56

Для Петра I было важно приблизить русскую жизнь к европейским образцам во всех сферах, в том числе и в сфере художественной жизни. Он нашел два самых быстрых способа подогнать русское искусство под европейские стандарты: обучение русских художников за границей и приглашение на работу в Россию иностранных мастеров. Хотя иностранные специалисты, в том числе и связанные с искусством, в частности архитекторы и граверы, появлялись еще в допетровской Руси. Но это были редкие случаи, а во времена Петра «трудовая эмиграция» приобрела массовые масштабы.

ГОДФРИ НЕЛЛЕР. ПОРТРЕТ ПЕТРА I. 1698

Интересно, что в России могли найти себя только профессионально крепкие, но посредственные художники, поскольку в нашей стране всегда нужно было приспосабливаться, а люди, имеющие собственное мнение, никогда не могли жить спокойно. Так, не смог остаться в России знаменитый французский архитектор Жан-Батист Леблон (1679–1719), делавший для Петра проект застройки Петербурга и строительства Петергофа. Архитектор до такой степени поссорился с царем, что, по слухам, тот приказал его высечь. Леблон умер вскоре после этого, возможно, не пережив унижения.

Странная метаморфоза произошла с еще одним художником, который оказался в России также еще во времена правления Петра. Это был довольно известный французский портретист Луи Каравакк (1684–1754). В Россию он приехал мастером рокайльного портрета. Его первые работы, когда он писал детей Петра, отличались камерностью и даже некоторой фривольностью. Во всяком случае, он изобразил, например, юную Елизавету Петровну в виде Дианы, нагой и возлежащей на царской горностаевой мантии. Но, прожив некоторое время в России и приноровившись к запросам заказчиков, Каравакк начал писать типичные парадные барочные портреты, на которых царствующие особы представали в официальной обстановке и при всех регалиях. Вообще, стиль рококо следует в истории искусства за стилем барокко, а некоторые исследователи даже считают, что рококо – это завершающая стадия барокко. Так что такой регресс в творчестве одного художника – довольно исключительное явление. Зато можно сказать, что Каравакк прекрасно адаптировался в России.

Еще один из иностранных художников, саксонец Иоганн Готфрид Таннауэр (фамилия иногда переводится как Данхауэр) (1680–1737), приехал в Россию в 1711 году, проработал в Петербурге 26 лет и там же и умер. Его карьера сложилась вполне успешно, он был востребован при всех правителях, начиная с Петра I и кончая Анной Иоанновной. Таннауэр был мастером парадного барочного портрета в лучших европейских традициях XVII века, и его работа пришлась по душе еще несколько варварскому в своих вкусах русскому обществу, ценящему пышность, торжественность и великолепие.

Имена Каравакка и Таннауэра более всего известны среди художников, приглашенных Петром в Россию, но таких мастеров было больше. Среди них, например, швейцарец Г. Гзель, Ф. Пильман, Б. Тарсиа. Также в Россию при Петре были приглашены архитекторы Доменико Трезини (1670–1734) из Швейцарии, Кристоф Конрад (ок. 1670 – после 1746) из Саксонии, Теодор Швертфегер, Андреас Шлютер (1660–1714) и многие другие архитекторы, скульпторы, граверы, резчики по дереву, в общем, все те, кто должен был способствовать превращению петровской новостройки в прекраснейшую из европейских столиц.

Но все же гораздо бо́льшие надежды Петр I возлагал на русских художников, отправленных учиться или стажироваться за границу. Например, в 1716 году в Италию поехал уже известный к тому времени русский мастер Иван Никитин (1680–1742 (?)) вместе с братом Романом (1691–1753) и еще двумя пансионерами. Никитин отправился именно на стажировку, до этого он прошел неплохую школу у голландского гравера Адриана Шхонебека, работавшего при Оружейной палате. Там же, как предполагают некоторые исследователи, Никитин учился и у русских мастеров парсуны. Его ранние портреты настолько впечатлили Петра I, что он выделил средства на заграничную поездку Никитина («со товарищи»).

В Италии Никитин прожил около четырех лет. Он побывал в Риме, где копировал некоторые знаменитые полотна в Ватикане, затем посещал Академию художеств в Венеции и учился в мастерской Томмазо Реди, профессора Флорентийской академии художеств.

В 1720 году по приказанию Петра I братья Никитины вернулись и продолжили работать в России. Заграничные успехи Ивана Никитина настолько впечатлили царя, что он даровал художнику звание «гофмалера», то есть придворного живописца, выделил участок земли для строительства дома недалеко от своего дворца и пожаловал преимущественное право писать портреты царских особ.

Впрочем, фортуна в нашей стране – вещь переменчивая, и во времена Анны Иоанновны Иван и Роман Никитины оказались участниками придворных интриг и заговоров, попали в опалу, а затем и вовсе были арестованы и шесть лет провели в Петропавловской крепости, пока шло следствие. Затем их сослали в Тобольск, где братья находились до 1742 года, когда на престол взошла Елизавета Петровна, помиловавшая своим указом всех жертв предыдущего режима. В том же году Никитины выехали из Тобольска назад в Петербург, но вернуться смог только Роман. Судьба Ивана остается невыясненной. Предполагается, что по дороге он заболел и умер, но где именно и когда, до сих пор неизвестно. Роман Никитин прожил до 1753 года, написал еще некоторое количество картин, но уровень его дарования был гораздо более скромен, нежели у брата.

Иностранные мастера также продолжали приезжать в Россию, кто-то всего лишь чтобы выполнить конкретный заказ, а кто-то – чтобы остаться навсегда и прославить уже русское искусство если не собственными силами, то мастерством своих потомков.