Глава 6-2

Иногда мелочи имеют решающее значение. Когда командир заставы озвучил приказ о присвоении мне нового звания, его зам выдал мне не только задание, но и сержантскую “лычку”, знак различия, закрепляемый на рукаве. Красивая традиция, под которой лежит глубокий психологический смысл: нематериальное поощрение, чтобы человек его в полной мере оценил, надо закреплять чем-то кроме слов. Вот почему в состязаниях и соревнованиях победителям выдают медали и кубки, а по окончанию всяческих учебных курсов — сертификаты. Ценность этих символов, самих по себе, прямо скажем не всегда высока: спортсмена при смене команды заставляют в первую очередь сдавать нормативы, победителя школьных олимпиад – экзамены в вуз, а менеджера — проходить испытательный срок. Но вот для самого номинанта всё иначе. Материальный символ позволяет зримо разделить жизнь на “до” и “после”, человек чувствует, что поднялся на новую ступеньку, и уже может воспользоваться этим, осознав себя по-новому. А военное звание является настоящей квинтэссенцией этого приёма.

Нет, это не я такой умный, это из книги “Мотивация сотрудников как ключ успеха в бизнесе”, одной из нескольких мною на эту тему прочитанных. Там ещё много чего было написано: про то, что деньги для людей на самом деле не главное, про важность внутрикорпоративных мероприятий, направленных на укрепление горизонтальных связей в коллективе и взаимного доверия, и так далее. Я же хотел стать исполнительным директором… н-да. А стал – попаданцем. Но вот ещё одно доказательство того, что знания никогда не бывают лишними: именно сейчас мне очень пригодилось кое-что из прочитанного там же. А именно, про армию.

Армия — строгая иерархическая структура. Соответствие занимаемой “ступеньке” каждого солдата и офицера здесь – залог стабильности, устойчивости всей системы. И сами “элементы системы”, служащие, это прекрасно понимают – пусть, может, сами себе в этом не отдают отчёт. То самое пресловутое “обмывание звёздочек” – есть ни что иное, как усиление эффекта преодоления “ступеньки”. Праздник с алкоголем издревле использовался в качестве подтверждения окончания большого дела, сбора урожая, например. Отключиться ненадолго от насущных проблем, расслабиться — а завтра взяться за повседневку уже в новом качестве. Не крестьянина в страде, а рачительного хозяина, которому до следующей весны надо уйму всего успеть, чтобы вспашка и сев прошли удачно. Или, если про армию, начать жить, ощущая себя в новом статусе. На все звёзды на погонах. Потому что если офицер (или сержант) не сможет этого сделать…

Армия — иерархическая структура, а иерархия в коллективе строится на признании старшинства. Подсознательно мы признаём другого человека уважаемым по ряду параметров – например, за большой и важный жизненный опыт, или за силу, например. В армии, чтобы исключить неуставщину, все эти виды уважения заменены на уважение к званию. Точнее, так это должно работать. В реальности же человек должен соответствовать своему новому статусу — иначе приказы будут всячески нижестоящими игнорироваться или выполняться спустя рукава. И в этом плане у молодого мага Жизна Арна Миракийского не было и шанса получить признание у своего десятка.

Мало того, что зарубежники, по сути, армейскими порядками толком и проникнуться не успели за неделю -- всё их общество строилось на общественном взаимопризнании заслуг. Не было над деревенскими лорда, барона или кого там ещё – своим умом жили. А предки их именно ради этого “своим умом” поселились среди опаснейших мест континента – лишь бы под феодала не лечь. Сорокалетний, или сколько там ему, Филин, стал бы в этом плане идеальным сержантом – его ведь и так все остальные величали “старшИм”. Видать, было за что. А вот двадцатидвухлетний парень, выглядящий при этом на фоне остальных эдаким заморышем из-за роста и сложения, да ещё и чужак, мог вызвать у десятка отвальных в лучшем случае желание приютить да взять шефство. Я, конечно, был “настоящим колдуном”, и это оценили, оделив положенной долей уважения и кредитом доверия. Который я мгновенно бы потратил, да ещё и в долги бы безвозвратные влез бы, заявись в казарму с лычкой на плече.

Ладно бы моё назначение было воспринято как плевок в лицо десятку от вышестоящего командования. Чем, кстати, оно по сути и было. Интересно, Басс и Фомоза вообще поняли, что натворили? Ладно, пока не важно. Важно то, что по внутренней логике деревенских от звания я должен был отказаться. Так как не заслуживаю. И плевать им, что в армии приказы выполняют: здесь они неделю, а по своим порядкам всю жизнь прожили. Если бы я с самого начала себя по-другому поставил, не стал бы налаживать дружеские отношения, демонстративно отстранился бы от коллектива – вот тогда моё становление сержантом со скрипом приняли бы. Но я сделал всё ровно наоборот: принял покровительство Филина, постарался стать полезным, показал, что признаю чужое старшинство… А теперь, исходя из той же логики, предал доверие.

Ловкий ход. Причем, я думаю, “спасибо” тут мне надо сказать Фомозе: он уже один раз оторвал меня от десятка, в котором я просто классически захватил неформальную власть – добрым словом и пистолетом. Лейт явно знает древнее правило: “разделяй и властвуй”. И, похоже, власть свою всячески пытается укреплять. Возможно, именно свою: любитель “брать на горло” Басс у своего зама почтения не вызывает. И не потому ли на заставе у капитана столько проблем, что ему первейший и самый важный соратник офицер так “помогает”? Понял, что в штабе у кэпа есть недоброжелатель (вот уж не секрет, я полагаю), и решил, так сказать, потянуть одеялко на себя? А что, может. А я просто попал под раздачу, “в нагрузку”. М-мать!

Как я уже и сказал, юный виталист Арн Миракийский ничего с ситуацией сделать не смог бы. И барон Арн Бертран, привыкший в лучшем случае раздавать приказы, тоже. Молодой сержант просто обязан был встрять по полной программе – уж не знаю,как это свершилось бы, но уверен: деревенские способ донести до меня своё недовольство нашли бы. Причем доходчивый и крайне неприятный: для общины, живущей в постоянной осаде, нет ничего страшнее внутреннего предательства… или того, что в эту категорию запишут. Например, если ленивый охотник плохо обновит ловушки в своём секторе окрестностей вокруг поселка, или часовой проворонит подбирающуюся тварь. Или попытку через голову старших присвоить себе руководство. К счастью, в моём резюме были, так сказать, скрытые строки. И вот ими, земным опытом руководства, мне предстояло сейчас воспользоваться. Оперативно и правильно – второй попытки не будет. Твою ж…

Я вынырнул из раздумий, потому что почувствовал на себе пристальные взгляды. Пока я очень быстро пытался осознать размер зависшей прямо надо мной задницы, офицеры забрали одного из терпеливо ожидающих рядовых с собой и скрылись в своём доме. Не пожелали на холоде Испытание проводить – которое на поверку, похоже, оказалось банальным собеседованием, может быть совмещённым с экзаменом на знание Устава. А пялились оставшиеся экс-наемники, возможно, будущие младшие командиры не столько на меня вообще, сколько на мой рукав, где занял своё место сержантский знак различия. Сначала я решил, что мне просто завидуют, но выражение лиц было столь ошарашенным… ах, вот оно что.

– Товарищи бойцы! – я выполнил ставшее привычным местное воинское приветствие. Вот зачем “лычка” на рукав крепится: когда правый кулак касается левого плеча, знак становится полностью виден тем, кому “отдают честь”. Подготовительный лагерь для Рубежников явно не прошёл даром: те чётко и совершенно синхронно повторили движение и даже в унисон рявкнули:

– Зрав-жел-тащ-сержант!!!

Правда, при этом они продолжали пялиться на “лычку”, выпучив глаза ещё сильнее. Знак, разумеется, остался на месте, сидел как приклеенный. Точнее, не “как”: денатурированный белок может стать неплохим клеем – надо только знать, сколько и как нужно воздействовать Жизнью на субстрат. Всё-таки аколиты-виталисты, особенно на первых курсах, ещё подростки – и ничто подростковое им не чуждо. Фокус я подсмотрел у своего приятеля Пака, того самого спеца по пластической хирургии. Вклеить в тетрадь нужный листик, закончив переписывать пропущенную лекцию, не заморачиваясь? Легко. Или другому парню на вечеринке на спину “пни меня” налепить – милое дело. Студентов других стихий, ставших свидетелями фокуса перекашивало на раз, проверено, но “свои” обычно даже бровью не вели. В общем, думая о более важных вещах я привычно прокусил себе палец, смазал кровью шеврон и прилепил на положенное Уставом место. Чувствую, к вечеру о моем, э-кхем, возвышении, будет знать вся застава…

Деревня – это свой, особый мир… с другой стороны, про город можно сказать то же самое. Просто так уж вышло, что на Земле я родился и вырос в мегаполисе. Отчего столкновения, по работе, конечно, с приехавшими покорять большой город уроженцами сёл выходило каждый раз… гхм, ярким. Тут надо сказать, что при наличии интернета и повсеместной сотовой связи грань между городом и селом постепенно стирается. Но я-то начинал свою карьеру менеджера тогда, когда в Москве только-только стали появляться общедоступные сотовые телефоны, а в школах ещё не учили работать с “вордом”. Зато в институте уже учили… но это так, к слову.

Чем отличается селянин от горожанина, если так, в общем? Если это правильный деревенский житель, то прежде всего хозяйственностью. Когда у тебя как минимум свой дом, то наличие крыши над головой, воды, тёплого и удобного туалета и прочих маленьких, но таких нужных жизненных радостей – исключительно твоя забота. Единственное, что тебе поставляют снаружи – это электричество и связь, а вот с остальным крутись как хочешь. Тогда волей-неволей начинаешь смотреть вокруг с точки зрения “пригодится-не пригодится”. И на вещи, и на людей.

Многочисленные издевательские присказки про то, что “девушку вывезти из деревни можно, а вот деревню из девушки – нет” и прочий городской фольклор, высмеивающий не-горожан, на самом деле весь основан именно на этом кардинальном различии мировоззрений. Грубо говоря, горожанин свою “хорошую жизнь” покупает, а селянин – делает сам. Город живёт за счет тесного сотрудничества тысяч людей с чётким делением рабочего процесса по функциям-ролям, а деревня – за счёт того, что каждым сам себе крепкий хозяин.

Потому неопытному сельскому жителю, приехавшему покорять большой город, так трудно перестроиться. Для него, к примеру, дико, что модная статусная фигня может быть почему-то важнее, чем реально полезная вещь, вроде консервов на зиму. И наоборот, городской в деревне неизменно попадает впросак и становится мишенью насмешек: этот странный тип почему-то считает, что недостающее ему можно просто пойти и купить в любой момент. Точнее, как я и сказал, так было. К тому моменту, как я покинул родной мир, интернет, автоматизация сельскохозяйственных процессов, компактная автономная бытовая техника и современные средства доставки всё больше и больше размывали отличия… Там. Но не тут. И это мне поможет. Я знаю, на что надо давить.

Итак, моя первоочередная задача – добиться от десятка Филина хотя бы частичного признания новой моей роли и условного, для посторонних, подчинения. Потому что, я уверен, добрые дяди офицеры, не один, так другой, очень быстро устроят мне проверку на соответствие, или ещё чего похуже. А для этого я должен тупо доказать свою возросшую благодаря “лычке” полезность. И эта полезность должна быть больше чем нанесённое моим назначением старшому оскорбление. Всё просто… м-да. Как бы не так.

Сержантский шеврон даёт некоторую власть. Небольшую, но даёт. Но этой власти слишком мало, чтобы получить что-токроме причитающегося десятку снабжения. На самом деле даже причитающееся придётся выбивать – работал я как-то с вышедшим в отставку прапорщиком-интендантом, ещё будучи простым манагером... Ручку на работу приходилось носить свою. И мыло – тоже. Про туалетную бумагу позвольте промолчать. Но эту препону я, надеюсь, пройду. Вот только – что ещё? И есть ли это “ещё” на складах отрезанной от мира заставы? И на что это “ещё” я могу обменять, если кроме оружия, брони (с более-менее заделанной дыркой от стрелы в кожухе) и конспектов ничего не привёз? Хотя, конечно, кое-что всё-таки привёз. Свою Стихию. Но прежде, чем её “продать”, нужно, конечно, узнать расценки.

Лазарет ничем не отличался от остальных зданий… Пожалуй, я больше не буду эту фразу повторять: на заставе Сим всепостройки выглядели одинаково. Настоящий ужас новичка – заблудиться буквально в четырёх стенах можно… до первого коварно ждущего заплутавшего рядового сержанта с приказом отчистить нужник. Зато из-за компактного расположения в квадрате стен тут всё было рядом, так что я всего раз спросил дорогу и раз ошибся дверью. Разве что слегка подзадолбался бить себя по плечу, отвечая на приветствия попадавшихся на пути солдат. Только тут до меня дошло, что перед Фомозой, похоже, личный состав, не занятый на улицах, просто разбегался. Но простой десятник был птицей не того полёта, конечно…

– Если дристун, сразу жри три ложки порошка из котелка справа от тебя. Да с горкой жри! И быстро вали сразу нахрен, пока всё не загадил, через полчаса подействует! – стоило открыть дверь, “приласкали” меня даже раньше, чем в нос ударила специфическая смесь “аптечных” запахов. Причём среди знакомых по кафедре ботаники травяных ароматов даже мой не лучший нюх выцепил нотки дорогого “деревянного масла” – довольно недешёвого продукта местной разновидности сандалового дерева. Средство от головной боли верное: именно потому эта штука всегда есть в дорогих борделях, и комнаты для денежных клиентов этим маслом буквально пропахли. Спасибо опять же Паку за информацию.

– Активированный уголь? – животом я не маялся, но профессиональное любопытство заставило посмотреть на универсальное средство от метеоризма. На Земле очень дешёвая штука, сам в аптеке покупал, а вот в средневековом мире это “зелье” способны были приготовить только пироманты. Надеюсь, не стоит объяснять, сколько грамм такого угля стоит? В котелке с воткнутой в чёрный зернистый порошок ложкой лежало монеты три золотом! Вкупе с запахом масла вывод напрашивался: на больных тут не экономили. Хорошо. И плохо тем, что простые услуги виталиста тут не слишком востребованы.

– Ещё и умник на мою голову нашёлся! – тот же голос заставил меня повернуться наконец к местному эскулапу. – Ну хоть сержант, а не рядовой. Чего надо?

– Мне бы, – вкрадчивый тон у меня включился сам собой. – Медицинскую сумку на десяток.

Чёрт. Я понимаю, элитные войска. В которые берут не по знатности, а исключительно по боевым качествам и исключительно тех, кого учить держать оружие в руках не надо. Но, блин, почему они все здоровенные-то такие?! Здешнего лекаря, если сменить ему фартук с холщового на кожаный того же дизайна, можно было бы с кузнецом перепутать. Лицо такое, что лекарства от запоров ему хранить просто не нужно – лечит одним пристальным взглядом! И как будто этого мало, через левую щёку и вниз по шее уходит широкая полоса чёрной кожи. Именно кожи, потому что эта своеобразная метка густо поросла коротким мягким на вид пушком.

– Эй ты, умник, – надвинулся на меня фельдшер. Он явно знал, какое оказывает впечатление на других. – Если ты такой умник, должен знать: санитарные пакеты выдаёт товарищ интендант. Понял, нет?

– Так мне медицинская сумка нужна, не просто бинты и жгуты, – пришлось задрать голову вверх, чтобы не потерять зрительный контакт с собеседником. И, видя, что меня сейчас тупо вытолкают за дверь (под фартуком врача был надет уставной нагрудник Рубежников), добавил: – У меня ведь десяток зарубежников под началом. Рейды, разведка, высокая степень автономности… понимаешь, о чём я, товарищ сержант медицинской службы?

– Так, – человек-гора остановился. – А ну пошли к рабочему столу… товарищ. Посмотрим, только ли я зыком ты болтать горазд. Я полсотни золотых на руки кому попало не даю, даже если сам генерал заявится просить!

Отлично! Пошло дело. Хоть где-то я в своей стихии.