ГЛАВА 9
Свадьба

На часах было без десяти двенадцать. Ипполит завтракал: только что вскипел кофе (единственное блюдо, которое Поля мог сносно приготовить), разогреты пончики и большой шоколадный рулет (Эрику позавчера ночью не спалось, и он пытался «занять руки»). «Как мне все-таки повезло, — думал Поля, листая „Равнинные ведомости“. — Сосед и готовит, и убирает… Надо только не забывать доводить его до ручки каждые две недели, и тогда все будет хорошо…» Поля был точным человеком и доводить Эрика не забывал никогда: например, раз за разом очень точно выливал на выходную мантию соседа особенно въедливое зелье. Рассерженный Эрик, конечно, думал, что уборка для Поли хуже сдачи экзамена по ядам. Ну-ну, пусть думает. А Поля просто любил чистоту, но, увы, не любил ее наводить. А тут такой управляемый и предсказуемый сосед…

Жизнь вообще была прекрасна. На танцах получилось поцеловать первокурсницу — старосту чаровниц, и теперь весь их курс ходил на цыпочках, а сама поцелованная Эльза пребывала в глубокой задумчивости. Ухажеры у нее, естественно, имелись — почти все путевики. Но то ведь первокурсники, а Поля — не какой-нибудь недоросль, а преподаватель! Это резко добавляло ему романтики. Опять же опыт… Поля был очень опытным. Чем-то же он должен скрывать недостатки своей внешности: когда ты везде (вообще везде!) конопатый, приходится быть умным, опытным и способным выкручиваться. Хорошо Эрику — он красавчик, да такой, что все чаровницы разом будут у его ног, стоит ему только подмигнуть. Полю всегда удивляло, почему Эрик никогда (вообще никогда!) не подмигивает? Наверное, закон подлости: хочется именно того, чего не можешь получить. Бесприданник, далеко не красавец Поля обожал девушек, симпатяга Эрик, будущий граф, не знал, куда от них деться. М-да, как мир несправедлив…

С такой философской мыслью Поля потянулся к ароматной чашке кофе. Перевернул газету передовицей к себе, вчитался и снова завистливо вздохнул. Всю первую полосу занимал портрет княжны Василисы фон Бессмертнофф с короткой статейкой: «Невеста года найдена и выходит замуж!» Дальше значилось время, место (церквушка где-то в центре, но отнюдь не самая главная и роскошная, что Полю удивило: неужели папеньку невесты задушила жаба?). Также сообщалось, какой куш отхапает себе счастливчик жених: приданое у наследницы-княжны было ого-го каким нескромным. «Ну как же так? — грустно думал Поля. — Бывают же удачливые люди! Ему и кучу денег, и земли, и особняк в престижном районе, и титул князя в будущем (тесть, конечно, позаботится), да еще и красавица жена в придачу!» А уж красавицей Василиса была писаной, такую Поля не отказался бы в брачную ночь поублажать. Ах, эта грудь, ах, эти… ладно, глаза. А косища-то какая! Верный знак: чиста невеста и невинна. Эти-то, которые не чисты, волосы всегда стригут. Или они у них сами отваливаются, Поля не знал. Но даже некоторым чаровницам приходилось носить парики, тут никакие зелья не спасали. Говорили, это как-то связано с магией. Дескать, какой внутри, такой и снаружи — закон баланса и равновесия. Поля не очень-то в этом разбирался, но даже ему коса княжны фон Бессмертнофф ясно говорила, что в постели эта красотка будет аки белая роза нетронутая, а с такими же еще слаще! (Об этом Поля тоже ничего не знал, но любил фантазировать.) И вот достанется это сокровище какому-то… принцу. М-да… Нет в жизни справедливости, нет, не-е-ет…

Со вздохом Поля потянулся к пончикам.

Часы пробили двенадцать.

В дверь ворвался ошалевший Эрик.

— С-с-снимайте ваш-ш-шу обувь-с-с-с… — попыталось напомнить ему заклинание, но Эрик уже пронесся мимо застывшего Поли в спальню и, судя по звукам, принялся там что-то бить.

Поля отпил кофе и мысленно порадовался, что защиту на своих зельях обновил только вчера. Теоретически Эрик мог ее взломать, но на это уйдет время, а бьет Эрик что-то уже сейчас. Значит, бьет свое — ну и черт с ним. В конце концов, расслабленным и добрым после ночевки у родителей Эрик бывал редко. Наверное, что-то там с его ненастоящей свадьбой не заладилось. Может, мать его раскусила и заставила все-таки идти к алтарю? Или эта ненормальная… как там ее, Вася? Что-нибудь не то ляпнула. С нее станется, Поля вообще был убежден, что у этой Васи не все дома, а Эрика просто приперло, не то к такой чокнутой девчонке он бы в жизни не обратился. Да и никто бы не обратился, эта ж… Приснится — потом ночь промаешься, не заснешь!

Эрик вылетел из комнаты, пронесся мимо с дорожной сумкой через плечо. Хм, а вот это было уже нехорошо… Поля знал, что долгих практик у его соседа пока не намечалось, значит, это не командировка по работе. Может ли быть, что его мать так заела?..

Эрик пролетел обратно в спальню, там что-то с грохотом упало, потом покатилось через порог — банка со змеями, как понял Поля, вытянув шею и рассмотрев. Банка разбилась, змеи выползли — Эрик перепрыгнул через них, прямо как танцор балета, и бросил Поле свои ключи.

— Я съезжаю…

— Куда? — опешил Поля. — Что случилось?!

Эрик ошалело посмотрел на него, потом перевел взгляд на газету, и вид у него сделался совершенно безумный.

— Ты меня не видел, не слышал и вообще меня не знаешь!

— Да что такое?! — Поля вскочил и бросился вслед за Эриком. — В чем дело? Все-таки женят?

Эрик и так перепрыгивал через две ступеньки, но при этих словах припустил еще быстрее.

— Ни за что! Никогда!

«Ох уж эти боевые маги! — про себя выругался Поля, который к концу лестницы уже задыхался. — Чуть что — сразу бежать!»

— А о девушке ты подумал? — крикнул он Эрику. Сам-то Поля тоже думал только о себе: кто будет ему теперь готовить? И убирать?!

Эрик в ответ выругался — гад, даже не запыхался. Цензурно его мысль выражалась в словах «Если бы я только знал!», а Поля понял, что лучше про предполагаемую невесту не вспоминать. Хм, кого это снова нашла графиня фон Цветкофф? Даже после встречи с тетей Кристофера Эрик так не ругался.

— Да ладно тебе, потом разведешься!

Эрик замер в дверях общежития, озираясь, словно пытался определиться с направлением: куда бежать.

— Разведусь! — простонал он. — После ее родителей — только в гроб, да и то достанут! О, если бы я только знал!

Поля удивленно смотрел на него, а Эрик вдруг ударил себя по лбу.

— В армию! Точно, меня же звали! — И так быстро, как только мог, бросился к воротам академии.

«Рехнулся», — подумал Поля. В армию — это было почти как на кладбище. Империя действительно ни с кем не воевала. А вот ее союзники и соседи — очень даже, и контрактников отправляли туда, где как раз воюют. В какою-нибудь Океанию, например, где и земля, и вода отравлены, а эти чокнутые королевства с их невменяемыми королями воюют за клочки земли, словно это целый мир. Впрочем, для них, может, и целый. Нежить там, говорят, тоже давным-давно с катушек съехала: упыри под солнцем, как так и надо, разгуливают!

— Эрик! — отмер Поля, представив своего соседа в объятиях такого вот упыря (и никаких потом пончиков, никогда!). — Эрик, постой!

Но тот, словно не слыша, уже обежал фонтанчик и был в каких-то десяти шагах от ворот — когда те засветились алым, и не успевший затормозить Эрик нос к носу столкнулся с деканом боевого факультета.

— С-с-стоять, — прошипела та, загородив ворота своим могучим хвостом.

Эрик встал. Лицо у него сделалось совершенно сумасшедшее.

— Куда с-с-собралис-с-сь? — ласково поинтересовалась госпожа Серпентина.

— Я увольняюсь! — выпалил Эрик и попытался ее обойти.

Серпентина фыркнула. В ее исполнении это звучало как долгое «с-с-с!».

— Ну вот еще-с-с-с! Вы, милый, женитес-с-сь. А я буду вашей-с-с-с подружкой-с-с-с… Давно-с-с-с я подружкой-с-с-с не была…

— Госпожа, подружка бывает только со стороны невесты, а со стороны жениха — друг, — вставил подошедший Поля, который по-прежнему ничего не понимал, но вот так с бухты-барахты терять соседа не собирался.

— Не важно-с-с-с, — бросила нагина, и кончик ее хвоста дернулся. — Мне всегда-с-с-с рады-с-с-с.

— Я не женюсь! — заявил Эрик и снова попытался нагину обогнуть. — Не стану!

Нагина обогнула его. Раз, еще раз и еще. Ошарашенный Эрик очень скоро оказался в крепких змеиных объятиях, а госпожа Серпентина тем временем рассуждала:

— Вы даже-с-с-с не представляете-с-с-с, какие сокровища-с-с-с нашей академии и мне лично-с-с-с пообещал ваш тес-с-сть! Он даш-ш-ше с-с-согласен открыть практику-с-с-с у с-с-себя в имении-с-с-с. Правда вс-с-сего на два года-с-с-с, но потом вы его-с-с-с уговорите-с-с-с… А его деньги покроют-с-с-с дыры в нашем-с-с-с бюджете-с-с-с и заставят императора принять нас-с-с вс-с-серьез!

— Вы меня продаете! — воскликнул Эрик. — Как можно?!

— Да-с-с-с, — с достоинством откликнулась нагина. — И не дешево-с-с-с.

Эрик попытался вывернуться. Потом он попытался колдовать, но это сложно, когда змея обвила тебя по плечи, а уж если эта змея еще и нагина… Поля видел такое раз в жизни, и труп потом ему не понравился.

— Не делайте-с-с-с глупос-с-стей, Цветкоф-ф-с, — бросила Серпентина, сжимая Эрика еще крепче. — Вы-с-с-с неплохой-с-с-с маг, но я лучше-с-с-с. И даже ес-с-сли каким-то обрас-с-сом умудритес-с-сь победить… Вы не с-с-сахотите потом-с-с-с иметь дело-с-с-с с-с-со вс-с-сей моей многочис-с-сленной род-ней-с-с-с.

Эрик обмяк.

— Но я не хочу жениться! — тоскливо повторил он.

— А придетс-с-ся, — отозвалась нагина.

Перед воротами открылся еще один портал, и — Поля обомлел — из него появился сам ректор.

— Поймали? — выдохнул он. — Слава богу! Серпентина, тащите его к алтарю! Тащите, пока князь не передумал! Это ж такое… такое… за этого?! — бросил он, глянув на Эрика. — О-о-о, Серпентина, давайте же! Где экипаж? Бего-о-ом! Галопом!

Экипаж возник тут же, словно тоже из портала приехал. Серпентина кокетливо поправила шляпку (Поля снова вытаращил глаза — прихорашивающуюся нагину он еще не видел), потом расправила рюши корсета и затащила бледного до синевы Эрика в карету. Ректор хлопнул дверцей, сам вскочил рядом с кучером на козлы, крикнул: «Трогай!», — и карета исчезла в клубах пыли и хороводе опавших листьев.

— А кто тесть-то? — пробормотал обескураженный Поля, но ему, конечно, никто не ответил: в выходной день да еще в полдень двор академии был пуст и непривычно тих.

Поля пожал плечами и отправился обратно в общежитие доедать пончики. Ну а что — не голодать же!

— Ква!

— Что-о-о? — простонал Дерек, закрываясь подушкой.

— Ква!

— Захлопнись!

— Ква-ква-ква!

— Shut up!

— Щас я тебя этой подушкой по самое не хочу так отделаю, что неделю потом не встанешь, — вместо очередного «ква» донеслось до Дерека очень серьезным и очень угрожающим тоном.

Дерек вздрогнул и поднял голову.

— Вася?

— Спрячь меня!

Дерек изумленно смотрел, как Вася в порванном платье, лохматая, как сам черт, мечется от стола к окну, а после — к нише, где должен был стоять шкаф. Шкафа не было (императорские гвардейцы на днях унесли). На самом деле ничего, кроме кровати и покосившегося стола, у Дерека в комнате теперь не было. Совсем.

И убойно пахло тухлой рыбой, но Васе сейчас было не до того.

— От кого? — выдохнул Дерек, спросонья плохо соображая. — Тебя что, тоже хотят убить?

— Хуже! — Вася остановилась и замерла перед Дереком. — Прячь меня, или я не знаю, что с тобой сделаю!

И скакнула Дереку на грудь лягушкой. А потом и вовсе полезла ему за ворот пижамной куртки.

— Васька! — зашипел Дерек. — Васька, имей совесть! Ты холодная!

За дверью раздались мягкие шаги, и Вася затаилась. Даже Дерек присмирел.

Шаги проскрипели от конца коридора до лестницы. Еще раз. Еще. Потом резко распахнулась чья-то дверь, кто-то взвизгнул, и дверь захлопнулась.

Вася пыталась приклеиться к Дереку. У того вдруг резко зачесалась грудь — именно там, где сидела лягушка.

Шаги вернулись. Прошли мимо. Распахнулась еще одна дверь.

— Вилли! Ты как-то изменился за эту ночь! — раздалось оттуда. — Что, чаровницы и та-а-ак могут? Ой… Вы не Вилли, да?

Дверь захлопнулась.

Лягушка дрожала, Дерек корчился, пытаясь почесаться.

Шаги снова вернулись.

— Вася, — вкрадчиво раздалось из коридора. — Васенька, замуж пора. Жених уже ждет, ты опаздываешь.

Лягушка и Дерек молчали.

— Васюнчик, ответь папе. Гости собрались, тебя только ждем. Ва-а-ась!

Тишина.

— Вася, не расстраивай отца, ты же знаешь, я в гневе неприятен. Вася!

Снова тишина.

— Доча, все девушки хотят замуж. Ты просто сейчас волнуешься, это нормально, а потом, особенно ночью, тебе понравится. Ты еще мне спасибо скажешь! Тем более жених какой тебе достался! Я, правда, как следует его не рассмотрел, зато мать говорит, что он ух какой! Вась, ты просто обязана это проверить. Вася! Открой! Ва-а-ась, отзовись!

Открылась чья-то дверь.

— Вася, да ответь ты уже ему! — раздалось в коридоре. — Сколько можно! Я сплю!

— Уже даже я не сплю, а вы все дрыхнете, — фыркнул Кощеев, и дверь закрылась. — Вася!

Дерек вздохнул, выбрался из кровати и пошел открывать. Лягушка у него под курткой подпрыгнула и забегала так, словно была жуком и действительно умела приклеиваться к человеческой коже — и почти так же щекотно.

— Вася-а-а, — звали в коридоре. — Вася, мое терпение кончается!

Дерек распахнул дверь.

— Здра-а-асьте, князь! — воскликнул он, столкнувшись лоб ко лбу с Кощеевым. Точнее, лоб к шее — князь был ниже. — А вы возьмете меня к себе на практику?

Кощеев отступил и поморщился.

— Дочь мою найдешь — тогда посмотрим. — И тут же отвернулся. — Вася!

— Щас, — улыбнулся Дерек и, придерживая ворот куртки вместе с Васей одной рукой, другой вытащил из-за двери гитару.

Зарыдали струны. Замолчал и скривился Кощеев.

— Ва-а-а-ася! — затянул Дерек тоненько-тоненько. — Оу-оу-оу, Ва-а-а-ася!

Кощеев отшатнулся, и Дерек опустил гитару. В наступившей тишине хором из закрытых дверей донеслось:

— Да вы, черт вас забери, достали уже!

— Нет ее тут, иначе бы откликнулась, — улыбнулся Дерек. — Она всегда откликается, когда я пою.

— Не сомневаюсь, — пробормотал Кощеев и, отвернувшись, направился к лестнице.

— А как насчет практики? — крикнул ему вслед Дерек, но Кощеев только отмахнулся.

Дерек вернулся в комнату, аккуратно поставил гитару у закрытой двери и вытащил лягушку из-под куртки.

— Все, он ушел. Все…

С кровати, уже заправленной, раздались аплодисменты.

Дерек, а за ним и зажатая в его пальцах лягушка вздрогнули, а Ядвига, нарядная, а оттого еще более безобразная, встала и подошла ближе.

— Папа прав, Вась. Ты опаздываешь. Полезай-ка ко мне давай.

Лягушка встретилась взглядом с Дереком. В ее глазах ясно читалось: «Спасай!»

Дерек отступил обратно к двери и потянулся за гитарой.

— Прекрасная леди, а хотите, я вам тоже сыграю?

— Молодой человек, а хотите, я расскажу императору, что никакой вы не князь? — в точности скопировав его улыбку, спросила Ядвига.

Дерек побледнел и резко посерьезнел.

— Чт-то? А к-кто же я?

— Самозванец, не иначе. — Ядвига сверлила его взглядом. — Отдайте мне дочь — вы не представляете, на что я способна ради ее счастья. А тут какой-то… самозванец… ее похищает. Ай-ай-ай, молодой человек, вы не хотите знать, что тогда будет?

Дерек помедлил, но Ядвига не сводила с него тяжелого взгляда. Она была ниже, тощая, бледная и растрепанная ведьма, но сейчас как будто выросла, и не она, а Дерек смотрел на нее снизу вверх. У него не осталось и капли сомнения, что угрозу она выполнит, причем мгновенно, стоит ему отказать. А потом…

Дерек отлично знал, что будет «потом».

— Прости, Вась, — виновато выдохнул он. — Твоя мать не оставила мне выбора.

Лягушка напоследок мазнула по нему презрительным взглядом, а в момент передачи попыталась прыгнуть к окну, но Ядвига была начеку и дочь поймала.

— Надо, Вася, надо, — сказала она, заворачивая лягушку в кукольное белое платье. — Ты же знаешь, я тебе только добра хочу. Вот поймает папа твое «добро», и ты у меня самой завидной невестой станешь.

— Ква! — возмущалась невеста.

— Ну, Вась, тебе же нужны забота и защита, тут папа прав. Мало ли что. А этот твой… внушаемый. — Ядвига улыбнулась. — Мы с папой ему объясним, как о тебе заботиться нужно. Будешь как за каменной стеной!

— Ква-а-а-а, — передразнила лягушка и обмякла у матери в руках.

Ядвига улыбнулась Дереку.

— Смотри, парниша, я за тобой слежу. Если Васю мою плохому учить будешь…

— Ква…

— Не перебивай, Вася. Так вот, я тебя быстро отправлю туда, откуда ты, такой красивый, явился. — И с этими словами она вышла из комнаты.

Дерек выдохнул. Плотно закрыл дверь. И наконец-то почесался.

Мелькнула мысль, а не сходить ли на свадьбу — они, поди, так скоро нормального менестреля нанять и не успели. Но…

— А! Черт с ними, — Дерек махнул рукой и повалился на кровать.

Выходной для того и создан, чтобы его проспать, не так ли?

К церкви Святого Варфоломея вот уже часа два стекался народ. Сначала приехали аристократы, в шикарных каретах, одна другой богаче. Очень удивили единственного в церкви священника: не то чтобы аристократы не были здесь частыми гостями, просто раньше они прибегали вдвоем, жених и невеста, платили много и требовали одного: «Поскорее, святой отец, поскорее же!» Сейчас они вообще не платили и чего-то ждали.

Потом нагрянули репортеры. «А вы знали, что собираетесь венчать княжну фон Бессмертнофф?» — спросили они у священника. Тот опешил, порылся в записях, нашел, что на сегодня заплачено только за одну церемонию: фон Цветкофф и «X». «X» был выведен жирно и подчеркнут два раза: так святой отец делал, если плативший жених (а иногда и невеста) не могли определиться со второй половиной, но жениться очень хотели. Святой отец деньги брал — а на что ему у церкви, спрашивается, крышу чинить? Не на пожертвования ведь, их разве что на полтрубы хватит. Приходится выкручиваться.

«Фон Цветкофф? — оживились журналисты. — А не сын ли это графа, виконт фон Цветкофф, который…» У виконта фон Цветкофф оказался длинный послужной список. На виконта жаловались… Ох, кто только на него не жаловался! Журналисты смаковали подробности с небывалым единодушием: очевидно, виконт не раз и не два становился жертвой их перьев и гвоздем новостей. Выходило, что чуть ли не все благородные леди старше двадцати уже познакомились с этим самым виконтом и ушли от него ух какие недовольные. «Хам, развратник, мерзавец! — рассказывали они потом журналистам. — Негодник!» И этот фон Цветкофф теперь женится на какой-то «X». «Ясно, все теперь ясно», — тянули журналисты и что-то строчили на коленке. Одному святому отцу было ничего не ясно. «Так мне что, эту самую фон Бессмертнофф записывать?» — спрашивал он.

После полудня в церковь явился сам князь.

— Записывайте! — широко улыбаясь, объявил он.

Святой отец посмотрел на него, перекрестился. Лик Божий за его спиной плакал алыми слезами.

— Хм, — протянул Кощеев, глянув на лик. — Моя вина, амулеты не снял. Я сейчас все вытру.

Святой отец попытался его выгнать. Голос у него был поставленный, и на церковном языке красиво звучал, звонко. Князь послушал, мысленно перевел, усмехнулся и сказал только:

— Погоди, любезный, вот сейчас сюда жена моя явится — у тебя еще распятие вспыхнет.

— Я не буду венчать вашу дочь! — взъярился священник. Нечестивец! На святое посягает! — Не стану!

Кощеев расхохотался. Звучало это, как если бы дьявол заявился к несчастному святому отцу и надумал над ним потешаться.

Святой отец совсем распалился.

— Во-о-он! — закричал он, потрясая распятием. — Во-о-он, бракосочетания не будет!

— Это как это не будет? Я уже погреб открыл, — не менее громко ответили ему от дверей. — А ну как лицензии лишу?

Святой отец замер, а зрители-аристократы поклонились. Даже Кощеев склонил голову, при этом мерзко так улыбаясь.

— Ваше величество, — пробормотал побледневший священник. — Такая честь…

— Смотри у меня, — погрозил ему император, проходя к первому ряду скамей и кивая страже. Те дружно взялись за первую же скамью и поставили ее поперек — как должно сидеть венценосной особе в доме Господа. Император кивнул и склонился к уху священника: — Смотри у меня. Вот этот вот нечестивец мне госзаказы для армии делает. Жени его дочь, а то миссионером к Южным берегам отправлю. Там такие энтузиасты как раз нужны.

К Южным берегам святой отец не хотел, но про крышу церкви под шумок напомнил. Ну а что, не из пожертвований же… и так далее.

Император посмотрел на дырявую крышу, пожал плечами.

— Сделаем. И скамьи, — он как раз сел и то и дело теперь ерзал, — тоже… Пожертвую.

Ради такого святой отец согласился не замечать мерзкую улыбку еретика и некроманта Кощеева. Что ж, все равны пред Господом. И все ради удобства паствы. А куда деваться?

В полвторого явились зеваки — церковь буквально оккупировали: лезли в дверь, окна, окончательно доломали крышу, чьи-то физиономии торчали в дырах потолка и даже из трубы за алтарем кто-то выпал. Примерно в это же время прибыла графиня фон Цветкофф, нарядная и довольная, словно это она была невестой. Вот кто с радостью принимал поздравления от самого императора, вот кто лично поздоровался со всеми аристократами и улыбался скромно: «Да, мой мальчик, он такой… Ах, его величество только что обмолвился, что, быть может, повысит наш род до княжества. Не наследного, но это пока, конечно, пока…» Император, на которого при этом косились удивленные слушатели, улыбался и тоже выглядел довольным. Ну еще бы, наконец-то Кощеев от него отстанет. Одному Богу известно, сколько его величество за это время вытерпел! А уж как производство вечной армии упырей встало — так это же вообще караул! К черту, к черту — если для того, чтобы все это закончилось, нужно повысить на бумаге одного графа — да ради бога! Лишь бы фон Бессмертнофф успокоился и вернулся к работе.

А Кощеев, которого все здесь не любили, но боялись, ходил хвостиком за графиней и рассказывал, какой у него будет самый-самый зять и какие у них с Василисушкой родятся прекрасные дети. Штук семь. Кощеева поздравляли, и он шел к следующим слушателям — делиться радостью.

Так длилось до без десяти двух, когда все уже было готово: кое-как уместились на скамьях все гости, церковь украсили, из соседнего храма привели хор мальчиков, святой отец надел парадное облачение, поставил на постамент Книгу, торжественно открыл ее и…

В двери втолкнули жениха. Был он бледен, нервно подергивал глазом, но одет в дорогой костюм-футляр, и с его волосами явно поработал хороший парикмахер.

Волосы жених как раз то и дело пытался взлохматить, но графиня-мать была тут как тут.

— Куда руками лезешь? — зашипела она на всю церковь.

Жених руку опустил и безумно огляделся. Особого внимания удостоились окна и даже дыры в потолке. Увы, они уже были заняты.

Следом за женихом в двери вползла нагина — в роскошном корсете и кокетливой шляпке с вуалью. Сидевшие у прохода гости тут же отшатнулись, и вся церковь замолчала, пока нагина, шелестя хвостом по ковру, ползла за женихом. Тот что-то сказал, тихое. И, наверное, веселое, потому что нагина улыбнулась, показав все свои зубы. Загнутые начищенные клыки красиво сверкнули — жених отпрянул. И побрел к алтарю, как на каторгу.

Он даже императора не заметил, пока тот лично не подошел поздравить. И не ответил — за жениха отозвалась госпожа Серпентина.

— Он благодарен-с-с-с, ваше-с-с-с величес-с-ство. — И добавила, понизив голос: — Прос-с-сто, кроме «да-с-с-с», сказать-с-с-с ничего-с-с-с пока не с-с-сможет-с-с-с.

— Удобно, — усмехнулся император, поглядев на счастливца.

Тот покачнулся и попытался упасть в обморок, но в ответ нагина взмахнула хвостом (чуть не свернув при этом алтарь) и кончиком обвилась вокруг шеи жениха.

— Не с-с-стоит, — прошипела она. — Подниму-с-с-с.

— А на некоторых свадьбах жениху не нужно быть в сознании, — заметил император. — Недавно вот принца Океании женили, так за него все отец говорил. Вроде бы и с невестой он тоже спал, но это слухи.

Нагина с видом «все у вас, у людей, не слава богу» фыркнула.

— А что-с-с-с, жених-с-с-принц онемел от с-с-счатья-с-с-с?

— От ведра водки он онемел, — хохотнул император. — Стоять, кстати, тоже не мог — так его на церемонии к колонне прислонили. Если с двух сторон друзьями подпереть — так и совсем хорошо смотрится.

Госпожа Серпентина поглядела на Эрика. Тот выпрямился и бросил в ответ такой взгляд, после которого обычно вызывают на дуэль. А госпожа Серпентина лишь сказала:

— У нас-с-с с-с-с этим-с-с-с проще-с-с-с. Мы-с-с-с пос-с-сле брачной-с-с-с ночи-с-с женихов-с-с-с с-с-съедаем-с-с-с.

Император нахмурился и очень аккуратно от нагины отошел.

— Странно, ни в одном из трудов по изучению вашей расы я о таком не читал…

Госпожа Серпентина свистяще рассмеялась.

Император еще на шаг отошел.

— И что, всех съедаете?

— Только тех-с-с-с, кто не ус-с-спел убежать-с-с-с, — снова засмеялась нагина.

— Но позвольте, у вас же самой… десять детей, если мне память не изменяет? Хватало одной ночи?

— Ис-с-сменяет-с-с, пятнадцать-с-с-с. И тридц-с-с-сать мужей-с-с-с. Вкус-с-сные были-с-с-с.

Эрик побледнел еще сильнее и вместе с императором от нагины отошел к алтарю. Госпожа Серпентина залилась веселым (в ее понимании) смехом.

— Как вам не страшно с ней работать? — поинтересовался император, глянув на жениха. Тот закатил глаза. — Ну-ну, виконт, мужайтесь. Князем станете.

Эрик посмотрел на него таким говорящим взглядом, что императору даже додумывать не пришлось, куда он может засунуть свой титул.

— Но-но! — поднял палец его величество. — А то я обижусь и сошлю вас на каторгу в Океанию. Я, знаете ли, виконт, очень обидчивый.

Эрик истово закивал, а потом сложил руки, словно собирался молиться. Император жест понял, но в ответ только рассмеялся и отошел к своей скамье.

Часы на ратуше неподалеку пробили два. Императорский оркестр (подарок его величества), который до этого весьма визгливо настраивал инструменты, замолчал и чуть погодя заиграл свадебный марш. Эрик облокотился об алтарь и застонал ему в унисон.

— Госпожа, это мое место, — подскочила к Серпентине леди Эрина. — Вы должны стоять среди гостей.

Нагина усмехнулась, но с места не сдвинулась. А когда леди Эрина попыталась возмутиться и вызвать стражников, отпихнула ее к скамейке в первом ряду, где с тоскующим видом устроился граф фон Цветкофф. Там леди Эрина и осталась: Серпентину и жениха обступили мальчики из хора, впереди встал священник, взмахнул рукой…

В наступившей тишине к алтарю прошла болотная ведьма в цыганском наряде. Свистнула. И, нимало не пугаясь изумленных, заинтересованных и презрительных взглядов, позвала:

— Старый! Давай, помогай заносить.

Кощеев (между прочим, как и жених, затянутый в смокинг) подскочил и бросился к дверям. Пару минут спустя он вместе с ведьмой пронес по проходу — под свадебный марш — спеленатую в свадебное платье, как в смирительную рубашку, невесту. Вася выглядела еще страшнее, чем обычно, и что-то мычала сквозь кляп, перекрикивая музыку.

Священник открыл рот — так его, с открытым ртом, в сторону от алтаря и подвинули. Засмеялся кто-то из мальчиков хора, но бдительный стражник стукнул его по лбу, и смех на высокой ноте оборвался.

Кощеев с ведьмой споро поднесли невесту к алтарю и сначала попытались поставить ее вверх ногами. Невеста взвыла, а ведьма шикнула:

— Старый, совсем крыша от счастья поехала?

«Крыша, — думал священник, закрыв рот и стараясь наблюдать за этой суматохой невозмутимо. — Все это ради крыши!»

Невесту прислонили к алтарю слева от жениха. Рядом встала ведьма.

— Вразумлю, ежели что, — объяснила она.

Кощеев вернулся к своей скамье, улыбаясь от уха до уха. На лице, достойном вурдалака, эта улыбка смотрелась кошмарно.

Музыканты закончили играть, и в наступившей тишине заговорил священник — торжественно, красиво, что-то про семью как главную ценность и счастье найти вторую половину. Вася, вывернувшись, бросила взгляд на Эрика — счастья в этом взгляде никакого не было. Эрик ответил ей тем же. В глазах молодых читалось: «Это твоя вина!»

Запели мальчики. Им подыграл оркестр, а Василиса, выговорившись взглядом, принялась озираться. Увы, она наткнулась все на те же головы в окнах и дырах потолка, что и Эрик. Рядом с одной стороны стояла мать, с другой — декан. И около сотни глаз смотрели пристально, не отрываясь. В общем, выхода не было.

Эрик думал примерно о том же — удивительное единодушие жениха и невесты, — пока стоял рядом, дожидаясь, когда все это закончится.

А оно все не кончалось и не кончалось.

К трем часам священник уже слегка охрип, как и мальчики, зато оркестр наяривал все так же бодро. В четвертом часу Эрик попытался упасть в обморок уже по-настоящему, но тут святой отец поинтересовался — по традиции, — нет ли здесь кого-нибудь, кто знает, почему эта свадьба не может состояться.

Воцарилась тишина. Эрик с тоской смотрел на гостей, Вася, кажется, тоже. Ее за плечо еще и мать держала, чтобы, не дай бог, невеста чего не удумала. А что тут удумаешь, когда ты связана и все на тебя смотрят?

— Что ж, славно, — улыбнулся священник. — Тогда во имя…

Продолжить он не успел: двери церкви снова распахнулись, и от порога донеслось:

— Астанавитэсь! Эта — мая нэвэста!

Все повернулись на голос, и никто не видел, как счастливо вздохнул жених, а невеста вытянула шею и прищурилась.

— Васька, кто это? — громким шепотом поинтересовалась у нее мать. Потом спохватилась, вытащила кляп.

Вася вытерла губы о плечо, испачкав белую ткань алой помадой, и выдавила:

— А это папин. С испытания.

— А-а-а, — протянула Ядвига. — Надо же, и тут этот старый умудрился все испортить!

— Нэ позволю! — возмущался тем временем иностранный принц. Был он высок, в плечах широк, глазами, волосами и кожей темен, и в свете свечей напоминал того, другого дьявола, который не насмешник, а искуситель. — Эта моя награда, я за нэе частно сражался… Господи! — выдохнул он, глянув на Васю. — Что вы с нэй сдэлали?

— Накрасили, — отозвалась в полной тишине Ядвига. — Что, не нравится?

Принц стрельнул глазами в Василису, прицениваясь.

— А прыданое то жэ?

— Старый! — позвала Ядвига со вздохом. — Ты его с рынка, что ли, притащил? Утаскивай обратно, и мы продолжим.

Кощеев уже был тут как тут.

— Я же тебя в подвале запер, как ты выбрался? — недоумевал он.

— Я срашался! — приосанился принц. Одежда на нем и правда была дорогая, но вся в лохмотьях.

— Мои упыри! — простонал Кощеев. — Да я тебя сейчас!..

— Тихо-тихо-тихо, — встал перед ним император. — По древней традиции, когда на руку невесты претендуют аж два жениха, они должны…

Эрик громко и мучительно застонал.

— … сразиться, чтобы она досталась сильнейшему.

Снова наступила тишина.

— А может, откупимся? — задумчиво предложила Ядвига.

— Нэ за какые дэнги! Я свое вазьму! — решительно ответил жених номер два.

«Я поломаю тебе руки, ноги, а потом сварю в мамином котле», — читалось в Васином взгляде в этот момент. На Эрика она смотрела все же помягче.

— Ваське ты не нравишься, — заметила Ядвига. — Ваське нравится этот, — она кивнула на Эрика.

— Тогда сражайтесь! — громко объявил император и кивнул страже. — Ну-ка, быстренько перетащите сюда арену с прошлого турнира.

— Но, ваше величество, тут улица узкая, арена не поместится, — заикнулся было капитан, но император только сощурился.

— Впихнете.

Впихнули. Распилили (в мгновение ока) и впихнули. Потом быстренько составили половинки, вместе они заняли всю улицу. Кареты пришлось отогнать на соседнюю площадь, а зевакам из простонародья — ютиться на крышах ближайших домов, потому что трибуны заняли аристократы.

Нагина сняла с Эрика заклинания и прошипела:

— Сражайтес-с-сь. Ес-с-сли проиграете-с-с-с — я с-с-сама за вас-с-с выйду-с-с-с. А потом с-с-съем.

И снова было непонятно, шутит она или нет, но Эрик поплелся на арену с тяжелым предчувствием. Еще неизвестно, что хуже: быть съеденным в брачную ночь или всю жизнь потом мучиться.

— Выбирайте оружие, — приказал император, когда все гости расселись и даже невесту кое-как усадили (она все норовила вырваться).

— Я буду срашаться по обышаям маэй страны! — объявил принц. И, когда император кивнул, принц крикнул: — Музыку!

Заиграли барабаны. А принц подпрыгнул перед опешившим Эриком и принялся отплясывать, в бешеном темпе притопывая ногами и прижимая то одну руку к груди, то другую. Взвизгнула скрипка, принц подпрыгнул снова — и пошел вокруг Эрика, приседая и выделывая коленца.

— В маэй страна, — громко объявил он, — кто кого пэрэтанцуэт, тому и нэвэста!

Эрик со скучающим лицом поднял руку, и принц остолбенел — прямо в пируэте.

— А в моей стране, — сказал Эрик, — мы вот так выигрываем.

В полной тишине захлопал в ладоши император, подавая знак другим гостям. Принца быстро унесли, а нагина выползла на арену.

— Я сам пойду, — сказал ей Эрик. — Довольно.

— А ш-ш-шаль, что танцевать-с-с-с не с-с-стали, у вас ше хорошо-с-с-с получаетс-с-ся, — вздохнула Серпентина, хвостом отодвигая от двери церкви не в меру ретивых гостей. Жених, по ее представлению, должен был войти первым. Так он точно никуда не денется.

— Только арену зря ставили, — пробормотал капитан гвардейцев, осматривая церковь (на всякий случай). — Вечная морока с этими иностранцами!

Позже, когда гости расселись и оркестр снова заиграл свадебный марш, Василиса поймала взгляд Эрика и улыбнулась. У нее во рту сверкнул один из отцовских амулетов, и Эрик даже не стал удивляться, как он в Васю влез.

Эрик кивнул и подал знак, мол, когда скажу, то есть посмотрю, тогда и выплевывай.

Священник тем временем дождался тишины, воздел руки и снова пафосно поинтересовался, есть ли тут еще кто-нибудь, кто против этой свадьбы. Таковых больше не нашлось, и святой отец перешел к части «согласны ли вы». Первым спрашивали жениха. Обязанностей у него было много, ушлый Кощеев включил в клятву готовку, уборку и даже зачатие ребенка (семерых!). Эрик с каменным лицом все это выслушал, а потом выразительно посмотрел на Василису.

Та сплюнула.

Амулет взорвался.

Закричали дамы, закрыли императора гвардейцы, джентльмены ретиво бросились к выходу. Но резвей всех оказались жених с невестой, которые вылетели из дверей быстрее ветра и побежали в разные стороны тупиковой вообще-то улицы. Наверное, стены и пробка из карет не были им сейчас преградой, но преодолевать их времени не оказалось: родители рванули следом и спустя каких-то десять минут и жениха, и невесту снова установили перед алтарем.

— Какая свадьба! — восхищался корреспондент «Равнинных ведомостей». — Это же на весь выпуск!

— О да, — улыбался его коллега из «Имперских хроник», а его фотограф безостановочно щелкал камерой.

— Согласны ли вы… — повторил охрипший священник.

Эрик зажмурился.

— Д-да, — выдохнул он так, будто соглашался на смертную казнь.

Ядвига что-то шептала Василисе на ухо.

— Согласна ли невеста… — снова начал священник.

Ядвига толкнула Васю, и та выдохнула:

— Ква!

— Да-да, она согласна! — улыбнулась Ядвига.

— Ква, — чуть не плача, повторила Вася.

Священник выдохнул, посмотрел на дырявую крышу и преувеличенно бодро объявил:

— Объявляю вас мужем и женой! Жених, можете поцеловать невесту.

— Потом поцелуются, — бросила Ядвига, отталкивая Васю, хотя Эрик желанием тоже не горел. — Старый! Помогай ее уносить!

Заиграл оркестр, во время которого невесту споро вынесли, а за ней выгнали и жениха, все еще бледного и усталого. Снова щелкали вспышки фотоаппаратов, а репортеры бросились следом за родителями невесты.

— Почему княжна так изменилась?

— Неужели тот портрет не был правдой?

— А где молодые собираются проводить медовый месяц?

— А правда, что он — ее преподаватель? Вы считаете, что романтические отношения не вредят учебе?

— Но почему именно он?!

И так далее.

— Дорогая, — тихо сказал граф фон Цветкофф, который так и просидел с отсутствующим видом всю церемонию. — А кто платит за свадьбу?

Леди Эрина обернулась, но около нее тут же возник Кощеев, радостный, как ребенок с конфетой.

— Моя Васька обручилась! Да-а-а! Спасибо! — и смачно чмокнул леди в щеку. Графиня украдкой вытерлась надушенным платочком.

— Так за чей счет свадьба? — повторил граф, равнодушно глядя на эту сцену. — Кто платит?

Кощеев обернулся и ткнул в императора:

— Он.

— Все во дворец, мы сегодня пьем! — как раз объявил его величество. — Кто первый добежит, тому налить царь-чарку!

Гости бросились к дверям, которые в итоге снесли, так же как и полстены, и императору потом пришлось еще и на нее раскошелиться. Но он считал, что не в обиде: Кощеев на следующее же утро сдал ему госзаказных упырей, и его величество тоже был счастлив.

Все были счастливы — и гости, которые на внеочередном пиру напились по самое «не хочу», и родители, у которых наконец-то одной проблемой стало меньше. «Пристроена Васька, — улыбалась Ядвига. — Будет теперь кому за ней присмотреть. А то тебе ж, старому, веры нет». Кощеев в ответ улыбался и наливал жене побольше. «Споить пытается, — фыркала Ядвига в сторону леди Эрины. Та морщилась: от ведьмы уже ощутимо несло. — Да я могу хоть всю топь Корчаковскую выпить и не опьянею! У меня в роду водяные были!» Между прочим, правда.

Да, счастливы были все. Кроме молодых.