Глава 54
– Мы, наконец, смогли вычислить предателя, – заявил вошедший в рабочий кабинет Императора невзрачный человек в черном офисном костюме. Это был Начальник СБ СИБ генерал-майор Семечкин, один из тех немногих людей, на кого в своей власти опирался Император. Кому он, нет, не доверял, но верил. Человек подотчетный только ему. Лично Императору. И если с ним, Императором, что-то произойдет, фатальное, то и Семечкину жить останется совсем не долго, так как могущественных врагов у него хватает. Успело накопиться, за прожитые на этой должности годы.
– И кто же?
– Сонин.
– Сонин? Уверены?
– Полностью. Это он устроил «случайный» побег Наследника. Он же навел на лайнер исполнителей. Не смог закончить дело в Камбодже, так как Кашим… старший лейтенант Особого Отдела Контрразведки Жестянкин, постоянно ему мешал. Даже в те три дня, что тот «оставил» Принца на попечении нового президента Камбоджи. Тогда Сонин уже ничего не мог сделать: похищение было невозможно, так как крейсер Альянса уже ушел из системы, а «Сапсан» уничтожен. Других способов покинуть планету у него не было, так как Жестянкин уничтожил космодром Меконга – единственный космодром на планете.
– Удачно они встретились, хоть и несколько раньше, чем мы рассчитывали.
– Случайности бывают даже в нашем деле. Это стоит учитывать. Хоть и редко, но такое случается.
– Сонина взяли?
– Пока нет. Он убыл вместе с Принцем на Корсунь.
– Жестянкин с ними?
– Да, с ними. Но есть проблема.
– Какая? – нахмурился Император.
– По оценке психологов, которые работают с Жестянкиным, он сейчас нестабилен. Смерть Гонцовой повлияла на него слишком сильно.
– Он же сам убил ее? Разве нет? – удивился Император.
– Точно так. Убил. Как угрозу раскрытия. Она слишком близко подобралась к нему и вскрыла почти все слои его легенды, самостоятельно добралась даже до правды про Кашима, пусть пока и не всей, и требовала раскрыть ей имя человека, отдающего приказы. Все это он отразил в своем докладе.
– Тогда почему? Если он сам принял и сам выполнил это решение? – удивился Император.
– Она слишком близко подобралась к нему. Он слишком к ней привык. Как оказалось. Не досмотрели, наша ошибка. Надо было вербовать ее, а не устранять.
– Теперь поздно жалеть… Надо же, – подивился Император. – И у такой идеальной машины для убийства оказывается есть слабости.
– Отдать приказ на устранение Сонина? – не стал углубляться в философские рассуждения Семечкин.
– Нет. Дождемся возвращения и возьмем живым. Стоит попытаться сыграть через него: раскрытый предатель – полезный предатель.
– Есть угроза повторного покушения, – предупредил Семечкин.
– Кашим справится, – отмахнулся Император.
– Кашим нестабилен, – напомнил Семечкин.
– Вот и стабилизируется: массовые убийства – его любимое занятие. Так пусть развлечется, пар выпустит, если они рискнут повторить попытку. Кашим как раз сейчас должен быть о-о-очень злым.
* * *
– Ты уверен, Лёнь? – уже около истребителя спрашивал Иван. – Ты же вчера на другой машине тренировался. Уверен, что стоит без подготовки? Я ведь, так понимаю, что этот бой важен для тебя.
– Да, какая разница, второй или третий? Сейчас по кружочку с Асией Нтинной дадим перед началом, как раз хватит с машиной познакомиться.
– Все равно, не нравится мне это, – покачал головой Иван. – Как вы вообще-то летали вчера на неисправных истребителях?
– Пронесло и ладно. Третий то с восьмым исправны, вот на них и потанцуем!
– Я смотрю, ты повеселел даже, – заметил Иван, глядя на полубезумную улыбку и лихорадочный блеск в глазах Леонида. – Ожил.
– Бой. Все что у меня осталось в жизни – бой. Я рожден для боя и это все, что я действительно хорошо умею. Это то, что делает меня живым. Бой с сильным противником. А она – очень сильна, хотя так и не скажешь…
– Ты пьяный что ли? – принюхался Иван, уловив знакомые нотки в воздухе.
– Не обращай внимания, меня алкоголь не берет, как и любая другая наркота – последствия обучения в контрразведке.
– А пил тогда зачем? Если не берет?
– Для храбрости, – ухмыльнулся Леонид. – Как в древности: сто грамм перед боем. Традиция, – пожал он плечами.
– Что-то ты мне все больше не нравишься, – покачал головой Иван. – Ну, всякое в жизни случается, умерла – бывает. Ты-то живой, значит жизнь продолжается. Встретишь еще свою единственную!
– Вань, давай после боя поговорим, а? Не порть мне настроения? – скривился Леонид. Потом запрыгнул в кабину и натянул на голову шлем. – Дождик, дождик, хватит литься…
– …Лёня хочет веселиться! – закончил за друга Наследник Императорского Престола.
– Именно! – рассмеялся Леонид и подал команду на герметизацию кабины. Затем корпус засеребрился активированным ферритом.
– Удачи, парень… – тихо сказал Иван вслед удаляющемуся к шлюзовой камере Универсалу. Второй такой же синхронно двигался по восьмой пусковой дорожке.
– Центр, я Птичка-3, в шлюзовой камере, готов к старту!
– Птичка-3, давление в шлюзовой камере выровняно с наружным, открываю переборку. Можете стартовать.
– Стартую!
– Центр, Птичке-8, я в шлюзовой камере, готова к старту.
– Птичка-8, давление выровняно, открываю переборку, можете стартовать!
– Стартую!
– Птичка-8, Птичке-3: пару кружочков для разминки?
– Птичка-3, Птичке-8: согласна.
Два Универсала пошли на облет станции, давая возможность пилотам слегка привыкнуть к машинам. Шли красиво, ровно, крыло в крыло.
– Птичка-8, на счет восемь расходимся, – прозвенел в эфирн лихорадочно веселый голос Жестянкина.
– Птичка-3, почему не на три?
– Потому, что девушкам надо уступать, а ваш номер восемь, вот и на восемь!
– Дурацкая причина, – хмыкнула Валаньева сердито. Но чувствовалось, что азарт уже начал захватывать ее, вытесняя все остальные эмоции.
– Раз!
– Бог с тобой, засранец!
– Два!
– На восемь!
– Три! Четыре! Пять! Шесть! Семь! Восемь!!! – на счет «восемь» прозвучавший в эфире, два истребителя резко разошлись в противоположные стороны и начали стремительно набирать дистанцию.
– Начали! – прозвучала команда Валаньевой. И машины пошли на сближение, начиная свою карусель.
Сначала пилоты пытались зайти стандартно, заученными маневрами, выполняя их безукоризненно красиво и точно. Как-то так сразу пошло, что инициативу атакующей стороны взяла на себя Птичка-8, пилотируемая Валаньевой. Птичка-3 же уворачивалась, изворачивалась, изредко выходя на острые неожиданные контратаки. Пилотирующий ее Жестянкин, словно бы заманивал Птичку-8, играл с ней. Заводил и раздувал искру азарта до уровня всепоглощающего пламени.
Анастасия Константиновна уже и забыла из-за чего все началось. Забыла обиду, забыла злость. Она увлеклась этим боем, этим танцем. Остался только душевный подъем, жгучий, бурлящий азарт и этот суперверткий, непредсказуемый Универсал, который никак не хотел попадать в перекрестье прицела тяжелых ротерных лазерных установок или в систему наведения на цель ракет. Чуть-чуть, совсем немного, почти… Палец лежал на кнопке открытия огня, готовый нажать ее и никак не нажимал, хотелось выстрелить наверняка, выпустить учебную очередь ровно так, чтобы условно «на куски», чтобы безоговорочная победа. Вот-вот сейчас, сейчас, сейчас!..
Элементы становились все сложней и сложней, скорости нарастали, становилось уже трудно следить за ними даже при помощи обзорных экранов и контрольной техники.
Танец действительно был захватывающим. Настолько, что увлеченные наблюдением люди не замечали вышедший из-за планеты легкий авианесущий крейсер Альянса до тех пор, пока он не произвел залп по автоматическим оборонительным орудиям станции.
В этот момент бешенные истребители прыснули в разные стороны друг от друга, словно облитые водой кошки и синхронно развернулись в сторону крейсера.
– Что происходит?! Почему он атакует?! У нас же мир с Альянсом! – раздался испуганный голос Валаньевой в эфире.
– Это покушение на сына Императора!! – в том же эфире раздался голос полковника Сонина. – Всем защищать Наследника Императорского Престола!!!
– Чем защищать-то?!! У нас учебные Универсалы! Учебные!! – раздался панический голос Валаньевой в эфире. А из шлюзовых отсеков крейсера уже выходили шесть истребителей: два звена, полный состав.
– Отставить панику!! Настя, возьми себя в руки! У нас с тобой по полному БК и реактор на Максималке! Мы хоть до утра с ними танцевать можем! – раздался голос Жестянкина в эфире.
– Какой БК?! Ты спятил?
– У тебя индикация сломана. Нажми на гашетку, если не веришь! – прозвучал голос Леонида.
Анастасия Константиновна послушно, не сообразив еще до конца, что происходит, вдавила кнопку. Тут же в сторону крейсера ушла короткая очередь из роторного лазера. Точнее в сторону одного из истребителей противника, поскольку, не отойдя толком от боя с учеником, девушка автоматически поймала в перекрестье прицела ближайшую машину, вышедшую из чрева крейсера, при развороте в их сторону.
И их осталось пять против двоих. От лазерной очереди, уже наведенной на цель, невозможно увернуться. Можно только не дать навести прицел.
«Трешка» тоже не медлила. Синхронно с «Восьмеркой» тоже произвела очередь по ближайшему к себе истребителю противника очередь, но при этом еще и навел на второй ракету, тут же ее выпустив.
Так что осталось их не пятеро, а трое.
– Что ж, – прокричал в эфир, уже выполняя маневр уклонения от опомнившихся Универсалов противника, – Карту внезапности мы разыграли не плохо.
– Боже правый! Господи-боже!!! Откуда у меня БК?!! – кричала в эфир Валаньева, также уворачиваясь от палящих почем зря истребителей противника. Но после десятиминутного боя с учеником, пилоты этих машин казались ей кривыми паралитиками.
Но их все равно было на одну больше, что немного уравнивало шансы. И создавало проблемы.
– Потом подумаешь об этом! Настя, оставляю их на тебя!!! Я беру большого плохиша! – прокричал в эфир Жестянкин.
– Ты с ума сошел!!! У него же одних ПКО-орудий двадцать восемь штук!
– Не переживай, Насть! Следи за своими! – рассмеялся Жестянкин. А потом переключил передатчик на общепринятый международный открытый канал. – Яху!!! МНЕ ДАЛИ ПОРУЛИТЬ!!!
Резанула по нервам всех, кто ее услышал, знаменитая фраза «Психа из Меконга». И пробрало тоже всех. Даже пилоты истребителей на пару секунд выпали из реальности, за что один из них тут же и поплатился, сбитый очередью из роторного лазера «Трешки».
– Прости, Насть, он стоял удачно. Остальные твои, – рассмеялся Леонид в эфире.
– А мы по локоть закатаем рукава!
А мы Чикаго расхуярим на дрова… – начал орать в эфир Леонид, закладывая дикие виражи по курсу к шлюзовым камерам крейсера.
– Он сумасшедший? – не удержался и спросил Валера Анатольин, также стоявший в рубке управления полетами. Бежать к своему Универсалу было бесплезно, поскольку, пока его зарядят, заправят, пройдет столько времени, что бой три раза кончится, а крейсер успеет разнести станцию на атомы. – Ему всего БК не хватит, чтобы остановить целый крейсер! Это же нереально!
– Он не сумасшедший, – тихо сказал Иван, неотрывно сморящий на монитор слежения. – Он псих. Из Меконга…
– Тут даже «Меконгский псих» не справится!
– А еще у него неделю назад умерла девушка… И «максималка» на реакторе…
– «Камикадзе»?! Вы думаете, он хочет умереть?! – шокированно уставился на Ивана Валера.
В этот момент их прервала вспышка с экрана. Крейсер раскололся на две половины от сильнейшего внутреннего взрыва, где-то в районе реактора. Точнее в самом реакторе.
– Воу! – резко все отшатнулись от экрана.
– Лёня!!! – раздался в эфире отчаянный крик Валаньевой. Одновременно с разрушением еще одного Универсала, подстреленного ей.
И только Иван расслышал за несколько секунд до взрыва крейсера в эфире шепот Леонида: «Прости, Лена… Я иду к тебе…»
