Глава 13-2

— ...Вот тут сушёный сфагнум* на тампоны – завернул в вощеную бумагу, от воды. Крышу просмолили ребята на совесть — но сам знаешь, как оно бывает. В самый неподходящий момент… – Колин вздохнул и устало махнул рукой. — Мелисса… ну ты сам лучше меня знаешь, как её поливать-удобрять. А тут вот бинты, вся тумба только под них. С этой стороны длинные и широкие, для тулова, а эти – покороче и поуже, для конечностей…

– Записал, – я показал ему лист бумаги, закреплённый в самодельной планшетке. Даже Рубежники пока не додумались снабжать младших командиров такими полезными штуками централизованно. Пришлось выкручиваться. — Ты не волнуйся, я в любом случае проведу прямо завтра полный переучет. И ты меня знаешь — относиться буду бережно…

Не пустые слова для человека, отдавшего без малого пять лет для обустройства лазарета.

– Да видишь, как вышло, — поморщился фельдшер и ещё раз тяжело вздохнул.

-- Одного не понимаю, как тебе удалось заставить Фомозу вписать меня в медслужбу, – решил перевести разговор я. Спецсредства мы уже учли и приёмо-передачу оформили, а остальное было не так уж важно. По крайней мере для меня – виталисту обычно бинты и шовный материал просто не нужны. И до гнойных ран я доводить уж точно не собираюсь. – Официального обучения на помощника военмедика я не проходил, а замком у нас тот еще формалист…

– Так забрали у меня обоих санитаров прошлой зимой, на другие заставы, – дёрнул щекой военмедик. – Сказали, “достаточно научил”. Хотя какое там… И новых лейтенант набрать не дал. “Год выслуги минимум, так правильно…” В общем, сказал я сегодня в глаза этому барану: “или Арн будет вместо меня – или я просто закрываю лазарет и ухожу. А вы как хотите, так и лечите”.

Мужик помолчал, исподлобья оглядывая ставшие за пять лет ему буквально родными стены, и тихо добавил:

– Извини. Не хотел я, чтобы так… В сердцах подал рапорт, на эмоциях. Уж больно всё тогда сложилось мерзко. Двадцать лет служу, всякое бывало, но чтобы до смертоубийства едва не дошло. И из-за чего? Из-за бабы! А потом самосуд по сговору… – собеседник передернул могучими плечами. – Да и я тоже хорош – повелся на рыжие локоны, как последний… А у меня жена там есть. И дочки – три!

– Вот и повидаешь, заодно. Сколько ты там от дома бегал? Шесть лет? – я улыбнулся, демонстративно проведя пальцами по своей щеке. И не удержался, хмыкнул, увидев как Колин зеркально повторил мой жест и машинально потер свою щеку. Там, где у него ещё недавно “красовалась” полоса чёрной как ночь кожи, поросшей короткой густой шерстью. От “повёлся” тоже был толк.

– Семь! – расплылся он в глупой улыбке. Иногда предрассудки у людей со стороны выглядят особенно по-дурацки.

– Ты только сначала на лейтенанта медслужбы испытание пройди, и только потом на побывку, – посоветовал я ему. – Чтобы с новым шевроном…

– Так! Не тебе учить батю детей делать! – беззлобно осадил меня сержант-специалист. Вот, другое дело. А то собирался как на похороны.

– Ты, главное, чертежи с указанием размеров и таблицу температурных режимов не пролюби, “батя”, – вернул я ему шпильку, для верности приподняв ткань, служившую чехлом для перегонной установки и постучав по корявому, со следами не очень аккуратной ковки, боку котла.

– Храню пуще золота, – постучал себя по кирасе напротив сердца Колин. Потом он вернул себе серьёзное выражение лица, и пообещал. – Думаю, я в тыловом штабе встречу того, кого сюда на моем место пошлют – наверняка ведь сопляк поедет сразу после испытания на фельдшера. Я уж ему намекну, кого тут слушать надо как собственную мамку в сопливом детстве.

– Надеюсь на тебя, – улыбнулся я в ответ, пряча планшет в сумку неуставного вида. Серую такую, густым и, главное, совершенно непромокаемым мехом наружу. Народ из мастерских преподнёс вместе с заказанным мною планшетом. Тоже прощальный подарок – пятеро сержантов-мастеровых уезжали вместе с караваном, как и фельдшер. Вот только передать им дела было некому. И трое интендантов тоже валили – и это меня особенно не нравилось. Крысы, да. Но именно крысы первыми бегут с тонущего корабля. Да уж, похоже, ставший из майора полковником Ромар подмахнул все рапорты-прошения о переводе разом. Все, кроме моего...

[*Сфагнум – болотный, он же торфяной мох. Обладает как в свежем, так и в засушенном виде выраженным бактерицидным эффектом, т.е. эффективен, например, при тампонаже гнойных ран. Современной медициной не используется, т.к. есть куда более эффективные синтетические аналоги, но в первой половине двадцатого века добывался промышленно для медицинских целей.]

– ...У них всех выслуга, и по две-три пропущенные побывки минимум, – разумеется, Горец был в курсе. И даже очень любезно просветил меня. – А в штатном расписании тыла такие дыры в самом низу после того, как всех на одну ступень приподняли, что кадры схватились за эту возможность двумя руками. Ну и по секрету – наш общий знакомый со следующим караваном не только замену пришлёт, но проверяющего. И тот накопает, будь уверен: набралось на Басса по мелочи, но уже прилично. Ромар при мне поклялся – наберёт замену младших военспецов как раз к следующему каравану, ими добьёт списочный состав Сим до норматива. А ты с тем караваном и уедешь. Но не в этот раз, прости. Знаю, что обещал. Но правила…

Правила, да. Я открыл дверь лазарета и нахлобучил шлем. Увы, в бронекуртке не предусмотрен капюшон, а я, хоть и не могу простудиться, мокнуть под осенним ливнем тоже что-то не хочу. Хорошо хоть кожаный чехол брони-артефакта, несмотря на многочисленные царапины и кустарно заделанную дыру в районе плеча всё ещё нормально сдерживает влагу. А амулетный климат-контроль, хоть и жрёт Жизнь вдвое против обычного, но с поддержкой микроклимата кое-как справляется. Не то, чтобы меня пугала перспектива перейти на общевойсковой комплект одежды и брони Рубежников – что-то подобное, даже похуже, я первые полгода после попадания на себе каждый день таскал, и ничего. Но если можно сохранить хоть какой-то комфорт – то почему нет?

Осень в человеческих землях длинная и тёплая, только дождливая. И после начала зимы заморозки и снег можно ещё месяц не увидеть. Но первая линия достаточно далеко вынесена на север, чтобы почувствовать всю прелесть слегка более холодного климата. Утро, день, вечер – одинаковые серые сумерки. И противный полудождь-полутуман. Вот кому-то повезло заступить на дежурство: за периметром не видно ничерта. И вышка не помогает, и ночное зрение тоже: пока подобравшаяся тварь не попытается отгрызть тебе нос, хрен её заметишь. Зато караван дошёл без стычек: запахи на мокрой степной траве не держатся. Нет худа без добра…

– Арн. Нам нужно поговорить!

...А добра – без худа. Рыжая. Ну конечно.

– Давай поговорим, – я стянул с головы шлем, подставляя лицо и волосы осадкам. Чувствую, холодная голова мне очень даже понадобится.

Налокотники, наколенники, стальные накладки на сапоги – это не только защита непосредственно от зубов и когтей тварей – но ещё и своеобразный экзоскелет. Да, не собранный в единую систему, как в латных доспехах – но правильно надетый создаёт дополнительную защиту от переломов при падениях. Правда, лапа лапе рознь, прямой удар иных местных зверушек может и кирасу пробить навылет. И уж точно не стоит совать конечности под укусы и удары – травматическая ампутация это оченьбольно. Потому большинство Рубежников носят только кирасу и шлем, а защита конечностей приходится на усиленную кожаными накладками одежду. Лучшая твоя защита от любого мутанта – острие пики. Пока оно между тобой и чудовищем – ты в безопасности. Насколько вообще может быть в безопасности кто-то в землях Тьмы и дикой магии.

Это я к чему? Снаряжение бойцов Войска прошло проверку временем и суровыми испытаниями – каждый элемент был на своём месте. Но Карине, разумеется, даже в голову не пришло подогнать свою экипировку под общий стандарт. Во-первых, она продолжала таскать на себе стальные наплечники, наручи и поножи. Бронирование усиливалось кольчужной рубашкой с длинными рукавами и подолом, прикрывающим ноги до колен. Дополнить боевыми перчатками, усиленными металлическими накладками на тыльной стороне и сапогами с нашитыми пластинами брони – и сразу станет понятно, почему девушка не смогла подтянуться с первого раза, уцепившись за мокрый бортик плоской крыши ближайшего здания. Ах да, ещё успевший отсыреть геральдический плащ и одноручный меч у пояса. М-да. Пришлось хватать её за руку и выдёргивать наверх, словно репку из грядки. Хотя нет, не репку. Морковку.

– Ну, говори, – предложил я, отходя на середину крыши и плюхаясь на задницу прямо там, где стоял. Полетели брызги.

– Здесь?! – рыжая никак не прокомментировала мою реакцию на предложение “поговорить”, но сейчас не сдержалась.

– Мне тоже не нравится погода, – пожал плечами я, глядя на баронессу снизу вверх. – Но если мы начнём общаться в помещении… в любом, заметь, помещении – то через час содержание беседы в деталях будет известно всей заставе. А через два – ещё и караванщикам. На счёт служб тыла не уверен, но и там тоже найдутся заинтересованные уши. Ну так что?

Дочка рыцаря несколько секунд молчала, потом решительно уселась рядом, тоже подняв кучу брызг. Вода с добротно просмоленной поверхности скатывалась через водостоки, но дождь же… А потом рыжая стянула шлем… и чихнула. Вот дура-то…

– Руку! – стянув перчатку, рявкнул я тем самым специальным голосом, которым Колин обращался к страждущим. Сработало. Ухватив девушку за запястье, я бесцеремонно стянул рукавицу и с её руки, чтобы был прямой контакт. Зажал кисть в своих руках, пуская ток Жизни. И уже нормальным голосом объяснил: – Теперь не сляжешь с воспалением лёгких.

Разумеется, после этих слов Кара “логично” попыталась у меня руку свою выдернуть. Разумеется, безрезультатно.

– Ты хотела поговорить, – напомнил я.

Кстати, со здоровьем у баронессы было не ахти – Стихия вихрилась внутри девичьего тела водоворотиками, обозначая проблемные места. Горло, желудок, правое лёгкое, печень, что-то в малом тазу. По-хорошему нужно было тащить рыжую в лазарет и там нормально обследовать и пролечить: вот так, через руку, потери Жизни были просто чудовищные, да и не факт, что организм самостоятельно во всех случаях правильно распорядится подарком. Но тогда общения уж точно не получится. А ещё я помешаю Колину обчищать свои тайнички – уверен, этот жук припрятал всякого на чёрный день. Надеюсь, хоть всё вспомнит.

Карина ещё пару раз молча попыталась высвободиться, не понимая, почему рука её не слушается – ведь не онемела, и воспринимается как здоровая. Коротких светящихся зеленым линий резидентного воздействия в толще собственных мышц она увидеть не могла: последний год я был плохим учеником, но всё же кое-что успел выучить. Например, что хорошо зафиксированный пациент в анастезии не нуждается. Шутка. Наверное. Баронесса поймала мой взгляд – и дергаться прекратила. Ну и? Я услышу сегодня хоть что-нибу…

– Научи меня быть героем! – выпалила эта дура, едва не заставив подавиться воздухом.

– ЧТО?!