5
Нари

– Не спи, маленькая воровка. Мы идем на посадку.

Веки Нари отяжелели, будто на них положили мешок дирхамов, но она не спала. Да и как можно спать, когда лишь лоскуток ткани удерживает тебя от смертельного падения? На лету она перевернулась на ковре. Ветер ласково обдувал ей лицо. Предрассветное небо залилось румянцем в ожидании солнца, ночная тьма уступала дорогу розовым и голубым краскам, а звезды подмигивали в последний раз и гасли. Нари уставилась на небо. Ровно неделю назад она точно так же встречала рассвет в Каире, ожидая визита паши, и не подозревала, какой крутой поворот сделает ее жизнь.

Джинн… нет, дэв, поправилась она мысленно. Дара выходил из себя, когда она называла его джинном. Дэв сидел с ней рядом, и горячий дымок от его кафтана щекотал ей ноздри. Он ссутулился, а его изумрудные глаза потускнели и сосредоточенно вглядывались вдаль.

Мой похититель этим утром кажется особенно уставшим. Нари его понимала. У нее тоже выдалась необыкновенная и опасная неделя, и они оба смертельно устали, хотя чувствовалось, что настроенный против нее Дара начинал потихоньку оттаивать. Надменный воитель-дэв и расчетливая аферистка-человек составляли не самую обычную пару. Временами Дару пробивало на разговоры, и, как подружка юности, он засыпал ее вопросами о жизни, начиная от ее любимого цвета, заканчивая тем, какие одежды продают на каирских базарах. А потом ни с того ни с сего вдруг становился угрюмым и нелюбезным, наверное, презирая себя за то, что ему нравилось общаться с нечистой.

Что касается Нари, ей приходилось всячески сдерживать свое любопытство: от расспросов о волшебном мире у Дары резко портилось настроение.

– Джиннам в Дэвабаде будешь задавать вопросы, – отмахивался он, продолжая натачивать свои сабли.

Но он ошибался.

Там она никому не будет задавать вопросов, потому что она не собиралась в Дэвабад.

Одной недели в обществе Дары хватило, чтобы отбить в ней всякую охоту замуровываться в городе, населенном темпераментными джиннами. Ей будет лучше самой по себе. Уж наверное, она придумает, как спрятаться от ифритов. Не перевернут же они вверх дном весь мир людей? И уж точно ни за какие деньги она больше не будет проводить заров.

Она мечтала сбежать и все ждала удобного случая. Но куда ей было бежать в бескрайнем массиве пустынь, над которыми они путешествовали: сплошные подлунные пески в ночи да тенистые оазисы днем. Но сейчас, когда Нари села и взглянула на простертую внизу землю, в ее душе проснулась надежда. Взошедшее над горизонтом солнце осветило новый пейзаж. Песчаные белые барханы уступили место широкой темной реке, которая змеей убегала на юго-восток, и там, вдали, скрывалась из поля зрения. Ее берега облепили скопления белых построек и костров. Внизу раскинулась засушливая долина, каменистая почва которой вся пошла трещинами под кустарниками и стройными конусами деревьев.

Встрепенувшись, Нари стала разглядывать землю.

– Где мы?

– В Иераполе.

– Где?

Их с Дарой связывал общий язык, но разделяли столетия в вопросах географии. Он все называл древними названиями: реки, города, даже звезды в небе. Его слова часто оставались ей незнакомы, а истории, которые он рассказывал об этих местах, казались попросту невероятными.

– Иераполь.

Ковер под чутким управлением Дары стал клониться к земле.

– Я так давно здесь не был. Во времена моей юности здесь жил очень… религиозный народ. Они ревностно соблюдали свои обычаи. Впрочем, думаю, все были бы так же ревностны, если бы боготворили фаллосы и рыбу и предпочитали молитвам оргии, – он вздохнул, щурясь от удовольствия. – Люди могут быть такими изобретательными.

– Я думала, ты ненавидишь людей.

– Вовсе нет. Людям – свой мир, моему народу – свой. Вот как должно быть, – добавил он уверенно. – Проблемы начинаются, когда мы пересекаемся.

Нари закатила глаза, памятуя, что ее он считал продуктом такого «пересечения».

– А что это за река?

– Уфрату.

Уфрату… Она покрутила слово в голове.

– Уфрату… Аль-Фурат… это Евфрат?

Она была в шоке. Они залетели намного дальше, чем ей казалось.

Дара неверно истолковал ее реакцию.

– Да. Не переживай, здесь слишком широко для переправы.

Нари нахмурилась.

– Почему? Мы ведь летим, какая разница?

Она могла поклясться, что он покраснел, и в его ярких глазах промелькнуло стыдливое выражение.

– Я… не люблю летать над большими массивами воды, – признался он. – Тем более уставшим. Сперва отдохнем, потом отлетим немного на север, там будет брод. На другой стороне достанем лошадей. Если Хайзур прав и чары на ковре действительно можно отследить, дальше на нем лучше не лететь.

Но Нари его уже не слушала. Мысленно она примеривалась к темной реке. Это мой шанс, – поняла она. Дара мог скрытничать сколько угодно, но Нари была наблюдательной, и его нежелание лететь через реку лишний раз подтверждало ее догадку.

Дэв панически боялся воды.

Он отказывался даже пальцы ног окунать в прохладные пруды оазисов, в которых они останавливались, боялся, что она утонет даже в самой мелкой лужице, а ее удовольствие от купания называл противоестественным шафитским чудачеством. Он не осмелится пересечь Евфрат без ковра. Он даже к берегам, наверное, испугается подойти.

Остается только добраться до реки. Нари была готова перебраться через реку вплавь, если это ее единственный путь к свободе.

Они приземлились на камни, и коленом она больно ударилась о твердый выступ. Она выругалась, потирая ушибленное место, и встала на ноги, глядя по сторонам. У нее отвисла челюсть.

– Когда, говоришь, ты был здесь в последний раз?

Вокруг были не просто камни: они приземлились на разрушенное здание. Голые, поломанные мраморные колонны торчали вдоль улиц, где на дорогах местами отсутствовала брусчатка. Здания стояли в руинах, и только высота отдельных уцелевших желтых стен напоминала о былом величии. Помпезные арки вели в пустоту, черные сорняки проросли между камней и обвили колонны. На земле перед ковром валялся гигантский разбитый каменный столб небесного цвета. На нем был вырезан почерневший силуэт женщины в вуали и с рыбьим хвостом.

Нари сошла с ковра и случайно спугнула серую лисицу. Та скрылась за полуразрушенной стеной. Нари перевела взгляд на Дару. Он и сам был в шоке. Его зеленые глаза ошарашенно округлились. Поймав на себе ее взгляд, он неловко улыбнулся.

– Ну, не вчера…

– Не вчера?

Она жестом обвела заброшенные руины. На разбитой дороге стоял гигантский фонтан, переполненный гнилой черной водой. Там, где вода начала испаряться, мрамор подернулся плесенью и грязью. Должны были пройти века, чтобы город пришел в такое состояние. В Египте тоже стояли города в руинах – про них говорили, что там жила древняя раса почитателей солнца, но они вымерли еще до того, как были написаны священные тексты. Она содрогнулась.

– Сколько же тебе лет?

Дара бросил на нее раздраженный взгляд.

– Это не твое дело.

Агрессивными движениями он отряхнул ковер, скрутил его и закинул на плечо, после чего направился к самому большому уцелевшему зданию. Вход украшали резные пышнотелые женщины-рыбы. Наверное, это был храм, где местные совершали свои ритуалы.

Нари двинулась за Дарой. Ей нужен был ковер.

– Ты куда?

Споткнувшись об осколок колонны, Нари позавидовала тому, с какой грацией дэв передвигается по неровной земле, а потом вошла в храм и застыла, пораженная размахом катастрофы.

Крыши и восточной стены храма как не бывало. Из развалин было видно рассветное небо. Мраморные столбы возвышались над головой. Но от гигантского муравейника остались только осыпающиеся стены, очерчивающие контуры здешних помещений. Здесь было мрачно: все погрузилось в тени, которые отбрасывали останки стен и упрямые кипарисы, проросшие сквозь пол.

Слева от Нари был каменный помост. На нем стояли три статуи: еще одна женщина-рыба, рядом статная женщина верхом на льве и мужчина в набедренной повязке с диском в руке. Все трое были прекрасны, их мускулистые тела и царственные позы завораживали. Складки в каменных одеяниях выглядели так натурально, что у Нари чесались руки прикоснуться к ним.

Но, оглядевшись по сторонам, Нари поняла, что Дара исчез. В окружающем декадансе она не услышала его шагов. Она пошла по следу, который оставили его сапоги в густой толще пыли, устилавшей весь пол.

– Ах…

Тихий вздох восхищения вырвался у нее. Величественный храм мерк по сравнению с огромным театром, в котором она очутилась. Сотни, если не тысячи каменных скамей были вырублены в скале в форме полукруга, огибающего каменные подмостки, где она сейчас стояла.

Дэв остановился на сцене. Воздух был недвижим и тих, если не считать птичьих утренних трелей. Полуночно-синий кафтан дымился и клубился вокруг его ног. Он размотал тюрбан и положил его себе на плечи, и теперь его голову покрывала только плоская угольно-серая шапочка. Белая вышивка на ней казалась розовой в рассветном зареве.

Он словно вернулся домой, – подумала она. – Словно он призрак, потерявшийся во времени, и ищет своих друзей, которые давно мертвы. Из его слов о Дэвабаде Нари сделала вывод, что он был изгнан оттуда. Наверное, он очень тосковал по сородичам.

Она тряхнула головой. Никакое мимолетное сострадание не заставит ее передумать и остаться с грустным дэвом.

– Дара?

– Как-то раз мы с отцом пришли сюда на представление, – предался он воспоминаниям. – Я был молод… кажется, это был мой первый выход в мир людей… – Он изучил сцену. – Актеры размахивали простынями из ярко-синего шелка, изображая океан. Мне показалось это волшебным.

– Не сомневаюсь, что было чудесно. Дашь мне ковер?

Он оглянулся на нее.

– Что?

– Ковер. Ты каждый день на нем спишь. – Она подпустила в голос жалобные нотки. – Теперь моя очередь.

– Так ложись рядом. – Он кивнул на храм. – Найдем место в тени.

К ее щекам прилила краска.

– Я не буду спать рядом с тобой в каком-то храме, посвященном рыбьим оргиям.

Он закатил глаза и бросил ковер. Тот со стуком упал на пол, подняв облако пыли.

– Поступай как знаешь.

Так и поступлю. Нари дождалась, пока он скроется в храме, и потащила ковер в дальний угол сцены. Она столкнула его с подмостков и, когда ковер тяжело стукнулся о землю, вздрогнула, испугавшись, что дэв вернется и потребует вести себя потише. Но никто не пришел.

Нари склонилась над ковром. Река была далеко, и идти придется по самой жаре, но она не хотела выдвигаться в путь, пока не удостоверится, что Дара крепко спит. Обычно это не занимало много времени. Говоря о перелете над рекой, он не впервые упомянул, что магия забирает много сил. Оказывается, магия – это тот же физический труд, не лучше и не хуже прочих.

Она перебрала припасы. Негусто. Не считая одежды на ее плечах да котомки, которую она соорудила из обрывков абайи, при себе у Нари были только бурдюк и жестянка с манной – несвежие сухарики, которыми угостил ее Дара, падали в желудок как булыжники. С водой и манной хоть не умрет с голоду, правда, крыши над головой они не заменят.

Это все неважно. Другого шанса у меня может и не быть. Отбросив все сомнения, она завязала котомку узелком и потуже замотала шарф на голове. Потом она набрала хвороста и стала пробираться обратно в храм.

Она двинулась на запах дыма и в конце концов набрела на Дару. Тот, как обычно, разжег небольшой очаг, оставив гореть, пока он спал. Нари никогда не спрашивала зачем – едва ли для того, чтобы согреться в жаркие дни в пустыне, но присутствие огня всегда его успокаивало.

Он крепко спал в тени разваливающейся арки. Впервые за все их знакомство он снял кафтан и положил под голову вместо подушки. Под кафтаном на нем были надеты безрукавка цвета неспелых оливок и просторные штаны цвета слоновой кости. Его кинжал торчал из-под широкого черного кушака, туго подпоясавшего талию, а лук, стрелы и скимитар покоились между ним и стеной. Правой рукой он накрывал оружие. Нари задержалась взглядом на груди дэва, поднимающейся и опускающейся во сне. Что-то проснулось внизу ее живота.

Она проигнорировала это чувство и подожгла хворост. Очаг заполыхал с новой силой, и в ярком свете Нари заметила черные татуировки, покрывавшие руки дэва. Причудливые геометрические узоры на коже как будто были выведены свихнувшимся каллиграфом. На самом большом из них сотни скрупулезно выведенных черточек, наподобие узкой лесенки с висящими в пустоте ступеньками, спиралью обвивали его руку, начинаясь от левого запястья и пропадая под туникой.

Пока она изучала эти линии, всполох пламени высветил новую деталь.

Кольцо.

Нари затаила дыхание. Изумруд подмигивал в свете огня, как бы радуясь встрече с ней. Искушая ее. Левая рука дэва покоилась у него на животе. Нари, как завороженная, не сводила с кольца глаз. Наверняка оно стоило целое состояние и к тому же совсем не плотно сидело на пальце. «Я могу снять его, – сообразила Нари. – Я снимала кольца с людей, даже когда они бодрствовали».

Хворост в руках стал пригревать – огонь слишком близко подобрался к коже. Нет. Не стоит так рисковать. Нари бросила на дэва прощальный взгляд и ушла. И все-таки она чувствовала легкую горечь сожаления. Она понимала, что, кроме Дары, никто не поможет ей узнать о своих корнях, о семье и способностях… короче, обо всем. Но свобода была для нее дороже.

Нари вернулась в театр. Она бросила хворост на ковер. Годы хранения в склепе и неделя в пустынном воздухе досуха иссушили старую шерсть. Коврик вспыхнул, как будто его облили маслом. Нари закашлялась, отмахиваясь от дыма. Когда дэв проснется, от ковра останется одно пепелище. Ему придется догонять ее своим ходом, но у нее будет полдня форы.

– Лишь бы успеть к реке, – пробормотала она.

Нари подхватила свою котомку и стала вверх по ступенькам выбираться из театра.

Котомка была до обидного легкой, как бы в напоминание о ее отчаянном положении. Я останусь ни с чем. Меня поднимут на смех, если теперь я назову себя целительницей. Дружба Якуба была редким подарком судьбы. И то их сотрудничество завязалось уже после того, как она заработала репутацию целительницы, на что ушли годы кропотливого труда.

Если бы у нее было это кольцо, она жила бы и горя не знала. Она продала бы его, сняла комнатку, чтобы не ночевать на улице, купила бы лекарства для работы, материалы для изготовления амулетов. Нари замедлила шаг, не дойдя даже до середины лестницы. Я хорошая воровка. Я воровала в ситуациях и посложнее. А Дара спал как убитый. Он не проснулся даже тогда, когда на него слетел Хайзур.

– Какая же я дура, – прошептала Нари, но все равно развернулась и побежала обратно вниз, мимо пылающего ковра.

И снова она нырнула в храм, огибая упавшие колонны и разбитые статуи.

Дара все еще крепко спал. Нари осторожно поставила котомку на пол и вытащила бурдюк. Несколько капель воды она брызнула ему на палец. Сама не своя от волнения, она стала дожидаться реакции. Ее не последовало. Нари легонько зажала кольцо между большим и указательным пальцами и медленно потянула.

Кольцо запульсировало и погорячело. Резкая боль прострелила ей голову. Нари испугалась и хотела отпустить кольцо, но пальцы не слушались. Как будто кто-то перехватил контроль над ее разумом. Храм растворился, все поплыло, и у нее перед глазами возник неясный абрис, который постепенно приобрел четкость, рисуя ей совершенно новую картину. Изнуренная долина под палящим белым солнцем…

– Я неясно выразился? – цедит он, наклоняясь в седле, чтобы пригвоздить меня взглядом. У него щербатое от оспы лицо. – Я покупал тебя не для твоих советов, раб. Я желаю, чтобы ты принес мне победу. Я желаю этот город. Я желаю, чтобы мой кузен пал передо мной на колени.

Нари жадно глотнула воздух, тихонько плача про себя. Нет! Это не я! Это все не на самом деле! Но голос заглушили крики из следующего видения.

Покои растворились у Нари перед глазами, когда кто-то отодрал ее пальцы от кольца и отдернул ее руку с такой силой, что она повалилась на каменный пол. Мысли лихорадочно кружились у нее в голове, и она отчаянно силилась понять, что с ней сейчас произошло.

Ответ завис над ней, мертвой хваткой стиснув ей руку.

Дара, казалось, больше всех был удивлен такому своему пробуждению. Он перевел взгляд на свою руку, которой все еще держал ее за запястье. Кольцо горело ярким изумрудным светом цвета его глаз. Он вскрикнул от неожиданности.

– Нет! – Его глаза в панике вылезли из орбит, он выпустил ее руку и попятился назад. Его всего трясло. – Что ты натворила? – завопил он, отставляя ладонь подальше от себя, как будто боялся, что кольцо с секунды на секунду взорвется.

Дара. Героем ее видений был Дара. И это были… его воспоминания? Ощущения были слишком реальны, чтобы оказаться снами.

Нари скрепя сердце ответила на его взгляд.

– Дара… – начала она, стараясь говорить как можно мягче. На дэве не было лица, и он смотрел на нее дикими глазами. – Прошу тебя, успокойся.

Отступив назад, он оставил без присмотра свою амуницию. Нари поборола искушение взглянуть на оружие, чтобы не привлекать его внимание.

– Я не…

Но дэв, похоже, прочел ее мысли, ибо он бросился к оружию в ту же секунду, что и Нари. Он был быстрее, но она ближе. Нари схватила его скимитар и отпрыгнула назад, когда дэв бросился на нее с кинжалом.

– Стой! – Она подняла саблю, обхватив ее дрожащими руками. Скаля зубы, Дара зашипел и ретировался. Нари запаниковала. Ей ни за что не удрать от него и не одолеть в драке. Вид у дэва был вконец обезумевший. Нари все ждала, что у него вот-вот пойдет пена изо рта. Перед глазами снова пронеслись видения: растерзанные тела, обугленные трупы. И все это сотворил Дара.

Нет. Этому должно быть какое-то объяснение. И тогда она вспомнила. Повелитель. Он называл этого человека своим повелителем.

Дара был рабом. В памяти Нари всплыли все сказки, которые она когда-либо слышала о джиннах. У нее отвисла челюсть. Джинн – исполнитель желаний, джинн-раб.

Но это откровение никак не спасало сложившегося положения.

– Дара, прошу тебя… Я не понимаю, что случилось, но я не хотела причинять тебе вред, клянусь!

Левую руку он положил на грудь, прижав кольцо прямо к сердцу (было ли у дэвов сердце?) Правой рукой он держал перед собой кинжал и кружил вокруг нее, как кот. На секунду он закрыл глаза, и, когда вновь открыл их, безумие в них угасло.

– Нет… я… – Он сглотнул так, как будто был на грани рыданий. – Я все еще здесь. – Он судорожно вздохнул, и у него на лице проступило облегчение. – Но этот город… – выдавил он. – Эти люди…

Он опустился на пол и уронил голову в ладони.

Нари не опускала саблю, не зная, что говорить. Она разрывалась между чувством вины и страха.

– Мне… жаль, – проговорила она наконец. – Я просто хотела снять кольцо. Я не знала…

– Снять кольцо? – встрепенувшись, он поднял на нее подозрительный взгляд. – Зачем?

Чтобы он не обвинил ее в каком-то магическом злом умысле, Нари решила не рисковать и во всем признаться.

– Я хотела украсть его. Я хочу… хотела, – поправилась она, понимая, что шансы на побег теперь были равны нулю. – Я пыталась сбежать.

– Сбежать? – Он нахмурился. – И для этого тебе нужно было мое кольцо?

У нее вырвался нервный смешок.

– Ты видел, какое оно огромное? Этот изумруд оплатит мне дорогу до Каира, и еще с лихвой останется.

Он посмотрел на нее исподлобья и покачал головой.

– И вот так живет в веках слава Нахид.

Он поднялся на ноги и даже глазом не повел, когда она от него отпрянула.

– Зачем ты вообще хочешь сбежать? Твоя человеческая жизнь была кошмарной.

– Что? – оскорбившись, Нари даже на секунду забыла про страх. – Почему ты так говоришь?

– Почему? – Он подобрал подол кафтана и закинул себе на плечо. – С чего бы начать? Мало того что быть человеком – само по себе сомнительное удовольствие, но тебе приходилось врать и воровать, чтобы выжить. Ты была одинока – ни семьи, ни друзей. Жила в постоянном страхе, что тебя арестуют и казнят за колдовство. – Он побледнел. – И ты хочешь вернуться туда? Вместо Дэвабада?

– Все было не так плохо, – возразила она, не ожидая от него такой реакции. Он столько спрашивал о ее жизни в Каире, и, выходит, он действительно слушал ответы. – Мой дар предоставлял мне известную свободу. И у меня был друг, – добавила Нари, хотя сомневалась, согласится ли Якуб с такой трактовкой их взаимоотношений. – И потом, можно подумать, в твоем Дэвабаде меня ждет иная участь. Ты вроде собирался выдать меня какому-то королю джиннов, который убил мою семью?

– Нет, – ответил Дара и добавил уже более робко: – Технически… это был не он. Ваши предки были врагами, но Хайзур верно сказал. – Он вздохнул. – Это дела давно минувших дней, – невразумительно подытожил дэв, как будто это что-то объясняло.

Нари уперлась в него взглядом.

– То есть от того, что меня везут к моему потомственному врагу, мне должно стать легче?

C еще большей досадой Дара ответил:

– Нет. Дело не в этом, – раздраженно засопел он. – Ты целительница, Нари. Ты последняя из них. Ты нужна Дэвабаду так же, как он нужен тебе, если не больше. А когда джинны прознают, что это я тебя нашел, – ощерился он, – что Бичу Кви-Цзы пришлось нянчиться с нечистой? – Он покачал головой. – Кахтани будут в восторге. Они небось сразу выделят тебе отдельное крыло во дворце.

Отдельное крыло где? – подумала она, но вслух спросила:

– Бич Кви-Цзы?

– Ласковое прозвище, которым меня наградили.

Зеленоглазый дэв опустил взгляд на саблю, которую она до сих пор не выпускала из рук.

– Это тебе не понадобится. Я не причиню тебе вреда.

– Да ну? – Нари выгнула бровь. – Потому что я только что видела, как ты причинил вред огромной куче людей.

– Ты это видела?

Она кивнула, и Дара съежился.

– Мне жаль. – Он поднял ее котомку, отряхнул и вернул Нари. – То, что ты видела… все это было сделано не по доброй воле, – проговорил он тихо, а потом отвернулся и взялся за размотанный тюрбан.

Нари помолчала.

– У нас в народе ходят легенды о джиннах… которые пойманы в ловушку, как рабы, и вынуждены исполнять желания людей.

Дара дернулся, непослушными руками продолжая обвязывать тюрбан.

– Я не джинн.

– Но ты раб?

Он ничего не ответил, и Нари вспылила.

– Забудь, – бросила она ему. – Не знаю, почему я продолжаю что-то спрашивать. Ты все равно никогда не отвечаешь. Я целую неделю психовала из-за этого Кахтани только потому, что ты не удосужился…

– Больше нет, – прошептал он.

Хрупкие слова повисли в воздухе. Его первое серьезное признание. Дара повернулся к ней. Многовековое горе читалось в линиях его лица.

– Я больше не раб.

Нари хотела что-нибудь ответить, но у нее под ногами задрожала земля.

Подземный рокот нарастал, сотрясая весь храм, и ближайший к ним столб раскололся. Дара выругался, подобрал оружие и схватил ее за руку.

– Бежим!

Они помчались к выходу из храма, к открытым театральным подмосткам, чуть не попав под падающую колонну. Земля ходила ходуном, и Нари с опаской посмотрела по сторонам в поисках восставших мертвецов.

– Может, на этот раз землетрясение?

– Сразу после того, как ты использовала на мне свою силу? – Он порыскал по сцене. – Где ковер?

Она запнулась.

– Кажется, я его сожгла.

Дара резко повернулся к ней:

– Сожгла?

– Я не хотела, чтобы ты бросился за мной в погоню!

– Где ты его сожгла? – спросил он и, не дожидаясь ответа, принюхался к воздуху и побежал в глубину сцены.

Когда Нари нагнала его, он уже склонился над золой, зарываясь ладонями в пепел.

– Сожгла… – бормотал он. – Силы Создателя… ты и правда ничего о нас не знаешь.

Из-под его пальцев маленькими зигзагами потянулись язычки ослепительно белого огня, подожгли пепел и стали скручиваться в длинные нити, которые росли и растягивались у него под ногами. Они на глазах множились в числе, сплетаясь в огненное полотно, примерно того же размера и формы, что и их ковер.

Огонь ярко вспыхнул и погас, и на его месте остались только тусклые цвета самого ковра.

– Как ты это сделал? – прошептала она.

Дара поморщился и потер руками лицо.

– Долго он не продержится, но должен протянуть до переправы.

По земле снова прошла дрожь. Изнутри храма донесся хорошо знакомый им хрип. Дара протянул ей руку. Нари сделала шаг назад.

Он встревожился.

– Ты с ума сошла?

Очень может быть. Нари знала, что затея была очень рискованная, но еще она знала, что выгоднее всего торговаться, когда твой собеседник в отчаянном положении.

– Нет. Я не ступлю на этот ковер, пока ты не ответишь на мои вопросы.

Из храма послышался еще один громкий, отдаленно напоминающий человеческий крик. Задрожала с новой силой земля, и по высокому потолку пробежала трещина.

– Сейчас ты решила устроить мне допрос? Что? Думаешь, факты тебя спасут, когда гули начнут рвать тебя на части? – Дара попытался ухватить ее за лодыжку, но она увернулась. – Нари, прошу тебя! Обещаю, я отвечу на любые вопросы, только давай сначала улетим отсюда!

Но она ему не верила. Где гарантии, что он не возьмет свои слова обратно, как только они окажутся в безопасности?

И тут ей пришла в голову мысль.

– Назови мне свое имя, и я пойду с тобой, – предложила она. – Твое настоящее имя.

Он как-то обмолвился, что имя несет в себе силу. Не бог весть что, но ее устроит и это.

– Мое имя не… – Нари демонстративно шагнула в сторону храма, и он испугался не на шутку. – Нет, стой!

– Тогда скажи мне свое имя! – прокричала Нари, поддаваясь панике. Ей часто приходилось блефовать, но никогда еще на кону не стояла ее собственная смерть от зубов оживших мертвецов. – И побыстрее!

– Дараявахауш! – Дэв вскочил на подмостки. – Дараявахауш э-Афшин, вот тебе мое имя. А теперь живо сюда!

Нари ни за какие коврижки не смогла бы выговорить это с первой попытки, но тут гули снова закричали, ей в нос ударил запах гнили, и она решила, что все это не столь важно.

Дара ждал ее. Он подхватил ее под локоть, подсадил на ковер и с легкостью вскочил на него сам. Не говоря больше ни слова, он направил ковер ввысь, и они взмыли над крышей храма, когда три гуля вылезли на сцену.

К тому моменту, когда они поднялись над облаками, Дара успел окончательно выйти из себя.

– Ты хоть представляешь, насколько это было опасно? – Он всплеснул руками. – Мало того что ты пыталась уничтожить наше единственное средство передвижения, ты была готова рисковать жизнью, лишь бы…

– Ой, да смирись уже, – отмахнулась она. – Ты сам довел меня до ручки, Афшин Дариеву…

– Лучше и дальше называй меня Дарой, – перебил он. – Не нужно уродовать мое полное имя.

В его руке возник кубок, наполненный его излюбленным финиковым вином. Он сделал большой глоток.

– Зови меня хоть джинном, только обещай больше не лезть на рожон.

– Столько внимания одной шафитской воровке. – Она изогнула бровь. – Неделю назад ты был обо мне не такого высокого мнения.

– Мнение могло измениться, – проворчал он, слегка покраснев. – Твое общество… имеет свои преимущества.

Он был ужасно разочарован в себе.

Нари закатила глаза.

– Самое время, чтобы твое общество принесло какие-то плоды. Ты обещал ответить на мои вопросы.

Он посмотрел вокруг и махнул рукой на облака.

– Прямо сейчас?

– А что, у тебя какие-то планы?

Дара сдался.

– Ладно. Спрашивай.

– Кто такие дэвы?

Он вздохнул.

– Это я уже рассказывал. Мы джинны. Только нам хватает совести называться нашим истинным именем.

– Это вообще не ответ.

Он скорчил недовольную мину.

– Мы одушевленные существа, как люди, только мы сотворены из огня, а не земли.

Тоненький язычок оранжевого пламени скользнул по его руке и прошел между пальцами.

– Все элементы – земля, огонь, вода, воздух – имеют своих созданий.

Нари вспомнила Хайзура.

– А пери – создания воздуха?

– Поразительная дедукция.

Она бросила на него косой взгляд.

– Характер у него был получше твоего.

– Да, он необычайно учтив для существа, которое может менять под собой ландшафт и убивать все живое в окрестностях одним взмахом крыльев.

Нари обомлела.

– Серьезно?

Когда Дара кивнул, она спросила:

– И… много еще есть таких существ?

Он усмехнулся с каким-то задором.

– О да. Дюжины. Птицы рух, каркаданны, шеду… Существа с острыми зубами и взрывными характерами. Один заххак как-то чуть не разорвал меня пополам.

Нари не сводила с него глаз. Язык пламени распутался вокруг его пальца и растянулся в огненную ящерку, которая исторгла из пасти новый огонек.

– Вообрази огнедышащего змея с руками и ногами. Чрезвычайно редкая тварь, хвала Создателю, но зато нападает без предупреждения.

– И люди ничего этого не замечают?

У Нари полезли глаза на лоб, когда огневушка соскочила с руки Дары и стала кружить вокруг его головы.

Он отрицательно покачал головой.

– Нет. Земные создания, в том числе люди, нас не видят. А волшебные создания предпочитают необитаемые земли, где не ступит нога вашего брата. Если же какой-то несчастливец набредет на них, он может что-то ощутить, увидеть пятно на горизонте или тень боковым зрением. Но он умрет раньше, чем заподозрит неладное.

– А если человек набредет на дэва?

Он разжал ладонь, и огневушка слетела на нее и растворилась в дым.

– Ну, мы его съедим.

Увидев ее испуг, он рассмеялся и сделал глоток вина.

– Это шутка, маленькая воровка.

Но Нари было не до смеха.

– А как же ифриты? – не унималась она. – Что они такое?

Он помрачнел.

– Дэвы. Во всяком случае… когда-то ими были.

– Дэвы? – повторила она удивленно. – Как ты?

– Нет, – оскорбился он. – Не как я. Ничего общего.

– Тогда какие они?

Дара тянул с ответом, и она ткнула его в колено.

– Ты обещал…

– Да знаю, знаю.

Он снял с головы шапку и потер лоб, после чего взъерошил себе волосы.

Забыв обо всем, Нари неотрывно следила за траекторией его руки, но отмахнулась от предательских мыслей, упрямо игнорируя трепет в животе.

– А ты знаешь, что, если в тебе течет кровь Нахид, ты запросто проживешь несколько веков? – Дара улегся на ковре и закинул руку за голову. – Тебе стоит набраться терпения.

– Такими темпами мы за все эти века даже наш разговор не закончим.

Он криво усмехнулся.

– Да уж, остра ты на язык – вся в них. – Он щелкнул пальцами, и в свободной руке у него появился второй кубок. – Выпей со мной.

Нари недоверчиво принюхалась к кубку. Напиток пах сладко, но не внушал ей доверия. Она в жизни не брала в рот и капли спиртного. Такая роскошь была ей не по карману и всегда оставалась запретным плодом. Поэтому она не знала, как подействует на нее алкоголь. Пьяницы – самая легкая добыча для вора.

– Отказываться от угощения – серьезное оскорбление у нашего народа, – заметил Дара.

Нари уступила и сделала осторожный глоток. Вино было приторно сладким, почти как сироп.

– В самом деле?

– Вовсе нет. Но я устал пить в одиночестве.

Она рассердилась на него за то, как легко он ее провел, и хотела возмутиться, но вино уже начало делать свое дело, обволакивая ей горло и растекаясь сонным теплом по всему телу. Нари покачнулась и ухватилась за кромку ковра.

Дара помог ей поймать равновесие, обхватив горячими пальцами ее руку.

– Осторожно.

На секунду у Нари поплыло перед глазами, и она моргнула.

– Боже… с такими напитками вы, наверное, никогда не работаете.

Он пожал плечами:

– Интересное замечание. Только оно о моем народе, а ты хотела знать об ифритах.

– Почему они охотятся за мной? – уточнила она. – Вот что я хочу знать.

– Для начала тебе нужно усвоить, что первейшие дэвы действительно были рождены в огне. Сформированные существа, не обладавшие формой. Мы были очень и очень могущественны.

– Более могущественны, чем теперь?

– Намного. Мы могли вселяться и подражать любому живому существу, любому объекту, если нам так заблагорассудится, наш жизненный цикл исчислялся эрами. Мы были могущественнее, чем пери, даже могущественнее, чем мариды.

– Мариды?

– Водные элементали, – пояснил он. – Уже тысячу лет они никому не попадаются на глаза. Для нас они – как боги для людей. Но дэвы жили в согласии со всеми существами. Мы облюбовали пустыни, а пери и мариды держались своих стихий, неба и воды. Но потом были сотворены люди.

Дара покрутил в руках кубок.

– Мой народ не всегда ведет себя благоразумно, – сознался он. – Мы вспыльчивы. Наблюдать, как эти слабые создания осваивают наши земли, возводят свои города на крови и глине в наших священных песках… это сводило с ума. Они стали для нас мишенями… игрушками.

Холодок пробежал у нее по коже.

– И как же именно дэвы с ними играли?

Его яркие глаза виновато заблестели.

– По-всякому, – пробормотал он и сотворил небольшой столбик дыма, который стал сгущаться у нее на глазах. – Похищали невест, наводили смерчи, сбивали с курса караваны, поощряли… – Он прочистил горло. – Ну, ты понимаешь. Поклонение нам.

Она потеряла дар речи. Так, значит, страшные истории про джиннов имели под собой реальные основания.

– Нет, я не понимаю. Я никогда забавы ради не убивала кочевников!

– Ах да, воровка, прости, я забыл, что ты у нас эталон морали и благодетели.

Нари насупилась.

– Что было потом?

– Якобы пери велели нам завязывать. – Столбик дыма растаял на ветру. – Собратья Хайзура иногда долетают к границам Рая. Там они слышат разное – или так им кажется. Они-то и предостерегли нас, чтобы мы оставили людей в покое. Одни элементали не должны лезть в дела других. Издеваться друг над другом, особенно над слабыми, было категорически запрещено.

– Но дэвы не послушались?

– Даже не подумали. Тогда мы и были прокляты. – Он нахмурился. – Или «благословлены», как сказали бы сейчас джинны.

– Но как?

– Среди людей был избран человек, который должен был покарать нас. – На его лице промелькнула тень страха. – Сулейман, – шепнул он. – Да будет он милостив к нам.

– Сулейман? – недоверчиво переспросила Нари. – Ты о пророке Сулеймане?

Дара кивнул, и она ахнула. Может, единственной школой, которую она прошла, была школа улиц, но даже она знала, кто такой пророк Сулейман.

– Но он же умер тысячи лет назад!

– Три тысячи, – уточнил Дара. – Плюс-минус несколько веков.

Нари посетила жуткая мысль.

– Но тебе… тебе же не три тысячи…

– Нет, – коротко ответил он. – Это было не при мне.

Нари выдохнула.

– Ясно.

Хотя она с трудом могла даже представить такой долгий срок, как три тысячи лет.

– Но Сулейман был человеком. Что он мог против дэвов?

Дара посмурнел.

– Как оказалось, все, что взбредет ему в голову. Сулейман получил кольцо… некоторые говорят, что он получил его от самого Создателя. Кольцо позволяло ему повелевать нами. И он не преминул использовать его против нас, когда… то есть якобы случилась некая война между людьми, которую, возможно, развязали не без участия дэвов…

Нари жестом его прервала.

– Да, я поняла, ужасно несправедливое наказание. Но что он вам сделал?

Дара притянул столбик дыма ближе.

– Сказав слово, Сулейман отнял у нас силы и повелел всем дэвам предстать перед ним для вынесения суда.

Дым расползся между ними. Один краешек сгустился и стал напоминать туманный трон, а остальной дым рассеялся в сотни огненных фигурок не больше ее пальца. Они поплыли над ковром, склоняя у трона свои дымчатые головешки.

– Большинство подчинились. Лишившись своей силы, они стали никем. Они отправились в королевство Сулеймана и служили ему сто лет.

Трон испарился, и огненные создания перевоплотились в рабочих, которые обжигали кирпич и таскали камни в несколько раз больше их самих. В воздухе начал расти высокий храм.

– Те, кто покаялся, были прощены. Но с одной оговоркой.

Нари завороженно наблюдала за строительством храма.

– С какой?

Храм пропал, и дэвы снова стали кланяться далекому трону.

– Сулейман не доверял нам, – отвечал Дара. – Он сказал, что это наша оборотническая природа сделала нас вероломными интриганами. Так что мы были прощены, но изменились раз и навсегда.

Вдруг огонь на дымчатой коже бьющих поклоны дэвов погас. Они уменьшились в размерах, кое-кто сгорбился от старости.

– Он запер нас в получеловеческие тела, – объяснил Дара. – Тела с ограниченными возможностями, которые изнашивались за несколько столетий. Чтобы те дэвы, кто сам истязал человечество, могли умереть, а им на смену пришли потомки – потомки, которые, как надеялся Сулейман, будут не так жестоки.

– Какой кошмар, – встряла Нари. – Жить каких-то несколько жалких веков, да еще и с волшебными способностями… Упаси Бог от такой страшной судьбы.

Он пропустил ее язвительные слова мимо ушей.

– Это и был кошмар. Для некоторых он оказался невыносим. Не все дэвы были готовы подвергнуть себя суду Сулеймана.

Ненависть в его лице уже была ей знакома.

– Ифриты, – догадалась Нари.

Он кивнул.

– Они самые.

– Они самые? – переспросила она. – Хочешь сказать, они живы до сих пор?

– К несчастью. Сулейман привязал их к своим первородным телам, а эти тела существуют тысячелетиями, – он угрюмо посмотрел на нее. – Только представь, во что может превратиться личность, три тысячи лет варясь в собственных обидах.

– Но ведь Сулейман лишил их сил? Как они могут представлять угрозу?

Дара поднял брови.

– То существо, которое овладело девочкой и велело мертвецам убить нас, показалось тебе бессильным? – Он покачал головой. – У ифритов были тысячелетия, чтобы пробиться через Сулейманово проклятие, и они блестяще с этим справились. У меня в народе верят, что ифриты сошли прямиком в ад и продали души, чтобы заново обучиться магии. – Он покрутил свое кольцо. – Они одержимы местью. Они считают человечество расой паразитов, а мой род – подлыми предателями за то, что кланялись Сулейману.

Нари поежилась.

– И где мое место в этой истории? Если я грязная, ничтожная шафитка, зачем я им сдалась?

– Что-то мне подсказывает, что их интересует то, чья кровь в тебе течет, даже несколько ее капель.

– Этих Нахид? Целителей, про которых ты говорил?

Он кивнул.

– Анахид была визирем Сулеймана и единственным дэвом, которой тот доверял. Когда епитимья дэвов подошла к концу, Сулейман не только наградил Анахид даром исцеления, но и подарил ей свое кольцо и вместе с ним – способность разорвать любое волшебное заклинание, будь то ошибка в элементарных чарах или проклятие ифрита. Этот дар передавался из поколения в поколение. Так Нахиды стали заклятыми врагами ифритов. Сама их кровь была для них смертельно опасным ядом и разила вернее любого кинжала.

Нари обратила внимание, в каком времени Дара говорит о Нахидах.

– Была смертельно опасна?

– Нахид больше нет, – ответил Дара. – Ифриты веками охотились за ними по свету и истребили последних, брата и сестру, около двадцати лет назад.

У нее ухнуло сердце.

– Ты хочешь сказать… – проговорила она хрипло, – …что я – единственная оставшаяся в живых наследница рода, который три тысячи лет фанатично истребляет группа мстительных бывших дэвов?

– Ты сама спросила.

У нее так и чесались руки столкнуть его с ковра.

– Я же не знала… – она умолкла, заметив, что в воздухе вокруг нее разлетается пепел.

Она посмотрела вниз.

Ковер таял.

Дара проследил за ее взглядом и удивленно вскрикнул. В два счета он отскочил на уцелевший участок и щелкнул пальцами. Дымящийся по краям ковер взял ускорение и спланировал над переливающимся Евфратом.

Нари присматривалась к воде, пока они вплотную пролетали над ее поверхностью. Течение было сильным, но не таким бурным, как на других участках. Отсюда она сможет доплыть до берега.

Нари посмотрела на Дару. В его зеленых глазах так ярко горела тревога, что хотелось заслонить лицо.

– Ты умеешь плавать?

– Умею ли я плавать? – процедил он, как будто сама мысль была ему оскорбительна. – А ты умеешь гореть?

Но им везло. Они дотянули до самой мели, когда ковер наконец разлетелся фонтаном алеющих брызг. Нари упала в реку там, где воды было по колено, а Дара сразу перепрыгнул на каменистый берег. Когда она выбралась на илистый берег, он брезгливо принюхался.

Нари поправила лямку своей котомки. И остановилась. Да, у нее не было кольца, но ее припасы были при ней. Она стояла в реке, и от дэва ее надежно отделяла вода, в которую он ни за что не ступит.

Она колебалась, и Дара это заметил.

– Все еще хочешь в одиночку попытать удачи против ифритов?

– Ты многого мне не рассказал, – заметила она. – О джиннах и о том, что случится, когда мы попадем в Дэвабад.

Он покачал головой и махнул рукой на реку, сверкнув кольцом в свете заходящего солнца.

– У меня нет ни малейшего желания играть роль эдакого коварного похитителя. Если хочешь вернуться в мир людей, где тебя отыщут ифриты, если хочешь рискнуть ради возможности разменивать свои таланты на краденые монеты, то не выходи из воды.

Нари посмотрела на Евфрат. Где-то на том берегу, за бескрайним океаном пустынь, был Каир – единственная родина, которую она знала. Жизнь там была трудна, но знакома и предсказуема – полная противоположность тому будущему, которое сулил Дара.

– Или пойдем со мной, – продолжал он тихим бархатным голосом. – Узнаешь, кто ты на самом деле, откроешь для себя новый мир. Пойдем в Дэвабад, где даже капля крови Нахид принесет тебе неслыханные почтение и богатство. У тебя будет своя лечебница, в твоем распоряжении будут знания тысяч целителей, предшествовавших тебе. И уважение.

Дара протянул ей руку.

Нари не доверяла ему, но его слова запали ей в самое сердце. Сколько лет она мечтала о Стамбуле? О серьезном изучении медицины среди уважаемых ученых? Научиться читать книги, а не изображать, что читаешь по ладони? Как часто она разочарованно пересчитывала свои сбережения и откладывала надежды на светлое будущее?

Она взяла его за руку.

Он вытащил Нари из грязи, обжигая ей ладонь своими пальцами.

– Если ты мне врешь, я перережу тебе горло во сне, – пригрозила она, а Дара усмехнулся, словно обрадовавшись угрозе. – Только как мы теперь попадем в Дэвабад? Ковра-то больше нет.

Дэв кивнул на восток. Между темной рекой и далекими горами Нари разглядела очертания кирпичных построек.

– Ты же у нас воровка, – сказал он с вызовом. – Достанешь нам пару лошадей.