Глава 6-1

Зная, с какой скоростью у меня “улетает” писчая бумага, я взял с собой из Нессарии столько, сколько смог. А когда отправлял химер домой — пожертвовал всем провиантом и частью одежды, но бумагу взял всю. И правильно сделал – вряд ли кто-то из набольших заставы согласится разбазарить казённые листы. Тьфу, набольших — офицеров! Что называется – с кем поведёшься…

— Вот вал, – схематично обозначил естественный бруствер вокруг Шрама Баюн, потом, так же скупо двигая алхимическим карандашом, стал наносить другие условные обозначения. Было заметно, что рисовать карты, точнее, привязанные к местности схемы, как их там… а, “кроки”, – ему было не впервой. – Вот тут лес заканчивается и начинается степь.

На кроках Горловина выглядела как этакая перетяжка между двумя ёмкостями песочных часов: лесные массивы жались к валу и со стороны королевств, и со стороны Шрама до последнего, окончательно истаивая уже у самой бреши в границе магической аномалии. Насколько я помнил по атласу, лишённая лесов зона тянулась на юг от Горловины до самых лесостепей южных королевств — этакая широченная дорога для монстров, лишённая естественных препятствий в виде широких рек, болот, и горных массивов. Впрочем, надо отдать должное земле к югу от Шрама, давшей приют людям: это была ровная, плодородная, тёплая и хорошо орошаемая естественным способом равнина от одного края континента до другого. Только далеко на западе, вдоль побережья, поднималась гряда горного массива.

— Королевства, – провёл едва заметную прерывистую линию вдоль вала разведчик, отделяя пятидесятикилометровый рубеж, а потом, показывая на пространство между этой границей и валом: — Приграничье.

Горловина обзавелась тремя линиями, перекрывающими её створ: двумя выгнутыми и одной прямой. Третья линия, вторая линия, и первая.

-- Рубеж, – ткнул в первую линию лучник, а потом указал на массивы леса к северу от вала с обоих сторон от Горловины: – Зарубежье.

– И каково там жить? – я припомнил свои немногочисленные вылазки через вал во время рейдов из Рении. Не сказать, что твари там прямо табунами ходили, но без добычи я ни разу не остался.

– Живём, – пожал плечами стрелок. – Лес же, не поле голое: это тут торчим как прыщ на лысине. Дерево, оно и укроет, и приют даст, и врага задержит, свободы маневра лишит. Главное – запахи не лениться отбивать, ягоды и грибы обирать, чтобы всякие копытные твари хищников за собой не приводили, да ловушки чинить и переставлять. Сказывают, раньше все так жили, и ничего.

– Раньше? – разумеется, заинтересовался я. Я уже понял, что Баюн из тех людей, что готов остаться голодным, только найти свободные уши. Со мной в этом плане ему определённо повезло.

– Давно, когда королевств ещё не было, – пояснил разведчик. – Твари тогда свободно через вал перебирались, некому было их выбивать. Люди так жили, и остроухие – не было тогда ещё вражды с эльфами, никто их за нелюдь не считал. А потом на юге, где тварей меньше всё-таки было, а людей – побольше, ярлы ихние, сиречь, вожди, между собой договорились. В те времена вожди не абы кем были – это сейчас, я слыхал, в короли по праву рождения берут. И вот договорились они – и стали чудовищ теснить. Долго то продолжалось, много лет. Менялись ярлы, но вели свои дружины на север, оставляя за спиной земли мирные. Оставшиеся там оброк ярлам платить стали – за защиту. А кто, значит, не хотел перемен и за оброк землю пахать – перед дружинами на полночь шли, да селились вновь. А приходил срок – вновь снимались да опять на север уходили. Так и получилось, что стало, как сейчас.

– Однако, – мне только и оставалось, что покачать головой: супер-краткий экскурс в местную историю оказался для меня неожиданным. Правда, если припомнить кое-что мне известное, выданная мне на манер легенды выжимка скорее всего действительно отражала реальное течение исторических событий. Причём может быть не настолько уж и исторических, как можно подумать. Например, город Сплав в королевстве Зар, образовался сначала как поселение вольных лесорубов – очень похоже на то, что рассказал Баюн. Или поместье Бертран, перестроенное из замка в дом феодала – не от хорошей же жизни предки Кристиана когда-то выстроили укрепление вместо удобного дома? Скорее всего будущее герцогство Берг тогда только-только перестало быть Приграничьем, но визиты тварей на предмет поесть были всё ещё обычным делом. Ну а то, что бывшие воины и охотники ударными темпами разучились поднимать изменённых на копья, превратившись в запуганных собственными феодалами крестьян – тоже, в общем-то, довольно рядовой процесс. Если ничего не путаю, на Земле тоже когда-то так произошло, только там Шрама не было…

– А как получилось, что остальные забыли значение слов, которые в именах и названиях остались? – решил воспользоваться явно лирическим настроением сослуживца я.

– Дык просто все, – хмыкнул тот. – Раньше в каждой деревне свой говор был, а как стало людей больше – вот и стали говорить одинаково. А названия – те с прошлых времён остались: “нессария” – жемчужина, “матл” – затон или закуток, “эпия” – золотая россыпь…

– А “лилиана”? – решил узнать значение имени матери я.

– Вот не знаю, – огорошил меня разведчик. Посмотрел на меня и улыбнулся одними глазами, – нешто ты решил, что я все словесы помню? Это тебе…

Договорить Баюн не успел: дверь в казарму открылась, и все разговоры мигом смолкли.

Сложно объяснить, но спустя даже всего трое суток начинаешь вдруг различать, кто открывает дверь в твой дом – свой или чужой. Незнакомый сержант, так по-хозяйски вторгшийся в нашу скромную обитель, едва переступил порог и сразу запнулся, напоровшись на шесть недобрых взглядов. Я было собрался встать – так было положено по Уставу, но рука разведчика на плече меня удержала. Баюн в ответ на немой вопрос так же молча едва заметно покачал головой.

– Слушаем мы тебя, мил человек, коли пришел, – выдержав тщательно выверенную паузу, подал голос Филин. Именно в тот момент, когда младший командир уже втягивал в легкие воздух, чтобы хорошенько рявкнуть.

– Приказ зачитывается перед строем, боец, – с ясно различимым шипением стравив излишки воздуха, ядовито отозвался десятник. – А я что-то не вижу строя.

– Так что ж ты своих ребяток не привел с собой, – “искренне” удивился старшой. – Вот и строй бы был, зачитывай – не хочу. Хоть приказы, хоть стихи!

– А ты кто такой здесь самый умный выискался? – сорвался всё-таки Рубежник. Зря, ох зря! Ещё не зная, что задумал неформальный лидер деревенских, я заранее посочувствовал залётному саржу.

– Дык рядовой я… – опять тщательно выдержанная пауза и добивающий удар, на секунду опережающий ответную реплику. – Из десятка прямого капитанского подчинения. Набольший Басс, значится, никого над нами не поставил, стал быть, мы за ним. А чужие всякие десятники нам, уж прости, не указ. Суб-ор-динация, значит. А ты её, сержант, получается, нарушить вздумал. Как бишь, ты сказал, тебя зовут?

Мне в какой-то момент показалось, что гость сейчас натурально задохнётся от сдерживаемой злости – но нет. Только сплюнул молча на пол от избытка чувств, прежде чем развернуться через левое плечо и выйти. И это он тоже зря – не смотря на свой не самый бравый вид, грязи у себя дома зарубежники не терпели. И тех, кто её разводит. Думаю, сержанту, вообразившему себя верблюдом, предстоит множество чудных открытий завтра поутру. В каждой казарме стояла хитрая металлическая печь, на которой нельзя было готовить, но позволяющая сжигать любое твердое топливо буквально в золу. Из-за конструкции отопительной системы расход топлива получался очень низким, особенно по сравнению с так полюбившимися дворянам каминами. Но топливо требовалось, а на довольствие отвальных так никто и не поставил. Тем не менее, чему гореть всегда находилось. И откуда, спрашивается? Загадка, как есть загадка, ага.

– Десяток, стройсь, – Фомоза, похоже, поставил себе целью вызывать у подчинённых дежавю всякий раз, когда они его видят. В этот раз останавливать меня никто не стал, более того, сам Баюн, в этот раз оказавшийся во главе куцой шеренги, вполне внятно отчитался:

– Товарищ лейтенант, свободный от дежурств личный состав построен, – и даже “эта…” и “значится” не добавил.

– Стажёр Арн, следуйте за мной, остальные вольно, – офицер развернулся к дверям. Не знаю, может быть он считал, что стремглав понесусь вслед за ним, но я уже был учёным: покинул казарму при шлеме у пояса и с эльфийским копьём в руке. С метателем у пояса я в принципе не расставался, даже ночью стараясь держать самое мощное своё оружие на расстоянии вытянутой руки. Не потому, что не доверял отвальным, а потому что подобный аргумент лучше всегда держать при себе, даже с учётом всех ограничений на его применение. Мало ли.

– Я не сказал, что нужно оружие, – заметил мне лейт, когда я его догнал. Впрочем, “догнал” – это сильно сказано: замком заставы и отойти толком не успел.

– Так точно, – у меня, в отличие от Филина, изображать из себя недалёкого селянина возможности не было. Впрочем, кобура на боку, я думаю, уже заставила моего сопровождающего несколько подрастерять спокойствие. Он знал, что в случае чего я не постесняюсь нажать на спуск. – Согласно Уставу, покидая расположение, я должен быть готов вступить в бой немедленно.

– Расположение – это вся застава, – всё так же внешне бесстрашно поправил меня офицер. И этим просто шикарно подставился. Ну, что, замок? Лови удар по разгильдяйству и бездорожью!

– Никак нет, – громко и четко доложил я. – Согласно Уставу для полевых укреплений местом расположения считается отмеченное на карте командира укрытие для отряда или боевой группы.

Три дня. Трое долбанных суток я просидел, фактически привязанный к одному месту без всякого толку. Нет, я, конечно, узнал у сослуживцев массу интересной и в целом полезной информации, постоял в дежурстве на вышке третьим лишним, посмотрел на жизнь заставы Рубежников изнутри, почитал привезённые с собой записи, обследовал личный состав и свою подопытную курицу… но и только.

Не сказать, что такая ситуация меня, привыкшего самостоятельно решать, где и чем себя занять, устраивала, но… Даже просто дойти до офицера и подать жалобу либо рапорт я не мог. Это на “своей территории” Филин мог посылать кого угодно куда угодно, прикрываясь отсутствующими в данный момент там же Фомозой или Бассом, а вот на чужой... Праздно шатающийся рядовой, не обременённый четко сформулированным приказом сверху, сразу становился законной добычей первого же попавшегося сержанта – а как местные реагировали на загадочного для них “стажёра” я уже видел, и второй раз фокус с размахиванием метателем мог не пройти. Заставить поработать на себя “чужого” младшего по званию, обычно над чем-нибудь не особо приятным – это был такой местный своеобразный спорт.

В часы дежурства “на верхотуре” я успел насмотреться на происходящее снизу. А насмотревшись – порасспросить сослуживцев. Пусть у них самих опыта было не особо много, многое они знали со слов родственников и соседей по деревне. Это была одна из причин, почему отвальных принимали без всяких учебно-тренировочных лагерей, сразу в действующие части Войска. Вторая причина заключалась в уникальных способностях и опыте можно сказать урождённых Рубежников, едва ли не с пелёнок вынужденных заниматься тем, чем занимались солдаты и офицеры на первой линии обороны Горловины. Что позволяло им довольно вольно относиться к внутренним правилам Войска.

Но даже зарубежники не смели покуситься на священную корову – Устав. Никто не смел – этот документ был центральным стержнем, скрепляющим на Рубеже буквально всё. В этом плане верховенство закона тут, на Рубеже, было столь же железным, как в Лиде. Вот только в республике был глубоко проработанный свод законов, а тут – только Устав: всеобъемлющий, но не описывающий каждый чих и каждую мелочь. Вредно это в воюющей армии, о правила можно и убиться, если не будет свободы маневра. А потому… Не просто так Ромар советовал “читать Устав каждую свободную минуту”. О, более чем уверен, что майор-то хорошо знал, о чём говорил – иначе бы не поднялся до своего звания. Хорошо знал и отлично умел пользоваться.

– Застава – это не полевое укрепление, – а вот у Фомозы до сих пор не задребезжал в голове тревожный сигнал. – Это даже вы должны знать…

– Товарищ лейтенант, разрешите доложить: расположение десятка, к которому я отношусь, не является частью заставы Сим, – ещё более громко доложил я. Где располагался штаб, он же дом офицеров, я уже выучил, потому прекрасно представлял, куда меня лейт вывел. В самом здании не было места для проведения Испытаний, в какой бы форме они не проводились, зато была закрытая матерчатым навесом небольшая площадь перед ним, этакий полукрытый плац, куда можно было выставить столы и стулья без риска оказаться под дождем или снегом. Именно там собирали сержантов для получения приказов по гарнизону, касающихся сразу всех, нарезались боевые задачи – ну и так далее. Я уже заметил капитана в окружении адъютантов, в одном из которых опознал “посланного” Филином сержанта, чуть в стороне сбились тесной кучкой рядовые, видимо, отправленные на эту своего рода переаттестацию. И все эти люди, разумеется, повернули головы в нашу сторону.

– Застава, – словно на экзамене продолжил цитировать близко к тексту армейскую “супер-книгу” я. – является долговременным укреплением, иначе называемым постоянным военным лагерем. Таким образом, застава относится к объектам боевой инфраструктуры Войска Рубежа, и полностью подчиняется правилам функционирования таких объектов. Таким образом, военнослужащим Войска, дислоцированным на территории военных лагерей, в обязательном порядке полагается: трехразовое горячее питание, доступ к объектам банно-прачечного самообслуживания; обеспечение занимаемых площадей, отмеченных в реестре как жилые, топливо по нормам на площадь и водой по нормам на количество проживающего личного состава.

В установившейся тишине я перевел дыхание и подвёл черту:

– В случае отсутствия обеспечения либо доступа к одному либо нескольким перечисленным пунктам, место дислокации личного состава следует считать полевым, иначе говоря временным военным лагерем либо полевым укрытием, – последняя фраза была целиком отсебятиной. Но это былаправильная отсебятина: я лишь сделал прямой вывод на основании Устава.

Прежде, чем мне успел ответить Фомоза или чутка побагровевший, несмотря на холод, Басс, заметная волна оживления прокатилась по группке рядовых. Я почти расслышал хоровое удивленное: “а что, так можно было?!” Оно и понятно: полевая служба и гарнизонная служба в Войске оплачивались по-разному, и я только что во всеуслышание заявил: “ребята, пишите рапорт на двойную ставку!” То, что груда подобных бумажек уедет в тыловой штаб со следующим караваном, можно было не сомневаться: бывшие наёмники своего никогда не упустят. Ещё и расскажут всем. Что сделает штаб с командиром-растратчиком, не сумевшим вовремя организовать быт на вверенном объекте, я не знал, но ничего хорошего уж точно. Ромар не упустит случая макнуть мордой в навоз Басса. Шах и мат.

К некоторому моему удивлению, командир заставы не стал орать на всю ивановскую. Молчаливым жестом он подозвал к себе Фомозу, и эти двое скрылись в доме офицеров, оставив остальных переминаться на морозе. Повезло, что Филин завернул адьютанта: так бы и я тут битый час торчал бы. Что ж, по-видимому я сделал то, чего от меня ожидал майор: подложил кнопку размером с хороший такой кинжал под задницу капитана застав Сим. Теперь за свою “выходку” стоило ожидать расплату… вот только какую?

“Построить” меня не выйдет, я сам кого хочешь “построю”, уже доказал. Назначить под “своего” десятника, который меня заставит нужники выгребать? Так я ведь и потерпеть могу, а вот новые и новые рапорты уже о состоянии санитарных объектов придётся отправить “наверх”. Найти-то нарушения я точно найду. Да и нет, я думаю, у недавно переведённого Басса тут своих – постарался майор. Когда есть команда – не будет таких глупых прое… инцидентов, как со снабжением десятка Филина.

Полагаю, в этом и был план Ромара – засунуть чем-то лично насолившего ему офицера на должность, которая ему максимально не подходила. Он же кадровик, а Басс только недавно получил заставу – вместе со званием, я полагаю. Идеальная подстава сама по себе (переступил майор через давнюю нелюбовь, поддержал повышение!), но изменённый пошёл дальше: падающего – подтолкни. Лёгкое движение руки, росчерк пера – и вот на заставе Сим “случайно” собирается сборная солянка из полуобученных наёмников, “диких” отвальных, только-только вышедших из леса, и прочих столь же замечательных личностей. А все опытные-заслуженные младшие командиры и солдаты попадают в другие места. И словно крупинка перца в почти готовое блюдо – я. Надо, правда, отдать штабисту должное: сначала он удостоверился, что меня вообще можно посылать на Рубеж… Ну что ж, обычная в общем-то ситуация. Сам я, будучи менеджером на Земле, так ни разу не попадал, а вот видеть – видел, и не раз. Нормальная такая корпоративная разборка, с пониманием, можно сказать. И низовые работники куда лучше начнут трудиться, когда им заместо осрамившегося руководителя нормального директора или начотдела поставят…

– Стажер Арн, выйти из… подойдите ко мне, – от двери подал команду Фомоза. Пришлось подчиниться. Пока я подходил, рядом с лейтом появился и капитан. Наконец я застыл по стойке смирно напротив офицеров, и теперь уже подал голос Басс.

– Стажёр Арн, по результатам Испытаний, и за проявленные глубокие знания Устава, я присуждаю вам внеочередное звание сержанта. Несите службу достойно и ревностно, сержант.

– Служу Рубежу! – механически-чётко воспроизвел военное приветствие я. Мать. Мать! Мать!!!

– Берите под начало “ваш” десяток. Поручаю в кратчайшие сроки устранить все найденные вами недочеты, – добил меня Фомоза.

Б…! Они всё-таки смогли меня достать. И как изящно-то – не и.о. вручили, сразу полное звание – чтобы потом по всей форме устроить наказание. Классика корпоративной борьбы, как я и говорил – теперь остаётся только тщательно следить и вовремя подталкивать. И одновременно квинтэссенция армейской мудрости – инициатива поимела инициатора: это не злые офицеры, это типа я всё сам. Встрял по полной программе. М-мать...