Часть II. Четыре силы экстаза

В Средние века священники жаловались на то, что прихожане клюют носом в церкви. И все же, несмотря на жесткие скамьи и неразборчивые проповеди, прихожане неизменно просыпались к самой интересной части службы — превращению вина и хлеба в кровь и тело Христово. Именно в этот момент священник произносил сильнейшее заклинание, звучавшее примерно как «фокус-покус», и происходило чудо. Как позже отмечал архиепископ Кентерберийский Джон Тиллотсон, «…по всей вероятности… фокус-покус не что иное, как искаженные слова hoc est corpus (“это есть тело”), забавная имитация слов священников в церкви».

Не знающие латинского языка крестьяне коверкали его, что обеспечило потенциальных магов броским выражением на века. Но в 1439 году Иоганн Гутенберг изобрел печатный станок, что позволило верующим читать Библию на родном языке. Вместо того чтобы полагаться на духовенство, теперь миряне могли обсуждать и толковать Священное Писание, делая собственные выводы. Это ослабило хватку церкви на горле Европы в эпоху Ренессанса, проложив путь реформациям и революциям.

Нечто подобное наблюдается и в наши дни. Ускоренное развитие четырех отраслей — психологии, нейробиологии, фармакологии и технологий (назовем их «четырьмя силами экстаза») — облегчило нам доступ к нетипичным состояниям сознания и их понимание. Эти силы дают нам возможность изучать, обсуждать, отвергать и пересматривать свои давно устоявшиеся взгляды. Мы становимся более точными в толкованиях, меньше полагаемся на фокус-покус и суеверия и больше — на науку и опыт.

Достижения в области психологии обеспечили нас более четким пониманием собственного развития и одновременно позволили выйти за пределы социально определенной роли. Теперь наша пробуждающаяся идентичность может снять «смокинг» нормальности, не рискуя показаться безумной или быть высмеянной. Более высокие уровни личностного развития утратили флер мистицизма. Теперь у нас есть основанные на анализе данных модели, необходимые для навигации по ранее неизведанной местности, и более понятная система взглядов для придачи смысла этому путешествию.

Развитие нейробиологии прояснило понимание того, что происходит в нашем мозге и теле во время пребывания в различных измененных состояниях, позволив отказаться от трактовки мыслителей прошлого и понять механику перехода в различные состояния, изложенную простым доходчивым языком. В отличие от диктата традиционной мифологии, требующей принимать все на веру, нейробиологические открытия поддаются проверке.

Фармакология — еще один инструмент для изучения этой территории. Отнеся шесть мощных нейрохимических веществ, лежащих в основе экстаза, к первичным ингредиентам, мы начали составлять рецепты достижения пикового состояния. Анализируя рецепт приготовления кикеона, мы получаем возможность более тонко настраивать эти состояния и достигать их в любое время по желанию.

Наша последняя сила — технологии — делает опыт масштабным. Независимо от того, полагаемся мы на состояние потока, обеспечивающее нейронную обратную связь, или на вызывающую восторг виртуальную реальность, эти научные прорывы способны превратить некогда одинокую молитву в опыт, который смогут разделить сотни тысяч человек одновременно. Больше людей, имеющих подобный опыт, означает больше данных для дальнейших исследований и более надежные выводы.

Эти четыре силы позволяют нам совершить беспрецедентный рывок на более высокий уровень человеческих ощущений. Во второй части книги мы рассмотрим их детальнее, проанализируем их истоки и объясним значимость. Мы поговорим с новаторами и экспертами, работающими на переднем крае этого движения, — невероятной группой цифровых художников, хакеров сознания, сексопатологов и молекулярных химиков, мобилизующих эти четыре силы для изменений в реальном мире. Расширяя доступ к некоторым наиболее противоречивым и дискуссионным проблемам современности, эти Гутенберги наших дней делают общим достоянием ощущения и состояния, некогда доступные только мистикам.

В феврале 2009 года Опра Уинфри совместно с Экхартом Толле запустила новый проект «Опра и Экхарт: новая Земля» — десятисерийный цикл онлайн-видео, посвященный нетрадиционным представлениям Толле о духовности. Фильм посмотрели 11 миллионов человек из 139 стран. Спонсорами выступили такие мировые бренды, как Chevy, Skype и Post-it. «Новая земля» привлекла на 800 тысяч зрителей больше, чем последний визит Папы Римского в Нью-Йорке, и на 9 миллионов больше, чем самый большой хадж (паломничество) в Мекку. В результате вебкаст стал одним из десяти крупнейших духовных «собраний» в истории.

Но Толле — довольно необычный кандидат на роль гуру XXI века. Выросший на руинах послевоенной Германии, страдающий от жестокой депрессии и высокой тревожности, к десяти годам он уже подумывал о самоубийстве, а к двадцати девяти, будучи аспирантом факультета философии в Кембриджском университете, сорвался. Толле бросил аспирантуру и стал бездомным. Следующие два года он провел на скамейке в парке в центре Лондона, практически все это время пребывая в состоянии блаженства, а именно единения со Вселенной, которое, по его утверждению, испытывает по сей день.

В духовном плане на Экхарта Толле снизошло внезапное просветление. Говоря на языке этой книги, он стабилизировал состояние экстаза, превратив вневременный, обезличенный и пассивный опыт в неотъемлемую часть своей реальности. Но еще 10–20 лет назад психиатры традиционалистской школы оценили бы его состояние совершенно иначе. Толле наверняка попал бы в обитую войлоком палату, где его регулярно пичкали бы торазином и проводили сеансы электрошоковой терапии. Вместо этого он в партнерстве с Опрой Уинфри презентует свой непритязательный рассказ о недуалистическом сознании миллионам слушателей по всему миру.

Проповедь Толле не что иное, как евангелие STER. Его базовый постулат состоит в том, что при посредстве бессамости, вневременности и легкости — его так называемой силы сейчас — мы попадаем в места неограниченной насыщенности. Если судить по просмотрам его вебкаста, эта идея пришлась по душе миллионам людей, что ставит перед нами важный вопрос: как все это произошло? Каким образом человек, которого еще несколько десятилетий назад признали бы сумасшедшим, может вести одно из крупнейших духовных собраний в истории? Неужели времена так сильно изменились?

Чтобы ответить на этот вопрос, следует понять, как психология стала силой экстаза. Начнем с истории ее возникновения и выясним, как развитие человеческого потенциала пополнило словарь внутренних переживаний человека, сделав его мейнстримом. Далее, приоткрыв завесу над сексуальной революцией XXI века, попробуем понять, почему расширение допустимых сексуальных практик обеспечило доступ к измененным состояниям гораздо большему числу людей. Затем посмотрим, как ученые используют пиковые состояния для лечения травм у терминальных пациентов и лиц, переживших насилие или войну. И наконец, ознакомимся с наработками ученых в области объединения идей о природе экстаза в единую модель человеческой психологии, которая доказывает, что измененные состояния не только приносят краткосрочное удовольствие, но и помогают нам развиваться на протяжении всей жизни. Но прежде чем это сделать, давайте перевернем календарь на 70 лет назад и посмотрим, как жили и во что верили в те времена.

После окончания Второй мировой войны наши представления о собственной идентичности были довольно ограниченны. Шаблонная фигура образцовой домохозяйки, с одной стороны, и «человека организации» — с другой, низводили самопонимание людей почти до уровня карикатуры. Такие звезды Голливуда, как Гэри Купер или Джон Уэйн, воплощали на экране образ «сильного и молчаливого» идеального героя, а мыльные оперы и реклама популяризировали образ безупречной «остающейся дома» женственности.

Это была эпоха «человека в сером фланелевом костюме»^, , когда конформизм, консюмеризм и восхождение по карьерной лестнице символизировали для рядового обывателя успех.

Но в конце 1950-х годов, когда страстное восстание битников обрело голос, все начало меняться. «Бит-поколение стало нашей идеологией, — объяснял Джек Керуак в в статье для Esquire Aftermath: The Philosophy of the Beat Generation, — поколение невероятно ярких хипстеров, внезапно поднявшееся и потрясшее Америку… люди особой духовности… выглядывающие из замурованного окна в стене нашей цивилизации». Эпическая поэма Аллена Гинзберга Howl («Вопль») стала своеобразным криком из того же окна: напыщенная речь верлибром о необходимости избавиться от социальных ограничений путем прямого и первобытного опыта.

Нигде стремление к самовыражению не проявляется так ярко, как в институте Эсален, расположенном на побережье Биг-Сур в штате Калифорния. New York Times назвала его «Гарвардом движения за развитие человеческого потенциала». Эсален играл настолько важную роль в развитии идентичности нынешнего поколения, что в финале популярного телесериала Mad Men («Безумцы») главный герой Дон Дрейпер переживает озарение прямо на лужайке, выходящей к берегу океана (и как предвестник скорого появления духовной территории излагает эту мысль в символической форме рекламной кампании «Я хотел бы купить миру кока-колу»). Хотя историю Эсалена связывают в первую очередь с его основателем Майклом Мерфи, чья семья в течение многих поколений владела этим идиллическим уголком Калифорнийского побережья, Экхарт нашел тропинку в программу Опры в основном благодаря Дику Прайсу, соучредителю и первому директору института.

В 1952 году Прайс окончил Стэнфордский университет по специальности психология и поступил в Гарвард для завершения образования, но, раздосадованный консерватизмом, царившим на факультете, оттуда ушел. Он переехал в Сан-Франциско, присоединился к битникам и вместе с ними занялся изучением восточного мистицизма и первичного опыта. Добившись прорыва в своих исследованиях, Прайс испытывал приступы маниакального психоза, в результате чего в 1956 году его забрали прямо из бара в Норт-Бич в психиатрическую лечебницу, где он лечился три месяца.

Несмотря на то что государство считало его психопатом, он категорически отрицал, что сошел с ума. Он называл свой психологический срыв «транзиторным психозом» и доказывал, что время, проведенное в лечебнице, не пропало даром: он сумел открыть дверь внутрь себя. «[Мой] так называемый психоз был попыткой спонтанного излечения, движением навстречу здоровью, а не болезни».

Откровение Прайса — а именно идея о том, что иногда приходится разбить себя вдребезги, чтобы совершить прорыв к новым вершинам, — быстро стало базовым тезисом движения за развитие человеческого потенциала. И это одна из причин, по которым мы можем сегодня рассматривать сидение Толле на парковой скамейке как духовную инициацию, а не психологический кризис.

В течение следующих двух десятилетий Прайс и Мерфи превратили этот инсайт в прагматическую философскую концепцию. Они взяли лучшее от религии, убрали все доктринальное и непрактичное и заострили внимание на экстатических экспериментах. «Это была прагматическая культура чувств и знания, — отмечает современный историк религии Эрик Дэвис в своей книге After Burn, — …исключительно эмпирический подход к духовным вопросам, сделавший инструменты важнее убеждений. Предпочтение отдавалось таким пробуждающим сознание техникам, как медитация, йога, ритуалы, отшельничество, тантрический секс, дыхательная гимнастика, боевые искусства, групповые тренировки и наркотики, а не клаустрофобным властным структурам и убеждениям, определяющим традиционную религию».

Это оказался уникальный американский подход, который глубоко перекликался с антиавторитарными идеалами страны. Религиовед из Университета Райса Джефф Крипал назвал его «религией без религии». В своей книге Esalen («Эсален») он писал: «Он не связан официально ни с одной другой религиозной системой. Как своего рода Американская мистическая конституция, он способен обеспечить духовную площадку, на которой смогут свободно выступать представители любой религии, и ни одна из них не сможет требовать монополии. Как гласит ранний девиз Эсалена: “Флаг не принадлежит никому”».

Несмотря на его инклюзивную природу, влияние института распространялось лишь на узкую прослойку населения. Глубоко связанная с интеллектуальностью общества Лиги плюща и аскетическим восточным мистицизмом, новая философия привлекала в основном образованных вольнодумцев-интеллектуалов из Новой Англии и Калифорнии. Так было до тех пор, пока не появился Вернер Эрхард и не «пересадил» эзотерические идеи Эсалена из богемной среды в самую гущу мейнстрима.

Торговец автомобилями из Сент-Луиса, упорно занимавшийся самообразованием, заинтересовался идеями личностного развития, изучая проблему мотивации. Он быстро понял, что многие идеи движения человеческого развития применимы и вне духовного дискурса. Поэтому Эрхард пересмотрел ассортимент техник, применявшихся в Эсалене, исходя из потребностей бизнеса, и разработал программу EST — обучающие семинары Эрхарда. На них намеренно воспроизводилась ситуация с духовной трансформацией Прайса, то есть техника «от надлома к прорыву», через серию марафонов, где в течение 14 часов кряду участники находились без еды и отдыха в атмосфере брани и криков — легендарные семинары EST.

До Эрхарда большинство духовных искателей проповедовали антисистемные и антиматериальные идеи, но это хорошо, если живешь в монастыре или имеешь вклад в трастовом фонде, но весьма проблематично, если нужно зарабатывать на жизнь. Не меньше проблем возникает при попытке взимать деньги за посещение семинаров. Так же как Генри Форд когда-то понял, что для процветания компании его рабочие должны иметь возможность покупать его автомобили, Эрхард понял, что его последователи должны быть финансово состоятельными, чтобы позволить себе платить за семинары. Поэтому он решил поставить движение за развитие человека на рельсы протестантской трудовой этики. В результате «Бхагавад-гиту» как основополагающий текст заменила книга «Думай и богатей!» Наполеона Хилла. Из комнат исчезли мандалы, зато появились доски визуализации. Американской духовной площадке уже не суждено было стать прежней.

Если вы когда-нибудь нанимали персонального коуча (профессия, просто не существовавшая до конца 1970-х годов), или слышали, как кто-то говорит, что «ему необходимо пространство», «отстаивайте свою точку зрения» или «измените этот мир», или участвовали в трансформации на основе личной истории — то вам наверняка знакома терминология, введенная и популяризированная Эрхардом и его помощниками. Расширение профессионального словаря и смещение акцентов на материальный успех, что раньше считалось «другим» (изложенным на эзотерической лексике восточных религий и несовместимым с американской мечтой), стало частью нашего повседневного словарного запаса, доступного каждому.

Хотя оригинальные семинары EST уже и так имели большое значение, учитывая, что их посетило около миллиона человек, новый обучающий проект Эрхарда Landmark мог похвастаться такими корпоративными клиентами, как Microsoft, NASA, Reebok и Lululemon. Личностное развитие, всего лишь несколько десятилетий назад считавшееся маргинальным течением и предметом для шуток, вдруг превратилось в некоторых наиболее успешных компаниях страны в надежный способ «оптимизировать человеческий капитал».

Мы слышим отзвуки этих идей повсюду — от аутотренинговых семинаров Тони Роббинса до Евангелия процветания, читаемого каждое воскресенье кем-нибудь из старших пасторов евангелической церкви, например Джоэлом Остином. И хотя учение Толле по-прежнему основывается на его собственном жизненном опыте, более общее представление о том, что духовное совершенство может принести материальные плоды, то есть вы можете погружаться в нирвану, удачно жениться и иметь сверкающий новенький автомобиль, помогает объяснить, как 11 миллионов фанатов Опры узнали о нем.

Взаимосвязь между Эсаленом, EST и Экхардом состоит в усиленном поиске себя, выходе за пределы того, что считалось безопасным и приемлемым. Прайс и битники помогли нам преодолеть табу болезней разума и примитивного самовыражения. Эрхард устранил табу, разделявшее духовный поиск и материальный успех. Движение за развитие человеческого потенциала легализовало использование экстатических практик в целях психологического роста. Попутно мы создали более широкую концепцию собственного «я» и новые способы взаимодействия друг с другом. Но вряд ли где-либо еще существует столько условностей и табу, как в сфере сексуальности.

Сексуальная революция 1960–1970-х годов раскрепостила людей, увеличив количество секса в их жизни, но мы хотим сосредоточиться на более позднем этапе и прояснить, какой именно вид секса люди предпочитают сегодня. В частности, как растущее разнообразие ощущений, в прошлом считавшихся порочными — то есть табуированными и выходящими за пределы нормы, — обеспечивает все большему числу людей доступ к экстазу.

В 2014 году нас пригласили в Сан-Франциско выступить на тему взаимосвязи между нейробиологией потока, медитацией и сексуальностью, а также подробнее рассмотреть свежие открытия в последней области. Жюстин Доусон, хозяйка вечера и СEO OneTaste, проводила нас к нашим местам в первом ряду переполненного зала, поднялась на сцену, сняла брюки и легла на массажный стол.

Учредитель OneTaste Николь Дедон, в сером шерстяном платье и большом черном переднике, поднялась на сцену, натянула пару латексных перчаток, погрузила указательный и большой палец в самодельную смазку и приступила к делу. Лежащая на столе Доусон начала постанывать. Демонстрируя явную склонность к театральным эффектам, Николь сделала паузу, развернулась на высоких тонких каблучках черных сапожек и резко выбросила кулак вверх, как рок-гитарист. Аудитория начала бурно делиться собственным опытом подобных ощущений. «Бабочки в животе», — объявила одна женщина. «Жарко», — сказала другая. «Встает», — пробормотал инженер-компьютерщик.

На сайте OneTaste эта базовая техника описана под аббревиатурой OM — «оргазмическая медитация», и мы только что наблюдали за мастерским исполнением ее ключевой сцены. Четко определенная процедура, практически ритуал OM включает 15-минутный массаж верхней левой области женского клитора без ожидания результата или взаимности. Цель — «включить женщину», то есть добиться нейрохимического насыщения, физической открытости и эмоциональной раскрепощенности.

Они, конечно, не первые, кто использовал секс как спусковой крючок в нетипичных ситуациях. Эротические техники всегда занимали почетное место в списке действий Прометеев — от древнего слогана «женщины, песня, вино» до «секс, наркотики, рок-н-ролл» у поколения бумеров.

«Поиск возможностей личной трансформации, в том числе через секс, привел нас на побережье, в… Эсален, — говорит Патриция Браун в своей статье об оргазмической медитации, опубликованной в New York Times. — OneTaste всего лишь последняя остановка на пути к этому сексуальному андеграунду, переплетение идей радикальной личной свободы, восточной духовности и феминизма».

Как оказалось, их месседжи пользуются поддержкой: OneTaste открыла центры в Лос-Анджелесе, Нью-Йорке, Сан-Франциско, Лондоне, Сиднее и еще дюжине городов. Они получили весьма благоприятные отзывы в Atlantic, New Yorker, Vanity Fair, Time и множестве других СМИ (решающие доводы всегда приводят репортеры-женщины, лично опробовавшие такие техники). Для объективной оценки этих публикаций следует вспомнить о Маргарет Сэнгер, основательнице Американской федерации планирования семьи, которой пришлось бежать из США в 1914 году, чтобы избежать судебного преследования за распространение информации о контрацепции. А в 2015 году OneTaste попала в Inc. 5000 — ежегодный рейтинг быстрорастущих компаний.

Популярность оргазмической медитации становится понятной, когда вы знаете, что она способна дать. «Во французской литературе, — пишет в своей книге The Aesthetic Brain («Эстетический мозг») невролог из университета штата Пенсильвания Анджан Чаттерджи, — оргазм удивительно точно сравнивают с la petite mort… маленькой смертью… человек в этом состоянии не чувствует страха, забывает о себе и о будущем… Эта модель деактивации, возможно, и есть то состояние мозга, в котором чисто трансцендентный опыт дополняет базовое ощущение удовольствия».

Социолог Дженни Уэйд на протяжении всей карьеры изучала данный феномен. «Дело в том, — пишет она в книге Transcendent Sex («Трансцендентный секс»), — что секс сам по себе способен провоцировать переход в состояния, идентичные достигаемым адептами всех религий». По оценке Уэйд, около 20 миллионов американцев хотя бы раз в жизни переживали всепоглощающий, стирающий собственное «я» секс. Она отмечает, что «…[это] случалось с бесчисленным количеством людей независимо от их образования и социального статуса — парикмахерами, инвестиционными менеджерами, медсестрами, юристами, розничными торговцами и топ-менеджерами».

Но если 20 миллионов из нас испытывали трансцендентный секс, почему мы не говорим об этом чаще? «По утверждению большинства респондентов-волонтеров, — сообщает Уэйд, — они никогда не обсуждали это со своими партнерами из-за страха, что те начнут насмехаться, или не проявят интереса, или окажутся невосприимчивы к такой “духовной чепухе”». Однако нас останавливает не только «духовная чепуха», но и глубоко укоренившаяся в нас боязнь, которая сводится к банальной фразе: «А что по этому поводу думают соседи?»

Большую часть XX века мы понятия не имели, чем люди занимаются в своих спальнях и что из этого считается нормой. Немало времени прошло и с тех пор, как исследователи Мастерс и Джонсон, а также Кинси с коллегами попытались выспросить правду о сексуальной жизни у обычных американцев (впрочем, без особого успеха — мужчины традиционно преувеличивали длину своего члена, женщины — количество партнеров, и при этом все значительно приукрашивали свое поведение в постели). Тем не менее мы по-прежнему скрываем наши потаенные мысли и переживания. Однако технологии позволяют приподнять завесу тайны, создавав «общее цифровое пространство», где мы можем, не опасаясь любопытных соседей, заняться анализом своих истинных желаний.

Уже пять лет французская исследовательская группа Sexualitics развивает Porngram — аналитический инструмент, позволяющий анализировать модели сексуального поведения онлайн в разных странах мира. «Следы, оставленные миллиардами пользователей, дают нам моментальную картину культурных предпочтений, — писали они в статье 2014 года под названием Deep Tags: Toward a Quantitative Analysis of Online Pornography («Глубокие метки: попытка количественного анализа онлайн-порнографии»). — [Е]ще важнее то, что они стимулируют исследователей изучать структуру и закономерности в эволюционной динамике сексуальных практик, применяемых и значительной постоянно растущей частью населения».

Наиболее существенная закономерность, выявленная на основе анализа этих данных, состоит в том, что сегодня внешние проявления человеческой сексуальности интересуют нас больше, чем когда-либо в истории (причем это касается и женщин, составляющих в настоящее время треть зрителей порно). Если проанализировать нынешние поисковые запросы — контент, который заставит покраснеть даже бывалого моряка, — окажется, что нас больше всего интересуют вещи, до недавнего времени считавшиеся извращениями, а порой и преследуемые законом. Например, БДСМ, аббревиатура из первых букв слов бандаж, дисциплина, садизм и мазохизм, — понятие, включающее множество способов сексуально-болевой стимуляции, а также ролевые игры.

До недавнего времени БДСМ практиковали главным образом представители маргинальной субкультуры, к тому же не без риска. В США доказательства такого поведения, представленные в суде, могли служить основанием для развода или отказа в опеке над детьми.

Но в 2010 году Американская психиатрическая ассоциация в «Руководстве по диагностике и статистике психических расстройств», настоящей библии в данной области, согласилась пересмотреть определение «девиантного сексуального поведения», проведя четкое различие между истинной патологией и ролевой игрой. Впервые практиковавшие такие отношения по взаимному согласию взрослые перестали считаться людьми с отклонениями или душевнобольными.

Это случилось как раз вовремя, если учесть, что в следующем году Э. Л. Джеймс опубликовала «Пятьдесят оттенков серого». Эта подвергнутая резкой критике и при этом неимоверно популярная книга, описывающая пробуждение сексуальных чувств с привкусом БДСМ у юной студентки колледжа, попавшей в сети красивого молодого миллиардера, побила все рекорды продаваемости в истории и разошлась на сайте Amazon тиражом, превысившим суммарное количество всех семи книг Джоан Роулинг о Гарри Поттере. Но только ли литературными достоинствами объясняется данный феномен?

Возможно, это сексуальный эквивалент электронной танцевальной музыки, популярной благодаря своей способности изменять состояние сознания. Фактически это руководство по эротическому экстазу, который большинство читателей даже не могли себе представить. Благодаря этой книге Kindles и минивэны вытеснили завернутые в грубую оберточную бумагу «картинки для взрослых» и плащи свободного покроя. Разнузданный секс ринулся в массы.

Если вы перестали хихикать, значит, невероятная популярность этой книги вам понятна. Помимо новизны и невиданного разнообразия, столь широкий диапазон сексуальных ощущений дает людям доступ к измененному сознанию, что редко достигается во время «ванильного» секса. Вернемся к «рычагам и кнопкам», управляющим экстазом, и вспомним, что полномасштабная сексуальность включает те же триггеры, что генерируют измененное сознание через медитацию, состояние потока и психоделический опыт. Удовольствие продуцирует эндорфины, но боль позволяет их вырабатывать даже больше. По мнению Роберта Сапольски из Стэнфордского университета, игривое поддразнивание способно поднять уровень дофамина в крови на 400 процентов. Стимуляция сосков повышает уровень окситоцина. Давление на горло или толстую кишку воздействует на блуждающий нерв, вызывая эйфорию, глубокую расслабленность и мурашки по коже, что гастроэнтеролог из Принстонского университета Аниш Шет называет ярким термином «каказм». «Кому-то это может показаться чем-то вроде религиозной эйфории, кому-то — чем-то вроде оргазма, а отдельным счастливчикам — и тем и другим одновременно», — утверждает Шет.

Мгновенный эротический всплеск способен произвести длительный эффект. Исследование, проведенное в 2013 году голландскими учеными, показало, что любители необычного секса «…менее тревожны, более открыты миру, готовы экспериментировать, отличаются более высоким уровнем сознательности, терпимы к отказам, да и субъективно чувствуют себя счастливее». Все эти преимущества — не только для социально продвинутых людей. Священник Эд Янг из мегацеркви Fellowship Church в Далласе призывает свою паству откликнуться на инициативу «Семь дней секса», то есть в течение семи дней ежедневно заниматься сексом ради углубления духовного единения. «Говоря об интимной стороне жизни, я вовсе не имею в виду держаться за руки где-нибудь на скамейке в парке или похлопывать друг друга по спине, — уточняет Янг. — Если вы найдете время заняться сексом, то станете ближе друг к другу и к Богу».

Массовое движение в сочетании с растущим количеством исследований в этой области доказывает, что сегодня сексуальность становится одной из самых популярных экстатических техник. Переступив через общественные табу и условности, мы тут же замечаем, что экстаз заложен в нас природой. В прошлом, чтобы выяснить этот вопрос, вам пришлось бы рисковать общественным или правовым статусом. Теперь существует широкое общественное движение за изучение всех сторон сексуальности и выдвижение на первый план не принуждения и извращений, а свободы выбора, игры и внутренних возможностей. Свод нравственной вселенной обширен, но сейчас он склоняется к девиации.

Даже при наличии ряда новых подходов к экстазу — от семинаров Эрхарта до более смелых сексуальных практик — мы все равно пока не можем ответить на ключевой вопрос: могут ли мимолетные ощущения привести к глубоким психологическим изменениям? Если нет, то будет трудно оправдать связанные с ними дополнительные риски и осложнения. Если да, то они могли бы завоевать достойное место среди инструментов личностного развития. И один из самых серьезных тестов для экстаза: может ли он помочь людям, выжившим после серьезнейшей травмы? Если получится их исцелить, то, предположительно, вы исцелите кого угодно.

Одной из первых ответить на этот вопрос попыталась нейробиолог из Университета Брауна Уиллоуби Бриттон. В 1990-х годах она заинтересовалась опытом клинической смерти, то есть трансцендентным состоянием, которое пациенты переживают в угрожающей жизни ситуации (включая многочисленные случаи путешествия по тоннелю, залитому ярким белым светом). Тридцать лет исследований показали, что люди, имевшие околосмертный опыт, демонстрировали очень высокие баллы при тестировании общей удовлетворенности жизнью. Как специалист по травмам, Бриттон нашла это несколько необычным. По ее мнению, близость к последней черте оставляла шрамы в душе, приводила к посттравматическому стрессу и другим психическим расстройствам. Но если исследования верны, то следует признать, что люди, пережившие клиническую смерть, демонстрировали нетипичную реакцию на травму.

Бриттон решила выяснить, насколько нетипичную. Двадцать три человека, имевших околосмертный опыт, и двадцать три участника контрольной группы подсоединили к аппаратам ЭЭГ (электроэнцефалографам) и погрузили в лечебный сон. Цель исследования — получить четкую картину мозговой деятельности и фиксации времени, которое потребуется респондентам для погружения в фазу быстрого сна, что позволяет измерить степень счастья и благополучия.

В нормальном состоянии люди обычно погружаются в фазу быстрого сна примерно через 90 минут; в подавленном состоянии — быстрее, примерно за 60 минут. Счастливые люди, наоборот, тратят на это больше времени — около 100 минут. Бриттон выяснила, что люди с околосмертным опытом погружаются в фазу быстрого сна только через 110 минут, то есть превосходят остальных по уровню удовлетворенности жизнью и счастья.

Ознакомившись с данными электроэнцефалограмм, Бриттон поняла, в чем дело: характер мозговой деятельности ее респондентов полностью изменился. Походило на то, что околосмертный опыт мгновенно «перепрошил» их серое вещество. Конечно, это был всего один эксперимент, но он позволил предположить, что даже один случай перехода в измененное состояние приводит к длительным изменениям в мозге.

Несмотря на столь многообещающие результаты, исследований в данной области было немного. Околосмертный опыт — проблема для ученых: он носит случайный характер и его нельзя воспроизвести в лабораторных условиях. Однако нейрофармакологу из Университета Джона Хопкинса Роланду Гриффитсу пришло в голову оригинальное решение. Вместо того чтобы по всей стране искать выживших после клинической смерти, он предложил сосредоточиться на гораздо более многочисленной группе пациентов, стоящих перед лицом смерти, — раковых больных в терминальной стадии. И чтобы не дожидаться их путешествия по залитому светом тоннелю, решил смоделировать аналогичную ситуацию с помощью химических препаратов. В 2011 году Гриффитс дал группе больных раком по три грамма псилоцибина, чтобы облегчить страдания, вызываемые страхом смерти (который в данном случае трудно устранить совсем), а затем провел серию психологических тестов, включая стандартный тест на уровень страха смерти Death Transcendence Scale, через месяц и четырнадцать месяцев. Как и Бриттон, Гриффитс обнаружил в психике пациентов радикальные изменения: снижение страха смерти, улучшение настроения, поведения и отношения к жизни. Девяносто четыре процента подопечных Гриффитса заявили, что прием псилоцибина вошел в пятерку наиболее запоминающихся событий в их жизни. Четверо из каждых десяти назвали это самым важным событием.

Не так давно исследователи выяснили, что для того, чтобы почувствовать облегчение, необязательно находиться на грани смерти — экстатическое состояние позитивно влияет на людей, перенесших менее серьезные травмы. В 2012 году психолог Майкл Митофер обнаружил, что даже одноразовая доза экстази (MDMA) способна снизить или полностью устранить посттравматический синдром у пострадавших от жестокого обращения в детстве, сексуального насилия и войны. «Это был настоящий катарсис, — рассказывает рейнджер, получивший тяжелую травму спины и головы в Ираке. — На следующий день [после одного-единственного сеанса] ночные кошмары исчезли. Я успокоился и впервые после того взрыва почувствовал интерес к окружающему миру. Экстази вернул меня к жизни».

Чтобы представить серьезность последствий у переживших травму, заметим, что почти 25 миллионов американцев страдают от посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), но при этом для его лечения есть только два одобренных медицинских препарата — прозак и золофт. Для достижения результата их надо принимать неделями, а то и месяцами, причем после прекращения приема прекращается и их действие. Иначе говоря, бросьте пить таблетки — и вернетесь примерно к тому же, с чего начали.

Митофер же, напротив, обнаружил, что эффект, достигнутый одним-тремя сеансами MDMA-терапии, длится годами. К тому же он так явно превосходил результаты традиционного лечения, что в мае 2015 года федеральное правительство разрешило применение экстази в качестве лекарства от депрессии и тревожности.

Исследователи состояний потока достигали сопоставимых результатов без препаратов, путем простого изменения нейробиологических функций. В 2007 году, работая с ветеранами иракской войны на базе Кэмп-Пендлтон, эрготерапевт Карли Роджерс из Калифорнийского университета (Лос-Анджелес) разработала методику лечения ПТСР, сочетающую серфинг (надежный способ погружения в состояние потока) и терапевтические беседы. Фактически это был аналог схемы Митофера, с той лишь разницей, что место экстази заняли экстремальные виды спорта.

Как и в эксперименте Митофера, пациенты Роджерс почти немедленно почувствовали облегчение. «Преодолев всего несколько волн, они [солдаты с ПТСР] уже смеялись в лайнапе», — писал журнал Outside. «О Боже, наши морпехи заговорили, — удивлялся лейтенант, согласившийся на эксперимент. — Они же вообще не говорят. Никогда». С тех пор программу открыли официально, и более тысячи солдат уже приняли в ней участие. Сотни ветеранов и серферов, включая одиннадцатикратного чемпиона мира Келли Слейтера, добровольно выполняли функции инструкторов. И их усилия не пропали даром. В статье, опубликованной в 2014 году в журнале Journal of Occupational Therapy, Роджерс сообщила, что всего после пяти недель занятий серфингом солдаты ощутили «клинически подтвержденное ослабление симптомов ПТСР и депрессии».

Серфинг не единственное немедикаментозное средство, доказавшее свою эффективность. Недавнее исследование среди военных показало, что 84 процента пациентов с ПТСР после месяца медитаций смогли уменьшить или даже прекратить прием селективных ингибиторов обратного захвата серотонина (СИОЗС). Напротив, в контрольной группе, которая не занималась медитацией и продолжала принимать антидепрессанты, симптомы ПТСР за это же время усугубились на 20 процентов.

Эти исследования — от изучения околосмертного опыта, онкобольных, ПТСР до состояния потока и медитации — подтверждают, что даже краткий выход за пределы сознания оказывает положительное влияние независимо от способов, которые применялись для вхождения в это состояние. Мало того, положительный эффект наблюдается даже в особо сложных случаях.

В каждом из этих примеров экспериментировать с измененными состояниями согласились люди, находившиеся на грани смерти. Создается впечатление, что применение этих процедур к обычным людям неприемлемо или по меньшей мере ненаучно.

В своей книге Train Your Mind, Change Your Brain («Тренируй свой разум, измени свой мозг») Шарон Бегли подчеркивает серьезность проблемы, описывая историю психологии как исцеление через трансформацию: «Наука всегда фокусировалась… на патологических, тревожных или в лучшем случае нормальных людях и состояниях… За последние 30 лет было опубликовано около 46 тысяч научных работ о депрессии и всего 400 — о радости… Если нет очевидных проявлений болезни, значит, все нормально. Как говорит исследователь буддизма Алан Уоттс, “западные ученые исходят из убеждения, что нормальность — лучшее из возможного, а исключительность — удел святых, поскольку ее нельзя культивировать искусственно”».

Однако многие средства, помогающие нам держать голову над водой, могут не менее эффективно помочь нам заглянуть за облака. Если мы заинтересованы в небывалой продуктивности и устойчивой эмоциональной трансформации, пиковые состояния сознания могут стать кратчайшим путем из точки А в точку Э(кстаз).

В один прекрасный летний день, когда психолог Пенсильванского университета Мартин Селигман работал в саду вместе со своей маленькой дочерью, на него, по его словам, снизошло озарение. Селигман тщательно выпалывал сорняки и аккуратно складывал их в кучу. Пятилетняя Ники просто развлекалась. «Сорняки взлетали в воздух, земля с них сыпалась повсюду», — рассказывал позже Селигман. Учитывая, что он всегда считал себя «серьезным садоводом» и «большим брюзгой», он просто не мог этого стерпеть и начал ворчать, но Ники и не думала его слушать. Она продолжала прыгать с упрямым выражением лица. «Папа, — сказала она, — я должна с тобой поговорить. С трех до пяти лет я была ужасным нытиком, но потом решила, что, когда мне исполнится пять, я перестану ныть. И с тех пор больше не ною. Если уж я могла это сделать, то ты тоже сможешь перестать ворчать». Селигману пришлось принять ее вызов, а заодно создать новое направление в психологии.

В 1998 году, став президентом Американской психологической ассоциации, Селигман сделал позитивную психологию лейтмотивом своей работы. «Я хочу напомнить коллегам, что они слегка сбились с пути, — писал он в своей первой авторской колонке для бюллетеня ААП (APA — American Psychological Association). — Психология — наука не только о слабостях и разрушениях, но и о достоинствах и сильных сторонах личности. Лечение должно не просто устранять душевные надломы, но и развивать то лучшее, что есть в каждом из нас».

Если изучение последствий травм показало, что несколько погружений в экстатическое состояние способны устранить нарушения в психике, то что произойдет, если систематически использовать эти техники на протяжении жизни? Может ли регулярная практика измененного сознания действительно «извлечь то лучшее, что в нас есть»? Могут ли эти состояния «культивировать исключительность», как утверждал Алан Уоттс?

Как ни странно, в истории психологии взрослых идея о том, что мы можем что-то культивировать с течением времени, считалась подозрительной. По традиционной логике, после окончания периода полового созревания человек был полностью сформирован. Безусловно, мы могли освоить технические навыки вроде учебы в бизнес-школе или игры на музыкальном инструменте, но способность развивать психологические качества — такие как чувство признательности или эмпатии, которые Селигмана просила проявить Ники, — считалась исчерпанной к моменту окончания колледжа. Однако профессор психологии Гарвардского университета Боб Киган, с которым мы познакомились в , опроверг это утверждение с помощью лонгитюдного исследования, на проведение которого мало кто из ученых решался.

Киган 30 лет наблюдал за отобранной группой людей, чтобы понять, как они меняются и взрослеют с течением времени, а также определить, существует ли предел человеческого потенциала, и в результате обнаружил, что хотя одни взрослые и застывали во времени, другие достигали небывалых высот развития. Киган заметил, что некоторые люди в среднем возрасте переходили от устоявшейся взрослой жизни (он называет ее самоавторством) к абсолютно иной стадии — самотрансформации. Эту стадию, которая характеризуется повышенной эмпатией, умением воспринимать различные, иногда противоположные точки зрения, гибкостью самооценки, мы обычно ассоциируем с мудростью (и «мышлением в стиле “и”» по Роджеру Мартину). Увы, не каждому удается стать мудрым. Обычно на прохождение этой стадии требуется от трех до пяти лет, но Киган выяснил, что чем выше люди поднимаются по пирамиде развития, тем меньше из них переходят на следующую стадию. Скажем, переход от самоавторства к самотранформации совершают не более пяти процентов. Но во всех исследованиях их обычно упоминают где-то внизу страницы в примечаниях, набранных мелким шрифтом, хотя стоит отметить интересный факт: их непропорционально большая часть экспериментировала с достижением экстаза — начав с психоделиков, затем перейдя к медитативным практикам, экстремальным видам спорта и прочим способам. Многие называли частое погружение в измененное состояние «турбокнопкой для развития».

И это отнюдь не единственное открытие. Пятьдесят лет назад психолог Абрахам Маслоу заметил, что чем больше пиковых состояний переживает человек, тем ближе он подходит к самоактуализации (его термин для обозначения высших стадий развития человека). Исследование 2012 года, опубликованное в журнале Cognitive Processing, расширило эту тему. Изучая взаимосвязь между пиковыми переживаниями и результатами спортсменов-олимпийцев и корпоративных менеджеров, ученые обнаружили, что те, кто демонстрировал наилучшие результаты, не только чаще переживали пиковые состояния, но и принимали более этичные и чуткие решения.

Билл Торберт из Бостонского колледжа обнаружил, что люди, достигшие вершины пирамиды развития, не только более отзывчивы и высокоморальны, но и более квалифицированные работники. Опросив почти пятьсот менеджеров в различных отраслях экономики, он выяснил, что среди тех, кто достиг двух высших уровней развития, 80 процентов занимают руководящие должности, хотя в целом они составляли всего 10 процентов населения. Наиболее развитые лидеры, как отметил Торберт в статье для Harvard Business Review, «…успешно проводили одно или несколько организационных преобразований за четырехлетний период, что увеличивало прибыль, долю рынка и улучшало репутацию их компаний». Как оказалось, сознание напрямую связано с показателем прибыли.

Если сдвиги в психологии, приведшие нас от Эсалена к Экхарту, касались в основном расширения инструментария исследований, то Киган и его коллеги предоставили нам следующую часть головоломки — карту местности, куда мы направляемся. Перекинув мостик между пиковыми состояниями и личностным ростом, эти открытия подтвердили, что экстаз — инструмент не только для самопознания, но и для саморазвития. Хотя экстатические состояния (неустойчивые и непродолжительные) отличаются от стадий развития (устойчивых и длительных), в соответствующих условиях первые могут помочь ускорить вторые. Короче говоря, измененные состояния способны привести к изменению черт характера.