Чашка восемнадцатая
«Обжора-хохотун»
О призвании, зависимости, о Стражах, Древних Орденах и Тайном Сыске
На самом деле – все книги цикла Ехо так или иначе рассказывают либо об обретении себя, либо о потере себя в попытке следовать призванию. Потому что большая часть безумных магистров, в сущности, занята именно этим – они следуют призванию, но делают одну и ту же ошибку, путают цель со средством, а страх – с побуждением.
(Собственно, именно эту ошибку подробно демонстрирует Лонли-Локли, напившись воды из дырявых аквариумов, сила как самоцель – разрушительна, и дело не в ней, а в умении с ней обращаться, а много ее или мало – дело наживное и, как ни странно, десятое. Это вообще распространенное заблуждение: что если какого-то ресурса будет в избытке, понимание, на что его тратить, придет само. Не придет. Никогда не приходит, если уж совсем честно. Хотите эксперимент? Представьте, что у вас каждый день под подушкой появляется миллион евро. Гарантированно, но с одним условием: его нужно потратить. Может, не сегодня, но нужно. Попробуйте проследить, на какой день вы не сможете сходу придумать, куда девать деньги.)
Хотя, пожалуй, нет. Не совсем так. И вот тут впору поговорить о том, чем призвание отличается от зависимости.
И поэтому сделаем мы вот что.
Сначала здесь будет разговор, который у нас получился, потому что собирались мы поговорить о Стражах, но внезапно вышли на тему, которой сами не ожидали – Древние Ордена, усталость Мира и действительная цель и смысл Тайного Сыска.
Я: А для тебя это книжка – о чем? Я же знаю, что у тебя всегда есть ген-линия.
М.Ф.: О чем книжка – елки, хороший вопрос. Мне кажется, она про Стража, это все-таки главное. Ну, как вообще существо такой природы устроено. И как функционирует та его часть, которая понятна нам.
Ну, то есть задача точно такая была: разобраться со Стражами.
Для меня Мелифаро всегда был такой интересной конструкцией: он настолько сложносочинен, что от этого очень прост. Я имею в виду, в той части, которая коммуницирует с человеческим миром (даже магическим человеческим миром) он прост и ясен, как золотая монета.
Вообще-то, имея в необходимости налаживание коммуникации со своим вторым, становишься либо замкнутой системой, либо очень хорошим коммуникатором, это как раз понятно. Но вот часть с человеческим миром, например, страшно азартна. Вот это – способ коммуникации? Или часть характера?
Потому что у Мелифаро азарт именно коммуницирующий. Вот у его братца-пирата – игровой. А у Мелифаро – коммуницирующий.
Эдакий Джек-Тормошитель.
Ну, особенностей характера никто не отменял, конечно. Но вообще тут важно понимать что. Он же до первого похода на Темную сторону ничего о себе не знал, но очень явственно ощущал свою неполноту. Он там даже говорил, что наряжался, чтобы себе понравиться. Какому-то там еще «себе». Конечно у него будет коммуницирующий азарт, еще бы!
При этом у него собственная неполнота не вызывает страдания. Он не из того теста, из которого делают страдальцев, – отчасти как раз потому, что второй у него УЖЕ есть, всегда есть, нет только осознанной коммуникации с ним.
У него, в общем, такая радостная неполнота, избыточная (потому что его даже в неполноте больше чем кого бы то ни было в полноте), проявляющаяся в виде шила в заднице в основном. Он еще не знает про своего второго, но сила всех других реальностей через него фигачит все равно. Он, в некотором смысле, фонтан.
При этом он во всей этой истории (в Тайном Сыске) совершенно комический персонаж, потому что типичный Хороший Мальчик! Воспитанный в отличной семье, добрый и не без моральных принципов (семейных, собственно). И вот он смотрит на этих монстров, которые с его представлениями о хорошем, мягко говоря, не согласуются. При этом своим Вторым (местом соединения с Вторым) он видит, какие они клевые, с такими обязательно надо быть рядом. Его же реально шокируют перчатки Шурфа (и его якобы вседозволенность), и все эти разговоры между коллегами. И Макс его потом будет шокировать, когда появится, не меньше, чем перчатки. Он еще и поэтому «Джек-Тормошитель» – ему все время приходится сводить неприятие одной своей части и полное приятие другой.
А Джуффин знал заранее, столкнувшись с Мелифаро в первый раз, что тот – Страж?
Я совершенно не сомневаюсь, что знал. И именно поэтому позвал в Тайный Сыск (от Мелифаро там много пользы, но обходились же как-то без него раньше, и дальше бы обошлись). А тут – Страж невоспитанный (необученный) бегает. Стражей мало, учить их особо некому (подозреваю, что раньше в некоторых Орденах вполне могли учить), кто кроме меня?
И вот что еще мне интересно, и в связи со Стражами, и вообще – очень часто Джуффин выступает либо свидетелем, либо катализатором обретения призвания теми, кто с ним сталкивается. Он нарочно или это у него просто побочный эффект такой?
Я думаю, это в очень большой степени его смысл. По крайней мере, его текущий смысл.
Джуффин проговаривается (мне кажется, даже не раз), что у него открылось призвание такого рода, после которого обычно бегут основывать новый магический Орден. В самый неподходящий момент – когда эти Ордена как раз заканчивали разгонять. И тут вдруг Король с предложением возглавить специальную магическую полицию. Ну он и возглавил – в первую очередь потому, что сообразил, какое это отличное прикрытие. А что народу мало – ну, наверное, призвание не вынуждает заботиться о количестве.
Орден орденом, но ведь Абилат – вне Сыска. И та милая ведьма с лисьими хвостами в прическе, забыл, как ее звали – тоже вне. И все равно катализатор срабатывает. (Иногда причудливо, но тем не менее.)
Но формально числиться в Тайном Сыске совсем не обязательно. Если есть люди, которых можно быстренько научить, отправить работать самостоятельно и время от времени помогать, можно поступить и так.
Джуффин эффективен в лучшем смысле этого слова. При нем надолго задерживаются те, кого надо учить и опекать долго. Вон Кофа, к примеру, с которого (как мне кажется) медленно-медленно снимается неспособность к Истинной магии, которая (как я сейчас понимаю) – не врожденная, а следствие папиного колдовства. Хумха не был бы Хумхой, если бы не попытался сделать сына бездарью. Не получилось, к его огорчению. Но на самом деле получилось! Просто лишь отчасти. Кофа таким крутым родился, что бездарь в его исполнении – это вот так.
Папа просто не очень знал об изнанке. Он – такой типичный угуландский маг, для которого, кроме Очевидной магии, ничего не существует. И еще я думаю, что, когда колдовством превращаешь человека в бездарь, это не формулируется: «пусть он не умеет делать то-то и то-то», – а: «пусть он утратит доступ к самым ценным своим способностям». Но вышло так, что у Кофы талант к Очевидной магии и прочему – не самая ценная способность, а такая, по мелочи. Не очень важная. Вот и сохранилась.
Я думаю, штука в том, что Джуффин наследует традицию древних Орденов, о которых известно крайне мало, но совершенно очевидно, что Мир они на куски не разнесли, а напротив, очень гармонично с ним сосуществовали. Он проговаривается, что имел дело с древними – они позвали его помогать отменять конец Мира. И, не сомневаюсь, воспитали заодно. То есть Орден у него получился типичный древний. Не имеющий никакого отношения к новейшей (предапокалиптической) традиции магических Орденов.
О, вот это действительно интересно. А как выглядели эти самые древние Ордена? Чего там искали?
И вот Хонна, например, он – старой школы? Или уже нет?
Про древние Ордена известно пока крайне мало. Но ясно, что они были, во-первых, достаточно круты, чтобы, в частности, отменить конец Мира (отчасти чужими руками, отчасти все-таки своими, вспоминаем «Книгу Огненных Страниц»), а во-вторых, умели не вредить Сердцу Мира. Ну или не очень вредить, так, что оно выдерживало нагрузку. Впрочем, тут им возможно просто повезло: при них Мир был моложе и Сердце Мира еще не успело устать от постоянного, гхм, взаимодействия с желающими поколдовать.
Я вообще сейчас думаю, что испорченность новейших Орденов – безусловно, следствие несовершенства их Великих Магистров. В первую очередь их страха, который – основа всего зла. И я думаю, что страх этот – не часть их природы, а следствие постоянного взаимодействия с силой уставшего Сердца Мира. В общем, вся эта история с новейшими Орденами – своего рода попытка самоубийства Мира, который устал от долгого неправильного использования. Как-то оно примерно так.
А Хонна, конечно, не древний, а современный. Просто удачный случай. Характер у него оказался хороший, подходящий. И голова отличная. Вот не зря же всплывает информация, что Орден Потаенной Травы лучше всех умел защищаться. Это, на самом деле, объясняет, почему они так круты. Просто страх Великого Магистра и остальных продвинутых адептов был осознан, тщательно отделен от мух и котлет и обезврежен. Вот у нас страх, вот ему лучшие в мире способы защиты. Все, страх, сиди, жуй конфеты и не мешай нам заниматься делом. И страх действительно успокаивается – вот же защиты у нас! И не мешает всему остальному.
Оно действительно так работает – и у нормальных людей тоже. Совершенно не обязательно быть Магистром Хонной, чтобы осознать свой страх, дать ему годную кость и утихомирить. Но это работает, когда кормление страха костями не становится самоцелью, а нужно только для того, чтобы он не мешал делу. Наличие дела (даже Дела с большой буквы) обязательно.
Получается, что страх лежит поперек всякого призвания? И очень легко соскользнуть в него и призвание утратить совсем, до полной потери себя.
Получается, да.
Ну вот, возможно, древние Ордена такие крутые были, потому что в их эпоху так не было. Страх не лежал поперек призвания (не обязательно лежал). А потом наступил тамошний аналог Калиюги.
Ну, Мир, который захотел покончить с собой, – это же тоже страх, положенный поперек призвания. Если уж на то пошло. Только у всего Мира разом.
Насчет Мира у меня нет такой уверенности. Там, скорее, именно что усталость. Сила истощилась. И вышла белая горячка на фоне депрессии: ааа, это что за зеленые черти по мне ползают? Давайте больше зеленых чертей, и пусть все взорвется уже!
То есть по сути Джуффин, создав Орден-полицию, создал нечто, отменяющее страх Мира? Защищать и хранить буквально. И Мир, пожив под защитой, как-то даже и помирать раздумал.
У тебя есть еще один такой Орден – вильнюсская полиция. Основная их задача – успокоить, обернуть одеялом и кофе налить. И силы просто невесть откуда берутся.
Ну кстати, это, я думаю, довольно важный фактор: когда в самом Сердце Мира люди вдруг начинают чувствовать себя в безопасности (а это очень трудно, там все взрослое население до сих пор помнит смутные времена). Какие-то первые важные изменения, возможно, тогда и произошли. И после них стало уже возможным появление Макса, которому в скором времени предстояло прочитать КОС и вытащить Мир своей любовью и отчаянием. Все это – красивая схема, но она стала возможна сто с лишним лет спустя после окончания Смутных Времен. И что-то важное за эти сто лет произошло.
И на протяжении этих ста лет Джуффин собирает Орден, где создает Миру друзей, так, что ли, получается? Со всеми полагающимися функциями. И поговорить, и поддержать, и сыграть во что-нибудь интересное.
Слушай, ДА!
И еще так между делом показать: я с тобой не ради выгоды дружу, я, зырь, вообще Истинную магию умею! А тебя просто так люблю.
Ну да. Именно что не приживалов, а друзей. В отличие от Орденцев-стяжателей силы.
Это были удачные переговоры с самоубийцей, стоящим на карнизе. После которых он задумался, как вообще с этого карниза теперь выбираться обратно в комнату.
Ну а после того, как задумался, все пошло легче.
(Ну плюс, конечно, его еще Сотофа с девочками как-то пасли, и древние захаживали в гости. Но Тайные Сыщики сделали серьезный вклад в эти уговоры).
Это называется изменить намерение. А силы у изменившего намерение и свои найдутся.
При этом, надо заметить, Джуффин умудрился сделать Миру друзей из таких пряников, которых самих реанимировать с утра до ночи надо. (Ну, не всех прям с утра до ночи, но Кофа и Шурф – два очень тяжелых случая, каждый по-своему.) И они постепенно реанимируются в процессе, вместе с Миром. Что гениально, поскольку способствует взаимопониманию.
К друзьям ходят не за силой, а, скажем, выпить кофе, потому что мало что так помогает корректировать вектор намерения, как дружеские посиделки за кофе. А вектор намерения важнее силы, потому что он – и путь к ней, и путь ее использования одновременно.
И вот тут я хочу сказать о призвании. И о том, как легко перепутать его с зависимостью, не говоря уже о том, чтобы превратить одно в другое.
Реализация призвания – когда прыгаешь на люстру от счастья, что вот сейчас будешь заниматься этим и только этим, – всегда отличается одной конкретной чертой: мне – туда, потому что там не только сила, но и радость. Ощущение, что за тобой стоит весь мир и тихонько дышит в затылок.
Реализация призвания совершенно свободна от чувства вины, или стыда, или страха.
Но если поперек еще не очень устоявшегося вектора положить вину или страх – прежде всего страх – ни о каком призвании речи уже не пойдет, пойдет речь о зависимости.
Призвание – достраивает до целого. Когда следуешь призванию, никто и ничто не может нарушить твою цельность, твое ликование, азарт и желание вложить как можно больше. И, самое главное – не-опустошенность в конце.
Реализация призвания наполняет, даже когда очень, очень сильно устал.
А если речь идет о постоянном забивании дыры (у безумных магистров это был – страх смерти, желание оказаться круче всех, набрать столько силы, чтобы земля под ногами плавилась; опять-таки, Лонли-Локли в роли Безумного Рыбника – отличная иллюстрация, я уже говорил, что силу он брал в очень малой степени из себя, гораздо больше – из того, что в него вдолбил амбициозный, но крайне слабый отец), то речь идет о зависимости.
Самое ужасное, что при наличии дыры, эмоциональной травмы, сильного страха, вот этих всех вещей, которые отравляют день за днем и которые очень непросто из себя выдрать – даже реализация призвания может свернуть в зависимость, в маниакальное «мне – туда, а что радости нет, так это просто в привычку все вошло, приелось, все ведь блекнет со временем».
У меня хорошая новость: во-первых, нет, реализация призвания со временем не блекнет, и это отличный способ распознать фальшивку.
А во-вторых, одно не отменяет другое. Совсем, никогда. Призвание может быть и может приносить радость даже при наличии очень большой дыры – просто большая часть радости и вообще получаемой цельности пойдет на забивание этой дыры.
И тут очень важно следить за балансом. Ну и дыры по возможности заделывать, конечно.
И в-третьих: никогда, никогда, никогда не поздно остановиться, выдохнуть и посмотреть, нельзя ли вернуть радость. Посмотреть, что за страх или стыд, или чувство вины лежит поперек, как запруда поперек ручья. Отвести им другое место, дать им время, они же не просто так легли, им тоже очень хочется сил и векторности, они не на пустом месте возникли.
И вот тогда очень хорошо пойти к друзьям, выпить кофе и выправить вектор.
