Наталья Калинина
Свитер, ботинки и «переводчик»
Тот новогодний праздник одиннадцать лет назад я вряд ли когда-нибудь забуду. И не только потому, что оказался он романтичным и одновременно катастрофичным, но и потому, что ночь, которая обещала быть волшебной, неожиданно превратилась в сложный экзамен…
В тот год на праздники прилетал молодой человек, с которым мы познакомились летом во время отдыха в Испании. Это была его вторая поездка ко мне, и я собиралась «официально» представить гостя моей семье. Он уже успел обаять в свой первый приезд мою маму, а папу – заочно, но еще оставалась бабушка, наш Генерал. И если кто-то не проходил «фейсконтроль» у бабушки сразу, то реабилитироваться потом не предоставлялось шанса. Она внимательным взглядом «сканировала» «претендента» в первые мгновения встречи и без обиняков выносила вердикт. Как правило, один и тот же: не подходит! И если раньше меня мало волновало, что скажет бабушка о том или ином молодом человеке, потому что ко мне домой приходили лишь друзья, с которыми о романтичных отношениях мы и не помышляли, то на этот раз все складывалось по-другому. Потому что в тот раз, единственный, я была влюблена. И сомнений в том, что гость из Испании – мужчина моей мечты, у меня не возникало. Тогда как у бабушки – сколько угодно. Достаточно лишь было упомянуть, что он – иностранец.
– То, что он не русский, – это плохо, – поджала губы бабушка, когда узнала новость. – Но то, что испанец, – простительно. Испания с нами не воевала. Главное, что не немец! А то бы и на порог не пустила. Не для того мы их тогда громили, чтобы сейчас…
Бабушка красноречиво не договорила. Но тут уж мама веско вставила, что станет до последнего отстаивать счастье единственного ребенка. Хоть с испанцем, хоть с немцем. Лишь бы мне был люб и дорог.
– Ну-ну, еще посмотрим, – припечатала бабушка. – Она тебе – единственная дочь, мне – единственная внучка. За разгильдяя замуж ее не отдам!
– Ба! – взвыла я. – Никто о замужестве еще не говорит…
Это оказалось моей ошибкой.
– А если не говорит, то пусть и не приезжает, – сказала как отрезала бабушка и захлопнула дверь своей спальни.
– Хм… не говорит… Еще как заговорит! У меня – заговорит! – еще долго доносилось в тот вечер из ее комнаты обиженное бормотание.
А мы тем временем с мамой начали подготовку к встрече – и Нового года, и зарубежного гостя.
Маме хотелось встретить испанца так, чтобы о русском гостеприимстве и хлебосольстве он помнил всю жизнь. Поэтому она обегала магазины в поисках свежайшего-дорогого-деликатесного и все этим свежайшим-дорогим-деликатесным заставляла холодильник и балкон. Будто мы ждали в гости не одного молодого человека, а целую армию. И хоть меню уже было составлено с особой тщательностью, мама, чем меньше оставалось дней до праздника и приезда гостя, тем чаще звонила с работы мне на мобильный.
– Я только что узнала от знакомой, а та – от своей знакомой, что испанцы за стол не садятся без бальзамического уксуса! – торжественно провозглашала она в трубку.
– Зачем… уксус? Кого им бальзамировать? – изумлялась я.
– Не знаю! Но пусть на столе стоит! Я уже заказала. Три бутылки. И еще оливок. На всякий случай.
– Ма, разве оливок в Испании нет? Пусть там ест! А у нас – соленые огурцы, помидоры, баклажаны-«огонек»…
– Я знаю, но пусть будет!
Я соглашалась на оливки и уксус. Но через полчаса раздавался новый звонок:
– Тунец! Не могу нигде найти! А испанцы едят тунца!
– Ма, у нас селедка под шубой и семга в трех видах – соленая, в салате и под сливками! Куда еще тунец? К тому же у нас на балконе – холодец! Три контейнера. Кто его будет есть?
– Тунец-холодец, – рифмовала мама. – Ладно, может, холодец ему заменит тунца?
– А оливье – оливки! – вворачивала я, пусть и не в рифму, но созвучно.
Мы несколько раз меняли меню, продумали, казалось, все до мелочей, но за день до прилета гостя чуть не случилась катастрофа.
– Виноград!!! – разбудил меня утром крик. – Мы забыли виноград!!! Мне сказали, что испанцы не встречают Новый год без винограда!
– Как мы – без мандаринов? – уточнила я. – Если так, то пусть ему виноград мандарины заменят. Новый год по-русски же.
– Ай, – отмахнулась досадливо мама, поняв, что я не горю желанием бежать в магазины за свежим виноградом, и сама отправилась на поиски. Вернулась она не скоро, уставшая, но довольная, и с гордостью выставила на стол пакет с небольшими сливами.
– Ма, мы же говорили о винограде? – удивилась я.
– Так это он и есть! – обиделась мама. – Что я, разве куплю нашему испанцу какой-нибудь кишмиш? Самый крупный искала! Вот, нашла. Больше не бывает!
И только тут я разглядела, что «сливины» были собраны во внушительные грозди. Мама оказалась права: я даже представить себе не могла, что виноград может быть таким крупным.
Стресс вызывала не только подготовка к празднику (помимо закупки продуктов и составления меню мы с мамой еще помыли зимой окна, постирали дважды шторы и трижды перевешивали тюль, потому что каждый раз, на взгляд мамы, выходило то «неровно», то «несимметрично»), но и поиск подарков. С подарком гостю мы определились быстро – свитер. Толстый теплый свитер из натуральной шерсти, потому что никто не мог прогнозировать, как испанец, никогда не бывавший в температурах ниже плюс трех градусов, перенесет двадцатиградусный мороз. Сам молодой человек мне бодро писал про какое-то специальное трико для альпинистов, которое согреет его в любые холода, но когда мама услышала, что гость собирается при температуре в минус двадцать разгуливать в тонком трико, быстро собралась в очередной рейд по магазинам, на этот раз – одежным.
Найти нужный свитер было не так сложно. Трудно оказалось отстоять подходящий размер: молодой человек в ту единственную встречу моей хрупкой и невысокой маме показался крупным и высоким. Да, он не обладал субтильной комплекцией, но и в магазин «Три толстяка» ему тоже было рано. Однако мама уверенным жестом сняла с вешалки свитер размера XXXL, повертела его в сомнениях так и сяк и, подозвав девушку-консультанта, спросила, нет ли размера 4XL.
– Мама, ты что?! – ужаснулась я. – И в этом свитере только картошку хранить! Куда такой большой?!
– Да прям большой! Как раз для крупного мужчины!
– Но не настолько же крупного! – взмолилась я, успев два с половиной раза обернуть на себе злополучный свитер. Девушка-консультант взирала на нас с любопытством.
– Ой, нет, размер 4XL – уже в другом магазине! – спохватилась она. – У нас самый большой – 3XL. И то этот свитер единственный.
– Ма! – перебила я маму, когда она уже начала уточнять у девушки адрес магазина больших размеров. – Берем этот… мешок.
– Говорю тебе, маленький будет, – покачала в сомнениях головой мама. Но все же попросила упаковать злополучный свитер как подарок.
Эта ситуация породила у меня беспокойства другого характера: если с одеждой для южного гостя мы уже определились, то вот как обстоят у него дела с обувью? В тот же вечер я отправила сообщение и получила жизнерадостный и совсем не оптимистичный, на мой взгляд, ответ, что у молодого человека есть отличные крепкие ботинки, в которых он ездит на мотоцикле, а также удобные кроссовки. Представив себе испанца, прыгающего по сугробам в мотоботинках или отбивающего чечетку при минус двадцати удобными кроссовками, я тут же уверенно оттарабанила ответ, что, так и быть, в кроссовках он пусть прилетит, но мы прямо из аэропорта отправимся в торговый центр за приличной обувью.
А потом он прилетел, и я расслабилась. Ушла суета, растворилась в его улыбке и сияющих радостью темных глазах. Развеялся морок беспокойства, державший меня в плену последние дни уходящего года. И на смену нервозности пришло умиротворенное, как падающий в сиреневых сумерках снег, счастье. Мы оставили вещи в гостинице и отправились в торговый центр. И там провели, прогуливаясь по украшенным к празднику гирляндами и огоньками этажам, полдня. Нам не нужно было разговаривать, подбирая слова и обращаясь к помощи программы-переводчика, мы общались улыбками, «шутили» до слез жестами и мимикой, рисовали друг другу в кафе во время позднего завтрака «разговорные» картинки в блокноте и дополняли «разговор» скудным запасом выученных им русских и мной – испанских слов. Мы были счастливы, влюблены, полны предвкушений и радости и на такую «мелочь», как нехватка слов, просто не обращали внимания. Мы понимали друг друга и так, без длинных фраз. Но настало время ехать ко мне домой, где нас ожидала моя семья. И в этот момент дела стали складываться почти катастрофично: меня подвели близкие друзья. Подвели – это на мой взгляд. На их же – поступили этично и правильно. Заранее мы оговорили, что мои родители уйдут встречать Новый год к своим друзьям, а у меня дома соберется небольшая компания из моих. С одной стороны, я собиралась познакомить испанца, о котором все уже были наслышаны, с друзьями, с другой – они обещали мне, если что, выступить спасительным «буфером» между ним и строгой бабушкой. Но в течение пятнадцати минут все друзья и подруги отзвонились с новостью об изменении планов. Судя по тому, что предлоги у всех оказались невнятными, да и звонки шли один за другим, я заподозрила массовый сговор. Который мне и подтвердил позвонивший последним близкий друг Виталик:
– Наташ, ну на кой мы тебе там сдались? К тебе твой испанец прилетел! Лав стори и все такое. Мы все вместе Новый год уже сколько лет встречаем? Еще со школы! А с ним праздника тет-а-тет, как говорится, у тебя еще не случилось.
– Какой тет-а-тет! – возмутилась я. – Остаемся мы вдвоем и моя бабушка! А если он ей не понравится?! Ты же ее знаешь!
– О, ничем помочь не могу, – захихикал друг и, прежде чем отключиться, уже серьезно добавил: – Приходите к нам завтра. Мы с женой будем рады вас видеть. Посидим вчетвером, там и познакомимся. Все, салют! Счастливо встретить!
С застывшей улыбкой я постаралась объяснить испанцу, что новогоднюю ночь мы проведем втроем – он, я и моя бабушка.
– О, бабочка, бабочка! – радостно закивал молодой человек, совсем не испугавшись перспективы превращения доброго праздника в строгий экзамен длиной в несколько часов, от результатов которого зависело наше будущее. Я же, в отличие от него, волновалась так, как не нервничала перед госэкзаменами в университете.
Разлитое в воздухе ощущение надвигающейся катастрофы я почувствовала, едва перешагнула порог родного дома: бабушка не вышла встречать нас в коридор вместе с родителями. И пока мама приветствовала жестами и невнятными восклицаниями громогласного и смеющегося от радости гостя, а папа пожимал тому руку, я незаметно проскользнула в комнату бабушки и нашла ее в укромном уголочке за шкафом. Бабушка, наряженная в праздничное платье и с повязанной на голове новой косынкой, восседала с прямой спиной на табуретке. Руки она сложила на коленях, а лицо ее выражало полное сосредоточение.
– Ба, ты чего тут?
– Уйди! – нахмурилась она. – Не мешай!
Я тихо вышла и громким шепотом спросила у мамы:
– Мам, а чего у нас бабушка за шкафом прячется?
– Ай, не трогай ее, – немного раздраженно отмахнулась мама, выдавая этим свою нервозность. – Она там с тех пор, как ты в аэропорт уехала, сидит. Готовится.
– К чему?!
Но в этот момент из комнаты раздался повелительный голос бабушки:
– Ведите его ко мне!
И мы, словно на аудиенцию к королеве, ввели в спальню нашего гостя. Бабушка величественно поднялась с места и вышла на середину комнаты. И едва молодой человек переступил порог, как она вместо приветствия четко, с расстановкой произнесла:
– Ты скажи мне, глядя в глаза, собираешься ли на моей внучке жениться?
Я громко ахнула и возмущенно воскликнула:
– Ба!
Но она только махнула в мою сторону рукой, призывая замолчать, и, гипнотизируя гостя взглядом, повторила вопрос.
– Да, бабочка, да! – радостно закивал гость, который, видимо, решил, что с бабушкой лучше во всем соглашаться, даже если ни слова не понимаешь. А бабушкино лицо просияло, и его вдруг тронула такая светлая улыбка, что я не отважилась ее разочаровывать.
– Сын мой! – растроганно проговорила она и крепко обняла гостя. Молодой человек сжал в крепких объятиях мою хрупкую, но сильную духом бабушку, даже не понимая, что ее сделало такой счастливой. А бабушка, слегка отстранившись, тут же принялась в своем духе давать наказания:
– Ты ж смотри мне, береги ее! А не то… И жениться вам лучше в России. А если увезешь ее, то обещай привозить на родину часто. И смотри, чтоб…
Гость на все наказания радостно восклицал:
– Да-да, бабочка!
И то и дело обнимал бабушку, думая, что она поздравляет его с наступающим праздником и желает всего наилучшего в следующем году. Я же так и не решилась нарушить этот странный диалог, решив, что придумаю потом, как из всей этой ситуации выкрутиться.
А потом родители ушли в гости. И мы принялись резать все для салатов, потому что молодой человек изъявил желание не только попробовать новую для него еду, но и самому ее приготовить. Я отдавала указания, он сосредоточенно крошил, ссыпал и перемешивал, а бабушка то и дело заглядывала на кухню. И, видимо, картина ей очень нравилась, потому что лицо бабушки вспыхивало довольной улыбкой, и она на целых пять минут исчезала из дверей кухни. А затем вновь появлялась и заставала все ту же сцену: я отдаю распоряжения, гость готовит.
Мы совместно накрыли стол – русские салаты и гостинцы из Испании, молодой человек открыл привезенное вино. Бабушка сделала аккуратный глоток и…
И начался экзамен.
Но, как оказалось, не для гостя, а для меня – по испанскому языку. На тот момент мои знания ограничивались лишь восемью уроками, самостоятельно пройденными по учебнику. Половина тех уроков была посвящена предлогам, о которых изучающим язык рассказывали на примере кота: бедное животное в учебнике то загоняли на стол, то под стол, то за стол. Поэтому я могла четко произнести по-испански фразу: «Это кот. Кот находится на столе». А остальное объясняла гостю знаками, мимикой, рисунками или с помощью программы-переводчика в гаджете. Но для моей бабушки никаких отговорок не существовало. Внучка, по ее мнению, за такой срок уже должна была овладеть иностранным языком в совершенстве. Поэтому бабушка скомандовала мне:
– Переводи!
И принялась развлекать гостя рассказами о войне.
Я, как могла, подкрепляя свое мычание жестами, кивками и приседаниями, пыталась рассказать испанцу о надвигающихся на наших воинов вражеских танках, об окопах и «ежах». Он с интересом смотрел мой театр, с аппетитом жевал салаты и удивленно вскидывал брови.
– Наташа, ты зачем ему рога показываешь? – одергивала меня бабушка. – И вообще, зачем так размахиваешь руками? Неприлично! Говори как полагается.
– А как я ему про «ежи» расскажу? – возмущалась я.
– Так и расскажи! И еще добавь, что твой дед был дважды ранен… Положи нож на стол! Зачем ты им себя в грудь тычешь?! Придумала еще – зарезаться в новогоднюю ночь!
– Ба, – взмолилась я. – Дай поесть! Напоследок в этом году. А про войну ему уже в следующем расскажем.
– Ну, ешь, – смилостивилась бабушка. – И холодца возьми.
Я положила на тарелку холодца и к нему – немного домашней горчицы.
– Наташа, что это? – живо отреагировал гость, но, увы, не на холодец, а на горчицу. И тут же зачерпнул прямо из вазочки полную ложку. Не успела я предупредительно вскрикнуть, как он уже отправил столовую ложку горчицы себе в рот. Эффект оказался моментальным: лицо гостя побагровело, из вытаращенных глаз покатились слезы, ноздри раздулись, и изо рта полыхнуло огнем. Я ринулась на кухню за водой.
– Наташа, что это?! – повторил вопрос молодой человек, когда перестал дышать огнем и отплевался лавой.
– Горчица. Приправа такая. Бабушка сделала…
– С характером горчица! – неожиданно четко по-русски произнес гость. – Как у бабушки.
Бабушка довольно улыбнулась, но, взглянув на часы, всплеснула руками:
– Ой, до курантов-то семь минут!
Я, вспомнив о традиции испанцев, помчалась на кухню за виноградом и торжественно поставила вазу на стол перед гостем.
– Наташа, что это? – опять спросил он, на этот раз уже с подозрением.
– Виноград! – торжественно провозгласила я, ожидая радости и восхищения. Но гость оторопело посмотрел на угощение и вдруг разразился хохотом. Оказывается, в Испании действительно есть традиция встречать Новый год с виноградом, съедая, на удачу, под каждый удар часов по ягоде. Но съесть двенадцать «слив» одну за другой под бой курантов и не подавиться сразу первой показалось миссией невыполнимой. Виноград оказался такого размера, что только лишь одну ягоду можно было начать жевать в старом году, а проглотить – уже в следующем. Поэтому Новый год мы встречали по-русски: с шампанским, под речь президента и куранты.
А когда мы меняли на столе блюда, бабушка незаметно положила под елку подарки. И пока обрадованный гость обряжался в огромный толстый свитер, я рассказывала ему о нашей традиции класть подарки под елку.
– Наташа, там еще что-то осталось! – живо воскликнул он. Когда я повернулась, под елкой уже лежала маленькая коробочка, в которой оказалось дизайнерское кольцо.
– Что это? Откуда? – растроганно проговорила я, не зная, как реагировать на такой подарок.
– Ничего не знаю! Дед Мороз принес! – весело произнес гость и, как Пьеро, взмахнул длинными рукавами свитера.
Бабушка ушла отдыхать рано, а мы проговорили почти до утра. Как, о чем – не важно. О неважных, но серьезных «мелочах». А в семь утра меня уже разбудила бабушка:
– Вставай и готовь нашему гостю кофе! И это, скажи ему, чтобы привез чемодан из гостиницы к нам! Придумали еще – парня в гостиницу…
– Бабушка! – счастливо бросилась я к ней на шею, без лишних пояснений понимая, что она и одобрила мой выбор, и благословила нас.
– Ну-ну, – проворчала бабушка, пряча улыбку.
А вечером мы отправились в гости к моим близким друзьям Виталию и Ане. Гость надел подаренный свитер и новые ботинки. К сожалению, последние лишь с виду казались красивыми, дорогими и надежными, а на деле явили подлый характер. Известной фирмы, купленные по цене крыла самолета, созданные, как думалось, для всех погодных капризов – метелей, ливней, холодов, они оказались не приспособленными к морозам. Нет, в них было тепло, мягко и уютно. Но на морозе материал, из которого изготовили толстую рифленую подошву, превращался в невероятно скользкое нечто. Удержать в этих ботинках равновесие на морозе оказалось невыполнимым заданием. Они разъезжались и скользили, будто смазанные лыжи, и молодой человек, едва ступив на снег, тут же с грохотом упал. А потом еще, и еще, и еще. Так мы и «передвигались»: шаг идем, два лежим. Вместе, потому что я изо всех сил пыталась удержать гостя, но ботинки каждый раз побеждали.
– Девушка, какой вам муж неустойчивый достался! – то ли сочувственно, то ли осуждающе воскликнул встретившийся по дороге прохожий. От мужичка разило за три метра перегаром, шел он, шатаясь от одного края тротуара к другому, но, в отличие от нас, не падал.
– Побереги-и-ись! – прокричала я вместо ответа, когда подлые ботинки в очередной раз уронили нас прямо мужчине под ноги. К счастью, того как раз шатнуло в противоположную сторону, иначе бы мы снесли его. А так без сопротивления просто пронеслись на спинах по утоптанному снегу мимо.
Друзья уже ожидали нас с накрытым столом, и пришлось рассказывать испанцу про традицию застолий вплоть до Рождества. А от Рождества и до старого Нового года – по второму кругу. Затем мы обменялись подарками и гостинцами, и вечер пошел так чудесно, легко и весело, словно мы в этом составе собирались уже не однажды. Мой гость отлично вписался в компанию, правда, сильно мешало то, что он не понимал наших шуток на русском. Тем более что Виталий, военный, решил попотчевать гостя под салаты и закуски изрядной порцией солдатских баек. Я, испытывая чувство дежавю, вновь изображала жестами окопы, «ползала» по-пластунски под заливистый смех Ани, «целилась» из автомата. Но сломалась на слове «портянка».
– Виталька, да ну тебя! – рассердилась я после неудачной попытки пересказать испанцу очередной солдатский анекдот. – Ты как моя бабушка, только еще хуже. Дай отдохнуть!
– Погоди, – сказал друг. Встал, куда-то вышел и вернулся уже с бутылкой водки.
– Что это?! – всполошилась я.
– Программа-переводчик, – невозмутимо пояснил коварный друг. – Ты отдыхай, а мы тут сами разберемся, по-мужски, как говорится.
Испанец с интересом следил за нашим диалогом, затем с любопытством потянулся к бутылке, но я успела ее выхватить и всучить обратно другу.
– Убери! Ты мне испанца угробишь. То, что бабушка горчицей своей не загубила, ты водкой добьешь!
– Ничего ты не понимаешь, – ухмыльнулся друг и выставил две стопки. Но тут мне на помощь пришла Аня, убрала стопки и громко объявила:
– А давайте гадать! Как на Святки!
– Так еще не Святки… – попытался отстоять свою позицию Виталий.
– Ничего! Наш гость уедет в Барселону раньше. И как это он не узнает про традицию гадать на Святки?
Гадать мне показалось безобидней, чем прибегать к помощи «переводчика», поэтому я быстро согласилась и, как могла, объяснила молодому человеку, что мы собираемся делать. Он воспринял предложение с большим энтузиазмом. Только вот как быть дальше – мы не знали. Забыли все святочные гадания. На ум приходило только гадание с помощью сапога. Я бы с радостью зашвырнула куда подальше новые предательские ботинки гостя, только по его глазам поняла, что он расставаться с ними не желает: может, как снегоходы ботинки и оказались непригодными, но в дождливую погоду окажутся в самый раз! Да и женатой паре друзей гадать с помощью сапога, кому еще год в девках сидеть, а кому – замуж пора, уже было неинтересно. Поэтому пришлось думать дальше. Наконец-то нам вспомнилось гадание на желания: взять миску, наклеить на ее края двенадцать бумажек с желаниями, налить воды и пустить по ней, как кораблик, яичную скорлупку с зажженной маленькой свечой. К какой бумажке с желанием «кораблик» подплывет, то и сбудется. Идея всем понравилась. Но мы столкнулись с другой проблемой: в доме не оказалось маленьких свечей, только большая плавучая из «Икеи». Большому кораблю – большое плаванье! Поэтому вместо маленькой миски хозяин принес огромный, литров на пятнадцать, таз, в котором то ли белье замачивают, то ли варенье летом варят. И пока мы со смехом препирались, как осуществить гадание, испанец взирал на все приготовления с детским интересом. Затем с такой же трогательной сосредоточенностью писал желания. Мы же хохотали, комкали бумажки, выхватывали друг у друга ручку и шутили на тему желаний. Испанцу, как гостю, мы предоставили первую очередь. Но тут нас поджидала другая проблема: зажженная свеча не хотела двигаться, стояла себе на месте, тихо покачиваясь, спасибо еще, не тонула.
– Где наша не пропадала! – воскликнул Виталий и взболтал рукой воду в тазу, устроив настоящую бурю. Свечу под наши радостные крики волной прибило к одному из желаний гостя. Молодой человек снял бумажку и убрал ее в бумажник. А затем и еще две, которые свеча «выбрала» «на бис». Не помню уже, успели ли мы все погадать или только устроили то представление для испанца… Скорее всего, последнее. Как бы там ни было, свои желания я так и не вспомнила. Распрощались мы с друзьями уже под утро. И они упаковали-таки в подарок гостю бутылку с «переводчиком».
…Десять месяцев спустя мы гуляли с ним, уже моим мужем, по широким проспектам и узким улочкам Санкт-Петербурга, прилетев вместе из Барселоны к моим родственникам. Эрмитаж… Побывать в Петербурге и не посетить Эрмитаж?! Мы вышли на Дворцовую площадь. И вдруг муж замедлил шаг, достал из-за пазухи портмоне и вытащил из его кармашка три аккуратно сложенные бумажки.
– Помнишь это? – спросил он у меня. – Это желания, которые я загадал в доме твоих друзей.
– Помню! – засмеялась я. – Это была шутка. Чтобы весело провести время.
Он в ответ лишь улыбнулся, развернул по очереди все три бумажки и показал их мне. «Чтобы Наташа вышла за меня замуж». «Чтобы Наташа уехала ко мне в Испанию». «Гулять с Наташей по Санкт-Петербургу».
