принимаются как священные писания, даже больше – как Слово Божие! Разве это беспристрастная история? Справедливо ли это по отношению к прошлому, настоящему и будущему? «Вы не можете служить Богу и Мамоне», – сказал Реформатор девятнадцать веков тому назад. «Вы не можете служить истине и общественным предрассудкам», – было бы более применимо к нашему веку. Однако наши авторитеты претендуют на то, что они служат первой.
Действительно, во всех религиозных системах почти нет мифов, достойных этого термина, которые не имели бы исторической и научной основы. Мифы, как Покок талантливо выразился,
«принимаются сейчас за вымыслы как раз пропорционально тому, насколько мы их не понимаем; и за истины пропорционально тому, как они были когда-то понимаемы. Именно, наше невежество из истории сделало миф; и наше невежество есть эллинское наследие, во многом – результат эллинского тщеславия».
Бунзен и Шампольон уже доказали, что священные книги Египта намного старше самых старейших частей «Книги Бытия». А теперь более тщательные исследования, кажется, подтверждают подозрение, – которое у нас равняется с уверенностью, – что законы Моисея являются копиями кодекса брахманистского «Ману». Таким образом, по всей вероятности, Египет обязан Индии своей цивилизацией, своими гражданскими институтами и своими искусствами. Но против этого предположения выстроилась целая армия «авторитетов» – и какое это имеет значение, если последние в настоящее время этот факт отрицают? Рано или поздно, но им придется признать его, принадлежат ли они к германской или к французской школе. Среди ученых – но не тех, кто легко идет на компромисс между интересом и совестью, – имеется несколько бесстрашных душ, которые могут вынести на свет неопровержимые факты. Примерно двадцать лет тому назад Макс Мюллер в одном письме редактору лондонской «Times», в апреле 1857 года, весьма яростно утверждал, что нирвана означает уничтожение – в полном смысле этого слова. (См., о значении нирваны.) Но в 1869 году в лекции перед общим собранием Общества германских филологов в Киле «он отчетливо заявляет о своем убеждении, что нигилизм, приписанный учению Будды, в самом деле, не входит в его доктрину и что совсем неправильно полагать, что нирвана означает уничтожение». (Трюбнер, «Американские и восточные литературные записки», окт. 16, 1869; также Инман.) Однако, если мы не ошибаемся, профессор Мюллер был настолько же авторитетен в 1857 году, как в 1869 году.
«Будет трудно установить, – говорит (теперь) этот великий ученый, – являются ли Веды самыми древними книгами, или же некоторые части Ветхого Завета могут быть прослежены назад к той же самой или даже еще более древней дате, нежели старейшие гимны Вед».
Но его отказ от предыдущего мнения о нирване позволяет нам надеяться, что он еще может изменить свое мнение подобным же образом по вопросу о «Книге Бытия», так что публика сможет одновременно получить пользу от истины и санкцию одного из величайших авторитетов Европы.
Хорошо известно, как мало востоковеды приблизились к чему-либо похожему на согласие по поводу времени Зороастра, и пока с этим вопросом не покончено, может быть, разумнее будет безоговорочно положиться на брахманистские вычисления Зодиака, чем на мнения ученых. Оставляя в стороне светскую орду непризнанных ученых, которые еще только ждут своей очереди быть избранными для общественного поклонения в качестве идолов, олицетворяющих водительство наукой, – где мы найдем среди признанных авторитетов сегодняшнего дня [хотя бы] двух, мнения которых по поводу этой даты совпали бы? Вот Бунзен, который помещает Зороастра в Бактрию и относит эмиграцию бактрийцев к Инду к 3784 году до Р. X., а рождение Моисея к 1392 году. Надо сказать, что довольно трудно поместить Зороастра раньше времени создания Вед, принимая во внимание, что вся его доктрина представляет собою доктрину ранних Вед. Правда, в течение какого-то более или менее неясного периода он пребывал в Афганистане, прежде чем переселиться в Пенджаб, но Веды были начаты [именно] в последней стране. Они указывают на прогресс индусов так же, как «Авеста» указывает на прогресс иранцев. А вот другой ученый – Хауг, который приписывает «Айтарейя-брахмане» (брахманистскому комментарию к «Ригведе», гораздо более позднего происхождения, чем сама Веда) давность между 1400 и 1200 годами до Р. X., тогда как Веды помещаются им между 2000 и 2400 годами до Р. X. Макс Мюллер осторожно указывает на некоторые затруднения в этом хронологическом вычислении, но все же не совсем отрицает его. Однако, как бы то ни было, предположив, что «Пятикнижие» было написано самим Моисеем, – несмотря на то, что этим он будет заставлен дважды записать свою собственную смерть, – и в том случае, если Моисей родился, как пишет Бунзен, в 1392 году до Р. X., «Пятикнижие» не могло быть написано раньше Вед. Особенно, если Зороастр родился в 3784 году до Р. X. Если, как говорит нам Хауг, некоторые гимны «Ригведы» были написаны до того, как Зороастр завершил свою схизму – что-то около 37 веков до Р. X., и Макс Мюллер сам говорит, что «зороастрийцы и их предки вышли из Индии в течение ведического периода», то как могут быть некоторые части Ветхого Завета прослежены назад к той же самой или даже еще более древней дате, чем старейшие гимны Вед?
Среди востоковедов установилось общее мнение, что арийцы за 3000 лет до Р. X. все еще находились в степях к востоку от Каспия и были объединены. Раулинсон предполагает, что они «хлынули к востоку» из Армении как из общего центра, тогда как два родственных потока потекли – один на север через Кавказ, другой – на запад через Малую Азию и Европу. Он находит, что арийцы в периоде, предшествовавшем XV веку до нашей эры, «поселились на территории, орошаемой Верхним Индом». Отсюда ведические арийцы переселились в Пенджаб, а зендские арийцы двинулись на запад, основывая исторические страны. Но все это, как и остальное, – только гипотеза и приведена как таковая.
Вновь Раулинсон, очевидно следуя за Максом Мюллером, говорит: «Ранняя история арийцев за многие века – абсолютный пробел». Но многие ученые брахманы, однако, заявили, что они обнаружили след существования Вед еще в 2100 году до Р. X. И сэр Уильям Джоунс, руководствуясь астрономическими данными, отнес «Яджурведу» к 1580 году до Р. X. Это все еще «раньше Моисея».
Основываясь именно на том предположении, что до 1500 года до Р. X. арийцы еще не ушли из Афганистана в Пенджаб, Макс Мюллер и другие оксфордские ученые предположили, что части Ветхого Завета могут быть прослежены назад к той же самой или даже еще более древней дате, нежели старейшие гимны Вед. Поэтому, до тех пор пока востоковеды не будут в состоянии указать нам правильное время жизни Зороастра, ни один авторитет по вопросу древности Вед не может считаться выше самих брахманов.
