Глава 32
Иртышова Надежда Васильевна. Майор СИБ, глава срочно сформированной команды по поиску особо опасного преступника, смотрела на темный экран своего ноутбука и волосы у нее на голове начинали явственно шевелиться.
Жесткий диск был девственно чист. Стерт и переформатирован.
Ноутбук, на который выводились данные с камер наблюдения за квартирой «наживки». Просто отформатирован. Исчезла вся информация, включая и операционную систему. Из Сети такое сделать невозможно. Только имея физический доступ к устройству. Физический доступ в штабквартиру команды!
Объект «Ангел» только что перешел в ее сознании из разряда «добыча» в разряд «охотник».
Демонстрация силы. Именно так и никак иначе.
– Что с подопечной? – спросила майор Иртышова.
– Жива. Только что вышла из подъезда, направляется в Управление, – доложил один из оперативников.
– Наблюдение усилить. На технику не полагаться, постоянный зрительный контакт!
– Есть!
– Готовьте группу экспертов. Через двадцать минут идем в квартиру объекта «Гончая»!
– Есть!
* * *
В квартире объекта «Гончая» троица экспертов быстро и деловито разошлась по углам, доставая приборы и инструменты, начиная аккуратный, но тщательный поиск следов «Ангела».
Майор Иртышова, не мешая им, не торопясь прошла по комнатам, своими собственными глазами окидывая помещения, пытаясь понять, что именно хотел скрыть объект «Ангел», форматируя ее ноутбук.
И нашла.
В спальне «Гончей» стоял мольберт с оставленным на нем свежим портретом. Портретом «Ангела».
Эксперты возились, ища следы, которых все равно не найдут, как не нашли до сих пор нигде, где появлялся объект, а майор Иртышова заворожённо продолжала стоять перед картиной, глядя в глаза того, кого они ищут. В глаза, так как на портрете больше ничего не было, кроме глаз. Но, глаза эти были словно живыми. Они пронзали насквозь и затягивали одновременно.
Становилось понятно, почему «Гончая» стала за эту неделю так одержима поиском. Если она видела эти глаза в живую, а она их явно видела, то она уже полностью во власти «Ангела». Он пролез ей в голову, как пролез в штабквартиру команды.
Оставалось теперь понять, когда он успел это сделать? Когда он вышел на «Гончую», и как они проморгали этот момент?
А еще Надежда Васильевна испытывала странное, иррациональное чувство сожаления, что «Ангел» вышел не на нее, а на девчонку. Видимо портрет, даже в таком виде, все равно передавал часть энергетики запечатленного на нем человека.
Майор Иртышова достала свой коммуникатор и сделала снимок картины. Посмотрела на получившийся результат и убрала коммуникатор в карман, откуда в следующую минуту явственно потянуло дымком.
Иртышова удивленно вновь выхватила его. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять – аппарат мертв. Бесповоротно.
Это уже начинало угнетать: кто, черт возьми, за кем следит?! Они за «Ангелом» или «Ангел» за ними? И кто такой этот парень?!! «Гончая» утверждает, что это один единственный человек. Но как в это утверждение поверить? Особенно после вот таких демонстраций?
А коммуникатор жалко – в нем были сотни рабочих и личных контактов. Часть из них теперь восстановить будет крайне сложно. Гад он, а никакой не «Ангел»!
* * *
В кабинете, что когда-то занимал ныне покойный Полковник Васин, все за тем же дубовым столом, в том же кожаном кресле сидела немолодая женщина со строгим лицом, в строгой одежде, со строгой прической. Она смотрела на мужчину в сером костюме с незапоминающейся внешностью, что стоял перед столом.
– И что мы в итоге имеем? – строго спросила она мужчину.
– «Ангел» стопроцентно имел контакт с «Гончей», команда Иртышовой раскрыта. Камеры наблюдения в квартире «Гончей» испорчены. По найденному в квартире портрету ни найти, ни опознать «Ангела» мы не можем. Тем более, что портрет исчез.
– Как это произошло?
– Неизвестно. Иртышовой было принято решение об изъятии картины из квартиры «Гончей». Портрет был погружен в флаер. Флаер отправлен в Управление. Доехал пустой холст.
– Мистика какая-то!
– Какие будут распоряжения? – спросил мужчина, вытягиваясь по стойке «смирно».
– Иртышову с руководства командой снять. Команду передислоцировать. Камеры в квартире «Гончей» заменить. Операцию продолжить.
– Что делать с «Гончей»?
– Оформляйте, как полевого агента. Подключайте к работе. Выдайте несложное самостоятельное задание в пределах города.
– Что сказать ей по поводу пропавшего портрета?
– Валите на «Ангела». Посмотрим за ее реакцией. Выполняйте!
Мужчина коротко кивнул, четко развернулся на месте и вышел из кабинета.
Женщина, оставшись одна, поставила локти на стол и оперлась подбородком на сцепленные пальцы.
– А так ли уж он нам нужен, этот «Ангел»? – тихо, себе под нос задала вопрос она. – Что с ним делать-то?
* * *
Девушка подошла к двери своей квартиры и замерла. Дверь была не заперта. Девушка, стараясь не шуметь, достала из заспинной кобуры табельный ЛПК. Она тихонько толкнула дверь, спрятавшись за стенкой. Дверь отворилась, реакции не последовало. Тогда девушка с оружием на готове заглянула в открыашийся дверной проем. Затем облегченно выдохнула и убрав пистолет, спокойно вошла в свою квартиру – внутри деловито трудились эксперты конторы.
В гостиной на кресле сидел лысеющий седобородый мужчина с ноутбуком на коленях и компьютерными очками на носу.
– Здравствуйте, Вадим Саныч, – поприветствовала его она. – Чему обязана визитом?
– В твоей квартире сегодня побывал объект, – на этих словах все внутри девушки похолодело. Не смотря ни на что, жить ей еще хотелось.
– Как об этом узнали? – постаралась не выдать волнения девушка.
– Скрытые камеры наблюдения испорчены, записи за ночь стерты.
– Камеры? – деланно удивилась она.
– Не строй из себя невинность, – поморщился мужчина. – Ты прекрасно знала, что за тобой следят. Объект слишком опасен, чтобы оставить тебя без прикрытия и присмотра.
– Как-то не слишком надежное прикрытие получилось, – усмехнулась девушка. Усмешка вышла бледноватая.
– Ты сама говорила, что объект «супер профи». Так чему удивляешься? – пожал плечами мужчина. – Лучше посмотри: что пропало, что лишнее появилось.
– Действительно, зачем-то же он сюда приходил, – ответила девушка и прямиком двинулась в спальню. Туда, где на мольберте должен был остаться ЕГО портрет.
Картины не было, но палитра и кисти со следами свежей краски, однозначно заявляли любому, кто сюда бы вошел, а до нее это по-любому было сделано как минимум куратором, что картина тут быть должна.
Девушка еще походила по комнатам, внимательно глядя по сторонам, больше для виду, чем действительно пытаясь что-то найти. После чего вернулась к сидящему в кресле седобородому мужчине.
– Вадим Саныч, портрет пропал, – сказала она.
– Что за портрет? – поднял на нее глаза и приспустил очки тот.
– Портрет Ангелочка Лео. Я пыталась нарисовать его со слов очевидцев. Мало что получилось. Все подробно и однозначно описывают то, во что он был одет, его прическу и его глаза. Но ни одной черты его лица, как я выяснила, подробно просматривая все записи и показания свидетелей, никто описать не смог. Вообще, всех словно завораживали эти его глаза, как гип… – прервала себя на полуслове девушка, крепко задумавшись.
– «Гип…»? – заинтересованно переспросил мужчина.
– Объект – гипнотизер!! – поделилась пришедшей на ум идеей девушка. – Вот как он побеждал на арене! Он просто ловил взгляд противника и гипнотизировал его, а потом убивал беззащитного, словно змея мышь! Вот как он убил Шнырова! Вот как он убил Лабертовского!
– Интересная версия, – согласился мужчина. – С одной оговоркой: гипнотизер не может заставить человека убить себя. И тебе это рассказывали в Академии.
– Да-да, извините, я помню. С Лабертовским действительно я хватила… А вот Шныров. Гипноз ведь может усилить естественные желания гипнотизируемого. А тот и так раньше употреблял кокаин, выпивал. А про реакцию снотворного с алкоголем мог вовсе не знать, но при этом очень хотеть отключиться и забыть виденную им казнь Касселя на арене.
– Что ж, такой вариант возможен, – согласился мужчина. – Мы проверим эту версию. Но тебе больше не следует забивать этим голову. У тебя теперь другие обязанности и другое задание.
– Хорошо, я поняла вас, – не стала спорить девушка.
– Вот на этом накопителе вся необходимая информация по новому заданию. Ознакомься. А мне пора, – ответил мужчина, вставая со своего кресла. Он передал девушке накопитель, сложил и убрал ноутбук с очками, махнул рукой экспертам, дождался, пока они соберут свои инструменты и приборы, после чего удалился вместе с ними из квартиры девушки.
Только после его ухода она смогла вздохнуть свободно. Девушка дошла до своей кровати и, нераздеваясь, рухнула на нее.
ОН был здесь, прямо здесь, в этой комнате, в ее спальне. ОН видел картину. ОН видел, как она ее рисовала, поэтому пришел за ней. Жаль, что за картиной, а не за девушкой. Но ОН видел ее обнаженной! То, что прошлой ночью казалось таким естественным, сегодня, при свете дня, вызывало прилив жгучего стыда и краски к лицу.
Девушка схватила подушку и прижала ее к лицу, пережидая особенно сильный эмоциональный накал. Потом она просто обняла подушку и долго лежала, тиская ее, прокручивая в голове мысли.
Лишь спусть двадцать минут она все же встала и отправилась в душ. Оттуда она вышла уже в домашнем халате и мягких тапочках, протопала на кухню. Открыла холодильник и замерла. Прав был куратор! Ох, прав! А она раслабилась непозволительно! Смотреть надо было не только, что пропало, но и что в ней появилось!
А появилась в холодильнике коробка пироженных с логотипом кондитерской и стакан сока с трубочкой. Сок был зеленого цвета. А стакан именно таким, какой был на той самой фотографии.
Девушка через салфетку взяла бокал и поднесла его к глазам: на первый внимательный взгляд отпечатков на нем не было. Хотя, чего она хотела от НЕГО? Тем более, что сегодня тут уже протопталась целая толпа экспертов со своим оборудованием, чуть ли не по молекуле просеявшая квартиру в поисках следов ЕГО пребывания.
Девушка понюхала жидкость в бокале и замерла. Именно так пахло дыхание юноши, в том кафе положившего руки ей на плечи.
Этот бокал совершенно точно поставил в ее холодильник ОН!
Девушка улыбнулась и попробовала жидкость на вкус. Это оказался какой-то сладковатый приятный сок.
Так же с улыбкой девушка открыла коробку из кондитерской и достала пироженные. Что ж, видимо портрет ЕМУ понравился. Посмотрим, понравятся ли пирожные ей?
