21
Али
Али по-пластунски лез по пыльной полке, подбираясь к свитку. Он еще раз вытянул руку в надежде достать его, но пальцы даже не коснулись папируса.
– Я не могу не повториться и не напомнить, что для этого у нас есть специально обученные люди, – донесся до него голос Нари, которая ждала у шкафа, больше похожего на гроб, где он в данный момент застрял. – Три библиотекаря предлагали достать для тебя этот свиток.
Али закряхтел. Они с Нари спустились в глубочайшую секцию Королевской библиотеки – древнейшие архивы. Это было пещероподобное помещение, вырубленное прямо в городском фундаменте. Самые древние и самые таинственные тексты хранились здесь, утрамбованные на низких каменных полках, которые явно не были созданы для того, чтобы ползать по ним, в чем Али убеждался на своей шкуре. Нужный им свиток закатился в самый дальний угол, и папирус костяного цвета мерцал в свете факела.
– Я не люблю, когда за меня делают ту работу, с которой я прекрасно справлюсь и сам, – ответил Али, пытаясь протиснуться еще глубже.
Каменный потолок царапал голову и плечи.
– Они сказали, что тут водятся скорпионы, Али. Большие скорпионы.
– В этом дворце полно штук и пострашнее скорпионов, – проворчал он.
Али знал не понаслышке. И подозревал, что одна такая штука смотрела на него прямо в эту минуту. Свиток лежал впритык с другим свитком, вдвое больше первого, сделанный, кажется, из шкуры какой-то крупной рептилии. С того момента, как Али забрался в шкаф, свиток судорожно трясся.
Али пока не говорил об этом Нари, но, когда перед ним сверкнуло нечто, что вполне могло оказаться зубами, его сердце застучало вдвое быстрее.
– Нари, ты… ты не могла бы чуть-чуть приподнять факел?
Полка осветилась, и пляшущий огонь отбросил на стену тень его профиля.
– Что там такое? – спросила Нари, услышав тревогу в его голосе.
– Ничего, – соврал Али, когда свиток из кожи пресмыкающегося стал извиваться, поигрывая чешуей.
Рискуя ободрать кожу на голове, Али протиснулся еще глубже и схватил.
Едва его пальцы сомкнулись на папирусе, как свиток из рептилии затрубил. Али попятился назад, но не успел спрятаться от внезапного порыва ветра, которым его сдуло с полки и, как пушечное ядро, отшвырнуло в дальний конец помещения. От падения на спину из него напрочь выбило дух.
Над ним возникло встревоженное лицо Нари.
– Ты в порядке?
Али дотронулся до затылка и поморщился.
– Все нормально, – заверил он. – Так и задумывалось.
– Ну да, конечно.
Она боязливо оглянулась на шкаф.
– Мы не…
Оттуда послышался отчетливый бумажно-шелестящий храп.
– Мы в безопасности. – Али показал ей папирусный свиток. – Кажется, его товарищу не понравилось, что его побеспокоили.
Нари покачала головой и прикрыла ладонью рот, но Али догадался, что она пытается подавить смешок.
– Что? – смутился Али. – Что такое?
Ее черные глаза весело лучились.
– Извини, просто…
Она взмахнула рукой, указывая на его внешний вид.
Он посмотрел на себя и покраснел. Густой слой многовековой пыли покрывал его дишдашу, руки и лицо. Али закашлялся, и от него поднялось облако пудры.
Нари потянулась к свитку.
– Давай я подержу?
Али пристыженно протянул ей папирус и встал на ноги, отряхивая с одежды пыль.
Слишком поздно он заметил змею, изображенную на восковой печати.
– Нет, Нари, замри!
Но она уже просунула палец под печать. Нари вскрикнула и уронила факел, а свиток выпорхнул у нее из руки. Он развернулся в воздухе, и блестящая змея выскочила из его сердцевины. Фонарь упал на песчаный пол и погас, и все погрузилось во тьму.
Повинуясь инстинктам, Али спрятал Нари к себе за спину и обнажил зульфикар. Пламя заплясало по медному лезвию, освещая архив зеленоватым светом. В противоположном углу зашипела змея. Она росла у них на глазах. Ее иссиня-черное туловище окольцовывали полоски золотого и зеленого цветов. Змея выросла уже вдвое больше Али и стала толще дыни. Она нависала над ними, обнажив изогнутые клыки, с которых капала алая кровь.
Кровь Нари. Али набросился на змею в момент, когда та отпрянула, чтобы ужалить снова. Змея была проворна, но ее создавали для борьбы с ворами-людьми, а это было не про Али. Одним взмахом зульфикара он отсек змее голову и, когда та рухнула в песок, тяжело дыша, отошел назад.
– Что… – выдохнула Нари, – …ради всего святого, что это было?
– Апеп.
Али погасил зульфикар, вытер лезвие о дишдашу и спрятал саблю в ножны. Это было слишком опасное оружие, чтобы оставлять его обнаженным в тесном помещении.
– Я подзабыл, что древние египтяне считались весьма… изобретательными в вопросах защиты своих текстов.
– Может, в следующий раз все-таки отправим за свитками тех, кто лучше знаком с библиотекой?
– Возражать не буду, – Али подошел к ней. – Ты в порядке? – спросил он, зажигая пригоршню огоньков. – Она тебя укусила?
Нари скорчила мину.
– Я в порядке.
Она показала ему руку. Большой палец был в крови, но у Али на глазах две разбухшие ранки, оставшиеся от змеиных зубов, стали уменьшаться и вскоре совсем затянулись гладкой кожей.
– Ого, – восторженно прошептал он. – Это что-то невероятное.
– Может, и так. – Она с завистью посмотрела на танцующие огоньки у него в ладони. – Но я бы очень хотела уметь как ты.
Али засмеялся.
– На тебе за несколько секунд заживает укус проклятой змеи, и ты завидуешь паре огоньков? Это же может любой, в ком есть хоть капля магии.
– Я не могу.
Али ни на секунду ей не поверил.
– А ты пробовала?
Нари помотала головой.
– Я с трудом успеваю освоить целительную магию, и это при том, что мне помогает Низрин. А все остальное – я даже не знаю, с чего начать.
– Попробуем вместе, – предложил Али. – Это легко. Просто позволь теплу своей кожи, как бы… высечь искру и сложи пальцы, как будто собираешься ими щелкнуть. Только с огнем.
– Не самое доступное объяснение.
Но она подняла руку, прищурилась и сосредоточилась.
– Не получается.
– Скажи это вслух. По-дивастийски, – уточнил он. – Позже достаточно будет просто подумать, но новичкам помогает произносить заклинание на родном языке.
– Ладно.
Нари с серьезной миной уставилась на ладонь.
– Азар, – сказала она с недовольным видом. – Видишь? Без толку.
Но Али так просто не сдавался. Он показал на каменные полки.
– Прикоснись к ним.
– Прикоснуться?
Он кивнул.
– Ты находишься во дворце своих предков, это место построено на магии Нахид. Зачерпни их силы из камня, как воды из колодца.
Нари была настроена скептически, но последовала его примеру и положила руку на указанное им место. Она сделала глубокий вдох и подняла другую ладонь.
– Азар. Азар! – рявкнула она так громко, что с ближайшей полки посыпалась пыль.
В ее руке так ничего не появилось, и она покачала головой.
– С меня хватит. Можно подумать, все остальное мне легко дается. Не понимаю, почему вдруг сейчас у меня должно что-то получиться.
Нари сделала шаг назад.
Али поймал ее за руку.
Она уставилась на него в тот же момент, когда он сам сообразил, что сейчас сделал. Поборов приступ стыда, он продолжил прижимать ее руку к стене.
– Всего две попытки, – укорял он ее. – Это ничто. Знаешь, как долго мне пришлось практиковаться, чтобы вызвать пламя из зульфикара? – Он отступил от нее. – Попробуй еще раз.
Она раздраженно засопела, но не стала убирать руку.
– Ладно, – проворчала она. – Азар.
Ни искринки. Ее лицо разочарованно вытянулось. Али и сам был озадачен, зная, что для джинна уровня Нари заклинание должно даваться проще простого, но он не стал хмуриться. Он закусил губу и задумался.
И тут его осенило.
– Попробуй по-арабски.
Она удивилась.
– По-арабски? Думаешь, человеческий язык поможет в магическом заклинании?
– Этот язык значит для тебя больше других. – Али пожал плечами. – Попытка не пытка.
– Пожалуй, что так.
Она пошевелила пальцами и уставилась на свою руку.
– Наар.
Пыльный воздух над ее раскрытой ладонью задымился. Она широко распахнула глаза.
– Ты это видел?
Али заулыбался.
– Еще раз.
Дальнейшие уговоры не понадобились.
– Наар. Наар. Наар! – Она расстроилась. – Только что получалось!
– Продолжай. Рано терять веру, – подбадривал он.
Ему пришла в голову идея. Как только Нари собралась повторять заклинание, Али задал один вопрос, понимая, что после следующих его слов она или сотворит огонь, или даст ему в морду.
– Интересно, чем сейчас занимается Дараявахауш?
Глаза Нари гневно сверкнули, а в воздухе над ее ладонью вспыхнул огонек.
– Не дай ему погаснуть! – Али ухватил ее за запястье, пока она не смяла огонь в кулаке, и расставил ее пальцы шире, чтобы пламени было чем дышать. – Он тебя не обожжет.
– Боже Всевышний… – ахнула она.
Свет от огня танцевал у нее на лице, отражаясь в черных глазах, и золотые булавки, заколотые в чадре, как будто сами горели огнем.
Али отпустил ее руку и отошел назад, чтобы поднять погасший факел. Он поднес его Нари.
– Зажигай.
Нари наклонила ладонь, позволяя огоньку соскочить с ее пальцев в факел, и тот заполыхал. Она была заворожена этим зрелищем… Али никогда не видел ее такой воодушевленной. Привычная маска холодной сдержанности упала, и ее лицо сияло радостью и облегчением.
И вдруг все это исчезло. Нари выгнула одну бровь.
– Не хочешь объяснить мне цель последнего вопроса?
Али опустил глаза и переступил с ноги на ногу.
– Иногда магия лучше всего работает тогда, когда она… – Он откашлялся, подыскивая наименее неприличное слово для ситуации. – Ну, подкреплена чувством.
– Чувством?
Она вдруг взмахнула перед собой пальцами, прошептав: «Наар» – и полоснула в воздухе огнем.
Али отпрыгнул, и Нари улыбнулась.
– Видимо, злость такое же чувство, как и остальные.
И все-таки улыбка не сходила с ее лица, даже когда мелкие искры осыпались на пол и погасли в песке.
– Ладно уж, хоть ты меня и разозлил, я тебе благодарна. Честно. – Она подняла на него взгляд. – Спасибо, Али. Приятно научиться хоть чему-то новому в магии.
Он пожал плечами, мол, пустяки, как будто он каждый день только и делал, что обучал заклятых врагов своего рода потенциально опасным навыкам – до него только сейчас начало доходить, что нужно было хорошенько подумать, прежде чем принимать такое решение.
– Не нужно благодарности, – заявил он с пересохшим горлом. Он сглотнул и отошел в сторону, чтобы поднять с пола свиток, который она выронила. – Думаю… стоит взглянуть на документ, за которым мы пришли сюда.
Нари присоединилась к нему.
– Честное слово, не стоило все это таких хлопот, – повторила она. – У меня просто любопытство разыгралось.
– Ты хотела узнать про египетских маридов. – Он постучал по свитку. – Это последний уцелевший документ, свидетельствующий о встрече джинна и марида.
Али раскрутил папирус.
– Ого…
– Что? – спросила Нари, заглядывая ему через плечо. Она захлопала глазами. – Око Сулеймана… а это что еще такое?
– Понятия не имею, – честно сказал Али.
Ему никогда не приходилось сталкиваться с подобной письменностью: миниатюрные иероглифы и галочки образовывали причудливую спираль, буквы, если это были буквы, лепились друг к другу так плотно, что не всегда было понятно, где заканчивалась одна и начиналась другая. Два противоположных угла соединяла чернильная дорожка – скорее всего, Нил, с порогами, обозначенными все новыми причудливыми иероглифами.
– Похоже, из этого документа мы ничегошеньки не узнаем, – вздохнула Нари.
– Нельзя так быстро сдаваться, – упрекнул Али.
У него созрел план.
– Я знаю одного джинна, который может сделать для нас перевод. Один ученый Аяанле. Он отошел от дел, но в помощи не откажет.
Нари засомневалась.
– Как-то не хочется афишировать свой интерес к этой теме.
– Он будет держать язык за зубами. Он сам освобожденный раб и сделает для Нахид все. Два века он провел в странствиях по долине Нила, переписывая египетские тексты, где и был захвачен ифритами. Он идеальная кандидатура для этой работы.
Али скрутил свиток. Он заметил немой вопрос на ее лице, как будто ей была не вполне понятна эта логическая связь. Но она ничего не сказала. Когда стало понятно, что она так и будет молчать, Али не вытерпел:
– Ты можешь спросить меня, о чем хочешь, ты это знаешь?
– О чем спросить?
Али наградил ее многозначительным взглядом. Они уже несколько недель обходили эту тему стороной – на самом деле они обходили стороной много тем, но эту в особенности.
– О том, о чем ты хотела знать с того самого дня в саду. Когда я рассказал тебе, что означает татуировка на руке Афшина.
Нари посмотрела на него уже с негодованием, а не с лаской.
– Я не собираюсь обсуждать с тобой Дару.
– Необязательно обсуждать конкретно его, – подсказал он. – Но ты ведь хочешь больше узнать про рабов? Ты вся напрягаешься при малейшем их упоминании.
Нари не понравилось, что ее поведение раскусили. Она сверкнула глазами. Какой Али молодец, что напрашивается на ссору именно тогда, когда научил ее создавать огонь.
– А если я возьму и задам? – парировала она. – Побежишь докладывать об этом своему папочке?
Али вздрогнул. На это ему нечего было возразить – ведь несколько дней назад он действительно подслушивал ее разговор с Афшином в лазарете. Просто до этого момента они оба не осмеливались ворошить эту тему.
Она смотрела на него с вызовом. Али так и не смог привыкнуть к глазам Дэвов. Эти аспидно-черные озера вызывали в нем какой-то дискомфорт. Хотя, конечно, у Нари глаза были очень красивые, а человеческие черты ее лица смягчали их остроту. Но сейчас в ее взгляде было столько подозрительности, притом заслуженной, что Али хотелось отвернуться.
Он подумал о том, что в Дэвабаде многие лгали Нари, особенно Афшин, которого она так защищает, поэтому он решил сказать ей всю правду.
– А если и побегу? – спросил он. – Думаешь, твой интерес кого-то удивит? Ты выросла среди людей, слушала сказки о джиннах-рабах. Вполне естественно, что тебе хочется узнать больше. – Он положил руку на сердце, и уголки его губ поползли вверх. – Пойдем, Нахида. Глупый Кахтани хочет поделиться с тобой важной информацией за просто так. Неужели инстинкты не подсказывают тебе, что этим нужно воспользоваться?
Это вызвало у нее легкую, разве что чуть усталую улыбку.
– Хорошо. – Она подняла руки. – Любопытство перебороло здравый смысл. Расскажи мне о рабах.
Али поднял факел и кивнул в сторону коридора, ведущего в главный корпус библиотеки.
– Поговорим на ходу. Будет выглядеть неприлично, если мы пробудем здесь слишком долго.
– Опять дьявол, что ли?
Али покраснел, и Нари засмеялась.
– А знаешь, ты бы легко вписался в каирскую жизнь, – добавила она, разворачиваясь к выходу.
Я знаю. В конце концов, именно поэтому отец и доверил ему эту миссию.
– Получается, реальность похожа на наши сказки? – спросила Нари по-арабски с египетским акцентом, перевозбужденно тараторя. – Джинны, запертые в кольцах и лампах, вынуждены исполнять все желания своих повелителей?
Али кивнул.
– Рабское проклятие возвращает джинна в его первоначальное состояние – какими мы были до того, как пророк Сулейман, мир его дому, благословил нас. Но подвох в том, что свои силы джинн может использовать только для того, чтобы угождать своему повелителю. Все естество джинна зиждится на прихотях господина.
– На всех прихотях? – Нари содрогнулась. – В сказках все так просто: люди желают себе несметных богатств, роскошных дворцов, но… – она закусила губу. – Люди могут быть способны на нечеловеческие зверства.
– Этим они не отличаются от нашей расы, – мрачно согласился Али. – Наверное, это общее у всех рас.
Нари ненадолго задумалась и нахмурилась.
– Я думала, ифриты ненавидят людей. Зачем тогда дарить им всесильных рабов?
– Это не подарок. Это чистая, бесконтрольная сила, – объяснил Али. – Редкие ифриты отваживались напрямую причинять вред человеку с тех пор, как Сулейман проклял нас. Они научились обходиться без этого. Джинн в рабском подчинении у тщеславного человека способен учинить разрушения нереальных масштабов. – Он покачал головой. – Это месть ифритов. То, что эта месть попутно сводит джиннов с ума, – лишь приятный побочный эффект.
Нари побледнела.
– Но их можно освободить? Рабов?
Али помедлил, вспоминая реликт Афшина, спрятанный в склепе глубоко у него под ногами, – реликт, которого там не должно было быть вовсе. Даже его отец не понимал, как Дарая-вахаушу удалось освободиться из рабства без его реликта. Но он мог ответить на вопрос Нари без зазрения совести – все равно Нари никогда не бывала в том склепе.
– Если им повезет и кто-то из Нахид сможет воссоединить сосуд раба – кольцо или, например, лампу – с их реликтом, то да, – ответил Али.
Ему казалось, что он слышит, как вращаются шестеренки у нее в голове.
– Реликт?
Али постучал по стальному стержню у себя в ухе.
– Мы получаем их еще в детстве. У каждого племени свои традиции, но принцип в том, что нужно собрать… по сути, реликт самих себя: немного крови, прядь волос, молочный зуб. Все это заливается металлом, и мы носим это при себе не снимая.
Похоже, эта мысль была ей противна.
– Зачем?
Али помедлил, не зная, как бы поделикатнее ответить на этот вопрос.
– Чтобы джинн стал рабом, Нари, этого джинна нужно убить. Проклятие сковывает душу – не тело. А ифриты… – Али сглотнул. – Мы – потомки джиннов, которых они считают предателями. Они берут нас в рабство, чтобы помучить нас. И помучить уцелевших, которые найдут опустевшее тело. Это… нелицеприятное зрелище.
Она остановилась как вкопанная, в ее глазах читался ужас.
Али поспешил продолжить рассказ, надеясь ее обнадежить.
– Так вот, реликт считается вернейшим способом сохранить часть джинна. Тем более что на то, чтобы отследить сосуд раба, могут уйти столетия.
Нари выглядела неважно.
– И как же Нахиды освобождали их? Наколдовывали им новое тело, что ли?
По ее тону было понятно, что подобная идея кажется ей нелепой. Поэтому она и побледнела, когда Али кивнул.
– Именно так они и поступали. Я не знаю как – твои предки особо не разглашали своих секретов. Но да, что-то в этом духе.
– А я еле-еле огонек зажгла, – прошептала она.
– Не все сразу, – успокоил Али и потянулся к двери. – В сравнении с людьми времени у нас в распоряжении гораздо больше. – Он придержал перед ней дверь, и они вместе вышли в ротонду библиотеки. – Ты не проголодалась? Я могу попросить того египтянина приготовить…
У Али пересохло во рту. В дальнем конце наводненного посетителями библиотечного зала, прислонившись к античной каменной колонне, стоял Рашид.
Он поджидал Али, и, как только принц заметил его, Рашид оттолкнулся от колонны и двинулся в их направлении. Он был в своей обычной форме. На лице – ни единой лишней эмоции. Эталонный верноподданный. Кто бы мог подумать, что в последний раз они виделись, когда Рашид заманил его в убежище «Танзима» и грозил ему проклятиями за отзыв финансирования шафитских боевиков?
– Мир вашему дому, каид, – учтиво поздоровался Рашид и слегка поклонился. – Бану Нахида, какая честь.
Али заслонил Нари своим телом. Он даже не знал почему: то ли чтобы она не разгадала его тайну, то ли чтобы защитить ее от той враждебности, с которой искривился рот Рашида, когда он назвал ее по имени. Али прочистил горло.
– Бану Нахида, ты пока иди, а я догоню. Ко мне пришли по делам Цитадели, это не займет и минуты.
На это Рашид скептически вздернул бровь, но Нари все-таки ушла, хотя перед этим и наградила обоих подозрительным взглядом.
Али окинул взглядом библиотеку. Центральный зал здесь всегда кишел народом, в любое время суток здесь читали лекции и сновали ученые, но принц Кахтани всегда привлекал внимание к своей персоне, невзирая на обстоятельства.
Рашид заговорил, и его голос звучал холодно:
– Кажется, ты не рад меня видеть, брат.
– Конечно, не рад. Я несколько недель назад отослал тебя в Ам-Гезиру, – отозвался Али.
– А, ты имеешь в виду мою внезапную отставку? – Рашид вынул из кафтана свиток и вручил его Али. – Можешь сжечь его этим самым факелом. Благодарю за щедрую пенсию, но в этом нет необходимости. – Он перешел на шепот, хотя глаза его яростно сверкали. – Я рисковал своей жизнью, спасая шафитов, Али. От меня ты не откупишься.
Али вздрогнул, и его пальцы сжались в кулак вокруг свитка.
– Я не имел этого в виду.
– Нет? – Рашид подошел поближе. – Тогда что ты творишь, брат? – поинтересовался он злым шепотом. – Я привожу тебя в дом, где полно шафитских сирот, дети болеют и голодают, потому что нам нечем платить за их содержание, а в ответ ты бросаешь нас? Удаляешься во дворец и строишь из себя компаньона Нахиды? Нахиды, которая вернула в Дэвабад Бич Кви-Цзы? – Он всплеснул руками. – И тебе ни капельки не стыдно?
Али перехватил его руку и опустил ее вниз.
– Тихо, – предупредил он и кивнул на темный архив, откуда они только что вышли с Нари. – Продолжим разговор в другом месте.
Рашид пошел с ним, но продолжал метать молнии, и, как только Али запер за ними дверь, секретарь набросился на него.
– Я чего-то не понимаю, брат, скажи мне? – потребовал он. – Будь так добр. Потому что у меня в голове не увязывается юноша, ради спасения которого Анас сложил голову, и тип, который сгоняет шафитов в бронзовую лодку.
– Я городской каид, – сказал Али, презирая себя за то, что оправдывается. – Эти шафиты напали на сектор Дэвов. Их судили и приговорили к казни по законам нашего города. Это был мой долг.
– Долг у него, – буркнул Рашид, меряя шагами комнату. – Должность каида не единственный твой долг в этой жизни. – Он оглянулся. – Видно, на самом деле ты не так уж и отличаешься от своего брата. Хорошенькая огнепоклонница взмахнула перед ним ресницами, и он уже…
– С меня хватит, – вспылил Али. – Я ясно дал понять, что прекращаю спонсировать «Танзим», когда узнал, что на мои деньги вы приобретаете оружие. Отставку я предложил, чтобы сохранить тебе жизнь. А что до бану Нахиды… – С каждым словом Али все больше распалялся. – Боже, Рашид, эта девочка выросла в Египте, среди людей, она не какая-то жрица огня из Великого храма. И она гостья моего отца. Как можно быть настолько предвзятыми к Дэвам, чтобы возражать против моей дружбы…
– Дружбы? – перебил Рашид возмущенно. – Нельзя водить дружбу с огнепоклонниками, Ализейд. Они оставят тебя в дураках. Сближение с Дэвами, допуск Дэвов ко двору и в Королевскую гвардию – вот где твоя семья сбилась с пути истинного!
Али ответил ледяным тоном:
– Надеюсь, ты сам слышишь иронию, обвиняя ее в том, что она обманом втерлась ко мне в доверие. – Рашид залился краской, но Али еще не закончил. – Я развязался с «Танзимом», Рашид. Я не смог бы помочь вам при всем желании. Уже никак. Отец узнал про деньги.
Это заставило Рашида замолчать. На глазах Али кровь отлила у него от лица.
– Он еще что-то подозревает?
Али отрицательно покачал головой.
– Сомневаюсь, что стоял бы здесь сейчас, если бы он узнал про Тюрана. Но денег было достаточно. Уверен, его шпионы следят за каждым моим шагом, не говоря уже о моих счетах в казначействе.
Рашид задумался, на время позабыв свой гнев.
– Мы заляжем на дно. Выждем около года, пока внимание к тебе не притупится. А тем временем…
– Нет, – перебил Али решительно. – Отец ясно дал понять, что если он хотя бы заподозрит меня в измене, то пострадаю не я, а невинные шафиты. Я не буду рисковать чужими жизнями. Но в этом и нет необходимости.
Рашид нахмурился.
– Это в каком смысле?
– Я заключил договор с моим братом, – объяснил Али. – Пока я буду послушно выполнять волю отца. А когда Мунтадир станет королем, он даст мне бразды правления по шафитскому вопросу. – Он воодушевленно повысил голос: с того самого разговора у него в голове роилось столько идей. – Рашид, подумай, сколько всего можно будет сделать для шафитов, когда король будет публично поддерживать наши инициативы. Мы могли бы составить производственный план, расширить приют на деньги казначейства…
– Твой брат? – переспросил Рашид, не веря своим ушам. – Ты веришь, Мунтадир разрешит тебе помогать шафитам, еще и за казенный счет? – Он сузил глаза. – Нельзя же быть таким наивным, Али. Казна пригодится твоему брату только для того, чтобы все пропить и спустить на танцовщиц.
– Это неправда, – возразил Али, хотя, если быть до конца откровенным, эта мысль и ему приходила в голову. – Он не такой.
Рашид посмотрел на него с нечитаемым выражением во взгляде.
– Но ты ведь не выполняешь его волю. Если бы ты был верен королю до конца, ты бы сдал нас солдатам. – Он отрывисто кивнул на бумаги об увольнении. – Меня бы казнили, а не выписывали бы пенсию.
Али подумал над ответом.
– Мы не сходимся во взглядах на то, как помочь шафитам. Это не значит, что я желаю тебе зла.
– Или ты понимаешь, что мы правы, хотя бы в глубине души. – Рашид взял паузу после этих слов и вздохнул, как будто вмиг постарев на десять лет. – Так не может долго продолжаться, Ализейд, – предостерег он. – Лавировать между верностью своей семье и верностью своим принципам. Однажды тебе придется сделать окончательный выбор.
Я уже сделал свой выбор. Хотя Али не сразу согласился с планами отца на Нари, он начинал понимать, к чему этот союз может привести. Брак между эмиром и бану Нахидой может навсегда помирить Дэвов и Гезири. Бану Нахида сама выросла среди людей и до сих пор была похожа на человека – разве не сможет она повлиять на свое племя и убедить их смягчиться по отношению к шафитам? Али чувствовал в этом шанс, реальный шанс встряхнуть обстановку в Дэвабаде так, чтобы все сразу встало на свои места.
Но он не сможет сделать это из-за решетки. Али вернул Рашиду бумаги об отставке.
– Возьми, Рашид. Возвращайся домой.
– Я не вернусь в Ам-Гезиру, – отказался тот. – Я не брошу Дэвабад, сестра Фатума не бросит сирот, а Ханно не бросит освобождать шафитов из рабства. Наше дело важнее каждого из нас. Я-то думал, смерть шейха Анаса научила тебя хотя бы этому.
Али промолчал. На самом деле смерть Анаса – и то, что ей предшествовало, и то, что было после, – научила его многому. Но он не думал, что Рашид оценит эти уроки.
В лице Рашида что-то дрогнуло.
– Ты был моим протеже, знаешь ли. Моей надеждой. Анас не хотел тебя вербовать. Он считал, что ты слишком молод. А я его уговорил. – В его голосе зазвучало раскаяние. – Но возможно, он был прав.
Он отвернулся и пошел к выходу.
– Мы тебя больше не побеспокоим, принц. Если передумаешь, ты знаешь, где меня найти. А я надеюсь, ты передумаешь. Потому что в твой судный день, Ализейд, когда тебя спросят, почему ты не стоял насмерть за то, что считал справедливым… – Он помедлил, и следующие слова поразили Али в самое сердце, как метко пущенная стрела. – Верность семье не сможет тебя оправдать.
